Так что все, что можно было придумать, - это топать вдоль ручьев и рек в направлении востока, стараясь не сильно отклоняться от маршрута. Что мне надо именно на восток - особых сомнений почему-то не было. Солнце и на другой планете по умолчанию восходит на востоке, а садится на западе, так что приблизительное направление известно. И что поторапливаться необходимо тоже. Пока я шатался по коридорам, потеряв счет дням, на поверхности явно наступила осень. Уже изрядно похолодало, и легкая куртка не очень спасала от ветра.
Первым делом я провел инвентаризацию своего имущества. Винтовка была на месте, вот только я умудрился расстрелять обойму еще под землей. По хомячьей привычке пустую я тоже сунул в карман. Если вычесть выпущенную в так удачно подвернувшегося барсука пулю, то осталось только девять. Поход ожидался длительный, и этого явно было мало. На всякий случай проверил оба магазина и тщательно обшарил все карманы, попутно выгребая оттуда содержимое. Чуда не произошло: патронов было по-прежнему девять.
Еще были нож, фонарик и плоская коробка, вытащенная из подземелья. Я осмотрел ее со всех сторон и, надавив на выступ сбоку, открыл. Внутри лежало двадцать четыре шестигранных пластинки вроде костяшек домино, только размером побольше. К верхней грани крепилось кольцо, явно напрашивающееся, чтобы вдеть веревочку или цепочку и повесить кубик на шею. На остальных сторонах были цифры и буквы - догадаться было несложно, даже если бы мне уже не показывали такое раньше. Точка, черточка, две, три черты, квадратик, перечеркнутый квадратик и так далее - каждый значок соответствовал единице, двойке, четверке, и так до пяти. Потом над черточкой ставилась точка, и это явно была шестерка, и далее до десяти. Просто точка, скорее всего, была ноль. На внутренней стороне коробки опять цифры и буквы. Явно Вещь из тех, что все ищут. Вот только что с ней делать - неизвестно.
Вздохнув, закрыл коробку и, выругавшись, отдернул палец. Поцарапался обо что-то острое. Машинально сунул ее назад в карман, дополнительно застегнув молнию. Коробка мне очень напоминала рассказы Джека Лондона про мешок с золотом и отсутствие еды. Может, она миллион стоит, но как использовать ее, все равно неизвестно, и пользы в ближайшее время не предвидится.
Тут я замер, пытаясь сообразить. Чего-то не хватало! "Зажигалка!" - понял с испугом, ощупывая карманы снова. Вчера я разжег костер. Значит, она где-то рядом. Я торопливо стал ползать вокруг костра, тщательно осматривая землю, и неожиданно заметил свою драгоценность. Она валялась под камнем. Присев, попытался достать, но пальцы не доставали. "Нарочно так не засунешь", - с досадой подумал я, пытаясь дотянуться. Кончики пальцев зацепили гладкую поверхность и вытянули зажигалку наружу.
Я оторопело уставился на собственную кисть с зажатой в ней китайской одноразовой драгоценностью. На пальцах был лишний сустав, который прямо на глазах исчезал, втягиваясь. Через пару минут рука выглядела совершенно нормально. "Влип", - мелькнуло у меня в голове. Торопливо вскочил и метнулся к ручью. Упав на колени, попытался рассмотреть в воде свое лицо. Лицо как лицо, изрядно заросшее щетиной, с глазами, носом и ушами. Хобот и прочие излишества полностью отсутствовали. Ничего особенного не обнаружив, я скинул с себя одежду и попытался осмотреть и ощупать тело везде, где доставал. Все было в полном порядке. Вот только это были вовсе не глюки.
