* * *
Разин вскоре отыскал свежие колеи - верно, здесь прошли тяжелые машины, в топкой, перемешанной с илом почве четко отпечатались следы широких колес. Земля здесь была мягкая, вязкая, липла к сапогам, и каждый шаг сопровождался жирным чавканьем. Поток впереди журчал все отчетливее и звонче. Иногда сквозь плеск воды доносились гулкие хлопки, будто там ворочалось что-то тяжелое… Вот и ручей, блестит под луной, мерцает - течение быстрое. Разин остановился и присмотрелся. Колеи вели к мосткам из толстых досок, уложенных на камни и коряги и грубо сколоченных между собой поперечными плахами. После сезона дождей, когда ручьи вспухали, эти мостки, конечно, вода разрушала и обломки уносила вниз, но их восстанавливали сезон за сезоном. Где-то выше по течению до Погибели находился химкомбинат и склады удобрений. Сколько лет прошло, а всякий раз, когда вода в реке поднимается, вымывает новые порции отравы и несет по руслу Днепра ядовитые потоки… Что-то громко плюхнуло в ручье, взметнулись брызги. Разин остановился, дальше идти незачем, если прошли по мосткам тяжелые самоходы, то и сендер пройдет.
Над низким левым берегом лежал туман, в котором вяз лунный свет. С болота поднимались испарения, но сквозь них виднелось едва заметное бледно-коричневое пятно света - где-то очень далеко в болоте горели огни, их лучи едва достигали Днепра, слишком плотный был туман. В ту сторону вели мостки, и туда же указывала мечом отломанная рука железной женщины. Разин развернулся и пошагал обратно.
Когда он вернулся к сендеру, Альб спросил:
- Ну что там?
- Поедем, разберемся. Проехать можно. Заводи.
Разин опустился на соседнее сиденье и прислушался к ощущениям - вроде полегчало, шум в голове прошел, хотелось спать. Альбинос развернул сендер и медленно порулил к мосткам, в лунном свете уже показалась колея, оставалось только держаться ее. Белорус принялся разглагольствовать:
- Ну, будем говорить, поначалу все понятно - мы найдем подворье этого Губерта, заберем "Панч". А потом что? В Киев нам теперь соваться не с руки. Старый хрыч Зиновий нас не пропустит подобру. Слушай, Тур, а может, разнести им всю Лавру, к некрозу? С нашим-то "Панчем", с нашим оружием! А что? Подкатили, да и вмазали ракетами! Чтобы знал, хрен бородатый, с кем связался, а?
- Это глупо, - отозвался Туран, напряженно глядя вперед.
- Зато весело как!
- Во-первых, нас к Лавре просто так не пропустят; во-вторых, у монахов все под землю упрятано, и продолжают копать да катакомбы исследовать, ты же видел. Владыка Баграт велел под землю укрываться. Ну и в-третьих, Лавру-то за что? Не все монахи против нас, взять того же Хортея - нормальный же человек. Это Зиновий им головы задурил своими пророчествами.
- Зиновий - великий шаман, - прогудел Илай. - У него посох, в посохе духи живут, он с ними говорит, они подсказывают.
- Какие еще духи? - бросил Разин.
- Злые.
- А я тоже видел, - подхватил Белорус, - он с посохом советовался. Пошепчет, послушает, пошепчет, послушает… И камень такой на посохе, блестит!
- Это не камень, - возразил Туран, - а локация. И приемник там, наверное, и еще…
- Что за локация? - Разин слушал с недовольством, его-то не очень интересовали духи и шаманы. - И вообще, что в вашем грузовике такого, что Зиновий его Губерту отослал?
- Ракеты у нас там, - с готовностью стал рассказывать Белорус. - Елетроника, которая железо чует и туда ракету пуляет. Хоть омеговский танкер, хоть что прошибет. Знатная вещь, харьковскими оружейниками сработана, а то и вовсе из старых времен! Так что, Тур, у Зиновия на посохе такая же локация?
- Хренация, - перебил Разин. - Помолчи, что ли. Туран, что за посох?
