Пламя не испускало тепла, и, хотя его языки мерцали и плясали, как настоящие, что-то неправильное ощущалось в их окраске и в самой сути огня. Краснота пламени слишком отдавала кровью, и в этот оттенок вплетались другие элементы, которые вовсе не были цветами. Писец мог поклясться, что огонь обладает структурой. На глазах Госты сама суть реальности менялась, искажалась и поглощалась, а он лежал на камнях, дрожа и глядя, как мимо ступают космодесантники, идущие навстречу охотникам.
Наконец, Госта поднялся и присоединился к другим беглецам, окружившим Керемон. Хатия смотрела на призраков со страхом божьим во взгляде, а ведь даже в самые жуткие моменты резни в соборе она сохраняла хладнокровие. Верховный куратор Керемон, имперский командующий Керемон - Госта знал о её послужном списке, о сражениях за плечами. Никакие ужасы войны не могли привести Хатию в трепет, но сейчас она стояла с расширенными от потрясения глазами, такая же ошеломлённая, как и писцы.
Увидев, что Керемон шевелит губами, Госта наклонился вперед, пробуя рассмотреть, что она говорит. Хатия не обращалась к остальным беглецам, а шептала что-то самой себе. С её губ слетало одно и то же слово, раз за разом.
"Проклятые", прочел Госта. "Проклятые".
Туман. Вечный туман. Никогда не кончается, никогда не рассеивается. Истинный призрак мира. Отголоски эха обретают форму и тут же растворяются. Всё проходит. Время делает реальность эфемерной. Нет ничего постоянного, кроме войны. Она наделяет врага сутью, создает материю предательства и разложения. Нельзя позволить им существовать. Материю необходимо уничтожить, враг должен исчезнуть, не оставив и эха.
Стереть его.
Вычеркнуть из времени.
Слабые завихрения в тумане. Размытые пятна смертных, тёмно-серые на светло-сером. Игнорировать их. Искать противника. Мгла вздымается волнами, ветер битвы гонит прибой к врагу. Там, впереди, чёткий багровый силуэт. Кровь, которой суждено пролиться. Шрам предателя, рассекающий серый туман.
Координация атаки. В словах нет нужды. Когда-то было иначе? Понимание слов лишено смысла и утрачено. Остается лишь знание войны. Только оно постоянно.
Открыть огонь.
Расколоть силуэт.
Вернуть всё в туман.
Акрор уже видел своих жёртв. Хотя Тирин и Вассан на "Благовещении горя" оказались в тупике, не в силах увести "Носорога" с главной аллеи, они загнали писцов на участок более сложного рельефа. Передвигаясь почти вслепую, смертные то и дело натыкались на монументы и явно замедлялись. Там, где Акрор и его отряд с легкостью покрывали метр за метром, писцам каждый шаг давался с большим трудом.
- Мы могли бы помочь, - заметил Люкт. - Раз уж они так сильно хотят попасть в библиариум, просто попросили бы подвезти.
В ответ капитан только хмыкнул. Смертные бежали весьма целеустремленно, и Акрора не заботило, что их пункт назначения совпадал с его собственным. Писцы окажутся в библиариуме, только когда этого пожелает сам капитан, а большинство из них вообще останутся лежать на Дороге Памятников. Всё, что требовалось Акрору - информация, которой владели служители.
Писцы, которых космодесантники нашли на выходе из туннеля, разочаровали его. Сначала Склир спугнул их из укрытия, разнеся его в щебень выстрелом из гранатомёта. Затем, пока Акрор шёл к смертным, боевые братья отучали их бегать, ломая ноги. Особой нужды по-настоящему пытать писцов перед тем, как они заговорят, не было, но капитан всё равно не стал сдерживаться. И тогда смертные провизжали ему, что комбинацию к двери на подземные уровни знают только старшие служители библиариума. И то, что никто из пытаемых к таковым не относится.
