Прозвучала команда на выдвижение, и отряд побежал вперед, на бегу вытягиваясь в цепочку, более удобную для передвижения по узким горным тропам, чем какое другое построение. Люди бежали спокойно, даже немножко лениво, не пытаясь ставить рекорды скорости. Таким темпом они могут двигаться долго, очень долго. Впереди - почти двое суток бега с короткими ночными привалами. Нужно за два дня пройти путь, на который раньше, до Войны, уходила неделя. И прямо с марша вступить в бой. Тяжелая задача. Но они справятся. Они - лучшие.
Тэнгу еще раз обернулся на хозяина, ободряюще рявкнул и помчался. Здоровенный черный пес бежал, обгоняя всех, торопясь занять законное место в голове колонны.
Таджикистан, кишлак Шамтуч
- Салам алейкум, Шамсиджан.
- Ваалейкум Ассалам, посланец. Возможно, дэвы смутили мой разум, но разве не ты приносил послание от неизвестного друга? В прошлом году?
- Память не подводит тебя, Сержант!
- А как же ваши Правила?
- Правила пишут для тех, кто думает не головой, а чем-то ниже. А тот, кто Правила устанавливает, может и менять кое-что по собственному усмотрению. Таково самое главное Правило!
Шамсиджан расхохотался:
- Леопард Гор воистину умеет шутить! Что за подарок ждет меня сегодня?
- Еще одна горелая тряпка, пахнущая солярой. Но почему-то кажется, важен не предмет, важен тот, кто просил передать его. А слова, предназначенные для твоих ушей, еще важнее.
- Согласен, - кивнул правитель Матчи. - Я весь обратился в слух. Могу еще включить магнитофон на запись. Чтобы ни одно слово не пропало зря, - и подмигнул посланнику.
- Разговор будет долгим, Сержант, - не принял веселого тона посланник. Наверное, потому что слишком явно Шамсиджан пытался смехом скрыть волнение. - Тебе, возможно, неудобно говорить с безымянным. Моё имя Рашид.
Рахманов даже открыл рот от изумления, но сумел взять себя в руки.
- Я так понимаю, что сегодня день Главного Правила. И причины должны быть достаточно серьезны.
- Ты правильно понимаешь. Твой старый друг просил передать следующее…
Таджикистан, Душанбе
- Дела… - тихо сказал Рюмшин и повернулся к Махонько, - капитан, срочно связь с Матчой. Уточнить, не у них этот Рембо?
- Нет его у них, точно. Шамсиджан сообщил бы сразу, - откликнулся разведчик. И добавил, глядя на потухшую физиономию гостя, - не хорони старшего раньше времени. Судя по перехватам, ахмадовские его не поймали. Твой капитан, похоже, тот еще кадр.
- Есть такое дело, - вздохнул Юринов.
- Мда… - полковник облокотился на стол локтями и уперся подбородком в замок из пальцев. - Ситуация, однако… Хоть Анзоб штурмуй. Извини, сержант, - сразу же уточнил полковник. - Но на это я не пойду. Потери будут такие…
- Я понимаю, - вздохнул Борис.
В кабинете повисла неловкая тишина.
- Так, пока все старательно думают, воняя паленой резиной, товарищ сержант, пару вопросов к Вам, - первым нарушил молчание Пилькевич. - Ваш отец - альпинист? И спасатель?
- Вы знаете, где папа?!
- Где - не знаю. Но его самого в старые времена знавал. Если, конечно, не однофамильца и тезку одновременно. Отец в начале восьмидесятых работал в спасслужбе в Приэльбрусье?
