- Ты знаешь меня, но так и не сказал мне, кто ты. Если ты очередной "советник" Малкадора, то можешь повернуться и уйти. Я отправился на Калибан потому, что был должен лорду Дорну, но у меня нет времени на полуправду и уловки. Я больше не хочу быть частью замыслов в интригах Сигиллита, так что он может перестать слать за мной своих лакеев. Хотя наверно я должен быть благодарен, что на этот раз он послал легионера.
- Он хочет, чтобы смертные поняли разум легионера? - незнакомец встряхнул головой, его явно развеселила такая идея. - Значит, они действительно нас не понимают, а? Но не беспокойся, я не зову тебя никуда, и я не советник, но могу поделиться своей боевой мудростью. Болтерными остротами, если угодно.
Явно развеселённый игрой слов человек засмеялся, хотя Локена начали утомлять его уклончивые ответы. Он повесил совок на пояс и пошёл к ступеням, чтобы подняться на водопад.
- Уже уходишь? - спросил незнакомец, шедший по соседней дорожке.
- Если ты даже не сказал мне своё имя, то какой смысл продолжать разговор?
- А так ли уж важно моё имя?
Локен остановился у самых ступеней. Он чувствовал, что должен знать имя этого человека, что ему важно его знать. Что от этого откровения зависит очень многое.
- Как я могу доверять тебе, если не знаю твоего имени?
- Ты знаешь. Зачем мне его повторять?
- Не знаю, - рявкнул Локен, сжимая кулаки. Он был безоружен, но легионерам и не нужно было оружие, когда приходило время убивать.
- Знаешь. Ты просто его забыл.
- Тогда я забыл его не зря.
- Нет. Зря. Это был единственный способ выжить на Исстваане III, но ты больше не на Исстваане III. Магистр войны пытался убить нас, но не смог. Ну, не всех.
Снова сверкнула энтоптика, откуда-то с купола посыпались искры. Они падали в воду, исчезая на лету, и когда потолок стал прозрачным, то на поверхности озера вновь появилось отражение Терры.
- Ты был на Исстваане III? - спросил Локен, когда незнакомец вышел на свет.
И холодная рука сжала его сердце, когда незнакомые черты приняли облик брата из прошлой жизни.
- Я всё ещё там, - сказал Тарик Торгаддон.
Двух сидевших на утёсе надо озером братьев разделяла зияющая пропасть горя и смерти, но Локену казалось, что последний раз они говорили совсем недавно. Торгаддон опирался на стоячий увенчанный аркой-полумесяцем камень и теребил торчащую из хитона нитку, которая вытягивалась всё дальше.
- Как ты здесь оказался?
- Ты мне скажи, - пожал плечами Торгаддон.
- Я видел… видел, как ты умер. Маленький Гор убил тебя.
- Да, наверное, - сказал Торгаддон, потянув воротник и проведя по шее рукой. Он слизнул кровь с красных пальцев. - Могло быть и хуже.
От такого абсурдного замечания Локену хотелось смеяться.
- Как? Как могло быть хуже?
- Ну, я же здесь, так? И говорю с тобой.
- И как это возможно? Мёртвые не восстают из могил.
- Ну, я припоминаю что-то на луне Давина, - усмехнулся Торгаддон.
- Да. А я ещё помню, как вытаскивал твой унылый зад из болота, куда тебя утащила горстка мертвецов.
- Вот видишь? В наши дни смерть больше не преграда…
- Прекрати. Я не знаю, что взбесило умерших от чумы. Патоген, может быть мозговой паразит.
- Да ладно, Гарви, ты же и сам в это не веришь. Ты опять начитался старых книг Зиндерманна, а?
- Может быть, - вздохнул Локен. - Но я знаю, что люди с отрубленными головами не встают и не начинают разговаривать со старыми друзьями.
- Да, это загадка, - согласился Тарик.
Локен потянулся к Торгаддону, и схваченная им рука казалась такой же целой и настоящей, как его. Он чувствовал грубую ткань мешковатой одежды, скрытые под ней стальные мускулы… Когда Гарвель отвёл руку, то увидел на ней чёрный пепел и вытер об траву.
