- Это маме, - серьезно ответил мальчишка, - это вернет ее домой. Она здесь чужая, ей больно, она боится и хочет домой. Ты возьми это и передай ей, а сработает эта штука сама, тут и уметь-то ничего не надо, просто взять в руки и захотеть. И передай ей, что я скоро вырасту и отыщу ее там, снаружи… Жаль только, что она меня не вспомнит. А сейчас мне надо уходить. Потому что здесь я еще долго не вырасту.
И тут мальчишка увидел Лешку-Звонаря.
Он сначала замер, потом отступил на шаг, осторожно положил непонятную штуковину на редкую, вытоптанную снорками траву и, склонив голову к плечу, словно удивленный воробей, принялся внимательно рассматривать сталкера. Потом очень тихо и серьезно сказал:
- Здравствуй… отец.
Звонарь растерянно стоял перед ребенком, понимая, что это и в самом деле его сын, но ведь не только его, а еще и Катерины, и вообще что-то здесь неправильно, у сталкера было ощущение, что им воспользовались, чтобы этот ребенок родился похожим на человека, и Катериной тоже воспользовались. Только кто это сделал и кому это было нужно, так и оставалось непонятным.
- Здравствуй… сынок, - севшим голосом сказал он.
- Ты меня боишься? - озадаченно спросил мальчишка. - Почему?
Звонарь промолчал. Страха на самом деле не было, разве что чуть-чуть, на донышке души, но ощущение собственной ничтожности перед силами Зоны саднило и ныло. Все оказалось не так, и поделать с этим было ничего нельзя.
Потом он посмотрел на сына, и у него почему-то перехватило горло. А мальчишка словно почувствовал это и подбежал, и напрыгнул, обхватывая его руками и ногами, и прильнул, как делают дети, долго не видевшие отца, а Звонарь стоял как дурак и не мог ничего сказать, только чувствовал родное и живое, и в конце концов бережно отцепил пацана и уж совсем сипло повторил:
- Здравствуй, сынок.
Потом опустился на землю и дрожащими руками потянул ко рту флягу, потому что иначе, наверное, просто бы умер.
Он подумал, что так и не успел назвать сына, да, впрочем, у него, наверное, уже есть имя, а мальчишка, словно угадав его мысли, важно сказал:
- Меня мама назвала, как ты хотел, Валентином, Валеком. Она рассказывала, что вы долго думали, как меня назвать, и наконец придумали и назвали в честь дедушки. Отец, а кто такой дедушка? Вон Ведьмак, он же не дедушка, он дядя Ведьмак.
- Сынок, - сказал Звонарь, - а когда ты разговаривал с мамой в последний раз? И как она там?
- Я могу разговаривать с мамой отовсюду и когда захочу, - солидно ответил мальчишка. - Пока она находится здесь, внутри. А когда она вернется домой, тогда уже, наверное, не смогу.
Он погрустнел, но ненадолго. Потом присел на корточки напротив Звонаря и сообщил:
- Я совсем скоро вырасту. Только схожу в одно место, где я расту, и стану совсем большой. А знаешь, кем я стану, когда вырасту?
- Кем? - спросил Лешка, заметив, что мальчишка с нетерпением ждет, чтобы его спросили, кем он станет.
- Сталкером, - гордо ответил Валек. - Как ты, только наоборот.
- Как это наоборот? - удивился Звонарь. - Сталкеров наоборот не бывает.
- А вот и бывает, - торжествующе сказал Валентин. - Ты родился не здесь, а снаружи, а живешь и охотишься здесь, внутри. А я буду наоборот, я родился здесь, внутри, а жить и охотиться буду там, снаружи. Вот и получается, что я - сталкер наоборот. А ты говоришь, не бывает. Еще как бывает!
Потом мальчишка словно прислушался к чему-то, вздохнул, взъерошил пятерней русые лохмы и грустно сказал:
- Мне пора. Я пошел расти и взрослеть. До свидания, отец, до свидания, дядя Ведьмак. Я вас отыщу, а вы идите и отнесите маме это, - и он босой ногой указал на лежащую на траве непонятную штуковину.
