В юношу полетел град камней. Он прикрыл локтем голову, но жгучие, тяжелые удары обрушились на его грудь, живот, колени, ступни. Этот каменный град сбил Найте с ног и вся масса найров накинулась на него. Над ним взметнулся холм, точно водяной пузырь в водовороте - и рассыпался - тоже, как водяной пузырь, выбросив в стороны пятерых окровавленных рыжих мужчин. Юноша поднялся, выдернул из толпы вцепившегося в бедро найра и прикончил его, насадив на свой нож. Остальные попятились от этого страшного окровавленного существа с режущей смертью в руке и глазами, чей взгляд обжигал, словно пламя. Попятились, чтобы броситься на него сразу со всех сторон, но атака словно разбилась о стену. Теперь длинный нож Найте работал без остановки: красное от крови лезвие мелькало, точно пламя, коля и кромсая. Побоище смешалось в кучу. Эта сомкнутая, метавшаяся толпа двигалась то справа налево, то слева направо, постоянно и медленно вращаясь вокруг Найте. Над ним вновь и вновь вздымались и опадали холмы хрипящей, рвущей бледной плоти. Битва превратилась в страшный, бесконечно тянущийся хаос. Удары, укусы, прыжки, стоны, короткий визг и суета смешались в единое безумие во мраке. Найте дрался почти бессознательно, обезумев от ярости и боли. Из-за потери крови всё кружилось вокруг него, позади, впереди, под ним, повсюду. Взошла утренняя звезда. Ночь проходила, но быстрота головокружительного движения всё усиливалась. Чаша весов заколебалась: найры уже боялись нападать на юношу, но тот истекал кровью.
Когда железные зубы сдавили его запястье и рука выпустила нож, Найте понял, что близится конец. Он был весь исцарапан, кровь из его тела сочилась местах в двадцати, один его глаз почти совсем закрылся, а бока были в лохмотьях. Теперь он дрался руками и ногами, бил и душил найров. У него ещё осталось достаточно сил, чтобы его удары калечили их, ломая кости. Вдруг он заметил, что они нападали всё реже. Иногда он уже мог перевести дыхание и порой одного блеска его глаз хватало, чтобы враг отступил. Но тут староста, доселе державшийся сзади, бросился вперед.
- Добейте зверя! Он уже истекает кровью!
И тяжелая рука, точно молот, обрушилась на его голову. Его сын кинулся на помощь своему отцу, но раньше, чем его нож вонзился Найте в бок, руки юноши переломали его шею, а потом покончили и со старостой.
- Вот так сражаются Глаза Неба, - сказал Найте, отирая рукой кровь со своих глаз. Он весь был покрыт кровью, лившейся из множества ран.
Смерть вождя сломила найров. Никто не тушил пожара и, пока они старались одолеть Найте, огонь пожирал их дома. Теперь за их спинами осталось лишь рдевшее пепелище, где уже нечего было защищать. Они не побежали, просто молча, сомкнутой толпой отступили в темноту, унося раненых, и растворились в ней - они уходили туда, откуда пришли.
Когда всё стихло, Найте, хромая, с запекшимися ранами, побрёл по полю битвы, придерживая свою правую, изуродованную руку, почерневшую от запекшейся крови. Его кожа была жестоко искромсана, мышцы разорваны.
Он уже не был смуглым: с головы до пят он окрасился в красный цвет. Тем не менее, ему не хотелось ни стонать, ни взглянуть на свои раны, ни перевязывать их. Он вернулся назад, чтобы счесть убитых. Тридцать найров, все жестоко израненные, легли мёртвыми подле своих сгоревших домов. На каждом теле нашлись следы его рук или ножа.
Гиены сбегались отовсюду, чтобы устроить себе кровавый пир. Со всех сторон слышалось урчание, чавканье и хруст костей. Найте ничего не замечал, ни на что не обращал внимания. Он сидел, опустив голову на колени. Холод ночи подбирался к его сердцу и его собственная жизнь утекала вместе с кровью. Лишь раз он поднял голову, надеясь увидеть Аютию, или кого-то из своих: он не хотел умирать в одиночестве. Равнодушный к земным делам небосвод простёрся высоко над ним.