- Работал, - отозвался вновь потухший Боря, - а перед самой Войной в Фанских горах был. В альплагере. Был я в том лагере. С Фаррухом ездили. Развалины одни…
Борису было хреново. Очень. Надежды на Дивизию таяли с каждой минутой. Даже то, что основная задача разведки была уже выполнена, не радовало. Да, Дивизия готова принять и Бригаду, и гражданских. И места всем хватало, и ресурсов. Осталось только установить связь с Пчелинцевым… Маршрут проложен. Переправа под Самарой вполне решаема. Проблема мелкая. Уфимцы обеспечат коридор через Петропавловск, а Умид - проход хоть до Пенджикента, хоть до Душанбе. Воевать ни с кем не придется. Это, если смотреть на плюсы, забыв о минусах.
Родных так и не нашел. Вдруг мелькнула надежда, что пожилой полковник что-то знает. Но всего лишь, папин знакомый по старым делам. Если папа выжил, почему с ним не связался? Еще и Андрей пропал и неизвестно, жив ли вообще. Что делать дальше - непонятно… Ехать к Фарруху и попытаться пройти в Проклятое ущелье? Или искать Андрея? Где искать? Надеялись, что он в Матче…
От размышлений отвлек вопрос Пилькевича.
- В каком лагере Вы были с Фаррухом?
- Артуч, кажется, - попытался вспомнить Юринов.
- Виктор ездил в Алаудин.
Другой лагерь? Надежда вспыхнула с новой силой.
- Где это?
- Соседнее ущелье. Пасруд.
- Где злые духи?
- Оно самое! - Пилькевич многозначительно посмотрел на Рюмшина.
- Вы о чем? - спросил тот.
- О Витьке, Сергей Павлович. О том самом альпинисте, который все-таки в Пасруде! О Викторе Юринове, отце сержанта! О моей вчерашней гипотезе.
- Они живы? - вопрос дался Борису с трудом.
- Не хотелось бы зря обнадеживать… - начал Пилькевич.
- Живы, - оборвал полковника Дамир, о котором успели забыть. - Все твои живы.
Присутствующие уставились на него как на привидение. Потом Рюмшин грохнул по столу кулаком:
- Мне кто-нибудь объяснит, что тут происходит? Какого хрена мы уже два часа обсуждаем секретные вещи при постороннем, как будто он шкаф или тумбочка! А, Паша?
Махонько побледнел и, как обычно, постарался стать маленьким. Привычно не получилось.
- Сергей Павлович, - произнес "язык" Ирбиса, - не надо ругать капитана. Быть незаметным - моя профессия. Тем более, я не просто так стою, а жду ответа. И, главное, сказал вам еще не всё, что должен.
Рюмшин попробовал унять раздражение. Сам виноват не меньше подчиненного. Слишком много сюрпризов для одной ночи!
- Слушаем Вас!
- Меня зовут Дамир. Больше нет смысла скрывать имя. Вам просили передать. На рассвете двадцать первого в районе Анзобского туннеля не будет ни одного человека Бодхани.
- И куда они денутся?
- Съедят злые духи, полковник. Кутрубы и гуль-ёвоны. Те самые, что под Сангистаном закончили войну за Матчу. Ребята Виктора Юринова и Владимира Потапова. Последняя фамилия должна быть знакома капитану. Вы с ним по службе пересекались неоднократно.
- Который Потапов? - нахмурился Махонько. - Потаповых как грязи… Владимир… - брови снова задумчиво сошлись на переносице.
- Облегчу задачу. Майор. Пограничные Войска. Позывные ребят из его группы - Прынц Ойген и Огневолк.
- Вовка?! Млять… - не сдержал эмоции капитан, азартно потирая руки. - И ухорезы его! Вот же мудак, крайний раз пересекались, говорил, в Южную Америку едет. Поднимать уровень подготовки солдат Венесуэльщины…
- Паша, блин, отставить лирику! - сказал Рюмшин, не отводя взгляда от посредника - И что теперь? Нам предлагают брать Анзоб под честное слово человека, которого никто не видел в глаза? Только не надо угроз, Дамир, уровень Ирбиса представляю. Только клал я с пробором на такие предложения. Ни за хер собачий мужиков на пулеметы… - Полковник рассерженно фыркнул.