Я попытался успокоиться и вспомнить, как все произошло. Неожиданно понял, что могу поминутно представить себе все действия. Раньше за мной такого не водилось. Как это было? Ага. Я потянулся… не доставал… Сейчас, проверим…
Не вставая, протянул руку за камешком, прикинув расстояние. Не достал и, уставившись на ладонь, попытался найти изменения. Рука как рука, все на месте, и ничего лишнего. Повторный эксперимент тоже ничего не дал. Ладно, мысленно плюнув, решил я. Всему свое время. Позже попробую еще. Если я уж стал меченым, то это навсегда. В истерику впадать нет времени, сейчас надо делом заняться. Будем вспоминать детство, не зацикливаясь на том, как давно это было и как редко удавалось попадать. Даже если попаду один раз из десяти, все лучше, чем патроны тратить.
Берется ремень кожаный одна штука, вытягивая его из поясных петель, сообщил сам себе. Осторожно режем ремень - слава богу, что он такой широкий, - так, чтобы было расширение, а остаток вдеваем назад, чтобы брюки на ходу не свалились. Один конец сворачиваем в петлю и продеваем в нее кисть руки. В расширенную часть вкладываем камень, обточенный водой, благо их здесь куча валяется. Теперь, наконец, обращаем свое благосклонное внимание на то, что еще один барсук с самого утра меня внимательно разглядывает, а еще парочка мелькнула довольно далеко. Здесь у них, похоже, целый поселок, но этот не больше чем метрах в пятидесяти сидит. Знает, что успеет удрать от меня в нору, и не боится. Вот и потренируемся.
Я встал и начал вращать пращу с камнем над головой. В голове заработал целый математический институт, определяя, с какой скоростью, в каком направлении и в какой момент надо выпустить свободный конец пращи. От неожиданности чуть не уронил камень - никогда раньше за мной такого не числилось, но решил для интереса сделать, как показано. Барсук продолжал с любопытством смотреть до последнего момента, и камень, с неожиданной силой угодивший в него, был для животного большим сюрпризом. С диким визгом он отлетел в сторону и, нелепо переваливаясь, так как задние ноги не работали, попытался заползти в нору. Я несколькими прыжками подскочил к нему и ударом ноги добил.
"И с башкой у меня тоже что-то не то", - таща трофей к костру, уныло подумал я. Никогда такого не было, чтобы так быстро соображал и еще расчеты на ходу делал. Правда, способность совсем не лишняя. Вот бы еще вспомнить, как шкурку снимают, чтоб ничего не испортить. Как бы в ответ на пожелание в голове моментально всплыло:
"Шкурку снимают или сразу после убоя животного, или после того, как пройдет трупное окоченение. Для съемки шкурки чулочком никаких разрезов делать не нужно. Сначала подрезают концом ножа губы, отделяя их от десен. После этого шкурку снимают, начиная с головы к огузку. С лап шкурку также снимают без вспорки".
Через час мытарств я громко выматерился. Хороший теоретический совет получил. Жаль, что мне это все проделать практически пришлось. Шкура изрядно пованивала, хотя я долго и старательно чистил ее от остатков мяса и разных волокон, но делать было нечего. Завернув в нее мясо, собрал свои немногочисленные пожитки, с очередным многоступенчатым матом вспоминая буквально дословно исполненный мудрости совет из книги "Ориентирование по солнцу и часам":
"Вращая часы в горизонтальной плоскости, направляют часовую стрелку на солнце. До 13 часов угол, образованный часовой стрелкой и прямой, проведенной от оси вращения стрелок на цифру 1, делится пополам (мысленно или положенной на стекло спичкой). Эта линия и будет направлением с севера на юг. Во второй половине дня следует делить пополам дугу, которую часовая стрелка прошла после 13 часов. Направление с севера на юг этим способом определяют приблизительно. В южных широтах применять этот метод ориентировки не рекомендуется".
Не хватало сущей мелочи - свои электронные часы я выкинул еще на второй день переселения по Дашиному совету, а новые купить так и не собрался. Да и последняя фраза в моем положении была просто изумительна. Звезды здесь все равно другие, и я понятия не имел, в каких широтах - южных или северных - я сейчас нахожусь.