- Я всё ещё на Исстваане III? Я тоже умер? Гарро убил меня или я остался один, остался Цербером?
- Цербером?
- Боевое имя, которое я себе взял, - Локен в замешательстве встряхнул головой.
- Страж преисподней, - сказал Торгаддон. - Думаю, что оно вполне подойдёт.
- Я думал, что ты это знаешь.
- Я знаю лишь то, что знаешь ты. А твоя память… скажем так, расколота.
К Локену пришло понимание.
- Так значит ты часть моего воображения? Воспоминание, всплывшее в повреждённом разуме?
- Возможно. Такие чистосердечные люди, как ты, любят терзать себя.
- Терзать?
Торгаддон кивнул и склонился вперёд. Локен ощутил гнилую кровь брата, удушливую пыль расколотых домов, химическую вонь взрывчатки и запах горелого метала. Он задохнулся, вспоминая, как очнулся под тысячами тонн обломков и поразился, осознав, что он ещё жив.
- Зачем ещё ты бы стал думать обо мне? - спросил Торгаддон, заглядывая ему прямо в душу. - Ты позволил мне умереть. Ты видел, как Аксиманд отрубил мне голову, и не остановил его. Он убил твоего ближайшего боевого брата, а ты не выследил его за это и не убил. Как ты можешь называть себя моим другом, пока жив этот вероломный ублюдок?
Локен тяжело поднялся и подошёл к краю водопада, глядя на падающую с сорокаметровой высоты воду. Падение могло бы и не убить, но скалы, выглядящие, словно острые клыки всплывшего левиафана, точно переломают кости. Сколько он будет лежать прежде, чем его найдут? Достаточно долго, чтобы истечь кровью? Достаточно долго, чтобы умереть?
- Я хотел выследить их всех. Я хотел убить их всех до единого, - наконец, заговорил он. - Но… я не мог покинуть Исстваан. Меня окружали мертвецы. Я остался один на мире смерти.
- И мертвецы восстали…
- Я… я потерял счёт времени, - продолжал Локен, словно не слыша Торгаддона. - Я был так поглощён желанием убивать, что забыл, кого я должен убить.
- А затем пришёл Гарро и вернул тебя.
Локен кивнул.
- Он убедил меня, что у меня ещё есть долг, но я не создан для такого боя. Я не могу сражаться в тенях, Тарик. Если мы победим магистра войны, то должны сделать это открыто. Все должны увидеть его поражение и узнать о нём.
Торгаддон поднялся и поправил одежду. Нитка всё ещё свисала с рукава.
- Ты сказал "если" мы победим. Ты думаешь, что это невозможно?
- Тарик, ты был Лунным Волком, - сказал Локен, проведя рукой по лицу, и почувствовал, как его переполняет страшная усталость. - Как и я, ты знаешь, что он самый опасный человек в галактике. Есть причина, по которой магистром войны сделали Гора, а не кого-то другого. Он лучший в своём деле, а дело его - убивать врагов.
- Это значит, что мы не должны сражаться с ним?
- Нет, конечно, ему нужно противостоять, - покачал головой Локен.
- Только не тебе?
- Что ты имеешь в виду?
Торгаддон не обратил на вопрос внимания и развёл руками, словно желая схватить весь сад.
- Гарви, ты создал здесь чудо. Всё так же, как я помню.
- Что?
- Ты действительно не видишь? - Тарик склонил голову на бок и недоуменно посмотрел на него.
- Не вижу что? - проворчал Локен, уставший от постоянных увёрток.
- Это место? Ты не узнаешь, что ты здесь построил?
- Нет.
- Шестьдесят-Три Девятнадцать? - Торгаддон словно выманивал воспоминания, как выманивал бы робкое животное из укрытия мягкими словами и обещанием пищи. Локен посмотрел на сад, словно увидев его впервые: квадратные мелкие пруды, окружённые мощёными тропинками, плакучие деревья и яркие цветы, собранные на краю прудов… Воспоминания вернулись, и Гарвель охнул, с такой силой они ворвались в разбитые синапсы его разума.