- Как низко стоит одна звезда… - прикрыв глаза ладонью, он посмотрел туда, где пропасть бездонного неба смыкалась с землёй. Оно ещё не начало светлеть, однако по запаху ночного воздуха он чувствовал приближение зари. "Солнце, - подумал он. - Я должен увидеть Солнце". Но было уже слишком поздно - и для этого, и для всего остального. Вокруг пировали звери, пожирая плоды чужой победы, Найте же всё сидел неподвижно, сидел до самого холодного рассвета, пока руки Аютии не обвили его.
- Ты жив! - воскликнула она. - И ты победил!
- Я победил, - глухо, без выражения сказал он. - Но я мёртв.
Он освободился из её объятий, встал на ноги - и упал бездыханным на свою последнюю и страшную добычу.
Исход
Вайми проснулся, чувствуя, как бешеные удары сердца душат его. "Найте убили этой ночью, - подумал он, - я его убил". Потом он опомнился. Лина спала, вольно разметавшись во сне, и он не стал её будить. Подобрав копьё, он вышел наружу, под усыпанный звёздами чёрный небосвод. В согласном свете множества чужих солнц земля казалась смутным призраком. "Чужих солнц? - подумал Вайми. - Как же я этого не понял? Каждая звезда - это солнце, вокруг которого вращается чей-то мир. И друг для друга мы - такие же тусклые огоньки. Так редко можно увидеть солнце чужой души во всём его блеске. Но я видел… видел солнце Лины…"
Он бездумно подошёл к хижине Найте, но его друга там не было: всё, что случалось во снах Вайми, теперь происходило наяву. Все остальные спали, но откуда взялось это тревожное чувство, что уже скоро всё кончится?
Вайми поднял голову. За Краевыми горами мерцали быстрые, бледные вспышки - со всех сторон, сразу. "Буря света, - понял он, - буря света, которая поглотит весь этот мир. Я должен спешить, чтобы увидеть свою смерть".
Юноша вскарабкался на обрыв и по неверной тропе пошел наверх. Он надеялся, что успеет достичь вершины Обзорной горы. Но он не успел.
……………………………………………………………………………………….
У сторожевого поста, там, где пал отважнейший из Глаз Неба, он встретил брата. Вайэрси стоял перед ним безоружный, но его силуэт окаймлял тончайший ореол острого синего света. Юноша замер, выпустив копьё. У него перехватило дыхание - от счастья. Все остальное, даже гибель мира, теперь казалось ему нереальным и далёким.
Звёзды давали мало света, но Вайми понял, что перед ним не тот Вайэрси, не прежний - в нем не осталось той отчаянной беспомощности, которая проглядывала порой в миг казавшейся безнадёжной угрозы. Он был, как обычно, совершенно спокоен.
Их глаза встретились. У юноши возникло вдруг странное ощущение, - словно он стоит на падающей в пропасть скале. Напряжение нарастало, он чувствовал, что сейчас его жизнь необратимо изменится.
- Срок этого мира истек, - сказал брат. - Дай мне руку, и я отведу тебя в свой мир.
Его голос тоже изменился - стал напряжённым, странно виноватым, но Вайми на это было наплевать. Перед ним стоял его брат - и этого достаточно. Вот только…
- А как же Лина? - спросил он. - Остальные? Что будет с ними?
- Ты сможешь увидеть их всех, - быстро сказал Вайэрси, но его глаза смотрели в сторону. - Дай мне руку и я выведу тебя…
- Туда, где нет темноты? - спросил Вайми и не дожидаясь ответа, протянул ладонь.
Его брат крепко сжал её. Теперь это был свет. Он окутал Вайми прозрачным облаком и маленьким алмазным солнцем засиял над головой. Затем земля вдруг ушла у юноши из-под ног.
Вайми мгновенно охватил дикий восторг. "Я лечу, - подумал он, - лечу, лечу, лечу!"
Потом он испугался, что проснется, но от яви не было пробуждения. Они поднимались очень быстро. Земля ушла вниз и он вдруг увидел свой мир - бархатный круг черноты, вокруг которого ярился полыхающий свет. "Маленький, - подумал Вайми с внезапной острой жалостью, - какой же он маленький!"