Тем не менее польза от новообретенной способности была, и немалая. Как я выяснил попутно с разделкой мяса путем экспериментирования, теперь я был способен вспомнить всякую когда-либо прочитанную книгу с любого места. Кроме того, не хуже любого поисковика типа гугла мог запустить необходимое сочетание слов и получить ответ, например сведения о повадках диких животных. Как очень быстро стало понятно, мог и телепередачи восстановить дословно и вообще все, что рядом со мной когда-либо произнесли. Однако в знаниях, иногда в самых нужных местах, зияли изрядные дыры, когда я пропускал скучные страницы или отвлекался на посторонние дела. Во всяком случае, изучая залежи своей памяти, можно было не скучать.
Я шел уже вторую неделю, стараясь не удаляться от воды. Попадались дубы, сосны и клены. Были и другие деревья, которые я не узнавал, даже несмотря на свою абсолютную память. Ночи становились все холоднее, и я привык спать вполглаза, тем более что рядом постоянно ошивались ночные хищники. Животных вообще было много. По степи ходили стада оленей разных видов, с маленькими и просто огромными рогами, поражающими своими размерами. Носились табуны диких лошадей и ослов. Несколько раз попадались и большие скопища бизонов. Можно было легко завалить такого, но я все равно не унес бы много, а на запах крови моментально собрались бы гиены, вопли которых я часто слышал и которых несколько раз видел. Сомнений, что это именно гиены, а не очередное местное страшилище, не было. Именно так они и выглядели в телевизионной передаче про животных. Поэтому нормальной добычей были суслики, зайцы и охотящиеся на грызунов хомяки. Иногда попадались перепела и куропатки.
Вот и сейчас я увидел неподалеку зайца, притаившегося в высокой траве, и привычно достал свою пращу из-за пояса, вложив в нее камень. Зверек стрелой помчался прочь, но было уже поздно. С точностью, подсказанной засевшим в голове гениальным математиком, рассчитавшим траекторию бега зайца и полета камня, и с отработанным на практике опытом метнул камень и услышал удар. К тому времени, когда дрова прогорели и костер обратился в груду пылающих жаром углей, готовый к жарке заяц был уже насажен на вертел. Я привычно завернул внутренности зайца в шкурку, чтобы выбросить и то, и другое, когда почувствовал новый запах и поднял голову.
Метрах в десяти от меня прямо на склоне мелкого оврага неподвижно стояли двое. Они были одеты в высокие сапоги до колена, кожаные штаны и мягкие на вид, похоже, тоже выделанные из кожи, рубахи и куртки. Все это было выкрашено в различные оттенки зеленого цвета и с успехом могло заменять маскхалаты. Если бы они захотели спрятаться, я бы никогда их не заметил, несмотря на свой достаточно большой опыт. В руках у обоих были короткие копья, за спиной лук и колчан со стрелами. То, что они показались, скорее всего, говорило об их мирных намерениях. При желании меня давно могли утыкать стрелами не хуже ежика.
Терять было нечего, и я сделал приглашающий жест, указывая на костер, зайца и себя, даже не пытаясь схватиться за винтовку. Они подошли и присели рядом, аккуратно положив оружие на землю. Это были действительно люди, а не какие-то гуманоиды. Никаких длинных ушей, зеленой кожи и третьего глаза во лбу не наблюдалось. Эльфийской узкоглазости тоже не было. Оба ростом под два метра, рыжие, с европейской мордой. Правда, оттенки рыжины были разные. Один был скорее темный блондин с уклоном в ржавчину.
Зато второй весь в конопушках и явно "убил дедушку лопатой".
Показав на себя, я произнес: "Леха" и вопросительно уставился на них. В ответ раздалась длинная фраза, в которой имени не было точно. Я демонстративно пожал плечами и пояснил, что ни фига не понял, но в принципе против них ничего не имею. Долг гостеприимства - это дело святое, а потом я слышал, что у разных дикарей не положено убивать того, с кем вместе кушали. Рыжие внимательно слушали, но по-русски явно не понимали. Еще раз показав на жареного зайца, предложил присоединяться и, сняв тушку с вертела, принялся делить ее на три части.