- К чему угрозы, полковник? - посланник оставался как обычно невозмутимым. - Вы же не Ахмадов. Я просто хотел добавить, что Андрей Владимирович хорошо знает обе ипостаси Леопарда Гор.
- ?!
- Олег Юринов и Давид Лернер.
- Олег… - одними губами прошептал Боря, - Олежка…
- Еще и Давид! - простонал Пилькевич, хватаясь за голову. - С ума сойти! Ну, конечно, кто еще мог придумать сказки про Аджахи и старуху Кампир… А Бахреддин? Руфина?
- Руфина Григорьевна, к сожалению, умерла этой зимой. Бахреддин жив. Андрей Владимирович, - уголком рта улыбнулся Дамир, - Вы знакомы с половиной Лагеря. Не думаю, что стоит терять время и перечислять всех.
- Да, конечно…
- Еще в подтверждение своих слов я могу перевести переговоры, над которыми ваши языковеды бьются вторые сутки. Там в основе литовская и баскская лексика. Немного грузинских слов, испанских, эстонских и из иврита. Английская грамматика и французское произношение.
- Ну, намешали!
- Мы старались. А теперь, если нет возражений, перейду к подробностям…
- Охренеть! - сказал Рюмшин, когда Дамир закончил обстоятельный рапорт, - Неслабо ребята поработали. Учись, капитан! И что делать будем, товарищи офицеры?..
Окрестности Новосибирска, Заимка
Пчелинцев задумчиво размешивал чай. Ложка медленно шла по кругу, иногда немелодично звякая о выщербленные края чашки.
За окном шумели женщины из гражданских. Спор шел какой-то глупый и мелочный. И вообще… как-то все было никак. Ни плохо, ни хорошо. Одним словом - никак. Хорошее определение, емкое.
Полковник отхлебнул давно остывший чай. Поморщился, отставил чашку подальше, снова прислушался. За окном уже переходили на личности. Высунуться, что ли, да разогнать нахрен? Хоть какое-то от мыслей отвлечение.
Не радовали мысли. Хозяйство держалось. Пока еще. Очередную зиму с зимоподобной весной пережили. И лето почти пережили. И следующую зиму переживем, не денемся никуда. А дальше что? Васильев на глазах худеет - не может пустых складов видеть, местные волками зыркают. Не растет ни хрена, коровы не доены, дети не кормлены, а виноваты мы… Уходить надо. Только куда, блин, уходить?!
Непонятно что с разведкой вышло. За прошлое лето добрались только до Астрахани. Когда считали, выходило, что за год туда-обратно обернутся. Не получилось. Форс-мажоры и прочие неизбежные на море случайности. Одолели только "туда", и то наполовину. Многих больше нет… Но все знали, на что идут.
Второе лето тоже не порадовало. Сундуков до Ростова "на ура" проскочил. Но безрезультатно. Никому новосибирцы там не нужны. Разве что как заслон против налетов с Северного Кавказа. Только это уже нам и на халяву не всралось, как Урусов часто говорит.
Лучше алтайцы с казахами, чем нохчи. Тех на ноль множить придется. Всех. Вообще по уму на Кавказ лучше сбросить еще десяток бомб. И ракетами пройтись. Пчелинцев привычно почесал старый шрам от осколка. Один из тех двадцати двух, которые привез из Дагестана в свое время.
Так что Ростов не вариант. Сундук не дурак, тоже хер к носу прикинул. Хотел на Украину пройти, но что-то не срослось. Два месяца по тем местам крутился. Потерял троих, плюнул и вернулся. Сидит в Астрахани, пьет самогон, запивает пивом, заедает воблой…
С Урусовым хуже. Сначала все отлично шло. Из Ургенча на связь вышли, доложили, что с узбеками задружились. И все. Пропали. Должны были уже в Таджикистане быть, раз сарты как братья родные. Только тишина. Может, сейчас стоит раздолбанный джип посреди Каракумов… Много ли двоим надо?