Небо стало совершенно чёрным, на нем явились мириады звёзд, которых юноша доселе никогда не видел. Наверное, это были звёзды найров. Он скорее угадал, чем понял, что они летят к его звезде, Вайми, и что сейчас исполнятся все его мечты…
- Не смотри вниз! - закричал брат, когда Вайми опустил глаза на бешеный свет. Его мир уже исчезал в нем и юноша с ужасом представил, что сейчас происходит с Линой… с остальными… пришел ли за каждым светоносный спаситель? Или?..
Он всё ещё смотрел вниз, когда наступил конец. Свет вдруг неистово полыхнул… и всё замерло. Мир не сгорел, не рухнул, не распался на части - он просто застыл, недвижимый, уже навеки. И Вайэрси вырвался из этой белой неподвижности - в темноту.
Эпилог
Вайми не знал, сколько пробыл во тьме. Вначале был пугающий разрыв небытия. Потом он, не сознавая себя, стал смутно ощущать течение времени. Ему грезились смутные, беспорядочные сны, но он чувствовал, что ему очень уютно и тепло. Он лежал на чём-то мягком, укрытый толстой тканью. Слышался равномерный слабый звук - то ли шум крови в ушах, то ли просто гудение. Поняв, что проснулся, юноша открыл глаза и поднял голову, чтобы осмотреться.
Вайэрси сидел на краю постели и улыбнулся, встретив взгляд брата. Нечто белое, пушистое, просторное покрывало его тело до середины бедер и до локтей. Одежду стягивал тяжелый пояс из тёмной стали. На левом запястье Вайэрси блестел массивный серебряный браслет. Но его лицо, волосы и длинные синие глаза были такими же, как всегда.
Вайми недоуменно огляделся. Он лежал в полутёмной комнате, маленькой и узкой. Кровать стояла у стены. Всю другую стену занимали квадратные панели с множеством мелких деталей и светящихся глазков. Над постелью нависал массивный, словно стальная глыба, агрегат с цилиндрическим углублением, в которое могла пройти его голова. За спиной Вайэрси была приоткрытая белая дверь, а за ней - темнота. Мягкий, ласкающий глаза свет падал из прямоугольного выступа в стене над кроватью. На хрустальные горы мира его снов это место мало походило.
- Где я? - наконец спросил он.
- В Реальности, - спокойно, как всегда, ответил брат. - Твой мир существует, но ты жил в его отражении, в иллюзии, во сне машины.
- Я не понимаю!
- Я покажу. Попробуй-ка встать…
Вайми сел и осторожно спустил босые ноги на пол - как оказалось, металлический и очень холодный. Воздух тоже был вовсе не жарок. Он вздрогнул и поёжился, обхватив голые плечи.
- На, одень, - Вайэрси протянул ему тунику, такую же, как его собственная.
- Зачем? - Вайми поднял на него недоумённые глаза.
Вайэрси терпеливо пояснил:
- Потому, что ты мерзнешь. И потом, то, что естественно во сне, не всегда подходит к яви…
Вайми со вздохом подчинился. Одеяние оказалось тяжелым, особенно пояс на бёдрах, но в нём было тепло и лишь его босые ноги по-прежнему мёрзли. Вайэрси тоже был босиком, лишь над его крепкими ступнями тускло блестели серебряные браслеты. Ткань туники, пушистая снаружи, внутри была гладкой - и прочной, как железо.
Вайми отпустил рукав, попробовал встать - и тут же едва не свалился: здесь всё совершалось мгновенно, он двигался как-то слишком легко, и, начав движение, уже не мог остановиться. Лишь после нескольких минут осторожных попыток тело стало, как и раньше, бездумно подчиняться ему. Вот только ноги почему-то ещё плохо слушались.
- Это пройдет, - сказал Вайэрси. Он следил за ним с усмешкой, но молча. - Если ты можешь идти - пошли.
- А где мы? - немедленно спросил Вайми.
- Именно это я и хочу объяснить, - брат взял его за руку и повёл, как ребёнка, но Вайми был ему благодарен - он всё ещё боялся упасть.