Здешние зайцы весом были под пять килограммов, и их на всех прекрасно хватало. Конопатый повернулся в сторону оврага, откуда они пришли, и свистнул. Оттуда раздалось ржание, и одна за другой появились пять лошадок. Они были на удивление рослыми, лохматыми и отличались от земных короткими жесткими гривами. Две из них имели серые шкуры, остальные три были коричневато-желтыми, различаясь в оттенках - от нейтрального бежевого, похожего на цвет здешних земель, до цвета сена, но обязательно с полосой на хребте.
Я понял, что был изрядно преувеличенного мнения о своих способностях к наблюдению. И это при том, что слух, зрение и обоняние у меня после подземелья изрядно улучшились. А вот добиться повторного увеличения рук или еще чего не удавалось, сколько ни пытался.
Рыжий подошел к последней прибежавшей кобылке, нагруженной какими-то сумками. Он ласково погладил ее по морде, вытащил из сумки несколько картошин и огурцов и принес их к костру. Судя по жестам, это был их вклад в общую трапезу.
Некоторое время мы молча ели, причем гости демонстрировали отменные манеры. Аккуратно пользовались ножом, не отрыгивали и не вытирали жирных рук о волосы и одежду. Потом они передали по кругу флягу с напитком вроде кваса, и все это не произнося ни слова. Некоторое время они еще посидели, а затем конопатый встал и, указав на одну из лошадей, что-то сообщил, делая приглашающие жесты и показывая мне, что пора подниматься и отправляться. Темно-рыжий уселся на соседнего коня и выжидательно уставился на меня.
- Вы что, хотите, чтобы я поехал? Так они ж без седел, я так не умею, - сказал я.
В ответ прозвучала длинная фраза. Общий ее смысл, судя по интонации, явно сводился к "Надо, Леха, надо". Я тяжело вздохнул и стал собирать свои немногочисленные пожитки. Рыжие терпеливо ждали.
Опыт моей верховой езды исчерпывался последней парой месяцев, и вряд ли из меня получился хороший наездник. Без седла, с одной попонкой на спине, я настолько уставал от тряски, что следующие три дня был малоспособен что-то рассматривать и запоминать. Сидеть на широком крупе было страшно неудобно, я все время сползал назад, но всякий раз, когда пытался покрепче обхватить лошадь ногами, проклятая зверюга резко вздрагивала, стремясь высвободить свой зад из-под меня. Мои спутники даже ели на ходу и останавливались только на ночь, чтобы дать отдохнуть коням. Уже гораздо позже, когда я начал понимать, что происходит вокруг, то сообразил, что нам на дороге должны были неоднократно попадаться другие люди, но я никого ни разу не видел.
Любые попытки общения тихо игнорировались, но и между собой они обменивались только редкими репликами, которые я быстро выучил, хотя пользы от слов "зажги костер", "напои лошадь", "поехали" или "быстро" для нормального общения было явно недостаточно. На третий день блондин показал на очередную рощу вдалеке и сказал: "Дом". Это слово я уже знал. На любой вопрос звучал очень содержательный ответ: "Дом".
Когда мы приблизились к роще, я даже забыл об отбитой заднице. Это были очень странные деревья. Неизвестно, можно ли было вообще их назвать деревьями, но громадные корни у них явно были, местами выходя на поверхность. Они росли не только вверх, но и в ширину и больше всего напоминали деревянные домики, стоящие один на другом в три-четыре этажа и выраставшие из того места, где положено быть крыше в нижнем.
Самый первый был размером с четырех-пятикомнатную избу, с потемневшими от времени стенами. А чем выше находился домик, тем меньше и светлее он был. Самое верхнее строение по размерам было не больше скворечника, но не было никаких сомнений, что с дальнейшим ростом он увеличится и в нем поселятся. А из крыши вверх тянулся тонкий ствол. Вход представлял собой обычное дупло, из которого выглядывали люди и куда можно было подняться по прислоненной к нему лесенке. Никаких сомнений, что дома выросли, а не построены таким странным образом, даже возникнуть не могло. Прекрасно были видны уходящие в землю могучие корни, на коих стоял первый дом, и на разных уровнях прямо из стен домов росли могучие ветки, по которым местами было развешано стираное белье. А внизу, вокруг каждого, были четко разгороженные квадраты огородов с какой-то зеленью и хозяйственные пристройки.
Между этими удивительными домами росли и нормальные деревья с кустами, посаженные вдоль того, что можно было бы назвать улицей, если бы вместо тротуаров здесь не была обычная утоптанная земля. Но главное, на улицах оказалась масса народу, с интересом разглядывающая наш маленький караван. Волосы всех были самого разного рыжего оттенка - от практически блондинов до кирпичного цвета. А еще все они были ростом под два метра, и более низкие - женщины - были ничуть не ниже моих метр девяносто. Некоторые здоровались, некоторые нет, но все с любопытством смотрели, побросав свои дела.
Мы остановились в центре рощи у очередного дерева-дома, и рыжий показал мне рукой на вход, больше напоминавший дупло. Я спрыгнул с осточертевшего за дорогу коня и с удовольствием потянулся, хрустя всеми костями. Рыжий снова ткнул в сторону лесенки и раздраженно что-то сказал. Кроме "быстрее", я все равно ничего не понял, но не стал спорить и пошел вперед. Собственно, лесенка, по которой требовалось подняться, была не тем, что понимают под этим словом нормальные люди, это был просто срезанный ствол молодого деревца, с обеих сторон которого на разных расстояниях были оставлены небольшие обрубки веток. При минимальной ловкости нет проблем подняться.
На входе в дупло я потрогал кору дерева. Она, казалось, пульсировала под пальцами, как кошка, которую погладили. Что бы это ни было, но назвать его деревом язык не поворачивался. Оно было если не живое, то, во всяком случае, не мертвое точно. Я шагнул вперед и в падающем из входного отверстия свете увидел практически пустую комнату, с отверстием в потолке, куда шли нормальные ступеньки, вырастающие прямо из пола. У дальней стены стоял маленький столик, и было еще ложе, застеленное шкурами. Там неподвижно сидел человек со скрещенными по-турецки ногами. За спиной у него было несколько полок, явно с книгами, ничем другим они быть не могли, хотя в голове у меня всплыло слово "фолианты" - с такими большими, окованными металлом, обложками с рисунками.
Я подошел и сел напротив, попытавшись скопировать позу хозяина. С непривычки это было довольно неудобно. Мы долго молчали, разглядывая друг друга. Это был уже дряхлый Старик с морщинистым лицом старой обезьяны, высохшим телом и совершенно лысый. Со спины подошла неизвестно откуда взявшаяся девушка и, опустившись на колени, поставила на стол две изящные чашки. Потом в одну налила из "Фляги" какой-то напиток и неподвижно замерла. Старик дрожащей рукой взял чашку, с хлюпаньем отпил оттуда и поставил снова на стол. Внезапно он нагнулся вперед и что-то успокаивающим тоном пробормотал, взяв меня обеими руками за голову и держа пальцы у висков.
В голове у меня стрельнуло, и я дернулся. По ощущениям это напомнило мне то, что делали эльфы на Земле.
- Терпи, - пробурчал старец.
Я от неожиданности замер. Сказано было не по-русски, но я прекрасно понял. Еще несколько минут мы сидели в этом странном положении. Голова болела все больше, потом Старик убрал руки и опять неподвижно замер. Девушка тут же налила в пустую чашку новую порцию питья, и он снова отхлебнул с явным наслаждением.
"Какого черта, - подумал я, - мне бы тоже налили, хоть попробую". И взял пустую чашку со стола.