- У меня теперь вся жизнь - в другой раз, - прошептала Картина совсем тихо, но Альб услышал. - Тот самый раз уже в прошлом, а теперь все разы - другие.
Поднимаясь по лестнице, Разин заметил:
- И бабы к тебе липнут, и с Голосом ты столковался. Слушай, Музыкант, что я не так делаю? Нет, я не о бабах, не скалься, я с этой системой столковаться не могу. С Технотьмой с этой, некроз ей в программу.
- Да не знаю я, у меня само собой выходило. Только слова правильные подбирать нужно, а то, как ни скажи - в ответ: "неопределенность концепции" да "неопределенность концепции". Тупой Голос!
- Концепции-то у меня определенные, - Разин отыскал комнату с нужным номером и отпер. - Заходи, бросай вещи. Концепции в порядке. Мне говорит: "недостаточно развита центральная нервная система носителя", рекомендует сменить.
- Чего сменить?
- Носителя, чего. А еще: "скорость обмена информацией ниже критических показателей". Непроходимость нервной системы, в общем.
- Сменить носителя, - повторил Альбинос, - это мы уже сделали. Эти штуки на тебе… в тебе… Тьфу! В общем, они у тебя, вот пусть на тебя все теперь охотятся, а с меня хватит. Завтра сходим на Майдан?
- Зачем?
- Самоход мне подыщем.
- То есть ты отваливаешь? Купишь самоход, и все?
- А что?
- Я думаю, Губерт мог бы многое рассказать…
- Это твои вопросы, Разин.
- Да, мои. Вот, к примеру, такой вопрос: почему ты лучший носитель сингулятора, чем я?
- Да, это вопрос… А что, этот твой Губерт в самом деле знает ответ? Точно?
- Точно одно: его можно об этом спросить. Воспользуйся случаем.
Альб подошел к окну, отпер раму и выглянул. Двор освещал пестрый свет, лившийся из пирамиды на крыше, среди разноцветных световых пятен очень хорошо выделялось красное платье Картины. Хозяйка гостиницы колотила ногой "собаку", человек на цепи тихонько подвывал и скулил. Когда ему удалось заползти в конуру, Картина подобрала длинную палку и несколько раз с силой сунула в проем. Раздался визг. Палка сломалась, женщина пригладила спадающие на щеки растрепавшиеся локоны и вернулась в дом.
* * *
Явился подручный Картины, велел передать: для них у хозяйки новости.
- Ладно, - кивнул Разин, - сейчас спустимся. Заодно и перекусить не помешает.
В зале все было по-прежнему, разве что людей за столами стало меньше.
Картина сообщила:
- О вас Крипте уже сказали. Он ответил: явится попозже. Он очень хочет встретиться, есть интерес. Но сейчас совет у них в Храме, важный. Потом у него какие-то дела, которые невозможно отложить, - так и велел передать. В общем, надеется, что вы его дождетесь. Очень сильно надеется.
Разин кивнул и спросил, как насчет пожрать? Хозяйка указала на столик в углу:
- Туда садитесь, сейчас подадут. Крипте тот стол нравится, там темно, никто не пялится, и к кухонным дверям близко, а через кухню можно уйти, если что.
Потянулось ожидание. Готовили в "Крещатике" отменно, но потом, когда перекусили, стало скучно. Альбинос то и дело ловил на себе заинтересованный взгляд Картины, ему было немного не по себе. Странная баба.
За соседним столом присели двое постояльцев с кувшином пива и кружками. Из разговора стало ясно, что один местный, киевский, а другой - его компаньон по торговой части. Разин угрюмо молчал, и Альбинос стал прислушиваться к их разговору.
- Откуда в Киеве некроз? - допытывался гость. - Сколь бываю у вас, никогда не случалось же!
- Монахи говорят, за грехи нам. Чтоб молились и ждали избавителя.
- Какого такого избавителя?
- А пес его знает, какого…
Покончив с пивом, соседи стали сговариваться насчет завтрашнего дня.
- Пойду я, - решил местный. - Не то стемнеет вовсе.
- Темноты боишься?
Киевлянин шутку не поддержал:
- Некроз по ночам из-под земли прет, да в разных местах, не ровен час не заметишь в темноте - и пропал. Так что пойду, пока дорогу видать. У нас нынче по темному народ из домов не выходит. Тяжкие времена настают, ох, тяжкие…
Далеко за полночь, когда за столами осталось с полдюжины постояльцев, в зал ввалились пятеро. Их вид никак не подходил к чистенькой гостинице - перемазанные, облепленные клочьями паутины, в изодранной одежде. К тому же у одного, рыжего, лицо было разбито - совсем недавно ему крепко досталось. Двое были в черных полурясах, и тот, что шагал сзади - рослый, крепкий с виду; держал наготове карабин. Еще один был коренастым и смуглым, на лице темные очки. Голова его обмотана какими-то тряпками. Разин отвел взгляд и бросил Альбу:
- Крепкий парень. Может, наконец новости от Крипты?