- Я думаю, там у него в самом деле локация, экран такой, куда можно картинку перенести. Когда нас в Лавре схватили, Зиновий поднял посох и водил им туда-сюда, показывал нас тому, кто в локацию видит все, что перед посохом. Потом он Зиновию как по радио что-то сказал, тот ответил, вот и казалось, что с посохом он болтает. Понимаешь, Илай, это электроника, техника такая, а не духи.
- Духи везде, - стоял на своем старый мутант. - Духи в технике, в простой палке, в камнях живут.
Туран покосился на старика и продолжил:
- Вот я и подумал, что если у Губерта техника старая, до Погибели сработанная, вездеход, автоматы, которыми теперь охрана Зиновия вооружена, и все такое. Подумал: с Губертом он говорит через посох, так?
- Верно, - сказал Разин. - Музыкант, здесь осторожней. Держись колеи.
- Ладно.
Альбинос медленно повел сендер по свежим следам, оставленным монахами, подъехал к мосткам, сколоченным из досок, и снизил скорость еще больше. Мостки были покрыты толстым слоем грязи, ими часто пользовались. Сендер вкатился на доски, под колесами заскрипело, мостки гнулись, но держались надежно. Ручей журчал уже совсем рядом, потом доски прогнулись сильнее, плеск раздавался уже под сендером. Поток наверняка был неглубок, и над ним высились валуны, которые и служили опорой.
Рядом что-то оглушительно хлопнуло по воде, борт сендера обдало брызгами. В русле ручья заворочалось длинное тело.
- Это что было? - насторожился Белорус. - Это чуды? Про которых монашек толковал?
Белорус привстал, чтобы оглянуться, - сендер уже миновал середину потока, и тот, кто плескался в ядовитой воде, остался позади.
Илай дернул Тима за жилетку и усадил на место:
- Не бойся, не выпрыгнет.
Под досками с хрустом просела галька, мостки пересекли островок, впереди снова было узкое русло, по которому катил мутный поток. Волны набегали на камни, сталкивались, взлетали брызги.
- Папаша, - не унимался Белорус, - так что там за зверь был?
- Не знаю.
Сендер преодолел мостки и съехал на топкий берег, впереди лежали болота левобережья. Легкий ветерок волнами качал осоку, кое-где из зарослей торчали стены древних построек, и сквозь пустые прямоугольники окон серым киселем сочился туман. Туман накрывал призрачной шапкой левый берег Днепра, в сером сумраке угадывались неясные очертания, из него неслись тихие невнятные шорохи… единственное, что было ощутимо и даже чересчур реально - это запах.
- Воняет, как у Губерта на болоте, - произнес Разин.
Глава 7
БОЛОТНЫЙ ТУМАН
Сендер катил по колее, оставленной тяжелыми самоходами монахов. По днищу барабанили комья грязи, пропитанная влагой земля в свете фар напоминала… дерьмо она напоминала. Убогое место, этакий большой извилистый нужник рядом с Киевом. Альбинос скривился, объезжая небольшую лужу, покосился на Разина. Тот сидел, упрямо выставив твердый подбородок, и вглядывался в туман, наползающий с болота.
Упорный все-таки человек. Идет до конца, Губерта при любом раскладе достанет. И как это ему всякий раз удается так лихо вокруг себя компанию из нужных людей собрать? Сендер миновал небольшую ложбину, заполненную водой, Альбинос выкрутил руль, включил пониженную передачу. Двигатель взвыл, и машина начала сползать по глинистому склону прямо в лужу.
Когда выбрались из низины, вокруг лежала пустынная мокрая земля. Сизая пелена влажными холодными ладонями разгладила ее - все вокруг имеет плавные мягкие очертания, ничто не торчит, не выпирает острым углом, в полосе тумана все кажется округлым и мягким. Ветер шевелит призрачные слои испарений, сгоняет густые облака или растягивает покрывалом. Как бы отразить это в музыке? Мотив тоже должен быть плавным и сглаженным, без резких переходов, но в показную мягкость необходимо добавить ощущение угрозы. Скрытой угрозы и чувства неминуемой опасности. Болото всегда обманчиво, притворяется тихим и безобидным, но на самом деле таит в себе смерть.
