– Да, – не слыша себя, ответил Долгов. – А что с Ниной?
– Осколком ранило… В бедро! Не смертельно, но дальше она двигаться не сможет! Я останусь с ней. Мы попробуем добраться до ближайшего медпункта, иначе полковник может истечь кровью! Так что дальше пойдете одни! – Он повернулся к Торику и Фрунзику, постепенно приходящим в себя. – Вы двое теперь единственные офицеры среди присутствующих, хоть и бывшие! Ответственность на вас!
Егоров на подкашивающихся ногах подковылял к Волковой, сжавшей зубы от боли.
– Дайте взглянуть на рану, – сказал он. – Я немного в этих делах разбираюсь: полтора курса в ветеринарке отучился…
Полковник отняла ладонь от внутренней стороны бедра, и в середине темного пятна на джинсах запульсировал маленький алый фонтанчик.
– Плохо дело, – покачал головой Юрка, вновь кладя руку стремительно бледнеющей Нины на рану. – Артерия. Жгут наложить надо выше раны…
– Я справлюсь, – заверил его Пимкин, размазывая пыльным рукавом пот по лбу. – Вам нужно обязательно добраться до артефакта! До пресловутой базилики Рождества осталось не больше километра! Торик, ты знаешь схему Бейт-Лехема?
– Досконально, – ответил Святослав. И Максиму стало немного легче от этого уверенного военного тона, которого он никогда еще не слышал от бывшего астронома. – Мы дойдем.
– Вот и ладненько… – Пимкин медленно опустил веки, словно благословляя друзей. Затем снова открыл глаза. – Идите. Береги жену и дочь, Долгов.
– Вы мне только помирать не вздумайте! – с какой-то отчаянной злостью крикнул Юрка. – Оба!
Генерал промолчал.
А Волкова с усилием улыбнулась сухими губами и проговорила:
– Ну, мы не можем себе позволить сыгрануть в ящик, Юра. Ведь это невежливо – отказывать Папе Римскому. Он же звал нас к себе в гости, когда кончится война…
– Я доверяю вам, полковник, – неожиданно сказал Торик. – Теперь – да.
* * *
Задыхаясь от дыма, Максим остановился и проверил, как держится на Веткиной моське самопальный респиратор из оторванного рукава его рубашки, мокрого от пота.
– Уже скоро все кончится, родная, – прошептал он ей на ухо. – Уже совсем скоро.
Девочка ничего не ответила. Она сопела и то и дело поджимала губки. Было видно, что у нее уже нет мочи плакать.
– Хочешь, я тебя понесу? Сейчас я уже набрался сил, – соврал Долгов.
Ветка кивнула.
Он, собрав волю в кулак, позволил ей обнять себя за исцарапанную о заросли маквиса шею и, скрежеща зубами от колик в боку, поднялся.
Очертания башенки колокольни базилики Рождества Христова уже можно было разглядеть на фоне чада городских пожарищ. До цели их изнурительного затянувшегося путешествия оставалось всего несколько кварталов.
И там все разрешится. Станет ясно, зря они проделали весь этот путь или все же цена оправданна.
Маленькие плазмоиды то и дело проносились над улицами Вифлеема с омерзительным гудением. Прохожие пробегали мимо святынь древнего города, позабыв обо всем на свете под этим нечеловеческих цветов небом.
На западе уже разгоралась заря, свидетельствовавшая о том, что остальные тринадцать гигантских особей приближаются и вот-вот нанесут окончательный удар.
И у привратников Земли уже не было сил для его отражения.
Защищать планету полагалось не им. Ведь виной тому, что пятеро обыкновенных людей превратились в ущербный щит, стала случайность. Чистая случайность, которая вообще не должна была произойти.
Но откуда тогда Иисус мог знать об этой случайности?
Быть может, таких совпадений не бывает?..
Долгов чуть не споткнулся об острый осколок барельефа, валявшийся на булыжниках мостовой. Встряхнул головой, освобождая ее от никому не нужных сейчас мыслей.
– Папа, смотри под ноги, – сказала Ветка и вновь замолчала.
– Да, дочка…
– Долгов, не тормози! – рявкнул Торик. – Остался последний рывок!
На шпилях зданий уже тлели зеленые огоньки святого Эльма. Из-за абриса церквей и домов поднимались громадные шары, похожие на огненные горы. Все вокруг заполнялось дрожащим бледно-фиолетовым светом. Нарастал противный гул, напоминающий приближающийся поезд в тоннеле метро. Только вот "тоннелем" здесь служило все окружающее пространство.
Призрачные тени упали на стены зданий, усиливая ощущение нереальности происходящего.
Жуткий предрассветный сон – вот на что походил пейзаж святой земли Вифлеема.
– Неужели не успеть? – прохрипела Маринка, останавливаясь и в изнеможении опускаясь на бордюр.
Фрунзик и Святослав, не сговариваясь, подхватили ее под руки и потащили. Егоров плелся позади всех, стараясь сохранить ясность сознания. Ему досталось по полной программе, потому что он воспользовался своим даром практически два раза подряд – на корабле и возле Бейт-Лехема. Долгов вообще удивлялся, как Юрка до сих пор держится на ногах.
Наконец друзья выбежали на площадь, где находился вход в базилику.
Максим остановился и не поверил своим глазам. Внутри у него все опустилось.
– Надо же… Как нелепо получилось, – озвучил его мысль Юрка, глядя на заваленный разнокалиберными обломками вход.
Это был финал.
Страшный и глупый.
Они, при всем желании, физически не успевали разгрести завал – золотистые громады плазмоидов уже нависли над городом, готовые обрушить на крошечных людишек свои безграничные энергии.
– М-да, – цыкнул зубом Торик. – Обидно.
И тут Максим услышал какой-то новый звук, прочной нитью вплетающийся в нестерпимое гудение плазменных шаров.
Звук усиливался, становясь все отчетливей. Он напоминал жужжание потревоженного пчелиного улья.
– Что это? – задирая голову, успел проговорить Юрка, прежде чем сотни ракет пронеслись над улицами.
Сразу же раздались оглушительные хлопки. Раз, два, три…
Десять…
Пятьдесят!
Это со сверхзвуковой скоростью пролетали "Левиафаны", выпуская невидимые пучки барионных резонансов в самую душу врага.
Взорвался миниатюрной сверхновой сначала один плазмоид-гигант. Затем – второй.
Несколько самолетов так и не успели уйти с линии атаки, сожженные юркими шарами поменьше, с потрясающей скоростью пробившими небо огненной картечью. Еще десяток машин превратился в горстку ионов после прикосновения плазменных "кнутов", выброшенных на сотни метров большими особями.
Но за первыми "Левиафанами", канувшими в небытие, хлынула вторая волна. С грохотом и зверским воем турбин пролетали они над дымящимся Вифлеемом. Как хищные птицы возмездия, вонзали они незримые иглы в дрогнувшие тела плазмоидов.
А за ними неожиданно появился целый рой штурмовых вертолетов, синхронно выпустивший десятки юрких ракет "воздух – воздух".
И малые особи бросились в разные стороны, перехватывая эти снаряды. Теряя драгоценное время.
Откуда-то сверху спикировала целая эскадрилья истребителей F-16-Mil.
С запада атаковали британские самолеты.
Разом отработали по целям комплексы ПВО.
Танковый полк и зенитная артиллерия…
В небе разразился настоящий огненный ураган! Будто сама преисподняя вывернулась наизнанку, орошая волнами багряного пламени воздух. Многие люди остановились и наблюдали за невиданной баталией, подняв головы и открыв рты.
От шквала звуков закладывало уши и бежали по спине крупные мурашки.
Казалось, будто само воинство небесное спустилось с божественных высот, чтобы дать отпор плазмоидам.
И армада дрогнула под невероятным натиском пилотов, которые не ведали страха в этом решающем бою.
Сначала один из уцелевших пульсировавших гигантов набрал высоту, уходя в дымку облачности, затем другой.
– Они улетают, – не веря собственным словам, произнес Егоров.
– Нет. Это ложный маневр, – безапелляционно отрезал Торик, сверкнув своими темными глазищами. – Но у нас появилось время! Время! Это последний шанс! Раскидывайте завал! Живее! Разгребайте его!
Он бросился ко входу в базилику и принялся оттаскивать камни, куски штукатурки и облицовочного кирпича.
– Папа, дай я помогу дяде Славе, – вдруг сказала Ветка.
Максим, с трудом соображая, поставил дочку на землю. Она подбежала к Торику и стала швырять в сторону небольшие осколки.
Через минуту все остальные с непонятно откуда взявшейся неистовой энергией тоже разгребали насыпь, чтобы попасть внутрь.
А небо продолжало гореть, распробовав гнев отчаявшихся людей.
Внутри церкви было прохладно и относительно тихо.
Ни души.
Максим, сипло дыша, вошел в просторное помещение. По правую руку темнел вход в пещеру Рождества, в другом конце поблескивал золотом алтарь.
Долгов достал из кармана брюк зажигалку и, подхватив трясущейся от усталости рукой лампаду, поджег фитиль.
На стенах запрыгали гибкие тени.
– И… кхы-кхы… и что теперь? – процедил сквозь дубы Фрунзик, откашливаясь и стараясь восстановить дыхание.
Чумазый Торик отряхнул исцарапанные ладони и осмотрелся.
– Нам туда, – показал он на лестницу, ведущую вниз. – Артефакт, видимо, должен быть где-то под пещерой. Нужно торопиться, плазмоиды очень скоро очухаются. Они ведь не зря собирали нас вместе с самого начала, не зря не трогали до последнего момента, не мешали, а лишь наблюдали. Они тоже хотели заполучить реликвию… Только не знали – где она.
– Как у тебя опять все просто, – криво усмехнулся Егоров. И в полумраке его вымученная улыбка показалась Максиму оскалом. – Только какого хрена тогда они вообще устроили эту живодерню? Неужто, чтобы добраться до какого-то долбаного артефакта, надо было полпланеты вырезать?
– Егоров, Егоров… Я же сто раз объяснял… Эти существа совершенно не похожи на нас. Их логика иная, они совсем-совсем другие. И они всего лишь защищались, как умели.
– Дядя Слава правду говорит, – неожиданно согласилась Ветка. – Мне Фоччи рассказывал то же самое.
Они стали спускаться по ступеням, осторожно поддерживая друг друга. Скудного света лампады едва хватало, чтобы разогнать надвинувшийся из подземелья мрак.
– Защищались? – переспросил Юрка, стараясь не споткнуться. – Что-то не похоже это на защиту… Больше напоминает безосновательную, наглую агрессию… Да и от кого им защищаться-то?
– От нас, – ответил Святослав. И Долгову показалось, что друг вздохнул в темноте. – Ведь это мы, по их мнению, лишили планету огня восемь лет назад. Только представьте, сколько их сородичей погибло, когда лже-Гефест устроил тот бедлам. Ведь плазма – это тоже огонь.
До Максима не сразу дошел смысл произнесенных Ториком слов – сказывались переутомление и пережитый только что стресс. Но когда он начал понимать, то почувствовал вдруг, что кровь забухала в висках.
Друзья наконец оказались в пещере Рождества. Но никто даже не обратил внимания на богатое убранство помещения, золотые кубки и искусно отделанные ясли, в которых младенец Иисус, по преданию, провел первые дни своей жизни.
Все переваривали очередное откровение от Торика.
– Но ведь те привратники давно исчезли, и огонь… вернулся. Разве не так? – неуверенно предположила Маринка, тревожно глядя на Святослава.
– Так, – кивнул он. – Только появились мы. И плазмоиды, видимо, решили не рисковать.
Наступило молчание. Здесь почти не было слышно, что происходит снаружи, – лишь глухие раскаты.
– Это чудовищно, – прошептала Маринка.
– Торик, ты уверен? – нахмурившись, спросил Фрунзик. – Неужели разумная раса может пойти на такое только ради исключения призрачной возможности? Да это же просто смешно… Мы ведь вовсе не собирались забирать огонь.
– Они другие, Герасимов, – сказал Торик, облокачиваясь рукой на крепкую угловую балку. – Не меряй их разум по своим шаблонам.
В помещении что-то неуловимо изменилось. Максим ощутил это каким-то шестым чувством. Он опустился на корточки и прижал к себе дочь.
Остальные тоже стали оглядываться, словно уловили нечто потустороннее. Святослав вдруг отдернул руку от балки и удивленно уставился на свою ладонь.
– Что там? – быстро спросил Егоров.
– Не знаю… – Торик был явно озадачен. – Словно кольнуло в запястье.
Сверху донесся раскатистый гул. Стены и пол задрожали.
– Что происходит? – тоже приседая рядом с Долговым, закричала Маринка. – Это похоже на…
Ослепительный свет хлынул из углов, заставив всех зажмуриться. Лампада выпала из руки Максима и покатилась по вздыбившемуся кафелю. Язычок пламени погас. Загремели кубки и прочая церковная утварь…
А через миг пол ушел из-под ног, проваливаясь вниз.
Сюда звуки воздушного боя не долетали.
Когда Максим пришел в себя, он обнаружил, что лежит на полу в довольно большом помещении, нисколько не похожем на то, в которое они спустились по ступенькам. Ветка сидела рядом с ним, глядя, как мерцает мягкий свет, льющийся из небольших выпуклостей в полу.
Эти "лампы" были расположены по кругу. Стены каверны утопали во мгле, скрывая ее истинные размеры.
Что-то ему напомнило все это. Что-то до боли знакомое…
– Максим, – позвала Маринка. – Голова не болит?
– Терпимо, – откликнулся он, проводя пальцами по внушительной шишке над левым ухом. – Я здорово треснулся?
– Минут пять в отключке был, – нежно обнимая его за шею, сказала Маринка. Он почувствовал ее легкое дыхание возле ключицы. – Как все странно вышло… Никто и не предполагал, что все закончится таким образом.
– Каким… образом?
– Разве ты не узнаешь это место?
Долгов еще раз оглядел необычный сферический зал, силясь припомнить, когда он уже бывал в таком.
И тут внезапная догадка обожгла мозг почище всякого плазмоида.
– Господи… – только и смог прошептать Максим. – Это же… Это же… как там, на Марсе!
– Аварийный центр, – ровным голосом произнес Торик, выходя на свет. В руке он держал какой-то длинный предмет. – Это аварийный центр нашей планеты. Никакого артефакта никогда не существовало, Долгов.
– А зачем же в таком случае Иисус оставил такую головоломку? – непослушными губами проговорил Максим.
– Он оставил нам возможность выбирать, – ответил вместо Святослава Фрунзик, тоже появляясь из полумрака и приглаживая свою белую шевелюру.
За ним вышел Юрка. Он грустно улыбнулся и пожал плечами:
– Вот такие дела, Макс. Даже я понял.
Долгов уперся взглядом в семигранную призму, сделанную из матово-серебристого металла, которую держал в руке Торик. На гранях этого необычного стержня угадывался узор извилистых прожилок.
Переливающихся. Словно живых.
– У нас есть возможность включить аварийную систему, – просто сказал Святослав. – Это – обращение напрямую к самим хозяевам.
– Но, если мне не изменяет память, они судят сурово. – Медленно поднимая глаза на Торика, проговорил Максим. – И я, к примеру, не уверен, что не окажусь виновен в чем-нибудь непозволительном для привратника Земли. А ты?
– И я не уверен. Иначе не было бы необходимости выбирать.
– Если мы запустим систему, они рассудят людей и плазмоидов? – задала самый, наверное, главный вопрос Маринка.
Никто не ответил.
Тишина долго металась по помещению, беззвучно отражаясь от глухих стен.
Спустя минуту Торик вышел в центр светящегося круга и точным движением вставил семигранный стержень в углубление в полу.