В коридоре было совершенно темно и тихо, лишь откуда-то снизу слышался слабый гул. Вайми чувствовал, что здесь, кроме них, нет ни одного живого существа. Распахнутая настежь большая дверь в конце коридора вывела их в высокий круглый зал с голыми стенами, залитый таким же мягким, рассеянным светом. Здесь стояло восемь громадных серых кубов, пыльных и тусклых. Дверцы в некоторых были распахнуты, открывая блестящие трубки и плотные ряды пластин, усаженных множеством чёрных квадратиков в серебряной паутине. Оттуда тоже доносилось мягкое гудение и веяло слабым теплом.
В центре зала, окруженный кольцом тёмных окон, поднимался купол из стекла, заполненный белым мерцанием. В его глубине Вайми увидел свой мир - такой же, как там, в пещере…
- Да, ты жил там, - сказал Вайэрси, сев в одно из стоявших возле окон кресел, - и здесь, - он обвёл рукой зал и закинул ногу на ногу. Вайми пару секунд смотрел на его пыльную подошву, потом тоже осторожно сел. Кресло оказалось очень удобным и упругим. Поверить в то, что он услышал, было трудно.
- Так значит, это ты… - сказал он, - ты… создал мир?
Вайэрси отрицательно мотнул лохматой головой.
- Никто из доступных нашему пониманию не в силах создать мир. Я создал лишь иллюзию - мечту, если угодно, но живущую не в моей голове, а в машине. Время в ней идёт очень быстро и ваши тысячи лет прошли тут всего за год…
Юноша непонимающе поднял глаза.
- Ты можешь объяснить всё толком и подробно… брат?
- Да. Видишь ли, я подрядился присматривать за… за этим местом. Здесь больше никого нет и скука подвигла меня совершить непоправимую глупость. У нас есть одна игра… запретная, конечно, но привлекательная. У меня есть матрицы друзей и знакомых, довольно много - их характеры и личности, но без памяти - мы называем это нулевой копией. Их помещают в придуманный мир и смотрят, кто как себя поведёт. Это очень интересно…
- Так значит, я…
- Копия настоящего Вайми, который тоже любит Лину… но он - не ты. Вы прожили разные жизни… если угодно, ты - его младший брат.
- А ты?
- Машина сделала нас братьями потому, что наши характеры схожи. Но для меня ты действительно стал братом…
- А мир? Что с ним?
- Он вырос, стал больше и сложнее, чем могла обсчитать вмещавшая его машина… она не смогла вместить ещё и твой мир, Вайми. Теперь он завис в безвременье… если угодно, все в нем мертвы, но их можно оживить… не всех, и они будут помнить… свою смерть. Именно поэтому такие игры запрещены. Наши иллюзии порой слишком совершенны… Какое значение имеет разница в способе бытия, если вы страдаете так же, как и мы? Такие вещи нельзя делать… но построить свой мир - такое искушение… я поддался ему - и в результате появился ты. По-моему, это оправдывает всё.
- Но Лина и остальные… почему их нет здесь?
- Потому, что только ты смог восполнить себя до конца. Все остальные - лишь части тех, кем они были… не всегда лучшие, к тому же.
- А… а что стало с… с умершими раньше?
Вайэрси взглянул на него. Его глаза стали жёсткими, как сталь.
- Куда уходит свет маяка, когда его тушат?
- Они… не существуют?
- Живут ли мёртвые где-то, кроме как в нашей памяти?
Какое-то время они молчали. Вайми был просто раздавлен. Пережить такое было нелегко и к тому же он отчаянно злился на Вайэрси - узнать, что мир, который он так старался познать, за который сражался, был просто чьей-то игрой, затеянной, к тому же, от скуки!
Потом он разрыдался, как ребёнок, и рад, что брат не утешал его. Когда его горе иссякло вместе со слезами, он посмотрел на Вайэрси. Глаза у того были печальные. Вайми не мог его ненавидеть. В конце концов, он создал его - ему он обязан и жизнью, и всем остальным. И ещё, он его брат. Брат, который…
- Постой, - сказал он. - Если мой мир - иллюзия, то как же я оказался здесь? Ведь… мысль не может стать плотью!
Вайэрси улыбнулся.
- Твой генетический код тоже записан в матрице. Я только ввел его в биологический синтез. Просто.
- Но… но… - юноша недоуменно смотрел на свои руки и ноги, - но как же я появился на свет? Ведь не ты?..