Когда он пришёл сюда, ничего этого не было. Закрытый биокупол зарос перепутавшимися растениями, для очищения которых потребовалась бы команда огнемётчиков или разрушителей. Но Локен восстановил купол, вырубил заросли и выбросив их наружу. Днями трудясь в боевом доспехе, Гарвель бился в безнадёжной схватке против бурно разросшихся сорняков и ползучих кустарников, и он вернул сад к жизни. Затем при помощи бурового станка он вырубил в Море Спокойствия огромные плоские камни и притащил их внутрь, чтобы сложить вокруг выкопанных прудов тропинки. Он создал всё, что теперь существовало в куполе, и теперь видел и понимал, почему каждая деталь казалась пугающе знакомой. На глазах Локена проступили слёзы.
- Водный сад. Здесь я принёс клятву Морниваля.
- Ты помнишь, в чём клялся? - спросил Торгаддон, положив на плечо Локена руку. - Служить Императору превыше всех примархов? Защищать истину Империума Человечества, какое бы зло ни грозило ему? Стойко стоять против врагов, как внешних, так и внутренних?
- Я помню… - прошептал Локен.
- Ты поклялся быть верным Морнивалю до конца своей жизни.
- Морниваля больше нет. Об этом позаботились Эйзекиль и Аксиманд.
- Ну, значит идеалам Морниваля.
- Тогда я в последний раз чувствовал, что мы на грани чего-то невероятного.
- Да, так и было. И теперь ты понимаешь, почему не можешь здесь оставаться.
В разуме Локена вспыхивали воспоминания обо всём, что случилось потом: война на Убийце, ошибочное кровопролитие на родине интерексов, ужас Давина, резня Аурейской Технократии и последнее чудовищное предательство на Исстваане III. Он помнил всё, он всегда помнил, но нашёл способ скрыть память в глубинах разума. Сокрушённый приливом воспоминаний Гарвель упал на колени.
- Я помню всё… - прошептал он. - Я не хочу этого. Я пытался забыть, но не могу.
- Это как мёртвые существа на дне моря. Даже если их придавит якорями или булыжниками, со временем преграды рухнут, и они всплывут. И тогда мы увидим то, о чём так долго не догадывались.
Локен посмотрел на протянувшего ему руку Торгаддона.
- Гарви, ты слишком долго прятался и обманывал себя. Пришло время вернуться к войне, где бы тебя не ждали сражения - в тенях или при свете дня. Сейчас у Империума везде враги. Нам предстоит опуститься до самого дна и увидеть, как там темно. Поверь мне, там будет действительно темно.
Локен взял руку Тарика и дал ему поднять себя на ноги.
- Я же говорил тебе, что я не создан для таких битв.
- Ты создан для любых битв. Ты знаешь это, и не думай, что Империум должен лишь защищаться. Ты - Лунный Волк, и нет ничего опаснее загнанного волка.
- Так ты думаешь, что мы загнаны в угол?
- Ладно, может, это было не лучшее сравнение, - усмехнулся Торгаддон. - Но ты меня понимаешь. Сильные враги знают, когда ты слаб. Тогда они чувствуют голод и приходят за тобой. Так что тебе нужно поступить?
- Не дать им узнать о своей слабости?
- Или лучше не быть слабым. Быть сильным. Я помню, что магистр войны сказал прежде, чем всё, как ты знаешь, скатилось в дерьмо. Он сказал, что человек может контролировать лишь свои действия, а не их последствия. Контролируй свои действия, Гарви. Помни, что в самые тяжёлые времена ты можешь делать лишь то, что считаешь правильным.
Локен услышал, как на дальней стороне купола лязгнул воздушный шлюз.
- Мне пора идти, - сказал Торгаддон, протягивая руку.
Гарвель посмотрел на него, но руки не пожал.
