"Будем ждать у Чертова Круга в Красном лесу. Важно. Ведьмак".
И больше ничего. И непонятно, почему "будем"?
8
Добраться в Красный лес можно через Свалку, мимо барахолки, где на свой страх и риск обмениваются хабаром сталкеры различных группировок, а заправляют всем мелкие торговцы, которых, в свою очередь, крышуют бандиты. Потом надо пройти между покрашенных облупившейся серебрянкой нефтяных баков, в которых, рассказывают, полным-полно всяких ценных штучек, только туда лучше не соваться, потому что неизвестно, какие гады там живут, хотя то, что живут, и то, что гады, - известно совершенно точно. А дальше - влево от армейских складов, где шагом, где бегом, а где и ползком под пулями военных - проскочил - вот ты и на месте. Почти. Если на оставшемся участке пути в бродячую "Васькину лужу" или другую какую-нибудь аномалию не вляпаешься да на опушке Красного леса какая-нибудь гадина не схомячет.
Еще можно идти через заброшенный заводик, мимо "Янтаря", выждав время, когда "пси" не так давит на мозги, перебраться через колючую проволоку запретной зоны, перелезть через забор, а там, не оглядываясь, бегом к пролому в кирпичной стене. Если зомби по пути не перехватят, то вот она, дорога к мосту через приток Припяти, к Лиманску, а справа он и будет, Красный лес. Он же Рыжий лес, в общем, кому какой цвет нравится, хотя правильнее было бы назвать его Ржавым.
На Свалке бандюков - что тараканов в коммуналке, не продохнуть. Конечно, и с бандюками можно договориться, ежели правильные слова знать, только верить этой публике все равно нельзя. Убить, может, и не убьют, а вот хабар, снарягу и оружие отберут, это уж как пить дать. А пройти через кишащую разной нечистью и густо испятнанную аномалиями и радиоактивными лужами Свалку без оружия и защиты - лучше уж сразу на пулю упасть.
Так что при встрече с бандюками в разговоры вступать не следует, на гнусавое "эй, пацан, поди-ка сюда, чё скажу" не реагировать, а если уж реагировать, то патронов не жалеть. Потому что на том свете полный рожок или пустой - без разницы, все равно с автоматом туда не пускают, а вместо него каждому сталкеру под расписку выдается стандартная лира с наказом тренькать не переставая, чтобы руки на виду оставались. Потому что кое-какие артефакты, как известно из мировой литературы, и в Раю имеются, ищи-свищи потом грешную сталкерскую душу по всему эфирному пространству. А в Ад сталкеров не берут, боятся, что там им понравится так, что, когда Судное время приспеет, и захочешь - не выгонишь.
Бандюков Лешка терпеть не мог, от блатного шансона его натурально колбасило, как других сталкеров от аномалии "пси", только еще хуже. Кроме того, покрутившись в молодости среди столичной богемы, сталкер не без основания предполагал, что сочиняют все эти "Гули-гули" и прочую блатную лабуду вполне интеллигентные люди, которые скорее всего и рулят откуда-то из своего комфортабельного прекрасного далека всякими "Жиганами", "Йогами" и прочими маленькими бонапартами. Рулят жестоко и цинично, имея с Зоны свой интерес, и, судя по всему, немаленький. Вот с этими людьми Лешка при случае с удовольствием побеседовал бы на всю длину автоматной очереди, потому что твари они похуже кровососов, те по крайней мере не прикидываются человеческими существами, а просто норовят тебя убить да кровушку выцедить, иногда все-таки давая шанс выстрелить первым. А еще ни кровососам, ни даже полтергейстам не свойственно поганить музыку, чтобы использовать ее в своих гнусных целях, а этим существам - увы, свойственно. И музыку, и книги, и много чего еще, что наполняет светом сосуд живой души человеческой.
Так что идти в Красный лес сталкер решил все-таки через "Янтарь". Пусть там зомбяки косяками бродят, но зомби хотя бы не имеют привычки требовать сбацать им "Мурку" или еще что-нибудь про маму, прокурора и волю, разве что мычат невнятно да постреливают по мере сил, но это ничего, это стерпеть можно, тем более что стреляют живые упокойнички куда как хуже бандитов. А что касается мозговертного излучения, так от этого у Лешки-Звонаря имелось свое проверенное средство.