Вайэрси засмеялся так, что чуть не упал.
- Нет, не я. Если хочешь, тебя произвела на свет Парящая Твердыня. Ты - её сын. Мы внутри неё.
- И мир, что я видел на диске - ваш?
- Да, Вайми. Но я не вмешивался в ваш мир… если не считать тех двух явлений Твердыни. Ты так сильно старался понять, что смог получить какое-то представление о реальном мире… и затем - возможность изменять свой мир, но он изменяет сам себя и ты изменился тоже. Я не помогал тебе: ты прошел свой путь один. Впрочем, я сам знаю, что виноват. Если хочешь, можешь меня побить, - он широко улыбнулся и добавил, - если получиться.
Вайми без слов бросился на него… и вдруг отскочил назад, готовый драться уже насмерть.
То, во что попал его кулак, не было телом. Острота его чувств осталась с ним, и он понял, что ЭТО вообще не было живым. Вайэрси спокойно смотрел на него. На миг его очертания размазались, превращаясь во что-то невообразимое, однако странно красивое, как игра света в кристалле. Потом он принял прежний вид. Вайми был напуган… почти до смерти… и восхищён… немного меньше.
- Живое тело уязвимо, Вайми, - ровно сказал его брат. - Оно стареет. И умирает. Есть сущности, неподвластные смерти: не из плоти, но наделенные чувствами. Жизнь, сама по себе, не важна. Важен разум, творящий и сознающий. А он может жить в иных формах… разных. Твоя красота - не предел совершенства. Есть иные возможности… лучшие. Если тебе придется выбирать между небытием и ними - ты поймешь, что обретаешь, а не теряешь.
- Зачем? - сказал Вайми. - Есть другой мир. Я в это верю.
- В это приятно верить, но нельзя узнать, потому, что никто не может знать всё… может, мы сможем создать такой мир…
Вайми смутился. Этот, новый Вайэрси был очень странным, но он остался его братом. Что бы ни происходило, их отношения остались неизменными. Проще говоря, он был жутко рад его видеть - кем бы он ни стал. И при одной мысли, что он сможет увидеть Лину - более цельную, более мудрую, чем знакомая ему - его сердце начинало радостно замирать. Пусть даже с ней окажется он\другой, второй его брат… интересно, какой он? И - все остальные?
Он осторожно коснулся руки Вайэрси. Живая… тёплая… тот мог скрыть от него свою сущность. Легко. Но он не захотел. Иных доказательств того, что перед ним - его брат, Вайми не требовалось.
Они сели рядом у стены.
- Ты не совсем такой, каким был там, - сказал Вайми.
- Я там не был. Если честно, мне не приходилось убивать людей. Никогда. Но мне приходилось сражаться, Вайми. И убивать.
- Но не людей?
- Нет, не людей.
- Так кого же? Ты охотился?
Вайэрси как-то странно смотрел на него - совсем как в тот раз, когда он явился рассказывать о своем путешествии в Найр. Его лицо неуловимо изменилось. Вайми вдруг понял, что этот Вайэрси гораздо старше, чем его брат. Он старше, чем старый. Старше, чем древний. Но вот выражение его глаз было таким же, как тогда…
- Знаешь… твой мир был миром моего детства. Я вырос точно так же, как ты. Единственная разница между нами - в том, что мы знали, где живем. Нас учили. И там не было найров, никого - только звери и мы. А вы… Миф о Благородных Дикарях и Плохой Цивилизации на удивление живуч. Я видел множество дикарей - и они все, как на подбор, были отменными скотами. И всё же, я не перестал верить… создал заведомую нелепицу… и получил нечто удивительное - тебя. Это величайшее наслаждение - из снов, из ничего получить нечто живое и симпатичное. Тебе столько нужно узнать, что я завидую тебе…
- А мой мир?
Вайэрси взглянул на него.
- Скажи мне, но только честно: ты хотел бы вернуться туда? В принципе, это возможно.
Юноша опустил глаза.
- Вернуться в иллюзию, стать чужим сном? Нет. Прошлого не возродить. Я буду тосковать о нём, но я хочу идти дальше. Насколько велик этот ваш мир?
- Больше, чем ты - или я - можем представить себе, Вайми.