Странная компания, ни на кого не глядя, проследовала через зал к стойке, пошепталась с Картиной, она дала ключ, и четверо в сопровождении рослого монаха побрели к лестнице. Щуплый, у которого был монокль в глазу, задержался, обменялся с хозяйкой парой фраз и тоже поспешил наверх.
Картина поманила Альбиноса. Тот неохотно подошел.
- Крипта здесь. Сейчас устроит гостей в номер и спустится, я вас ему покажу.
Альбинос передал новости Разину. Зал уже почти опустел, люди расходились, вот музыканты покинули подиум и гуськом направились на кухню.
Вскоре монахи спустились. Картина кивком указала на столик. Разин перехватил взгляд рослого монаха, которого принял за Крипту, и жестом пригласил за свободный стол. Хлопнула входная дверь, вошел еще один монах, огляделся и направился к стойке.
- Брат Крипта! - окликнул тот, что явился последним.
- Не шуми. Что узнали?
К удивлению Разина, Криптой оказался тощий очкарик. Он, недовольно морщась, уставился на монаха, назвавшего его по имени:
- Говори быстро.
- Проследили до Днепра, самоход увели на левый берег. Конвой - десять братьев, из тех, что Зиновию подчинены. Через русло мы не совались, они бы заметили. Брат Хортей остался ждать, когда конвойные возвратятся, увидит.
- Добро, возвращайся к нему. Если что, доложите мне. Я буду здесь, в "Крещатике".
Отпустив посыльного, Крипта сел напротив Разина. Сопровождавший его крепыш разместился за соседним столом, поставив карабин между ног - ему не следовало присутствовать при беседе.
- Итак, - произнес Крипта и, сняв монокль, принялся протирать стекло. Он не знал, с чего начать. - Итак, вы из Меха-Корпа.
- Егор Разин.
- Вот как… - Крипта близоруко сощурился. - Сам Разин. Я слышал о ваших… гм, заслугах. Скажу откровенно, чтобы не было между нами неясностей: я бы не хотел этой встречи, я бы не хотел, чтобы она была тайной, но обстоятельства вынуждают…
- Не будем крутить, - предложил Егор. - Мне тоже многое не нравится, но вполне возможно, что наши интересы совпадут. Так что перейдем сразу к делу. Меня интересует человек по имени Губерт. Что о нем знаешь?
Крипта, убрав монокль в карман, задумчиво пожевал губами.
- Кое-что могу рассказать. Правда, немного. Отец Зиновий, наш староста, с недавних пор…
Во дворе протяжно взвыл человек-собака. Вой звучал жутко, тоскливо, будто предвестие смерти.
Вверху громко затопали, Крипта вскинул голову, рослый монах поднялся из-за стола с ружьем в руках, Разин положил ладонь на рукоять обреза под мышкой… По лестнице сбежал рыжий парень с разбитым опухшим лицом, позади него грохотали по ступеням подошвы. Рыжий заорал:
- Крипта! Берегись! Нас выследили!
Во дворе грохнул выстрел, вой оборвался. И тут же обе двери - ведущая на улицу и та, что во двор, - с треском распахнулись, в зал бросились вооруженные люди в желтых тогах, в оконных рамах зазвенело битое стекло.
* * *
Илай, Туран и Белорус вслед за провожатым поднялись на второй этаж, прошли длинный коридор, по левую руку были окна, выходящие на улицу, по правую - ряд дверей. Грига отпер нужную, распахнул и жестом предложил войти.
Они не успели расположиться и осмотреться в комнате, как появился Крипта.
- Располагайтесь, - сказал он. - Сейчас я велю, чтобы еду в номер принесли. Вниз не ходите. Обслуга в "Крещатике" - люди верные, не выдадут, а вот если в зале вас кто-то узнает, быть беде.
Белорус тут же завалился на кровать, подергался, чтобы убедиться: тюфяк мягкий.
- Еду принесут - это хорошо, это, будем говорить, правильно. И пусть не скупятся, я голоден, как стая панцирных волков.
Он вдруг резко сел.
- А долго нам здесь сидеть?
- Во-первых, - Крипта остановился у порога, - у меня важная встреча. От результата многое зависит. Поэтому сидите и ждите столько, сколько понадобится.
- Понятно, - кивнул Туран.
- Во-вторых, - Крипта оказался человеком не только выдержанным, но и очень пунктуальным: если уж сказал "во-первых", то непременно должно было последовать и "во-вторых", - проследить за вашим самоходом я отправил своих людей. Они узнают, куда Зиновий велел отогнать… э…
- "Панч"! - подсказал Белорус.