Мысли закружились вокруг Седьмого и Шаха навязчивой пеленой.
- Разрешите, товарищ полковник! - Пчелинцев оторвался от размышлений даже с некоторым удовольствием. Дмитровский, влетевший в кабинет, как на пожар, был очень кстати.
- Заходи, Вань, заходи. Чего запыханный такой?
- Глебыч! Шах с Седьмым нашлись! - выпалил бывший омоновец.
- Так хрен ли ты разрешения просишь?! - подхватился Пчелинцев, вскакивая из-за стола.
- Не спеши! - остановил майор взволнованного командира. - Второй сеанс связи через полтора часа. Вышли на нашей частоте. Душанбе, двести первая. Некий капитан Махонько. Утверждает, что ты его должен знать. На Алтае пересекались будто бы.
- Пашка Махонько?! Пересекались, ясный хрен! Что еще передал?
- Наши сейчас у него. Точнее, один Юринов. Еще сказал, что они всеми конечностями за нас. Легко не будет, но веселье обеспечат.
- Хрен с ним, с тем весельем, - отмахнулся Пчелинцев. - И не таких бобров любили. А хохол где?
- А вот тут сложнее. Пропал.
- Как пропал? - удивился Пчелинцев.
- Наглухо. Сцепился с местными абреками, положил какого-то деятеля, сейчас по горам бегает, с басмачами на хвосте. Еще не поймали.
- Вот же мудак. Ну раз не поймали, то и не поймают. Сколько до связи? - радостно выдохнул полковник.
- Примерно полтора часа, - взглянул на часы Дмитровский. - Как раз их командир подтянется, и Юринов будет. Заодно, может чего с Андрюхой прояснится.
- Полтора часа - это хорошо, - заключил полковник. - Пусть связюки каждую лампу прозвонят, чтобы не оборвалось.
- Глебыч, какие лампы? - не понял Дмитровский.
- Те самые, Вань, те самые. Которые на бронепоезде. Да, Владе ни слова. Потом.
Дмитровский понимающе кивнул.
Таджикистан, Пенджикент
- Салам алейкум, Фаррух.
- Ваалейкум Ассалам, ата. Я гляжу, вы нарушаете собственные Правила. Ты не похож на обычных языков Ирбиса!
- Все когда-то случается в первый раз… - горестно вздохнул посланник, сетуя на неудержимую судьбу. - Если для этого имеются важные причины. А они имеются. Присутствие Саттах-бека при нашем разговоре не будет лишним.
- Даже так? Тогда давай пойдем к нему, уважим возраст.
- И не подумаю сказать хоть слово против, ака.
Собеседники направились вглубь дома, надежно укрытого от палящего безжалостного cолнца раскидистыми ветвями деревьев.
Саттах, что-то писал, задумчиво грызя кончик карандаша. Увидев посланника, не стал скрывать удивления неожиданным визитом:
- Воистину, сегодня день сюрпризов и чудес! Мало того, что пришедший ко мне язык Ирбиса гораздо старше обычного. Так он еще мне знаком. Воистину чудеса! Я думал, что ты давно мертв, Ильяс! Честно говоря, даже разозлился на Леопарда Гор за твою гибель. Малый проступок можно и простить бедному дехканину! Ведь у него так мало радости в жизни. Ильяс, насколько помню, ты никогда не отказывался от хорошего чая?
- Не откажусь и сейчас.
- Фаррух, - попросил старый бек. - Не откажи двум старикам в их нехитрых слабостях. Можешь не спешить.
Коротко кивнув, Фаррух исчез.
- Твой внук хороший человек.
- Будешь удивлен, но я знаю!
Оба старика засмеялись. Кое-как отдышавшись, и вытерев набежавшие слезы, Ильяс вернулся к разговору:
- Мудрая мысль приходит не к одному. Ирбис решил точно так же, как и ты. Он тоже хороший человек. И мудрый. Старому Шамси даже не пришлось уходить.