По крайней мере от "пси" это средство спасало если не на все его, то на пятьдесят процентов точно. Короче говоря, если тебе кто-то или что-то пытается наехать на мозги - сыграй настоящую музыку и растворись в ней. Все равно, будет это "Pink Floyd" "Wish You Were Неге", "Этюд" Скрябина или "Каприччио" Паганини. Наверное, для какого-нибудь Коляна из славного города Растюпинска и блатной шансон сгодился бы, разумеется, настоящий, не интеллигентской выделки, но только не для Лешки. Мутило его от блатного шансона, даже самого подлинного.
Кстати, и с Сахаровым повидаться неплохо, может, чего присоветует. Как-никак ученый с мировым именем, лауреат премии имени постоянной Планка.
До "Янтаря" Лешка добрался быстро и почти без приключений. Базу ученых на сей раз охраняли суровые бойцы "Долга".
- Привет, Звонарь, - окликнули его у входа в периметр научной базы. - Чего-то давненько тебя не видно было. Говорят, ты остепенился, с женой живешь где-то на Большом Болоте. Правда, что ли? Ишь ты, и так, оказывается, бывает! Посиди с нами, сыграй что-нибудь. Нам, кстати, гимн не помешал бы или, на худой конец, марш какой-нибудь. Мы как-никак идейные бойцы с Зоной, а не то что некоторые, не хухры-мухры. Насчет оплаты не беспокойся, не обидим. Вот покончим с разной нечистью и построим новое справедливое общество, в котором талантам вроде тебя никогда не придется просить милостыню.
- Привет, Конан, - узнал знакомого сталкера Лешка. - Спасибо тебе за предложение, насчет марша я подумаю, хотя и не мое это, сам понимаешь. Только скажи-ка, мил человек, когда это я просил милостыню? Может быть, напомнишь, а то что-то я запамятовал. Все мне кажется, что такого не было и быть не могло. Но тебе как человеку идейно подкованному, конечно, лучше знать, что было, а чего не было.
- Ладно тебе, Звонарь, - примирительно сказал "долговец". - Я ведь не всерьез насчет милостыни, а так, для общего антуража. Надо же как-то среди вас, пусть и несознательных, но не совсем потерянных для идеи сталкеров, просветительную работу проводить, вот я и провожу.
- Среди меня можешь больше не проводить, - отрезал Лешка и присел на удобно примятую чьей-то задницей картонную коробку с логотипом известной фирмы, производящей вычислительную технику. Коробка была совсем новой, почти не побитой нередкими здесь кислотными дождями. - Никак ученым новую технику подогнали?
- И припасы, и аппаратуру, и снарягу, и вооружение, - кивнул Конан. - Подогнали не то слово, кроме обычных контейнеров, приволокли на внешней подвеске Ми-26 целый лабораторный блок. Вон он, с той стороны главного корпуса стоит, видишь? Здоровенная такая серебристая дурында, да еще с какими-то решетчатыми лопухами на крыше. Только вертолет улетел, забрав, естественно, охрану, как с завода попрут, как полезут… Тут Сахаров и натурально взмолился по ПДА, спасайте, сталкеры, ну, мы поднялись по тревоге и ломанулись сюда. Вот уже вторые сутки стреляем, откуда только они берутся, эти зомбяки? Не может быть, чтобы на каком-то поганом заводишке столько сталкеров сгинуло. Слышь, Звонарь, а зомби - они, случаем, не размножаются?
- Не должны, - серьезно ответил Лешка. - Им это вроде бы ни к чему. Да и мужики они все как один, хотя и бывшие. Как им размножаться?
- Может, делением, - серьезно предположил Конан. - В Зоне ведь все возможно. Может, она копии на этом заводике штампует? Или что-то вроде респауна организовала?
- Кто она? - отвлекся от своих мыслей Лешка. - О ком это ты говоришь - "она"?
- Как это кто? - изумился "долговец". - Зона, конечно, или, как ее Сахаров называет, "локальная разумная ноосфера". Как я понял, эта разумная гомосфера Зона и есть.
Звонарь молчал, постукивая пальцами по ствольной коробке "Вала".
- О! - недовольно пробурчал "долговец", тыкая стволом "Абакана" в сторону пересохшего болотца. - Смотри-ка, опять поперли! Ну, я вас сейчас! Полезли на крышу, сталкер, там у нас убойная машинка стоит, автоматический гранатомет АГС-17, "Пламя", могучий младенец, я тебе скажу. Вторым номером будешь. Бери вон ящики с боеприпасом и айда за мной.
И они по скобам полезли на крышу ангара, где была оборудована огневая точка. Посреди круглого вала, образованного мешками с землей, словно злобное насекомое со свернутой набок мордой барабанного магазина и толстым коротким хоботом присел на три вывернутые лапы "могучий младенец" АГС-17, "Пламя".
Конан привычно взялся за рифленые рукоятки и бесцеремонно развернул исчадие советской оборонки в сторону болотца.
- Дут-дут-дут… - басом загрохотал "могучий младенец", - дут-дут…
Над болотом взлетели фонтаны грязи вперемешку с частями тел разорванных гранатами зомби и на свою беду затесавшихся в толпу живых упокойников снорков.
- Ты куда собрался-то? - спросил "долговец", когда орава прущих на "Янтарь" зомби была порвана в клочья тридцатимиллиметровыми осколочными гранатами, и только обрубки тел еще шевелились, завывая что-то невнятное, еще ползли, и "долговцы" торопливо достреливали их, хотя можно было этого и не делать. Сами сдохнут, но ведь сталкеры же, свои же, хотя и бывшие…
- Так куда, спрашиваю, путь держишь, Звонарь? - повторил "долговец".
Лешка наконец вытряхнул глухоту из ушей и ответил:
- Вообще-то в Красный лес. Но хотелось с учеными потолковать, есть о чем.
- С учеными потолковать сейчас не получится. Они заперлись в своей научной коробке и будут там сидеть до тех пор, пока мы всех зомбяков не покрошим.
- Ну, тогда я пошел, - сказал Звонарь. - У меня, понимаешь, срочное дело в Красном лесу.
И направился к краю плоской крыши.
- Погоди, ну куда ты, не попрощавшись? - остановил его Конан. - Сейчас я огоньком тебя прикрою. Знаешь что такое огневой вал? Сейчас узнаешь. Представляешь, этот красавец и до территории завода достреливает! Эх, что бы вы, одиночки безыдейные, без нас, "долговцев", делали!
И крикнул расположившимся возле костерка "долговцам":
- Бойцы, надо хорошему человеку помочь, давайте двое быстро ко мне на крышу. И боеприпаса прихватите побольше. Требуется территорию завода от мертвяков почистить, пока они там по новой не расплодились. - Потом добавил, обращаясь к Лешке: - А ты, сталкер, беги за огневым валом, да только близко не суйся, рванет - никакой "светляк" не поможет. Ну… Удачи… Пошел!
И Звонарь побежал. Побежал так, как, наверное, никогда в жизни не бегал.
Обещанный огневой вал оказался не столько огнем и не столько валом, а скорее полосой страшного стального дождя, перемещающейся в сторону заводского забора, выкашивающей остатки гнилого камыша вместе со всем, что в них оставалось живого. И неживого тоже. От этой полосы нельзя было отстать, но и вступать в нее было тоже нельзя. Отсюда, с края болота, хриплый голос АГС-17 слышался по-другому, а может, Лешка снова оглох, только теперь это было "хоре, хоре, хоре…", словно кто-то вычесывал грубую шкуру Зоны железной щеткой. И по смешанной с человеческой плотью грязи уже на излете ширкали осколки.
Болотце кончилось, начался подъем, а там, за разорванной колючей проволокой, на которой висели и корчились обрывки тел зомби-сталкеров, - заводской забор, иссеченный осколками, но по-прежнему крепкий. Лешка побежал вдоль забора, ища дыру, не бывает же заборов без дыр, и нашел, и полез в нее, не обращая внимания, что под ногами что-то корчилось и выло, потому что боялся отстать от полосы убийственного, но спасительного дождя.
Стальной ливень прошелся по заводским проулкам, оставив после себя слабо шевелящиеся фрагменты тел, кирпичную и стеклянную крошку да древесную щепу, - и кончился, как и полагается каждому дождю, пусть и несущему смерть.
И псевдосмерть, почуяв, что истинная смерть ушла, снова заявила о себе.
Из неведомых заводских подземелий, из разрушенных цехов и складов, из бывших подсобок и гаражей, отовсюду на заводские кисло пахнущие тротилом и окалиной улицы потянулись новые нестройные шеренги зомби, тоскливо тянущих что-то свое, неживое. И тут Лешка понял, что пропал.
Но они шли и шли мимо него, неуклюже, но упорно стремясь к проломам в заборе, к выбитым железным воротам, к канализационным трубам, шли, не трогая заляпанного болотной дрянью сталкера, только иногда сворачивая в его сторону изглоданные язвами лица, мыча что-то и угловато махая рукой, словно приглашая идти вместе с ними. Как будто своим его считали, и вдруг Лешка отчетливо понял, что все эти живые покойники и в самом деле считают его своим.
И только когда он, задыхаясь, дотрусил до пролома, за которым виднелась дорога на Лиманск - справа радиоактивная речка, а по левую сторону пузырится аномалиями Красный лес, - несколько зомби словно бы опомнились, неловко развернулись и заковыляли в его сторону, тоскливо хрипя и неметко стреляя на ходу.
Лешка с мстительным удовольствием подпустил их поближе, уложил всех и уж совсем было пошел себе, но тут его словно торкнуло под сердце.
Из черной клешни еще дергающегося зомби на растрескавшийся от времени асфальт вывалилось что-то желтовато-красное и блестящее.
"Неужели "душа"? - удивился Лешка. - А я думал, что врут…"
Некоторое время он стоял, не решаясь поднять артефакт, но в конце концов нагнулся и поднял, стараясь не касаться скребущих асфальт обугленных пальцев, зачем-то подул на скрученный невероятным образом светящийся комок и спрятал за пазуху.
Потом он зашагал по дороге в сторону Красного леса.
Почему-то ему было нехорошо на душе.
И еще он чувствовал, что очень устал.
9
Тяжко приходится в Зоне одиночке. Хотя бы потому, что сталкер - он тоже человек, а значит, ему нужно есть, пить и спать. Ну, есть и пить, конечно, можно и на ходу, а вот спать на ходу не очень-то получается. Точнее, получается у некоторых, но недолго, до первой "жарки" или "карусели", до первого псевдопса или кровососа, так что кончается такой сон коротким кошмаром, после которого кончается все - и сон, и путь, и жизнь. Поэтому в Зоне на ночь сталкеры, даже одиночки, сбиваются в группы, выставляют посты и спят по очереди, иначе нельзя.
Ночь застигла Лешку-Звонаря на дороге в Лиманск, и никаких дружественных сталкерских группок, с которыми можно было сватажиться, в окрестностях не наблюдалось. Спать, однако, хотелось зверски, выпитый энергетик помогал мало. Невдалеке, в пологих холмах, клохтали какие-то твари, где-то по-бабьи хныкал кровосос, а слева, от воды, доносилось продолжительное немелодичное бульканье, словно в напрочь, казалось бы, убитой речке завелся какой-нибудь здоровенный плотоядный пескарь. А может, так оно и было, может, и завелся, проверять это не хотелось, да и смысла не было. Рыбка в местной водичке водилась та еще. Некоторые сталкеры, в прошлом заядлые любители рыбалки, пытались ее поймать, эту рыбку. Не для еды, конечно, а из спортивного интереса. Кое-кто из них так и не вернулся. А вернувшиеся рассказывали про зубастых лягушек, способных отхватить ногу зазевавшегося рыболова вместе с армейским берцем, про бегающих по берегу многоногих хищных карпов и сомов. Про жуков-плавунцов размером с мотоциклетный бензобак. В общем, много чего рассказывали. Конечно, рыбакам верить нельзя, но и проверять их байки никому не хотелось. Вот и держались подальше от речки. Да и фонило здесь, так что ни постираться, ни искупаться - одна видимость, что река. Опасная видимость, кстати.