- Ты действительно здесь или это мой разум убеждает меня в том, как мне следует поступить?
- Я не знаю, - признался Торгаддон. - Любое объяснения звучит невероятно, да и откуда мне знать? Мне голову отрубили.
- Тарик, не шути. Не сейчас.
- Гарви, я не знаю, что тебе ответить, - сказал Тарик, внезапно ставший серьёзным, и это преображение лишь ещё больше встревожило Локена. - У меня нет завязанного в узелок прекрасного объяснения с вишенкой. Хотя я чувствую себя настоящим, мне кажется, что после смерти со мной произошло нечто ужасное.
- После смерти? Что может быть хуже?
- Не знаю. Но думаю, что только ты сможешь это исправить.
Локен слышал шаги, резкий стук бронированных сапог говорил, что приближается другой легионер. Он оглянулся на тропу, увидел на плитках высокую, широкую тень и закрыл глаза. Он хотел, чтобы это было лишь сном, но знал, что это правда, правда слишком ужасная, чтобы её забыть.
Когда он открыл глаза, то Торгаддон исчез, словно его и не было.
Локен выдохнул воздух, который словно вечность был заперт в его груди, и навстречу ему вышел воин в стального цвета доспехах без символики легиона. Яктон Круз, воин, когда-то известный среди Лунных Волков как "Вполуха", а теперь ставший одним из Странствующих Рыцарей Малкадора, уважительно кивнул Локену и поднял руку в знак приветствия.
- Круз, что привело тебя сюда?
- Тебя вызвали, и на сей раз пора дать ответ.
- Кто вызвал меня?
- Малкадор, - ответил Круз так, словно это не мог быть никто другой.
- Тогда я приду.
- Придёшь? - ответ явно удивил Яктона.
- Да, - Локен склонился к краю водопада, чтобы поднять камень. - Дай мне минутку.
Он бросил камень через озеро и довольно улыбнулся, видя, как он падает и взлетает, а затем отскакивает обратно в центр пруда - в отражение драгоценной третьей планеты Солнечной Системы.
Круз с любопытством наблюдал за полётом камня.
- Что это было? - спросил он.
- Торгаддон и я играли так на берегу водного сада. У него никогда не получалось, а я всегда мог забросить камни дальше прочих.
Круз кивнул, явно не понимая, о чём говорит брат.
- А что у тебя на ладони? - спросил Вполуха.
Локен посмотрел на свою руку и улыбнулся, видя, что желтеющий синяк принимает вид горбатой луны.
- Напоминание.
- Напоминание о чём?
- О том, что мне предстоит сделать, - ответил Гарвель Локен.
Джеймс Сваллоу
PATIENCE
Нет перевода
Кристиан Данн
ОЧЕВИДЕЦ
* * *
- Пожалуйста, у нас может быть мало времени.
В ответ на настоятельную просьбу бывшего адепта Механикума Странствующий Рыцарь ускоряет шаг. Прошло три минуты, как Фаркадиан Семуил вошел в комнату Исона в наблюдательном посту крепости, чтобы сообщить о шатлле, и всего пять, как корабль совершил вынужденную посадку.
- Что это, Семуил? Что вернули нам?
Свет мигающих в ангарном отсеке красных сигнальных огней отражается от металла, составляющего более половины тела Самуила. Весь его вид говорит о приверженность культу Марса. Адепт смотрит на Исона через щель визора, намертво соединенного с плотью заклепками. По мнению легионера это придает Самуилу вид головореза подулья или же преступника с пограничного мира, что не имеет ничего общего с истиной.
Исону прекрасно известно, что Самуил хороший и благородный человек.
- Мой разум открыт для вас, лорд Исон. Возьмите информацию, которая вам нужна.
Лорд… От этого слова Исона едва не морщится. Когда-то очень давно он наслаждался почтительными обращениями, которые расточали в его адрес смертные слуги. С самого детства его дары возвысили его над другими людьми, а благодаря появлению на свет в цивилизованном мире он не стал парией или изгнанником.