Альбу захотелось достать губную гармошку, сыграть болото и туман, и это обманчивое спокойствие… Будь он один, непременно притормозил бы на островке посуше и наиграл мотив, ведь мелодия уже поднималась из груди, оба сердца бились с нею в такт, музыка просилась наружу… Но, еще раз покосившись на Разина, Альб оставил мысли о новой песне и крепче сжал руль. Разин не поймет.
Сендер месил колесами грязь, поднимая брызги, разгонял мутную жижу, застоявшуюся в ложбинах. Разин к своей цели идет, и Альбиносу не мешало бы подумать… А собственно над чем? Он скрипнул зубами. Над тем, что не знает, кто он есть на самом деле?
- Если устал, давай сменю, - сказал Разин.
- Ничего, я в порядке. Как остальные?
Разин оглянулся.
- Белорус носом клюет.
- Я не сплю, - отозвался Туран из-за пулемета.
- Илай? - Альбинос, сам не зная почему, беспокоился за старика.
- А что ему будет? По сторонам смотрит и зевает… Здесь притормози.
Сендер остановился прямо в луже. Вода заплескалась у колес, накатывая черными волнами. Задремавший Белорус сонно потянулся:
- Что, приехали? Э, а чего в воде? Рыбу, что ли, ловить будем?
- Болтунов топить, - бросил Разин.
Он встал и огляделся. Дальше колеи взбирались на пригорок, гребень которого венчали древние стены, обросшие бородами мха. Когда-то здесь было здание, теперь полностью разрушенное и занесенное песком пополам с илом. Луна скрылась, и небо на востоке уже начало сереть, туман слегка порозовел. Скоро рассвет. Очертания древних стен плыли и раскачивались в мутном мареве. Альбиносу снова захотелось исполнить мелодию пустынного края - теперь в ней будут старые руины и многослойные наросты мха, и красный свет восхода.
- Здесь съедем с колеи. Вон туда давай, - Разин показал.
- А чего здесь?
- Засаду устроим. Место подходящее.
- Слушай, Разин, - заговорил Туран, - а как ты себе это представляешь? Монахов десять человек, с "тевтонцем", и самоход наверняка бронированный. А нас пятеро, и оружия негусто.
- Пятеро героев! - с энтузиазмом провозгласил Белорус. - Хотя оружия, будем говорить, маловато.
- Разберемся, - Разин был, как всегда, немногословен. - Давай, Музыкант.
Альбинос съехал с колеи и повел сендер вокруг холма. Когда под колесами зашуршала сухая земля, Егор спрыгнул и отправился осматривать руины. Туран присоединился к нему. Они обошли прямоугольник стен, окруженный, словно валом, песчаными наносами. Внутри бетонной коробки грунта было меньше, получилась яма, разгороженная остатками внутренних стен. Кое-где наружные валы были выше человеческого роста, а кое-где обвалились до уровня земли.
- Вон там сендер загоним внутрь, - Разин показал подходящий участок, где через вал могла перевалить машина, и в стене за ним был достаточно широкий проем. - За стенами укроемся, хорошая позиция. Встретим их огнем. Ударим внезапно - это преимущество. Что скажешь?
Турана он считал единственным, с кем стоило советоваться в данном вопросе. От Альбиноса это не укрылось, он немного узнал за время поездки о Разине, но главное усвоил быстро - тот хочет достать Губерта потому, что доктор виновен в смерти Юны Гало, бывшей главы Меха-Корпа. Разина толкает вперед чувство мести. Ненависть к врагу. А Туран… Что им движет, чего он хочет? Альбинос сидел в сендере, навалившись грудью на руль, и смотрел, как тот что-то очень серьезно обдумывает. Похоже, смышленый малый, учителя у него хорошие были, раз не спешит отвечать.
Туран задумчиво оглядывал местность вокруг, пытаясь представить себе будущую схватку, увидеть победу - и мысленно проложить самый удобный путь к ней. Наконец ответил:
- Как ты думаешь, если мы встретим их, как говоришь, огнем, что они будут делать?
- То есть?
- Если встанем у них на пути, они будут прорываться, потому что назад им возвращаться не с руки. А если пропустим и ударим в спину? Тогда и пулемет с сендера снимать не придется. Гляди, колея огибает развалины, они поедут вокруг. Первым, наверное, пустят "тевтонец", а грузовик - следом. Мы пропускаем их, а когда "тевтонец" проедет туда, Музыкант сдаст назад, и поливаем из пулемета. А ты с Белорусом займешься грузовиком. Если встретить в лоб, мы атакуем только головной "тевтонец", остальные не попадут под огонь, будут свободно разворачиваться, маневрировать…
- Понял, - Разин кивнул. - А если первым пойдет грузовик?
Он уже мысленно согласился с планом Турана, но хотел просчитать все возможные варианты.
- Грузовик? Это хуже… Но первым будет "тевтонец".
Разин покачал головой. Уверенность Турана его слегка удивила. Скажи так кто другой, он решил бы, что это по глупости, но этого молодого крепыша с лицом фермера Егор уже успел оценить.
- Хорошо, так и сделаем.
- Но нам нужен пленный. Всех не убиваем, так?
- Конечно. Всех касается, один из монахов обязательно живым должен остаться! Рыжий, ты хорошо меня слышал?
Сендер с выключенным мотором затолкали внутрь бетонной коробки. Туран рассказал остальным свой план, потом Разин предложил:
- Времени у нас после схватки не будет, расскажите, что вы за люди и как попали в "Крещатик".
- Да чего рассказывать, - заговорил Белорус, - мы в Киев папашу Илая сопровождали. Обещал он, что наградят нас монахи за службу, у него, видишь ли, письмо было к Крипте от Владыки. А нас вон как наградили, самоход отобрали, кабаны бородатые, да едва не прикончили. Но я одного, будем говорить, тоже славненько разделал. Знаешь, какой у меня мощный удар с правой?
- Язык у тебя мощный, насмерть заболтаешь, - ухмыльнулся Альбинос. - Илай, а что за письмо? Илай, эй!
Старый мутант вылез из сендера и как ни в чем не бывало возился у стены, хрустел и скрипел в тени, будто и вовсе не был ранен.
- Во дает! - удивился Белорус, когда Илай выломал арматурный прут из камней. - Это как же?
- Что? А! - Альбинос махнул рукой. - У многих кочевых есть разные особенности, например, самоисцеляться быстро. Кто-то под водой дышать умеет, как катран.
- Так ведь… - Белорус взъерошил волосы на затылке. - Затопчи меня кабан, везет же некоторым!
Илай подобрал камень и стал точить железку. На вопрос он не ответил, и Альбинос догадался, что повторять не стоит. О письме Илаю говорить не хочется - значит, и не скажет.
- А вы как в "Крещатике" оказались? - в свою очередь спросил Туран. - У тебя, Разин, как я вижу, счеты с Губертом, верно? При чем здесь Крипта?
- Давние счеты, да.
- Что это за Губерт такой, а? - влез Белорус. - Монах, что ли, навроде Зиновия?
- Он не монах, - ответил Егор. Переглянулся с Альбиносом и добавил: - Не знаю, почему он с Зиновием спутался, но сейчас они заодно. Губерт не из Ордена, он в Пустоши собственные порядки наводит, кланы между собой стравливает. Возможности у него всякие… Техника, какой сейчас никто не имеет. Посох вот у Зиновия - точно Губерт дал. Я к нему давно подбираюсь. Сейчас момент подходящий - я думал, Крипта поможет. Он согласился встретиться. Наверное, хотел, чтобы я убрал Зиновия. Что ж, скорее всего, так и вышло б, не опереди Зиновий Крипту. А теперь поздно рассуждать, да и незачем. Ждем монахов.
* * *
Утро близилось, звезды пропали, туман на востоке как будто пропитался красным - показались первые лучи восходящего солнца, но самого светила пока не было видно в тумане. Кроваво-красный оттенок медленно расползался по небу. Илай пристроился под стеной, завернулся в изодранный плащ и уснул, Белорус похрапывал на заднем сиденье. Разин стоял у стены и вглядывался в туман - туда, где должны были появиться монахи. Туран подошел, некоторое время стоял рядом, наконец спросил:
- Разин, это твое оружие, которое в рукаве прячешь, его можно использовать сейчас против монахов?
- Нет.
- Ладно.
- Запас энергии ограничен. Берегу для Губерта. Поверь, там будет нужнее.
Альбинос от нечего делать включил радио, нашел местную волну и уменьшил громкость. "Время утренней молитвы близко, - вещал сочный бас, - и я, отец Евстахий, говорю вам истинно: молитесь нынче, молитесь усердно, молитесь искренне! Молитесь, люди Киева, дабы скорей сбылись пророчества блаженного мужа Зиновия. Молитесь о спасении Киева от некрозной напасти, ибо, глаголет нам отец Зиновий, за грехи нам сие наказание ниспослано, за то, что от веры истинной отступили. Кто от души молитву вознесет, тот спасется, остальным - в некрозе гнить!"
Проснулся Белорус и сонно спросил:
- Что это за нудятина, затопчи меня кабан?
- Киевский Храм вещает.
- …Явится муж умудренный, так открылось в молитвенном бдении отцу Зиновию, - вещал бас, - муж духом высокий и светлый, он молитвой некроз остановит, сотрет напасть с лика Пустоши! Молитесь, чтоб скорей явился праведник сей!..
- Да заткни ты его… - опять встрепенулся Белорус.
- Ну да, тебе нравится только, если ты болтаешь ерунду, а другим и слова не скажи.
- Едут! - объявил Илай.
До сих пор казалось, что старик спит, но тут он вскочил и поднял самодельное копье - отточенный арматурный прут, который успел украсить ленточками, вырезанными из подкладки плаща. Ветерок пролетел над болотами, шевельнул розово-серые пласты испарений, качнул заросли осоки и приподнял ленточки на копье старика. Они затрепетали. Тут и остальные услышали - сквозь шелест осоки и шорох ветра в руинах доносится рокот двигателей.
Альбинос выключил радио.
- Рано жрецы проснулись.
- Так время ж молитвы! - и тут не смолчал Белорус. - По радио сказали!
- Если они ночевали на базе Губерта, их пораньше выперли, - пояснил Разин. - Переночевать позволили, и вперед. Туран, к пулемету. Белорус, пошел вон из сендера.
Все заняли места и затаились. Шум двигателей нарастал, с натугой пробивался сквозь туман, как нож сквозь толстый войлок. Уже можно было различить, что работают два мотора, стало слышно, как гремят самоходы монахов. Они возвращались прежней дорогой - по тем же колеям, которые оставили накануне. Вот в тумане проступили очертания "тевтонца" - Туран не ошибся, "тевтонец" шел головным, за ним грохотал и лязгал здоровенный самоход с открытым кузовом, защищенным высокими бортами с прорезями бойниц. Туман серыми полосами пересекал темные силуэты машин, клубился и стелился под колеса.
"Тевтонец" поравнялся с руинами, покатил вокруг, огибая холм… Гремела обшивка, плескалась черная вода под колесами, ревели двигатели… Самоход подкатил к развалинам. Туран оглянулся - Разин из-за стены следил за монахами, те не ждали нападения, многие дремали на ходу. Да и какое нападение в этом пустынном краю, куда никто из киевлян не суется? Вот "тевтонец" обогнул руины, вывернул на прямую, Разин крикнул:
- Давай!
Альбинос врубил заднюю передачу, сендер выкатился из-за стены, развернулся, и загрохотал пулемет. Альбинос вел машину на сближение с медленно катящимся "тевтонцем", догонял, и пулеметные очереди прошивали насквозь решетчатый кузов, монах-пулеметчик вскинулся, взмахнул руками и кубарем полетел в грязь, другой, сидевший на заднем сиденье, начал привставать, он еще не сообразил, что происходит - пули настигли и его. Водителя, который был прикрыт сиденьями стрелков, очереди не достали, он сгоряча попытался развернуться, мотор "тевтонца" взревел, самоход тяжело нырнул с колеи в лужу, расплескал серую воду, взметнулись волны. Тут водитель сообразил, что остался один, стрелять некому, он поспешно стал крутить руль, чтобы уйти из-под обстрела, сендер катил следом, и Туран поливал "тевтонец" короткими очередями.