- Помолчи, - прогудел Илай.
- Не годится называть бездушный механизм человеческим именем, - назидательно поднял палец Крипта. - Грех это. За самоходом проследят и явятся в "Крещатик" с докладом верные мне люди. И пока я не сделаю то и это, вам можно только ждать. Как освобожусь, поднимусь к вам, обсудим, что дальше делать и чем помочь Владыке Баграту. Идем, Грига.
Когда монахи ушли, дверь захлопнулась, и в комнате стало темно. Белорус опять растянулся на кровати, закинул руки за голову и спросил, глядя в потолок:
- Что делать будем? А, Тур?
- Отдыхать.
- Отдыхать, конечно, можно. Но как мы влипли! Эх, папаша, папаша, обещал золота, а вышло что? Сидим, как крысы, взаперти…
В дверь тихо постучали. Белорус мигом оказался на ногах и распахнул окно - он был готов дать деру. Илай с Тураном переглянулись. Последний ухватил за ножку тяжелый стул - ничего другого, что могло бы послужить оружием, на глаза не попалось - и шагнул к двери.
- Хозяйка поесть прислала, - объявили из коридора.
- А, давайте, давайте! - Белорус тут же успокоился.
Вошли двое, мужчина и женщина. Мужчина нес свечу и придерживал под мышкой бутылку. В другой руке - три стакана. Женщина прижимала к животу обернутый полотенцем казан, от которого исходил сытный дух. Прошли к столу, молча поставили припасы и свечу и собрались уходить.
- Эй, погодите, - окликнул Тим, - а кто там у вас, будем говорить, в конуре обитает? Что за личность?
Белорус обернулся, ткнул пальцем вниз, через подоконник. Гостиничные служители переглянулись. Наконец мужчина решился:
- Это хозяйкино дело.
- Да ну, чего темните. Это ж не секрет какой-то. Наверняка всем здесь известно.
- Ладно, скажу, - промямлил мужчина. - Это враг хозяйкин, давний враг, он ее ножом порезал, когда… ну… давно, в общем. Она его в конуре держит, душу отводит, ежели припрет. Ну, ногой, там, двинет или палкой по хребту вытянет. Только я вам не говорил! И это… пойдем мы?
- Не говорил, не говорил. И ступайте себе с миром, конечно. Дальше мы и сами разберемся, - голос Тима был полон энтузиазма. - Эй, Туран, наливай, что ли. Подсаживайся к столу, папаша.
- Нельзя пить, - Илай взглянул на Турана, тот кивнул.
- Вы чего? - вскинулся Белорус. - Грех же не выпить! Времечко самое подходящее. Гляди, ночь какая. Не ночь, а песня.
- Он обернулся к окну - и, резко опустившись на четвереньки, пополз прочь. Темные фигуры в мешковатых желтых тогах перелезали через забор, бежали по двору к входу в гостиницу, несколько человек проскользнули в распахнутые ворота мастерских. Двор был освещен светом разноцветных фонариков, и фигуры жрецов то ныряли в пестрые световые пятна, то снова погружались в тень. Лунный свет играл на стволах в их руках.
- Ты чего? - обернулся Туран возле стола.
- Там, там… Бежим, Крипту предупредить нужно! Там жрецы!
Белорус вскочил, помчался к двери, Туран глянул на Илая… и бросился следом. Когда он выскочил в коридор, Тим уже орал на лестнице:
- Крипта! Берегись! Нас выследили!
* * *
Навстречу жрецам-карателям, рвущимся со стороны улицы, вскочил привратник. Он задремал, сидя на стуле в темном закутке у входа. Грохот и треск разбудили его, и здоровяк, не успев разобраться в происходящем, помчался исполнять свои обязанности. Вскочивший в дверь жрец опешил, когда из тени перед ним возникла громадная фигура - сбился с шага, но направил ружье на вышибалу. Тот действовал быстро - взмахом дубинки опрокинул его. Вбежавший следом за первым жрец разрядил верзиле в грудь заряд двустволки. И тут же загрохотали выстрелы из окон - каратели стреляли, не целясь, по всему залу пошел звон, падали и разбивались бутылки, гудел эмалированный бак позади барной стойки, опрокидывалась мебель, когда посетители бросались на пол. Похоже, у жрецов имелся приказ перебить всех, кого застанут в "Крещатике", они палили, не разбираясь. Трое постояльцев были застрелены первым же залпом, один побежал к выходу, потом, когда вышибала сбил с ног жреца, метнулся назад, растерялся… пули ударили ему в грудь и голову, опрокинув на пол…
Вышибала пошатнулся, но сделал еще шаг, взмахнул дубинкой - ее конец описал длинную дугу и врезался в подбородок жрецу с двустволкой. Тот вылетел наружу, вышибала сделал второй шаг и захлопнул дверь. Последним усилием он сдвинул засов и рухнул под стеной, зажав ладонью рану на груди. В дверь заколотили прикладами, но сразу взломать крепкое толстое полотно не удалось. Засов был сделан на совесть и хорошо держал напор.