Они идеально подходили друг другу по форме.
– Я поворачиваю? – еле слышно спросил он, ни на кого конкретно не глядя.
Максим закрыл глаза, одной рукой с силой прижав к себе притихшую Ветку, а другой – обняв вздрогнувшую Маринку.
Наверное, это и есть конец пути, который был отмерен для него.
Самого обыкновенного усредненного человека Земли.
Или все-таки – нет?..
Так и не дождавшись ни от кого ответа, Торик резко крутанул призму.
И… ничего не произошло.
Глава шестая
Девять огромных плазменных шаров неподвижно висели в небе, снова приобретшем нормальный голубой цвет. Они словно окостенели: не было заметно ни малейшей пульсации. Их цвет не менялся.
А вокруг в хаотичном порядке застыли сотни шаров поменьше. Желтых и рдяно-коричневых, призрачно-бирюзовых и зеленовато-салатных. Полупрозрачных и непроницаемых, как густой кисель. С крошечными отростками-протуберанцами и без них.
Все они словно бы замерли на шаткой границе жизни и смерти…
Воя турбин истребителей и вертолетов не было слышно.
Пожарища и разрушенные здания курились растянутыми и изогнутыми дымными конусами.
Вообще – очень странная, неестественная тишина царила над Вифлеемом.
Происходящее напоминало сон, в котором все вдруг пошло не по сценарию…
Выйдя на улицу, Максим, прищурившись, поглядел на недвижимых плазмоидов, борясь с инстинктивным желанием упасть и поглубже зарыться в камни мостовой.
За ним из темноты прохода появились Маринка с Веткой. Слегка прихрамывая, приковылял Юрка. А последними выползли грязнющие Фрунзик с Ториком.
Все они расширенными от удивления глазами оглядывали окрестности и невольно задерживали взор на плазмоидах, застывших, словно мушки в янтаре.
– Твои проделки, Егоров? – наконец выдавил Фрунзик.
Юрка остервенело замотал головой.
На площади перед базиликой был только один человек. Он стоял метрах в двадцати от входа, возле массивного серого эллипсоида, неизвестно откуда здесь взявшегося. Долгов мог поклясться, что, когда они в авральном режиме разгребали завал, чтобы попасть внутрь церкви, этого диковинного объекта здесь не было.
– Кто это? – озвучил Максимову мысль Герасимов.
Мужчина подошел поближе и остановился, разглядывая их без особого интереса, но и не стесняясь. Он был одет в свободные брюки без швов и аляповатую рубашку с коротким рукавом.
– Здравствуйте, – наконец промолвил Егоров, делая бездарный книксен. – Не обращайте внимания – когда я нервничаю, то начинаю себя вести несколько странновато. Вы не против, если я присяду? Вот хотя бы прямо сюда, на тротуарчик… Устал дико.
Юрка плюхнулся на бордюр и принялся разглядывать носки своих пыльных кроссовок.
– Вы запустили аварийную систему, – никак не отреагировав на фиглярство Егорова, сказал мужчина. Голос у него был глубокий, но несколько суховатый в плане эмоциональных оттенков. – Возникли спорные обстоятельства.
Ему долго никто не отвечал. Друзья таращились на мужчину, отвалив челюсти. Первым обрел дар речи Торик.
– Вы… – Он с силой растер грязную физиономию ладонями. – Да уж… не думал, что когда-нибудь мне придется такое произнести вслух… Вы – представитель хозяев?
– Хозяев, домовладельцев, сюзеренов – какая разница? Называйте как угодно. Ситуация, возникшая между вашей цивилизацией и этими разумными существами, – мужчина коротко указал глазами наверх, – несколько нетипична. Поэтому я здесь. Они напали на вас, исключая повторение возможного акта, связанного с прерыванием процесса окисления и прочих видов горения, необходимых для поддержания их жизненного цикла. Проще говоря – опасаясь, что вы снова заберете огонь.
– Стало быть, я не ошибся, – хмыкнул Торик. – Надо же, а ведь гипотеза буквально по швам трещала.