Потом повернулся и неохотно направился прямо в аномалию. Словно огромное полупрозрачное веко открылось на миг меж скрюченных опаленных стволов, явив черный бездонный зрачок, моргнуло - и мальчишка пропал.
- Ну, - сказал Ведьмак, поднимаясь с ящика. - И как тебе сынишка, а, Звонарь? Не ожидал такого?
Лешка промолчал. Он все еще никак не мог прийти в себя после встречи с сыном. Оставалось непривычное ощущение теплого и родного, а еще - потери. Потому что Валентин был одним из существ Зоны, странным образом оставаясь при этом именно его сыном. Валентин - возлюбленный, кажется, в переводе с какого-то там языка.
Мальчишка, любимый богами Чернобыля, хозяевами Зоны. Хотя в Зоне нет ни богов, ни хозяев, если верить ученым с "Янтаря", сама Зона является разумным образованием, как там сказал "долговец" Конан? Разумная ноосфера? И вот эта самая ноосфера растит, учит и оберегает его, Лешкиного, сына. Это не он, Лешка-Звонарь, учит своего сына драться, играть на гитаре и стрелять, не он мажет зеленкой ссадины и царапины на детских коленках, не он идет с ним на первую в мальчишечьей жизни рыбалку или охоту, не он вытирает кровавые сопли после первой драки и дает заслуженные подзатыльники. И во внешний мир выведет мальчишку не он, а та же ноосфера, будь она трижды неладна. И не затем, чтобы Валентин там жил, как живут нормальные люди, а из каких-то своих, непонятных людям соображений, выведет… нет, не выведет, а забросит, как шпиона, как разведчика или, что еще хуже, - как диверсанта.
- Эй, ты чего раскис? - Ведьмак, оказывается, подошел и стоял рядом. - Радоваться надо, а не киснуть. У тебя замечательный сын, соображает он не по возрасту, да и с Зоной, что называется, "на ты". Вырастет - классным сталкером станет, покруче нас с тобой. Артефакты сам мастерит. Сколько живу - ни разу не видел, чтобы кто-нибудь артефакт умудрился смастерить, думал, что такого и быть не может, а вот оказывается - может. Как думаешь, эта штука сработает?
- Думаю, что сработает, - сказал Звонарь. - Только он ее не сам смастерил, точнее, не совсем сам. Ему помогли.
- Кто? - удивился Ведьмак. - Кроме нас и него, в Чертовом Круге никого не было. Разве что парочка снорков где-нибудь поблизости ошивалась, но снорки при нем не нападают.
- Ноосфера. - Звонарь поднял с травы странный артефакт, покрутил его в руках и бережно спрятал в мешок.
- Кто-кто? - переспросил Ведьмак, меняя обойму в своем "винторезе". - Какая еще сфера?
- Зона, - коротко пояснил Звонарь. - Зона помогала. Вот так-то, Ведьмачина, нас Зона убивает, а ему помогает, чувствуешь разницу?
Ведьмак озадаченно замолчал, потом сказал:
- Ну что же, я думаю, когда-нибудь что-то такое должно было случиться. Убивать ведь скучно, рано или поздно становится интересно, кто они такие - те, кого ты убиваешь, и чего им надо. Хотя, как правило, такое случается слишком поздно. Ну, двинулись, что ли? Нам до Доктора еще топать и топать. Как пойдем, через Свалку и "100 рентген"? Бармен, кстати, мне кое-что должен, так что давай-ка заглянем в сталкерский поселок.
Звонарь кивнул. Ему было все равно, как идти. Он знал, что дойдет, потому что Зона была к нему милостива.
И они пошли через Красный лес по направлению к Свалке, мимо неведомо как очутившегося среди вековых, изломанных мутациями деревьев почти новенького танка Т-72Б, на конце пушки которого радужно пузырилась линза нуль-перехода, обходя пятна радиации и гравитационные аномалии. Ведомые сталкерским инстинктом, они шли осторожно, стараясь не вляпаться в "жарку", не взлететь на "трамплине", не попасть в "карусель" и не увязнуть в "битуме" или "зыби".