Что ж, те писцы умерли скверно. Им открылись сокровенные глубины страданий.
На последнем этапе охоты отряд перешел на тепловое видение. Несмотря на крайне густой туман, беглецы ясно вырисовывались впереди. Тепловой след сначала сливался в далекое пятно разгорячённых тел, но по мере приближения к писцам постепенно выделились отдельные силуэты. Акрор даже смог насладиться экспрессией жестов, которыми обменивались писцы, наткнувшиеся на кенотаф и пытавшиеся отыскать способ скорее обойти преграду. В тот момент капитан удержал отряд от атаки, забавляясь тем, как смертные хватаются за надежду, которой суждено обернуться досадным миражом. Впрочем, они учились на ходу. Истина наносила беглецам резкие, жестокие удары, выбивая почву веры из-под ног. Ещё пара минут, и они придут к осознанию правды в её упрощенном виде.
Но Акрора не устроит приблизительное понимание истины. Смертным придется окунуться в реальность страданий, поскольку истинное постижение приходит с опытом, а не путём принятия на веру чужих теорий. Он обучит их. Заучит до смерти. Но сначала писцы расскажут, как проникнуть в сердце библиариума.
- Взять их, - скомандовал капитан. - Никого не убивать, пока не определим, кто для нас важен.
Воины Роты Страдания обогнули кенотаф, и тут же Акрор заметил на визоре нечто странное. Писцы разом бросились в сторону, а прямо за ними в тумане виднелось какое-то размытое движение. При этом никакого теплового следа. Капитан моргнул.
- Что… - начал он.
Раздался звук, напоминающий грохот болтерного огня, плотного и мощного. Но заряды, вылетавшие из нескольких стволов, словно рождались из самого тумана, расчерчивали воздух пламенными стрелами, смертельными, но не обжигающими, и оставляли за собой следы, напоминавшие призрачные раны. Болты вонзились в Плиона и Крака, разбивая наплечники и шлемы, окутывая тела едким холодным пламенем. Оба воина даже не успели понять, что произошло, когда их собственная кровь хлынула наружу, унося с собой осколки костей. Десантники рухнули, полностью уничтоженные - нечего было спасать, они сгинули, словно никогда не существовали, их наследие осталось лишь в памяти боевых братьев.
От Акрора не ускользнула ирония момента.
Болтерные залпы не умолкали, и отряд капитана отступил за кенотаф. До этого погибло ещё четверо воинов Роты Страдания, а Люкту несколькими попаданиями отстрелили левый наплечник. Отходя, бойцы Акрора вели ответный огонь, но капитан по-прежнему не замечал противника. Влажный туман вносил слишком много помех, и авточувства не находили целей там, откуда вылетали болты. Отключив тепловое видение, Акрор немедленно увидел отделение Адептус Астартес, окутанных необыкновенным огнём.
Судя по символам аквилы, лоялисты, но странной, смущающей природы. Чудесами и сверхъестественными явлениями занимались боги Хаоса, но здесь они явно были ни при чём.
Ничего, правду можно вырвать из врага позже. Сейчас нужно перехватить инициативу.
Как только потрепанный отряд укрылся за кенотафом, Акрор повел своих бойцов вдоль монумента к главной аллее и вышел на связь с "Благовещением горя".
- Лоялисты, - сообщил он Тирину, стоявшему в "Носороге" за сдвоенными болтерами на поворотной опоре.
- Орден?
- Понятия не имею. Прикончи их, тогда разберемся, - капитан уставился в туман, но и постчеловеческое зрение сдавало позиции в такой мгле. Даже кенотаф в нескольких шагах выглядел как огромное размытое пятно. - Если ты на тепловом видении, отключи. Так их не разглядеть.
- Как такое возможно? - встрял Люкт. - Они ведь живые, верно?
- Живые ли? - Акрор не был уверен.
- И они горят.
- Это варп-огонь, могу поспорить на что угодно.
Затем капитан приказал занять оборонительные позиции вокруг "Носорога". Хоть дальность видимости сократилась до нескольких метров, слышал Акрор так же хорошо, как и обычно, пусть даже звуки, отражаясь от памятников, окружали его отголосками эха. Капитан сосредоточился на скрипе керамита о камень и понял, что лоялисты не разделились. Воины держали плотный строй и приближались к Роте Страдания все тем же неспешным маршевым шагом.
- А вот и они, - Акрор указал в проход под замковым камнем арки кенотафа. Братья, слышавшие то же, что и он, уже занимали позиции.
Звуки шагов стихли. Тишина. Ничего, кроме тумана. Ночь казалась такой же пустой, какой станет память Империума после того, как Акрор исполнит свою миссию. В этот момент капитан вновь ощутил в груди уколы злой иронии - он всегда уделял внимание символизму, что и привело Роту Страдания на Мнемозину. Сейчас Акрор негодовал из-за того, как смещаются глубинные смыслы этой битвы, отклоняясь от задуманного сюжета. Но нужно лишь вновь перехватить нить повествования. Он пришел сюда развеять истории минувших дней, а значит, так и произойдет.
Только сначала надо разобраться с небольшой помехой и убить этих воинов без прошлого.
Тишина затянулась.
"Они должны быть здесь", подумал капитан.
- Огонь вдоль прохода, - приказал он Тирину. - Накрой…
Из тумана с воем вырвалась ракета, врезавшаяся в лобовую броню "Носорога". Пламя взрыва, объявшее Тирина, казалось одновременно реальным и призрачным. В воздухе слышались пронзительные крики хора бестелесных голосов. Дергаясь в предсмертных конвульсиях, космодесантник вслепую открыл огонь. Болты уносились в туман до тех пор, пока вторая ракета не врезалась прямо в турель. Стрельба прекратилась. Языки огня пропали, клубы дыма рассеялись. Бестелесный хор умолк. Труп Тирина лежал ничком на обломках сдвоенных болтеров. Правда, ракетам не удалось пробить лобовую броню "Носорога", и Вассан, водитель "Благовещения горя" ответил на атаку, бросая боевую машину вперед. Он рванулся на врага настолько яростно, что Склиру пришлось отпрыгнуть в сторону из-под гусениц бронетранспортера. Не останавливаясь, Вассан вёл "Носорог" прямо в проход, силовая установка ревела, выхлопные трубы изрыгали чёрный дым, затмевающий тусклое сияние тумана. Пики на лобовой броне жаждали крови врагов.
- Научим их боли! - вскричал Акрор, бросаясь за боевой машиной. Рота Страдания шла в атаку на тех, кто посмел бросить им вызов.
- Эта планета - наша! - провозгласил капитан, обращаясь и к братьям, и к врагам. - Ей суждены мучения. Всем суждены мучения!
"Сокруши надежды", добавил он мысленно.
"Благовещение горя" врезалось в одного из лоялистов. Тот не мог не потерять сознание - возможно, столкновение вышло недостаточно мощным, чтобы расколоть доспех, но для множественных переломов силы удара точно бы хватило. Одна из пик на броне "Носорога" пробила живот воина. Секунду тот стоял неподвижно, а затем, охватив древко, просто снял себя с двухметрового шипа. По-прежнему держась за металлическую пику, воин чуть отступил назад по аллее, а затем, могучим прыжком взмыв над "Благовещением горя", приземлился на скат лобовой брони. В следующее мгновение лоялист ударил кулаком в смотровую щель над местом водителя, и раздался треск стеклостали.
Его собратья тем временем наступали на воинов Роты Страдания. Противники обменивались яростными очередями из болтеров, и Акрор почувствовал, что несколько зарядов попали в туловище и ноги. Один-два зацепили шлем, нанося урон доспеху, но капитан не обращал на это внимания. На службе Империуму он превозмогал и намного худшие раны. Акрор, выживший в топях самого Страдания, осознавал истину боли, поскольку испытал её извечность на себе. Едкое разложение мира, даровавшего Безлюдному Братству откровение мук, до сих пор оставалось с капитаном, наполняя его кровь чёрным огнем. Оно несло Акрора вперед, благословляя пылкостью пророка и гневом судии.
Вместе с Люктом они опустошили магазины в двух лоялистов прямо перед собой, но призраки даже не сбились с шага. Болты должны были ранить их, но пламя, окутывающее воинов, без следа поглощало масс-реактивные заряды. Все инстинкты кричали Акрору, что нужно отходить с боем, разрывать дистанцию и продолжать вести огонь. Ярость запрещала отступать.
Красное уже совсем близко. Истинная материя предательства. Сдавить. Растерзать. Получен урон? Неважно. Ничто не имеет значения, пока существует враг.
Окрасить мглу его кровью.
Повесив болтеры на магнитные замки, противники достали цепные мечи, и рычание скрестившихся клинков сменилось надрывным воем. Акрор блокировал удар врага, направленный сверху вниз, и воины намертво сцепились, стараясь оттеснить один другого. Внезапно опустив оружие, капитан резко отступил в сторону, и, когда призрак сделал шаг вперед, ударил того в открывшийся бок. Клинок вошёл глубоко, но лоялист тут же выпрямился - по-прежнему с цепным мечом в теле, - и, как будто с любопытством повернувшись к Акрору, ударил его сцепленными кулаками. Потеряв равновесие, капитан отступил на несколько шагов.
Другой лоялист прижал Люкта к борту "Носорога", обмениваясь с ним выпадами цепных клинков. Воины фехтовали, словно на рапирах, все удары шли по касательной.
Готово.
Нечто промелькнуло между лоялистами. Акрор не заметил ни единого жеста, но его противник вышел из боя. Тот, что сцепился один на один с Люктом, также просто отвернулся, получив вдогонку серьезный удар выше локтя. В ответ на это лоялист резким толчком отбросил воина Роты Страдания на борт "Носорога", а затем присоединился к быстро отступающим собратьям. Из раны на его руке текло пламя.
Мгновение спустя бронетранспортер содрогнулся от взрывов, в грохоте которых утонул рёв мотора. Обломок корпуса, отброшенный ударной волной, разрезал Люкта надвое. Зарычав, Акрор бегом обогнул уничтоженный "Носорог" и обнаружил, что на другой стороне в живых остался только Склир.
- Кажется, они с нами разобрались, капитан, - отметил тот.
Акрор настолько широко ощерился в гримасе ненависти, что рот наполнился кровью. Оглянувшись, капитан увидел, что вражеский отряд перегруппировался, и теперь стена призраков приближается к двоим выжившим.
- Но ещё не победили, - бросил он Склиру, устремляясь на север, в лабиринт монументов. Боевой брат последовал за Акрором, их тяжелые шаги сокрушали в прах мемориальные плиты. Повернув было на восток, капитан вдруг остановился и затих, прислушиваясь.
- Они приближаются, - произнес Склир.
Барабанный бой вражеских шагов оставался непоколебимым.
- Отлично, - ответил Акрор. Он снова перешел на бег, направляясь к библиариуму, где ждали три полных отделения Роты Страдания. - Мы не отступаем, а ведем их в ловушку.
Ход сражения остался неизвестен Хатии Керемон. Как только началась перестрелка, она снова устремилась вперед, стремясь провести подчиненных по Дороге Памятников целыми и невредимыми. Там, у библиариума, все они исполнят свой долг, действуя по обстоятельствам. Если её и всех остальных ждет гибель - пусть так. Если их непреклонность пред лицом врага окажется бессмысленной - пусть так. Они умрут с честью, а в эту первую ночь зимы даже такое удалось немногим.
Несколько раз Хатия оглядывалась, но в туманной тьме ей мало что удалось рассмотреть. Зато услышала она многое - звучный рёв болтеров, вой цепных мечей, от которого стучали зубы, и грохот взрывов. Однажды мгла на мгновение рассеялась, и Керемон разглядела очертания гигантов, облачённых во мрак и кости. В её сознании возникли образы методичной, беспощадной войны, ведомой созданиями, безжалостными, как сама смерть.
Больше Хатия ничего не хотела видеть, но по-прежнему заставляла себя оборачиваться. Пусть в прошлом Керемон не сталкивалась ни с чем, хоть отдаленно напоминающим ужасы сегодняшней ночи, но знала, что долг приказывает ей противостоять кошмарам. Имперский командующий и верховный куратор - Хатия Керемон поклялась положить жизнь ради защиты Мнемозины и сохранения великих исторических трудов библиариума.
Воистину, не было чести превыше этой.
Но благородные мысли Хатии накрывала тень страха. Предатели принесли с собой ужас смерти и поражения, но те, другие космодесантники, пугали её ещё сильнее. Керемон не знала, кто - или что - они на самом деле.
Или всё же знала? В своем время, на службе в Имперской Гвардии, Хатия слышала кое-какие истории, передаваемые шёпотом. Вознесшись до имперского командующего, она открыла для себя ещё парочку легенд. Молва дала имя этим космодесантникам, имя, основанное на слухах, а не на надежных источниках. Под саваном тьмы, окружавшей Проклятых, скрывались тайны, великие и внушающие страх. Само существование загадочных воинов бросало вызов благородной цели библиариума Мнемозины и подобных ему информационных архивов в других системах.
Насколько знала Керемон, не существовало ни единого достоверного документа с описанием Проклятых. Ни единой подсказки о том, кем они были или могли стать однажды.
Но вдруг где-то остался след? Что, если кто-то раскрыл тайну воинов?
Впрочем, сейчас у Хатии не было времени на обдумывание совпадений. Ей показалось, что это к лучшему.
Не имелось времени и на рассуждения о том, что произойдет, когда беглецы доберутся до библиариума. Они могли только нестись изо всех сил, стараясь не падать и не сбиваться с пути, окруженные туманом, ночью и огромными бесформенными силуэтами, значение которых скрывалось во мгле забытья.
Наконец, сквозь белесую муть проступила гигантская тень, и Керемон прибавила ходу, как и писцы, поспевавшие за ней. Здание обретало все более четкие очертания, полоски света сияли с его высоких стен через равные промежутки. Ещё ближе. Несколько секунд, и она разглядит главный вход библиариума.
Ещё ближе. Ещё отчетливее.
Хатия резко остановилась, ясно рассмотрев то, что ждало беглецов. Воистину, Император защищает, и сейчас он сделал именно это, заставив туман расступиться так, что Керемон смогла увидеть вражеский танк. Верховный куратор тут же дернулась в сторону, припадая к брусчатке за пьедесталом последнего монумента, пятиметровой бронзовой статуи Себастиана Тора, вершащего яростное правосудие.
- Как мы проберемся внутрь? - прошептал Госта за её спиной.
"Никак", одними губами произнесла Хатия.
"Будем ждать и молиться", подумала она.
В танке ей удалось распознать "Хищника", но очертания боевой машины оказались искажены острыми клиньями, напоминающими огромные кривые когти. Корпус покрывали истертые полотнища кожи, содранной предателями со своих жертв. На лобовой броне танка Керемон увидела тело космодесантника, окованное стальными прутьями. Отступники четвертовали погибшего, а в глубокую рану в середине грудной клетки поместили восьмиконечную звезду. Башня "Хищника" поворачивалась из стороны в сторону, словно вынюхивая цель. Танк превратился в нечто большее и одновременно меньшее, чем боевая машина - он стал диким зверем, жаждущим добычи.