- Только зарезать трех баранов Ахмадова, не более, - усмехнулся бек.
- Не зря Шамси зовут "железным". А старое железо не ржавеет. Опередить руку Ирбиса может не каждый.
Повисло молчание. В комнату тихо зашел Фаррух. Поставил поднос с чайником и чашками, поклонился, и так же, без слов, вышел, тихо притворив дверь.
Ильяс взял чашку двумя руками и внимательно посмотрел на собеседника:
- Я принес ответ на послание твоего внука, Саттах. Но не простой ответ…
Таджикистан, Фанские горы, перевалы Казнок
Андрей Урусов
Интересно, мысль идти боковыми ущельями была хорошей или как обычно? С одной стороны, бодханийские басмачи будут искать по всем возможным направлениям, прочесывая каждую тропу. Естественно, на бездорожье не схожу, слишком большая вероятность залететь в какую-нибудь непроходимую дыру. Но троп здесь до черта и больше. И угадать, по какой добыча пошла - та еще лотерея. На камне следы искать - последнее дело. Собачек с вами нету.
Так что, дробитесь, ребята, бегайте побольше. Следы читайте. На здоровье. А я буду держать темп и отрываться, не теряя времени зря. Здоровья хватает. Плюс над головой полная луна и пара рабочих фонарей. "Ночных флангов" за жизнь истоптано с избытком, так что можно и в темноте идти. Пока еще понятно куда.
Но уж больно я альпинист хреновый. В предгорьях еще более-менее уверенно себя чувствую, а на высоте… Просто не знаю, чего ожидать от того или иного рельефа. Банально опыта нет. Вот в лесу или степи…
Вон, с утра еще как получилось. Иду, на камне стрелка полустертая, неприметная. Даже не довоенная, явно с советских времен осталась. И показывает прямо в скальную стену. Сам бы в жизни туда не полез, но рядом надпись "В. Казнок", а на карте такой перевал указан, и тропа через него нарисована. А если вперед идти, дальше - широченная долина. Все шансы, что они по ней и ломанут. А сюда никто не сунется. Или сунутся, но малым числом.
Подхожу к стене ближе - в стене разломчик, видимо, ручей тек. И тропа наверх. В общем, по ней и иду. Лезу вверх и думаю. Хороший каньон. Крутой, узкий, камней крупных и скал понатыкано, сверху видно всё, а снизу - ничего. Знать, что за мной только десяток идет, а не полста рыл, здесь бы всех и положил. Подготовка у бандюков местных никакая. Но полста - слишком много. Банально огнем задавят.
Можно растяжек навесить. Тогда у Ахмадова на пару ребят меньше станет. А оставшиеся точно знать будут, куда зловредный капитан ушел. Размен ни разу не выгодный.
Все. Вот и каньон кончился. Большое ровное место. Наклонное, естественно, но ровное. Сзади внизу видна река. Камень со стрелкой еще заметен. И никого живого там нет. Так что два часа выигрываю точно. А скорее - сутки. Ночь тут быстро падает. В темноте по скалам скакать местные не будут. Мотивации нет. Вернее, недостаточная она для таких подвигов, пусть даже во славу Аллаха и прочих Гаутам.
Ладно, мыслями радостными утешился, надо дальше идти. Куда? Так по тропе же, никуда она, родимая, не делась. Осыпь гребаная. Камни норовят вниз ползти. Правда, по тропке ничего, в пределах нормы. В темпе вальса проскочил плато. И здрассти, как говорится! Путь понятен, вдоль русла ручья, но тропа не набита. Каждый, похоже, как может, так и лезет. Шаг вперед и с камнями на два назад. Не передвижение, а издевательство над организмом. Старым, больным и голодным. Как здесь люди ходили? А ведь ходили туристы-альпинисты. Девочки с рюкзаками. И мальчики с девочками на плечах…