"Дворцов" таких за последние годы выросло в городе довольно много. Громадные, в три, а то и четыре этажа (считая цокольный), смешные и страшные в своей нелепой роскоши, красного, так называемого "итальянского" кирпича, они высовывались напоказ из-за глухих, кирпичных же заборов со всеми своими арочными окнами и порталами, сверкали жестью крыш и водосточных труб, как бы говоря прохожим: "А вот мы какие!" Прохожие, обладающие хоть каким-то вкусом (таких всегда мало в любом городе мира) плевались или пожимали плечами и шли себе дальше. Прочие же обыватели останавливались, разглядывали очередное краснокирпичное и громоздкое чудо-юдо, вздыхали и прикидывали, что бы построили они сами, будь у них такие деньги. Егор иногда от души радовался тому, что у большинства его земляков и остальных граждан необъятной родины таких денег никогда не будет, а то бы они, пожалуй, понастроили…
Так вот. Знаком-то он с Юрой был, но никогда их отношения дальше "здрасьте-здрасьте" не заходили. А тут зовёт…
Егор подошёл и пожал протянутую руку.
Цыган Юра был старше Егора лет на десять-двенадцать, ниже ростом, но гораздо массивнее. Его тёмное лицо лоснилось от пота, толстые губы были растянуты в улыбке, но глаза… глаза явно не желали Егору добра и благополучия – в них мерцала одна только цыганская оценка будущей жертвы и плохо скрытая насмешка.
– Здравствуй, сосед.
– И ты здравствуй.
– Как дела?
– Нормально. А у тебя?
– Хорошо, только заботы всякие достали.
– Ну, заботы нынче у всех.
– Э, тебе хорошо, один живёшь, а я от этих женщин скоро с ума сойду.
Егор усмехнулся и промолчал.
– Я слышал ты новую машину купил, – после некоторой паузы продолжил Юра.
– Ага, – не моргнув глазом соврал Егор. – Только не купил. Подарили. И, представляешь, оказалась в точности такой же, какая у меня и была. Даже цвет тот же. А старую на запчасти продал.
– Ну! – цыган сделал вид, что поверил. – Ты знаешь, я такую давно хотел. Продай, а? Тысячу долларов дам.
Егор только рассмеялся.
– Не хочешь тысячу, возьми две, – показал широту цыганской натуры сосед.
– Извини, Юра. Хоть пять давай, не продам. Это подарок, понимаешь? Как можно продать подарок?
– Слушай, зайдём ко мне. Вина выпьем, потолкуем. Три тысячи. Тебе за "копейку" никто больше не даст. А на эти деньги купишь себе "пятёрку". Ну, три с половиной тысячи. Только потому, что ты мой сосед. У тебя же ещё деньги погулять останутся и ещё что-нибудь полезное для дома купить или для твоей девушки. У тебя же есть девушка?
– А как же!
– Вот видишь! – обрадовался Юра.
– Извини, сосед, не могу. Я же тебе говорю, подарок. А мы, русские, подарки не продаём. Да её ёщё и в порядок приводить надо. С утра вот сегодня не завелась…
– А я что, не русский, что ли? – деланно обиделся Юра. – Тоже в России с рождения живу.
– Значит не русский, коль подарок продать предлагаешь, – жёстко сказал Егор – ему уже надоела эта странная беседа.
Вот же, племя цыганское, подумал он со смешанным чувством восхищения и неприязни, уже что-то пронюхали. Но откуда? Володька проболтаться не мог. Я, вроде, тоже помалкивал. Хотя… Егор вспомнил сержанта Бородина, Зойку и бандитов Бори Богатяновского. Сержант наверняка растрепался коллегам о необычной "копейке", к которой не прилипает пыль и грязь; Зойка тоже не могла не рассказать подругам о новых своих приятелях с чудесной машиной; а уж бандитам сам бог велел обсудить вредный "жигулёнок", способный уйти на трассе от мощного "мерседеса".
Вот и пошёл слушок гулять по свету, ну а цыгане тут как тут. Это ведь только кажется, что Ростов большой город, а на самом деле, если копнуть, все здесь друг друга знают если не напрямую, то через знакомых или знакомых знакомых – точно.
– Я тебе потому предлагаю продать, – сказал Юра, – что ты мой сосед, и я с тобой уже пять лет на улице здороваюсь. Жалко мне будет, если ты машину потеряешь.
– Это как? – заинтересовался Егор.
– А так. Знаешь самую главную цыганскую тайну?
– Это про то, что краденный конь дешевле купленного? – пренебрежительно заметил Егор, совсем недавно прочитавший очень смешную книгу писателя Михаила Успенского под названием "Там, где нас нет", в которой как раз и раскрывалась эта самая главная цыганская тайна.
– Ты смотри! – удивился Юра. – Знаешь. Откуда знаешь, а?
– Живу давно.
– Ну, если знаешь и давно живёшь, то понять должен, что я тебе помочь хочу.
– Так-так, – подбоченился левой рукой Егор. – То есть, ты мне хочешь сказать, что если я не продам тебе машину, то её попросту угонят?
– Я всегда знал, что ты догадливый.
– И кто же, интересно, это сделает?
Цыган молча поднял к небу чёрные глаза.
И тут Егор по-настоящему завёлся. Припомнил он всю свою безалаберную, но честную жизнь и всё, что этой самой честной жизнью нажил; припомнил также и то, что нажил за свою отнюдь не честную жизнь тот же цыган Юра (кроме поражающего своей пошлой роскошью дома, в гараже у соседа имелось две машины: новенький "Рено" и "Ниссан Максима" позапрошлого года выпуска) и пришла ему неожиданно в голову весёлая и сумасшедшая мысль. "Обведу ромалэ вокруг пальца! – подумал он, – пусть хоть раз в жизни почувствует себя в чужой шкуре. И даже не обведу, а…".
– Ладно сосед, – внешне спокойно сказал Егор, доставая сигареты и предлагая их цыгану (Юра отказался и достал свои – курил он "Винстон"). – Раз такое дело, то я предлагаю
заключить пари. Поспорить по– нашему. Или побиться об заклад Это я всегда пожалуйста, – с готовностью откликнулся он. – О чём спорить будем?
– Э-э… – Егор сделал вид, что неожиданно засомневался. – А вдруг я выиграю, а ты потом скажешь, что никакого пари не было? Ты меня Глаза у Юры сверкнули быстрым тёмным блеском, и весь он даже как извини, конечно, но вы, цыгане, такой народ… ненадёжный в этом смысле. Обманешь ведь, а?
– Ты говори да не заговаривайся, – обиделся Юра. – Цыган обмануть может, этим и жив, но смотря в чём. В честном споре между двумя мужчинами цыган никогда не обманет.
– Так уж и не обманет? – прищурился Егор.
– Ну, может, конечно найдётся какой-нибудь отщепенец… Но я обмануть не могу. Не так воспитан.
– Ну-ну. Верю. Но всё равно свидетели нужны. Уж больно заклад у нас серьёзный будет.
– Да ты хоть скажи, что за пари и что за заклад?! – не выдержав, воскликнул цыган Юра. – А то я, может, ещё и спорить-то с тобой не буду!
– Ага. Уже испугался, – с видимым удовлетворением констатировал Егор и тут же добавил, заметив, как потемнело лицо цынана. – Ладно, ладно… Шучу. Значит пари такое. Если ты или любой из твоих знакомых заведёт мою машину и доедет на ней… ну, хотя бы до поворота на трассу, то я тебе её отдаю даром. Если же нет, ты платишь мне пять тысяч американских долларов. Время– с того момента, как ударим по рукам и до двадцати четырёх часов сегодняшнего дня. То есть до полуночи. Разрешаю лезть под капот, копаться в моторе, менять свечи и даже аккумулятор. Со своей стороны, впрочем, гарантирую, что никаких поломок там нет. Всё в полном порядке и отлично отрегулировано. Бензин в баке есть. Просто ты её не заведёшь… А вон, кстати, и свидетели идут подходящие.
Со стороны центра, шагая прямо посередь улицы, к ним приближались братья Волошины. Сашка и Лёшка. Братья были близнецами, но близнецами разнояйцовыми, то есть, совершенно не похожими друг на дружку: худой длинный и черноволосый Сашка и невысокий полный белобрысый Лёшка. Оба давно занимались челночным бизнесом, в котором достигли определённых успехов (сами уже на рынке не стояли – нанимали продавцов), ни от кого не зависели и жили на соседней улице в большом собственном добротном доме с мамой и замужней сестрой. Оба были холостяки, и обоих Егор знал с самого детства.
– Ну что, по рукам? – вкрадчиво осведомился Егор.
– А! Где наша не пропадала… Но гляди, сосед, чтобы потом на попятную не пошёл.
– Обо мне не беспокойся, позаботься лучше о себе. Эй, Сашка! Лёшка! Хлопцы, ходь сюды!
Братья неторопливо подошли, поздоровались и внимательно выслушали условия спора.
– Ты, Егор, как видно совсем допился, – осуждающе заметил степенный Сашка. – Где ж это видано, чтобы новую машину не завести? Ну два часа уйдёт… ну, три.
– Может, ты тоже хочешь поспорить? – небрежно спросил Егор.
– Нет уж, хватит с тебя и Юры, а то совсем без штанов останешься.
– Так я не понял, вы согласны быть свидетелями или нет?
– Отчего ж нет, согласны. Ты как, братишка?
– Согласны, согласны, – улыбнулся белобрысый Лёшка. – Ну гляди, Егор, выиграешь – с тебя ящик пива.
– Два, – серьёзно заметил Егор. – Два ящика. И рыба в придачу.
– А с меня, если моя возьмёт, два ящика шампанского, – не захотел отстать цыган.
– Тогда по рукам, – сказал Егор и протянул свою.
Сашка торжественно перебил рукопожатие спорщиков, и выразил желание понаблюдать за процессом. Егор охотно согласился, заметив, что участие свидетелей не только желательно, но просто даже необходимо, после чего все отправились во двор к Егору.
К девяти часам вечера вокруг Анюты собралась целая толпа. Здесь были и Юрины соплеменники, и оба брата, Сашка и Лёшка, и целых три умельца – механика, которых Юра откопал в городе буквально за пару часов и, посулив чуть ли не золотые горы, привёл к Егоровой машине.
Анюта не заводилась.
Дважды меняли свечи и аккумулятор. Разбирали и снова собирали карбюратор и бензонасос. Колдовали с системой зажигания. Плевали через левое плечо и стучали ногами по колёсам. Бесполезно. Стартёр выл, аккумуляторы честно выбрасывали накопленную энергию, свечи исправно давали убойной силы искру, а двигатель… двигатель молчал.
Трое известных умельцев-механиков трижды чуть ли не облизали Егоров автомобиль от переднего бампера до заднего и от крыши до колёс в поисках хитрого противоугонного устройства, после чего поклялись своей честью, что таковое и вообще любое противоугонное устройство на данном виде транспорта отсутствует, а машина, видать, заколдована, потому что иного объяснения они, механики, дать не могут. Механики съели в доме весь хлеб и колбасу, опростали пять чайников чая и к половине десятого вечера впали в полную безнадёгу. Не сдавался один Юра.
– Заколдована, говоришь? – с сомнением проговорил он, поглядев в сотый, наверное, за этот длинный день раз на часы. – Ну ладно. Нет такого колдовства, которое бы цыгане не расколдовали.
Он что то шепнул своему сыну-подростку, который с обеда крутился тут же, рядом, и тот опрометью кинулся со двора.
Володька Четвертаков, Коля Тищенко по кличке Король и старая, как мир, цыганка вместе с Юриным сыном вошли в открытые ворота одновременно, когда часы показывали девять часов пятьдесят две минуты. До назначенного срока оставалось два часа и восемь минут.
– Что за шум, а драки нет? – весело удивился Король.
– О, ребята! – обрадовался Егор. – Извините, должен был сам к вам сегодня заскочить, но тут такое дело…
Он отвёл обоих в сторонку и быстро рассказал, что произошло.
– Пять тысяч баксов… – протянул Король. – Неплохо, неплохо. А если заведёт?
– Думаю, что не заведёт, – заметил друг Володька, глядя, как Юра что-то горячо втолковывает старой цыганке на своём непонятном цыганском языке. – Если уж эти трое за день не сумели, то, считай, Егорка, что пять тысяч у тебя в кармане.
– А ты бы смог? – заинтересовался Король.
– Нет, пожалуй. Я этих механиков знаю. Специалисты высочайшего класса.
– Что, лучше тебя?
– Э, погоди, Король, – вмешался Егор. – Ты лучше расскажи, что там с твоими бойцами и людьми Бори Богатяновского. И как менты. Пронюхали?
– Тем, кому положено нюхать, давно и хорошо заплачено, – усмехнулся Тищенко. – А люди, слава те, господи, все живы, хоть некоторые и не совсем здоровы… Кто пулю в плечо схлопотал, кто в руку, кто в ногу. Хуже всего самому Боре Богатяновскому – он себе сдуру яйца отстрелил. Жить, правда, будет, но вот всё остальное – вряд ли. Но это всё ерунда. Тут другое интересно…
– Что именно?
– Потом расскажу, когда спектакль закончится и зрители разойдутся. Глянь, чего это цыганка делает?
Тем временем вокруг Анюты разворачивалось самое, что ни на есть колдовское цыганское действо.
Были разложены два костерка – спереди и сзади машины; и теперь древняя, похожая на высохшую яблоню-дичок, цыганка ходила противосолонь вокруг Егоровых "жигулей", накладывала морщинистые руки-сучья то на капот, то на крышу, то на багажник, шептала и выкрикивала каркающим голосом непонятные слова-заклинания, сыпала в огонь то ли какой-то порошок, то ли высушенную истолчённую траву, то ли ещё что, только ей, старой колдунье, ведомое.
Присутствующие на всякий пожарный случай отошли подальше и с интересом, в который примешивалась известная доля опаски, наблюдали за действиями цыганки.
Так прошёл ещё час и двадцать минут.
Наконец колдунья остановилась, постояла несколько секунд, опустив голову, затем нашла глазами Юру и негромко, но внятно сказала по-русски:
– Ничего не выйдет, внук. В этой машине сидит слишком сильный дух. Это женщина. Я таких сильных никогда не встречала и даже не слышала, что такие бывают. Мне с ней не справиться. И никому на этой земле не справиться.
Она обернулась и посмотрела на Егора:
– Твоя машина?
– Моя, бабушка.
– Не знаю, где ты такую нашёл, и знать не хочу. Но будет тебе от неё большая радость и великая тоска. Всё, хочу домой. Устала. А ты, Юрка, неси деньги раз проиграл.
– Как это проиграл?! – вскричал Юра и громко затараторил по-цыгански.
– Цыц! – окоротила его старуха, что-то коротко ответила и, не оглядываясь, пошла со двора.
– Ах ты… мать! – загнул по-русски Юра, плюнул в сердцах под ноги и зло глянул на механиков.
Механики беспомощно развели руками.
– Ты, Юра, не серчай, – осторожно сказал один из них, постарше. – Сам видишь, какие дела. Даже бабка твоя, и та отступилась. Машина в полном порядке – голову даю на отсечение.
– Так какого же тогда… она не заводится, если в порядке!? – чуть ли не заплакал цыган.
Пожилой механик молча пожал плечами и полез в нагрудный карман за "Примой".
Ровно в двенадцать часов пятнадцать минут Юра принёс пять тысяч долларов. Механики было попробовали потребовать плату за зря потерянный день, но, донельзя обозлённый проигрышем цыган, заявил, что не даст ни копейки тем, кто не умеет сделать самую простую работу. Механики обиделись и высказались в том смысле, что пусть теперь он, Юра, ищет себе при нужде других мастеров, а они больше ни за какие коврижки не возьмутся за ремонт любой Юриной машины, пусть хоть на коленях упрашивает. Уже почти вспыхнула серьёзная ссора, но тут вмешался Егор. Он дал механикам сто долларов на троих, извинился за причинённое беспокойство и вежливо спровадил со двора. Механики ушли довольные, следом, ругаясь сквозь зубы разными цыганскими словами ушёл, не попрощавшись, Юра с дружками-соплеменниками, и у машины остался Егор, Володька Четвертаков, Король и братья-близнецы.
– Вот и нажил я себе врага, – констатировал Егор. – Ну и хрен с ним – никто его биться об заклад силком не тащил, – и добавил, лихо хлопнув по ладони пачкой "зелёных". – Так что там насчёт двух ящиков пива и рыбки?
Глава двенадцатая
Проснулся Егор поздним утром. Точнее даже не утром, а днём, в начале первого. Припомнил вчерашнее, покосился на кучу пустых пивных бутылок под столом и поморщился, ощутив привычное тягучее похмелье.
Пивом они вчера, разумеется, не ограничились…
Из соседней комнаты слышался неровный храп Короля. Вовка же Четвертаков, как всегда, спал совершенно бесшумно на раскладном кресле-кровати, – Егору с дивана была отлично видна его чёрная, с обильной проседью, шевелюра.
Хотелось опохмелиться.
Егор с трудом поднялся, натянул валявшиеся рядом с диваном трусы (по давней привычке он спал полностью голым) и оглядел поле битвы под названием стол.
Полбутылки водки обнаружилось быстро.
Егор нашёл относительно чистый стакан, взял бутылку и задумался.
Опохмелиться, конечно, хотелось. Но, во-первых, хотелось как-то вяло, а во-вторых, он прекрасно знал, чем всё это кончится, учитывая выигранные вчера пять тысяч долларов.
– О чём задумался, детина?
Егор вздрогнул и чуть не выронил бутылку. С раскладного кресла-кровати на него с осуждающим интересом смотрел проснувшийся друг Володька.
Сам Володька Четвертаков, как и любой нормальный мужчина, выпить любил и при случае мог даже изрядно надраться, но никогда не опохмелялся и всячески ругал за эту дурную привычку Егора во все годы их дружбы.
– Да вот думаю, похмеляться или нет, – признался, застигнутый на месте преступления Егор.
– И к чему же привели твои раздумья?
– Пожалуй, не буду, – Егор нерешительно поставил бутылку на стол.
– Да ты не стесняйся, – Володька сел на кровати и принялся натягивать джинсы. – Это мне на работу неплохо бы сходить, а ты человек вольный. Тем более с деньгами. Деньги, кстати, советую дома не держать, потому как Юра или его дружки, неровен час, захотят вернуть утраченное.
– А где же мне их держать? – искренне удивился Егор.
– В банк положи, – раздался хриплый с перепою баритон Короля из соседней комнаты.
– С добрым утром! – весело сказал Володька.
– В банк… – Егор с сомнением почесал в затылке и огляделся в поисках штанов. – Не люблю я все эти банки-шманки. Сколько их уже лопнуло… То ли дело наличные!
– Ну и дурак, – в дверях появился Король. – Времена изменились, и это необходимо понимать.
– А в какой? Сбербанк я не люблю – там вечно очередь, и тётки за окошком какие-то… как будто до сих пор советская власть на дворе.
– В "Банк Москвы" положи, – посоветовал Король. – У нас есть их филиал на Горького. Там тебе всё быстро и вежливо покажут и расскажут. В нашей стране, конечно, ни в чём нельзя быть уверенным, но в данном случае это надёжнее, чем держать деньги дома. Тем более тебе. У тебя даже собаки нет, а уж дверь твою в дом открыть – раз плюнуть… – он внимательно посмотрел на стол и неуверенно спросил. – А что, старик, похмелиться у нас не осталось?
Когда Егор проводил гостей и убрал в комнате, время уже приближалось к трём часам. Напившись крепкого чаю и съев кусок хлеба с маслом и колбасой (вчера ночью, слава богу, догадались купить не только пиво и водку, но и кое-какую закуску), он почувствовал себя гораздо лучше. Особенно согревало душу то, что удержался и, даже несмотря на уговоры Короля, похмеляться не стал. Закурив, пересчитал деньги. Пять тысяч долларов без малого. Такой суммы Егор Хорунжий не держал в руках ни разу за всю свою жизнь. Поставлю, наконец-то, телефон, решил он. А пока… Наверное, Король прав, и деньги действительно стоит положить в банк. Да, удачно всё получилось. Только вот Анюта… Егор вдруг понял отчего его не особенно радует неожиданный выигрыш – получается, что он наварил деньги на ссоре с собственным автомобилем.
Ссора с собственным автомобилем.