Лешка вышел на обрывистый берег, круто спадающий к темной, словно выпуклой воде, вздохнул и неторопливо поплелся дальше по дороге. Поскольку засветло добраться до Красного леса не получилось, следовало найти ночлег, какое-нибудь высокое место, колокольню, геодезическую вышку или, на худой конец, большое дерево, на дереве тоже можно выспаться, ежели иметь навык и желание. И то, и другое у сталкера имелось. К сожалению, колокольни поблизости не наблюдалось, равно как и водонапорной башни, ретрансляционной или геодезической вышки, деревья росли какие-то хилые, да и мерцало под ними нехорошо - в общем, ничего подходящего. Правда, впереди, метрах в двухстах, маячило в сумерках какое-то жилье. Избушка не избушка, так, не пойми что, даже на звание сторожки это строение претендовало с трудом, в общем, "приют убогого чухонца". Подойдя поближе, Лешка понял, что это домик бакенщика, причем вполне сохранившийся, даже стекло в единственном окошке имелось. Стоял он над невысоким, поросшим ползучим шиповником обрывчиком, под которым змеилась узенькая полоска песчаного пляжа. Никаких рыб с ногами или зубастых лягушек на пляжике не наблюдалось, немного ниже по течению из воды торчала ржавая рубка затонувшего водолазного катера, вокруг которой река бурлила и желтовато светилась с глубины. Казалось, в машинном отделении славного кораблика еще горел свет, а дизель продолжал работать, упорно пытаясь откачать воду из пробитого корпуса. Еще на берегу лежал перевернутый ботник, черный, словно крокодил-мутант, но на самом деле обычный, хорошо просмоленный и на первый взгляд совсем не опасный. На шестах около дома висели самые настоящие сети с застрявшими между ряжами черными плетями водорослей. К удивлению сталкера, сети оказались мокрыми, а недовольный писк ПДА свидетельствовал, что от них довольно сильно фонило.
Звонарь осторожно отворил дверь, держа дробовик наготове, мало ли кто ловит рыбку в горьких чернобыльских водах, и, не обнаружив ничего опасного, вошел. В домике было на удивление чисто, к одной стенке прилепился застланный шкурой химеры топчан. В углу круглилась черными боками холодная железная печка, такими печурками, наверное, в незапамятные времена комплектовались вагончики строителей достопамятной Байкало-Амурской магистрали. Возле топчана громоздился старинный, окованный железными полосами сундук с латунной петлей внахлест и чудовищных размеров замком. Ключ, тоже, кстати, солидных размеров, висел тут же на костыле, вбитом в стенку, рядом со старенькой "тулкой" несерьезного шестнадцатого калибра и потертым патронташем, из которого торчали донца битых латунных гильз. Возле печурки стоял венский стул с продавленным фанерным сиденьем. Вот, собственно, и вся меблировка, если не считать свисающих с потолка связок каких-то вяленых тварей, распоротых вдоль позвоночника. Твари отдаленно напоминали щук, но имели лапы, причем далеко не рудиментарные, выпуклые черепа и оскаленные вурдалачьи зубы.
Домик явно был обитаем, только вот хозяин ненадолго отлучился.
Лешка обошел вокруг домика, подивился пустой собачьей будке, около которой лежала помятая и вроде бы даже изжеванная алюминиевая миска, подождал еще немного, вдыхая сырой, горьковатый запах больной реки, озяб и вернулся в комнату.
Никакой опасности ни внутри, ни снаружи не ощущалось, поэтому сталкер легкомысленно решил хозяина не ждать, припер дверь изнутри здоровенным дрыном, обнаруженным тут же, рядом с домом, и совсем уже было собрался вздремнуть часок-другой, как почувствовал что-то странное.