И Зона была к ним милостива.
11
За несколько дней они пересекли пол-Зоны с севера на юг, прошли Свалку, пару раз ввязавшись в перестрелку с бандюками, но без серьезных последствий, потому что всем группировкам Зоны бандюки осточертели и хорошо вооруженные отряды сталкеров отстреливали блатную публику по всему обжитому пространству. Бандиты остервенело огрызались, но в конце концов выдохлись, сломались и стали отходить мелкими группами в сторону Сухого лога. Сухим логом или Затоном называли пересохшую старицу Припяти, где когда-то вставали на зимнюю стоянку речные суда, буксиры, речные трамваи, баржи и плавучие дебаркадеры. Вода оттуда ушла, оставив на растрескавшемся дне ржавые туши кораблей. Там, в Затоне, бандюки зацепились за старый сухогруз и принялись зализывать раны. Добивать их пока не стали. Во-первых, лезть в это унылое место никому особенно-то и не хотелось, а во-вторых - ушли, и ладно, может, сами сгинут, а у сталкеров имеются дела поважнее. Например - выжить. Чем не важное дело? Так что переход от Красного леса до Кордона прошел практически без приключений.
Поселок новичков на Кордоне, где Лешка-Звонарь впервые встретился с Катериной, понемногу возвращался к прежней жизни. Заправлял здесь выживший в перестрелке с наемниками Берет, а в подручных у него ходил заматеревший Васька-Мобила, так и не расставшийся со старенькой "Нокией", которую теперь считал своим талисманом-оберегом.
Куда делся Бей-Болт, никто толком не знал, по слухам выходило, что Болт после разгрома поселка наемниками ушел к центру Зоны, и до сих пор о нем не было никаких достоверных сведений. Поговаривали, правда, осторожным шепотком, что бывший командир вернулся в "Монолит", но верить в это не хотелось. Бей-Болт был, конечно, сталкером не без странностей, но на фанатика явно не походил, так что в "Монолите" ему делать было совершенно нечего. Вот слухи о том, что какой-то неизвестный сталкер появился в окрестностях очистных сооружений, где была база наемников, и принялся их планомерно отстреливать, неизменно ускользая от преследователей, наводили на определенные мысли. Да и в Копачах недавно полегло целое подразделение "синих комбинезонов", и модуль ученых возле автомобильного моста остался без охраны, потому что наемников, осуществлявших оную, поутру обнаружили мертвыми. Убиты они были профессионально, издалека, километров с двух, а простреленные навылет бронежилеты свидетельствовали о том, что стреляли как минимум из противотанкового ружья системы Дегтярева. А как максимум - и вовсе неизвестно из чего, скорее всего из крупнокалиберной снайперки типа "Рысь". Все эти слухи косвенно указывали на то, что Бей-Болт выжил.
Вернейшим признаком того, что поселок оживал, было возвращение Сидоровича. Откуда появился старый торгаш - никто не видел. Просто одним прекрасным утром дверь в бункер оказалась гостеприимно распахнута, а внутри обнаружился спрут-эксплуататор собственной мордатой персоной, слегка бледный и даже зеленоватый, как будто долго отсиживался под землей, но по-прежнему не унывающий и цепкий. Ассортимент, правда, в подземной лавочке Сидоровича нынче был бедноват, но это-то как раз не беда, оружия, снаряги и артефактов сталкеры еще натащат, вон сколько новичков по поселку бродит. А торговая точка расположена в хорошем месте, аккурат на входе в Зону, бросать такую - грех, как с точки зрения коммерции, так и с точки зрения практического гуманизма. Под практическим гуманизмом Сидорович понимал хорошо и вовремя оплаченную помощь ближнему своему.