Когда началась стрельба, Белорус прыгнул через перила и затаился под лестницей, а Туран с Илаем, не успевшие спуститься в зал, метнулись обратно - наверх. Разин и Альбинос упали под стол, который Разин опрокинул набок, чтобы прикрыться столешницей от стрелков в окнах. Рядом рухнул Крипта, он сидел спиной к окнам, и несколько пуль ударило его в бок и между лопаток - монах умер мгновенно.
Грига отполз к стойке и встретил жрецов, рвущихся со стороны двора, точными выстрелами. Но и сам поймал пулю в плечо. Монаха развернуло, он попытался перехватить оружие одной рукой, его затылок взорвался кровавыми брызгами. Выронив карабин, Грига упал.
Жрецы лезли в окна, позади них во дворе ревели манисы, и ржали потревоженные лошади. Люди Зиновия успели обшарить мастерские и конюшни и полностью окружить гостиницу. За стойкой что-то кричала Картина.
Разин поднял пулемет, дал длинную очередь по окнам. Расстрелял всю ленту, схватился за обрезы в перевязи, жахнул из них разом и упал за опрокинутый стол.
На место убитых и раненых монахов у окон встали новые, стены зала сотрясались от выстрелов, звенели разбитые бутылки, посуда падала со столов, с полок. Один из постояльцев гостиницы, ошалевший от страха - а может, наоборот, отчаянно храбрый - вскочив, с размаху запустил в окно стулом и сам бросился следом. Стоявший у окна жрец отшатнулся, постоялец прыгнул в проем головой вперед, снаружи сквозь треск пальбы донеслись звуки возни, ударов.
Разин перезарядил обрезы, один сунул Альбу:
- Стреляй!
Белорус хотел выскочить из укрытия и бежать по лестнице на второй этаж, когда жрецы снова попытались проникнуть в зал. Тим тут же спрятался обратно. Каратели полезли в окна, мешая друг другу, с треском с петель слетела взломанная дверь. Из-за стойки поднялась, вскинув большую двустволку, Картина. С криком она выстрелила один раз, второй… Крик оборвался, хозяйка удивленно уставилась на бурое пятно, расползающееся на груди, выпустила двустволку из рук, запрокинула голову и повалилась навзничь.
Пока гремели выстрелы в зале, Туран с Илаем вернулись на второй этаж. Жрецы, занятые перестрелкой, не обращали внимания на окна над головой. Туран выглянул, услышал рядом сопение Илая. Старик снял и аккуратно упрятал очки в карман, ночью он мог обходиться без них. Из зала на улицу выходило шесть окон, сейчас у каждого находилось двое или трое жрецов. Одни старались проникнуть в зал, другие стреляли у них над головами.
Туран показал вниз, Илай кивнул. Когда очередная атака захлебнулась, и стрельба внизу на миг стихла, оба спрыгнули. Каждый наметил цель - Туран ударил сапогами жрецу по темени, рухнул вместе с ним на землю, выдернул из ослабших рук автомат и дал длинную очередь вдоль улицы. Пули прошили двоих жрецов, стоящих между Тураном и воротами. Илай свалился на выбранную жертву, двинул ему локтем в подбородок и прыгнул к другому, сшиб его с ног.
- Крипта! - прогудел мутант на всю округу. - Лезь в окно, Крипта!
- Скорей! - крикнул Туран и дал еще одну очередь. - Тим, ты живой?!
Разин глянул над краем опрокинутого стола. Выстрелив в дверной проем, схватил Альбиноса за рукав и потянул к окнам.
Зарычал двигатель, на пустынную улицу, мягко покачиваясь, выехал необычный самоход - впереди прозрачный колпак, под которым виднелся силуэт водителя. Вместо задних колес у машины были гусеницы. Сбоку раскрылся двустворчатый люк, оттуда спрыгнули двое в блестящих металлом жилетах поверх желтых тог. Туран дал очередь из автомата. Пули, ударившие жреца в жилет, высекли искры, очередью зацепило и второго, оба зашатались под ударами пуль и упали. Туран отшвырнул разряженный автомат, хотел подбежать к жрецам, чтобы забрать их оружие, но они зашевелились, приподнимаясь. На серебристых жилетах переливались лунные блики. Колпак кабины откинулся, водитель вскинул пистолет, Туран бросился на землю, пули прошли над головой.