Но сейчас он добровольно стал изгоем, даже для собственного Легиона.
- Весьма самоотверженно, техножрец, но я не стану подвергать тебя подобному проникновению, если в этом не будет крайней необходимости. Кроме того, кажется мы…
Исона прерывают странные звуки.
- Святая Терра, это… это… космодесантник?
Тело перед Исоном напоминает легионера не больше, чем кусок пергамента, сложенный в форме крыльев, напоминает "Громовой ястреб". Истерзанные, кровоточащие останки выглядят, как кусок мяса. Грубо разделанное и оставленное гнить мясо. Кровь из ран, нанесенных не одну неделю назад, отказывается свертываться, стекая по бокам ящиков для боеприпасов, на которые положили космодесантника. Единственный признак того, что он все еще жив - это слабое биение второстепенного сердца, заметное через глубокую рану в ребрах.
Страх Семуила заметен даже в искусственной модуляции его голосового устройства.
- О, Омниссия, кто мог сотворить такое? Может быть ксеносы? Я слышал зеленокожие свирепы и безжалостны.
- Это не работа орков, - заверяет его Исон. - Я видел нанесенные ими увечья. Зеленокожие - жестоки, дики и беспощадны. Жестокость, с которой они сражаются, не имеет себе равных в галактике, а зверства, которые они чинят над телами, невообразимы.
- Не то, чтобы я сомневаюсь, лорд Исон, но… исходя из того, что вы только что сказали… Что именно заставляет вас думать, будто это не работа орков?
- То, что он все еще жив, - едва слышно шепчет воин.
Исон стирает высохшую кровь с тела израненного космодесантника и изучает очертания одного из многочисленных разрезов.
- Ты сказал, что это послание, Семуил. Почему ты так решил?
- Раны… Некоторые напоминают слова.
- И это, по-твоему, сделали орки?
Серия щелчков из черепных имплантатов техножреца говорит о том, что Семуил обращается к архивным данным.
- Из того, что я знаю о культуре зеленокожих грубые пиктограммы - основа их языка.
Семуил указывает на тело, отщелкивая пикт-снимки для последующего анализа.
- Вот здесь, сразу под горлом.
Исон зажимает другой рукой колотую рану над ключицей, чтобы кровь из нее не заливала указанный Семуилом разрез.
- Орки так не делают. Не отправляют послания. Им недостает интеллекта и злого умысла, чтобы удерживать пленника на пороге жизни и смерти, вырезать на его теле знаки, а затем возвращать туда, откуда он пришел…
- Не думаю, что они его вернули, - отвечает Семуил, выпрямившись. - По-моему он сделал это сам. На приборах управления шаттла есть кровавые отпечатки человеческих рук.
Странствующий Рыцарь вздыхает.
- Я был космодесантником почти два столетия. Если на руках легионера есть кровь, она обычно не его…
Он хмурится.
- Какой руки отпечатки? Левой или правой?
- Эм… Обеих. А что?
- Не хочу показаться грубым, Семуил, но у этого воина только одна рука.
- Вы хотите сказать…
Семуил и перепуганные палубные матросы в ужасе отскакивают, когда раненный воин вдруг шумно вдыхает холодный ангарный воздух, в его груди булькает кровянистая жидкость.
С губ космодесантника срывается одно-единственное слово.
- …Ильтахамара…
Исон тут же узнает язык, более того, он знает и слово.
- Это фенрисиец.
Если бы Исон не услышал это собственными ушами, то вряд ли бы поверил, что существо перед ним могло быть одним из сынов Русса: настолько изувечено было тело воина.
Семуил вздрагивает.
- Космический Волк? Что он сказал?
Исону приходилось дважды биться бок о бок с Волками. В первый раз еще до того, как он с братьями воссоединился со своим примархом, а во втором случае Исон стал свидетелем объединенной ярости их Легионов и еще одного - того, который, по мнению Странствующего Рыцаря, пытается назвать умирающий космодесантник.
- Сумрак. На фенрисийском это значит "сумрак".