Ведьмак со Звонарем переночевали в поселке новичков, а поутру отправились на Большие Болота, к Доктору и Катерине. Шагая за Ведьмаком вдоль знакомой железнодорожной насыпи, Лешка думал о своей "гимназистке". Точнее, о том, что за последнее время почти не вспоминал об оставшейся у Доктора жене. Ему было неловко, словно возвращался не из похода по смертельно опасным местам, а после пьянки с друзьями-товарищами, закончившейся снятием девочек со всеми вытекающими отсюда последствиями, включая дурную супружескую измену. Хотя, по сути дела, так оно и было, он изменил своей женщине с Зоной, и Зона была добра к нему. А как это - изменить женщине с женщиной, он не знал, потому что других женщин под Чернобылем не было, разве что официантки в кабаке "Barba Negra", что в "Затоне". Лаборантки и практикантки с "Янтаря", разумеется, в счет не шли, хотя бы потому, что любили Лешку из женского любопытства, который стыдливо называли научным интересом, а кроме того, все это было задолго до встречи с Катериной. А то, что "до", как известно, не считается.
От наемников, погибших возле тоннеля, ведущего на Большое Болото, почти ничего не осталось. Всю органику, даже кости, сожрали мелкие и крупные твари Зоны. Кучкой бесполезного железа валялось изуродованное оружие, разрозненные детали экзоскелетов да позеленевшие под кислотным дождем стреляные гильзы. И все-таки Звонарь старательно обошел место, где сила Зоны в считаные секунды превратила группу здоровых и хорошо вооруженных мужчин в кучу кровавой слизи. Поминать наемников, конечно, не стоило, но помнить об их судьбе было не лишним.
У входа в тоннель Лешка достал из рюкзака "планетарий" и активировал артефакт. Радужная линза, прикрывавшая черную пасть тоннеля, послушно вывернулась и выбросила их с Ведьмаком на Большое Болото.
Болото расстилалось перед ними бесконечное, до самого горизонта, поросшее хилыми перекрученными деревцами, черно-зеленое, рыжее и на удивление спокойное. Только вдалеке, как и прежде, гудела неутомимая землечерпалка снорков-ирригаторов, да в сплошном ржавом ковре ряски, затянувшей бочаги, виднелись неровные прораны открытой воды. Здесь кто-то жил, но почему-то, почуяв сталкеров, поспешил спрятаться, хотя должен был действовать совсем наоборот - радостно броситься встречать гостей, все-таки какой-никакой, а обед.
Дом Доктора стоял на краю Болота, там, где оно становилось озером, на поросшем прозрачным березняком пологом берегу. Из кирпичной трубы поднимался дымок, а на окнах белели кокетливые занавески из парашютного шелка. Когда-то военные от большого ума сбросили в Зону парашютный десант. Что стало с десантниками - достоверно неизвестно, бойцы словно растворились в едком воздухе Зоны, даже к обжитым местам не вышел никто, а вот две приданные десанту БРМД на грузовых парашютах снесло прямо на Большое Болото, на дне которого они и закончили свой боевой поход. Парашюты, однако, сталкерам удалось выудить, и пара густо простроченных капроновыми нитками грязно-белых куполов досталась Доктору - для медицинских, так сказать, нужд. На бинты простеганный шелк грузового парашюта не годился, доктор как умел сварганил из него белый халат, чтобы, значит, соответствовать профессии, а теперь вот нашел еще одно применение. Хотя раньше на окнах докторского дома никаких занавесок не наблюдалось, а таких вот, с фестончиками и рюшами, - и вовсе представить себе было невозможно. Слабо было Доктору освоить такую вот сугубо женскую технологию, да и незачем. На стропах, растянутых между вбитыми в землю кольями, сушилось белье, причем мужские и женские вещи висели вперемежку.
"Ничего удивительного, - успокоил себя Звонарь. - Катерина оклемалась и взялась за хозяйство. Надо же хоть как-то отблагодарить Доктора. В конце концов, неизвестно, чем бы кончилась ее жуткая беременность, если бы не он".
На душе, однако, стало исключительно погано. Наверное, потому, что никто, кроме его самого, Лешки-Звонаря, в случившемся виноват не был.
Ведьмак тоже заметил занавески, а может быть, и еще что-нибудь, потому что покосился на Лешку и сказал:
- Ты вот чего, парень, ты, главное, не психуй. Зона дала - Зона взяла. А Доктор мужик обстоятельный, не то что мы с тобой, перекати-поле.
А Звонарь почему-то успокоился и уже принял предполагаемую измену как данность. Более того, он почувствовал громадное и стыдное облегчение от того, что он снова один. Хотя и горечь тоже присутствовала, но где-то глубоко, и не так чтобы очень сильно саднило, ныло слегка - и все.
В сенях их встретила похудевшая, какая-то совершенно незнакомая Катерина. Поздоровалась одинаково что со Звонарем, что с Ведьмаком, и пригласила в дом. Доктора не было, ушел по делам, так что пришлось подождать. На столе между тем появилась бутылка разбавленного медицинского спирта и немудрящая закуска. Кое-какие овощи Доктор выращивал на огородике позади дома, и хотя чернобыльский кабачок по размерам не уступал хорошему астраханскому арбузу, а на вкус напоминал крабовые палочки, хозяин утверждал, что все его уродцы не просто съедобны, а чрезвычайно полезны, порукой чему служит несокрушимое здоровье самого огородника. Здоровье у Доктора было действительно хоть куда, кроме того, закуска ведь не настоящая еда, закусывать можно чем угодно.
- Я, пожалуй, пойду прогуляюсь, - сказал Ведьмак после первой рюмки. - Чего-то меня на свежий воздух тянет. Может, грибов каких поищу или еще что. А вы тут пока побеседуйте, давно ведь не виделись.
Интересно, каких это грибов он хотел поискать на чернобыльском болоте?
Расстались Звонарь с Катериной не так уж и давно, только Катерина была почти все время без сознания, так что, может, и действительно давно.
Женщина села напротив Лешки, подняла на него глаза, и сталкеру стало не по себе, словно в колодец "пси" заглянул. Чужого в ее взгляде было столько, что куда там какому-нибудь снорку или полтергейсту.
- Зачем ты пришел? - спросила она незнакомым голосом. - Уходи, сталкер, нечего тебе здесь делать. Свободен.
Звонарь молчал, потом, глупо улыбаясь, выдавил:
- Да мы вроде как того… женаты…
- Да уж, женаты. - Совершенно незнакомая женщина смотрела на него с какой-то усталой ненавистью. - Цирк вы устроили с женитьбой, а не свадьбу, потешились, называется. Дети вы тут все, злые, глупые романтические дети-убийцы. А детям не полагается жениться и тем более заводить собственных детей.
- Тебе Валентин подарок передал, - сказал Звонарь, понимая, что пора уходить, и протянул Катерине артефакт.
Она повертела сверкающее чудо в руках, пожала плечами и положила на стол.
"Надо только захотеть", - вспомнил Лешка. Значит, не захотела, потому что ничего не произошло.
- Ты остаешься с Доктором? - спросил он. - Здесь, на Большом Болоте?
- Остаюсь, - ответила женщина. - Он здесь единственный взрослый мужчина, он занят настоящим делом, а вы - в бирюльки играете. И доиграетесь в конце концов. - Потом помолчала и добавила: - Ты его видел?
- Видел, - ответил Лешка. - Он наш сын и он тебя любит.
И тут Катерина заговорила, захлебываясь, торопясь, невнятно, она говорила, что ребенок должен быть маленьким столько, сколько ему от природы положено, что ребенок должен расти, а родители стареть, и что если все по-другому, то это неправильно, потом она заплакала и затихла. Звонарь осторожно обнял ее, понимая, что это уже ничего не значит. Ничего.
- Ты меня обманул, - всхлипывала она, - обманул…
- Может, тебе все-таки вернуться? - мягко спросил он. - Валентин обещал, что ты все забудешь. А еще он сказал, что найдет тебя там, снаружи. Он собрался уходить из Зоны.
Катерина только головой замотала. Потом резко отстранилась и жестко сказала: