– Возможно. Но даже если так, активность этих мест постепенно снизится после уничтожения пришельцев. Чтобы найти реальную Москву, необходимо целыми днями носиться по улицам, совершать временные переходы, отдыхать, а потом снова продолжать. Если повезет, через несколько недель можно случайно попасть в реальную Москву. А можно и не попасть. Вчера я звал вас за собой, а сегодня я думаю о вашем будущем. Ты, Мира, учишься в университете. Тебе надо доучиться. А ты, Роман, излечишься и тоже поступишь в какой-нибудь вуз. Поэтому, мне кажется…
– Ростик, – перебил Шишига. – Давай все эти нравственные разговоры оставим во вчера, а сегодня составим план действий и немедленно приступим к его выполнению.
Он достал из-под подушки кожаную маску, ту самую, что мы с Мирой нашли в секс-шопе.
– С этой штукой и очками я готов работать днем. Я уже пробовал.
– Кое-что кажется мне сомнительным, – сказал я.
– Что? – спросила Мира.
– Сможем ли мы все втроем перейти сквозь одни и те же ворота и не растеряться по дороге? Что если мы все окажемся в разных временных пластах?
– Проверим, – безразлично сказал Шишига. – На войне – как на войне.
Мы помолчали.
– Прежде всего, надо уяснить, что любые действия в миге первопричины чреваты серьезными последствиями во всех других измерениях. Если мы устроим взрыв какого-нибудь дома, то могут погибнуть случайные временные путешественники, оказавшиеся в этом районе. Временных пластов в одной секунде – миллиарды. Мы ничего не знаем об их обитателях.
– Я уже думала об этом, – сказала Мира. – Уничтожать их нужно с наименьшими разрушениями.
– Кроме того, центр Москвы – вся наша история, – добавил я. – Мы все русские. Если разрушим то, что еще не разрушили хронокеры, то останемся с пепелищем на месте собственного прошлого.
– Надо как-то вывести их из города, – сказал Шишига. – И устроить западню.
– Как? – удивилась Мира. – Каждый хронокер занимает площадь в два-три квадратных метра. Помножь на восемь тысяч. Даже если их собрать в плотную кучу, то это около двадцати тысяч квадратных метров!
– Ну, это-то как раз не проблема, – сказал я. – Широка страна моя родная. Места для ловушки хватит. Можно найти поле за городом, поставить три тяжелых пулемета, подготовить патроны, заманить тлей и стрелять, стрелять… Да только вот как их туда выведешь? Приманки для них нет. Не на золото же их зазывать. Разве что на произведения искусства. Может на "Боярыню Морозову"? Или на "Явление Христа народу"? Да я, кстати, не знаю, цела ли еще Третьяковка…
– Цела, – сказал Шишига. – Но на картину они не поведутся.
– А на что поведутся? Попробовать нападать на них, потом отходить, потом снова нападать?.. Спровоцировать их на наступление?
– Извини, Ростик, но ты уже провоцировал, – Шишига кивнул на монитор. – В уличных боях даже три бойца против их полчища – ничего. Они нас накроют – и глазом не успеем моргнуть.
– Меня ведь не накрыли.
– Ты чудом спасся. Затяжная партизанская война с ними нереальна. Возможен только один бой, а для него нужно открытое пространство.
– Так как же мы их туда завлечем? – спросил я.
– Мы должны попытаться выкрасть ясельный круг, – сказала Мира.
Мы с Шишигой разом уставились на нее.
– Надо вот что сделать, – продолжала Мира. – Сначала захватим потомство. Потом перевезем его за город, в подготовленное место. И тут же займем оборону или как там это называется.
– Позицию, – сказал Шишига. – А что если не сработает?
– Я наблюдала за ними. Нет сомнения, что хронокеры относятся к высшим животным. Я не смогла расшифровать логику их общения, но то, что жизнь потомства у них ценится превыше всего, это ясно доподлинно. Мы перебьем взрослых, которые находятся рядом с потомством, погрузим детенышей на грузовик и смотаемся. Но по пути проедемся мимо группы хронокеров, чтобы увидели. Даже если одна-две особи заметят похищение, это тотчас станет известно всем.
– Но как мы выкрадем их? – спросил я. – Это же бой, а потом надо будет еще перелазить через мертвые туши, чтобы добраться до детенышей. А знаете, что бывает, когда входишь в соприкосновение с тлей, наполовину мертвой? Просто переносишься в другое время и все.
– Мы воспользуемся краном или экскаватором, – сказала Мира.
– Пока пригоним технику, нас атакуют. Тли действуют быстро.
– Подготовимся заранее. Ночью подгоним экскаватор и оставим его поблизости. Детсад занимает довольно большую территорию. Ясельные круги не скучены, и это нам на руку. Я видела такие, которые находятся в совершенно пустых местах. В центре пятнадцать-двадцать малышей. Рядом несколько старших, а поблизости на сотни метров – ни единой тли.
– Это интересно, – сказал я. – Допустим, мы найдем такую группу, подгоним технику, затем я и Мира из окна рядом расположенного дома расстреляем взрослых особей из снайперских винтовок, а Рома пока будет подъезжать на экскаваторе. К тому времени, как мы их прикончим, он начнет освобождать к ним подъезд. Мы спустимся вниз, подъедем на грузовике и при помощи сетей погрузим детенышей. А затем все вместе запрыгиваем в кабину и мчимся за город. Только вот тут может случиться одна проблема.
– Какая? – в один голос спросили Мира и Рома.
– Кузов находится рядом с кабиной. Временное поле взрослого хронокера распространяется примерно на четыре метра. Но мы ничего не знаем о способностях детенышей хронокеров.
– Ничего, – сказал Шишига. – Возьмем грузовик с прицепом.
– Попробуй на нем маневрировать, если за тобой гонится десяток гигантских насекомых, – заметил я. – А что, если дорогу перекроют? По тротуару не проскочим.
– Что же тогда? – спросила Мира.
В эту минуту послышался нарастающий шум. Мы переглянулись. Прошло полминуты, прежде чем мы догадались, что этот шум значит.
– Вертолет! – воскликнула Мира. – Это же вертолет!
– Именно! – обрадовано подхватил Шишига. – Мы повезем детенышей на вертолете!
Мы с Мирой выскочили на улицу.
За воротами, прямо посреди дороги стоял синий вертолет. Лопасти его винта вращались в двух метрах от забора.
– Руслан таки вернулся, – сказала Мира.
Мы подошли к воротам. Винт сделал еще несколько оборотов и остановился.
Дверь открылась, и из кабины высунулся Руслан. Он молча помахал мне рукой. Я сделал паузу, пытаясь угадать намерения Миры. Она не тронулась с места и шепотом сказала:
– Иди к нему…
– Будьте пока здесь, – попросил я. – Когда вернусь, закончим разговор.
– Хорошо, – сказала Мира. – Ты только поосторожней.
Я приблизился к вертолету, обошел его и стал шарить руками по стенке в поисках дверной ручки. Руслан открыл изнутри, и я, неловко цепляясь за выступы, забрался внутрь.
– Одновинтовый вертолет, – сказал Руслан безо всякого предисловия. – Система Юрьева. Все довольно просто. Вот ручка управления. – Он показал на рычаг. – Она всегда располагается перед сидением. Толкаем от себя – наклоняем вертолет на нос, летим вперед. Двигаем к себе – вертолет на хвост, летим назад. Понял?
Я кивнул и откинулся в кресле. Сидение оказалось удобным. Под ногами были педали, рычажки, впереди – панель приборов. Смутило отсутствие руля.
Где этот черт научился летать на такой машине? Неужели и у меня получится?
Я глянул в окошко в сторону ворот. Мира была уже на крыльце. Держась за дверь, она наблюдала за нами.
– Вот педали ножного управления, – продолжал Руслан. – При помощи них управляем шагом рулевого винта.
То, что он говорил, было малопонятным, но я внимательно слушал.
– Под левой рукой рычаг управления общим шагом. При помощи него изменяем угол наклона лопастей несущего винта. Вверх – увеличиваем шаг и поднимаем вертолет. Вниз – наоборот. Понял?
– Вроде бы.
– Вертикальный взлет осуществляем путем увеличения общего шага несущего винта. – Руслан сделал вид, что поднимает рычаг вверх. – Или увеличением оборотов двигателя. Для этого необходимо изменить открытие дросселя. – Он сделал вид, что нажимает на рычаг газа. – Это старая модель. На современных вертолетах "шаг" и "газ" совмещены.
– А как сделать, чтобы вертолет висел на одном месте?
– Проще простого. Перевести в режим висения. Ручка управления на себя плюс снижение общего шага. Потом снова немного увеличить общий шаг винта. Чтобы затем совершить вертикальный спуск – постепенно уменьшаем общий шаг.
После этого Руслан стал объяснять, как работают рулевые винты.
Я окончательно засомневался, что смогу управлять вертолетом.
Заметив, что я стал рассеян, Руслан сказал:
– Ладно, полетели.
Он включил двигатель. Сверху замерцали лопасти. Кабина завибрировала. Раздался оглушающий гром. Я закрыл уши руками.
Руслан достал откуда-то наушники, передал мне, взялся за рычаги. Я стал нахлобучивать наушники. В этот миг вертолет качнулся и оторвался от земли.
Первое время у меня было желание выскочить из кабины, но скоро я понял, что Руслан, если и не ас, то вполне профессиональный летчик.
Он показал пальцем на собственные наушники и крикнул:
– Эта штука глушит шум, но не речь!
– Где ты всему этому научился? – перекрикивая шум мотора, спросил я.
– Одно время служил в пожарной авиации! – отозвался Руслан. – Через пару часов ты тоже всему научишься!
Вертолет поднялся над крышами домов, развернулся и, чуть наклонив нос, двинулся вперед.
– Куда? – спросил я.
– В центр Москвы!
С высоты, на которой мы летели, хорошо были видны выцветшие участки города, пораженные хронокерами. Островков, не сообщающихся с центральной зоной разрушений, было немного.
– Ты уже летал над центром? – спросил я.
Он отрицательно покачал головой.
Внизу слева блеснула река, отражая безоблачное небо.
Вертолет стремительно приближался к разрушенным домам. Мы впервые могли оценить истинные размеры катастрофы.
Некоторые кварталы, в которых я не бывал, были полностью сметены с лица земли. Местность не походила на городскую, она больше напоминала пустыню, в которой зачем-то пытались возвести многоэтажки, но так и бросили их, недоделав.
– Как будто археологические раскопки, – сказал Руслан.
Он начал показывать, как остановить горизонтальное движение. Мы зависли на месте, стали медленно снижаться.
– При желании такой вертолет можно посадить на любую плоскую крышу, – сказал Руслан, – но все-таки предпочтительнее специально оборудованный вертодром. До нашествия таких в Москве было несколько десятков. Если из них какие и сохранились, то теперь к ним приближаться опасно. Ты должен научиться приземлять вертолет. Это самое важное. Меняемся местами.
– Как? – не понял я.
– Вот так, – сказал Руслан и стал перебираться на мое место.
Я с ужасом посмотрел на рычаг, который он все еще держал, на педали и попытался оттолкнуть Руслана, усадить его на место, но он был силен, и я не мог с ним справиться. В ту секунду, когда он отпустил рычаг, я бросился на его место и крепко сжал дрожащую рукоять.
– Что я должен делать? – спросил я, стряхивая с головы сбившиеся наушники.
Руслан уселся на мое место, поднял наушники и водрузил их мне на голову.
– Чего? – спросил он.
– Что я должен делать?! – заорал я.
– Боишься? – злорадно спросил Руслан.
Какого черта?
Я посмотрел в его смеющиеся обезьяньи глаза.
– Ты ради этого нас сюда притащил?.. Хотел узнать… боюсь ли высоты? Хочу ли умереть?.. Решил обоих убить?
Я задохнулся, а он ждал, что я скажу дальше. Меня охватил приступ гнева, и я схватился за передний рычаг.
– Смелость не важна… если так! – крикнул я и толкнул рычаг вперед.
Вертолет клюнул носом. Нас тряхнуло так, что Руслана отбросило назад.
– Вот тебе смелость!
Машина помчалась вперед на предельной скорости.
Метрах в пятистах торчал шпиль пирамидальной сталинки, и нас несло прямо на него. Я снова вспомнил о руле, но его не было.
– Прости, – крикнул я. – Сейчас врежемся. А потом будем выяснять, было ли нам страшно…
Руслан откинулся на спинку и вперился взглядом в приближающийся шпиль.
Я посмотрел на доску приборов. Может, есть какой-нибудь переключатель поворотов? Но переключателя не было. Зато был спидометр, который показывал сто девяносто километров в час.
– Стой! – заорал Руслан.
Я резко потянул на себя рычаг управления и отпустил газ. Вертолет тут же сбросил скорость, поплыл по инерции.
Мы молчали около минуты.
Наконец, Руслан сказал:
– Для начала ты должен развернуть вертолет.
– Как это делается? – спросил я. Мне хотелось, чтобы голос звучал бодро, но это был чей-то другой голос, не мой.
– Важно не допустить просадку вертолета, – сказал Руслан как ни в чем не бывало. – Когда мы увеличиваем скорость вращения рулевого винта, то одновременно уменьшаем тягу несущего винта. Поэтому бывает просадка. Надо научиться корректировать газ. Понял?
В течение следующего часа мы изучали технику пилотирования. Потом приземлились, наполнили бак горючим и вновь поднялись в воздух, причем все это время вертолетом управлял я.
Несмотря на характер, Руслан был прекрасным наставником. Вряд ли есть более эффективный способ научить плавать, чем завести на лодке на глубину и бросить в воду. Русла применил тот же метод. Надо отдать ему должное: он обладал молниеносной реакцией и умел превосходно подстраховывать.
К полудню я научился подниматься в воздух, двигаться вперед, назад, зависать на месте, совершать повороты в стороны и, самое главное, садить машину на дорогу.
Последним моим практическим заданием было посадить вертолет на участок дороги перед домом, в котором мы жили. Я выполнил его в совершенстве.
Некоторое время мы не выходили из кабины.
Я снял наушники, повесил их на крючок.
– Руслан, – сказал я. – Ты вряд ли откажешься от своего первоначального решения. Ты будешь искать большую землю до тех пор, пока не найдешь. Мне жаль, что мы не можем идти вместе. Из нас бы получилась неплохая команда.
Он ничего не ответил. Выпрыгнув из вертолета, он направился к своей машине, сел в нее и укатил.
Я еще раз оглядел кабину. Мне было приятно остаться одному и на некоторое время почувствовать себя хозяином вертолета. Впрочем, теперь он и так мой, и впредь мне предстоит самому совершенствовать свою технику: Руслан свое дело сделал.
Я открыл дверь, выпрыгнул из вертолета и пошел по направлению к дому.
Мира не вышла мне навстречу. Я прошелся по дому, но звать не стал, полагая, что Шишига спит. Так оно и оказалось. Я прикрыл к нему дверь, зашел на кухню, нашел в холодильнике банку тушенки и, нарезав хлеб, наделал себе сэндвичей.
Наевшись, выдул полпачки томатного сока, вышел в залу и повалился на диван.
Итак, я повезу выкраденное потомство хронокеров на вертолете. Не думал, что все так просто. Помнится, на машине я дольше учился ездить. Конечно, будет страшновато садиться в кабину и лететь без сопровождения инструктора, но я преодолею это. Прежде чем приступить к операции, надо налетать хотя бы часов десять-пятнадцать.
Наряду с этим мы будем готовить поле для ловушки. Выедем за город, прокатимся по окраинам, отыщем в редколесье поле, оборудуем засаду, перевезем оружие и боеприпасы.
Мои размышления прервала Мира. Она влетела в залу, наполнив атмосферу радостью. Мира была в красном тренировочном костюме и кедах. На лице ее светился румянец. Увидев меня, она засмеялась.
– С возвращением, Ростик!
Я улыбнулся в ответ.
– И тебя! Ты что, возобновила тренировки?
– С первого дня, как мы сюда перебрались… Не могу без этого. Ну, как ты? Как все прошло? Я пробегала мимо вертолета… Ого!
Мира подошла к окну, глянула сквозь шторки.
– Никогда не думала, что вертолеты такие огромные! Неужели ты теперь умеешь летать на такой громадине?
– Только вверх, вперед и вниз, – сказал я. – А еще висеть на месте. Надо много учиться, чтобы мог совершать более-менее сложные маневры.
Мира подсела на край дивана, рядом со мной.
– Сними. Тебе не идут эти очки, – сказала она, сменив интонацию. Подумав, она сняла их сама, а затем, изогнувшись телом, прильнула к моим губам.
Я обнял ее и понял, что задыхаюсь от нежности. Но уложить Миру рядом с собой не удалось. Она, смеясь, вывернулась, при этом я почувствовал ее небывалую силу.
– Ты разбудил Ромку? – спросила она.
Я покачал головой.
– Он просил, – сказала Мира. – Когда вернешься. Мы должны немедленно приступать. Давай. Я в душ, а ты буди.
Она убежала, а я лежал некоторое время, с улыбкой глядя в потолок.
15
Если ехать на юг по Варшавскому шоссе, то в шестидесяти километрах от МКАДа есть в/ч. На запад от нее расположен полигон. На краю его вырыта длинная траншея, и в ней обустроен бруствер. Стрельбище расположено так, что со стороны Москвы километров на пять просматривается открытое пространство. Идеальное место для засады.
Мы нашли его не случайно. Мира вспомнила, что слышала стрельбу, когда у ее команды в этом районе проходили тренировки по триатлону: вблизи пролегал маршрут.
Осмотрев место, мы убедились, что искать более подходящий вариант бессмысленно, и занялись технической подготовкой.
Пулеметы мы раздобыли в той самой воинской части, куда я надеялся больше не возвращаться. Это были тяжелые пулеметы "Корд" с ленточным питанием и дальностью поражения до двух километров.
Пулеметы крепились на треножный пехотный станок и были удобны в использовании.
Также из ближайшей части мы перевезли к нашему доту шестьсот упаковок с пулеметными лентами, и в каждой ленте было по пятьдесят патронов Б-32. Таким образом, количество патронов превосходило число хронокеров в три с половиной раза. Но этого было мало, и мы разорили еще одну часть. На этот раз удалось раздобыть сто двадцать упаковок патронов БС-41 с вольфрамовыми бронебойными пулями.
Мы установили три мишени, взятые в в/ч. Одну поставили в пятистах метрах от бруствера, две других в полутора и двух километрах соответственно. Также по всему полигону там и сям расставили несколько десятков пустых консервных банок, – опыт стрельбы по ним у меня уже имелся.
Два пулемета установили в самом бруствере, третий – в траншее, метрах в тридцати на восток. Еще четыре пулемета, на случай перегрева первых, стоят, накрытые брезентом, на дне траншеи.
Каждый пулемет весил килограмм двадцать пять, лента – килограмм шесть-семь. Любой из нас в ходе боя мог бы без труда поменять позицию.
Мира легко освоила оружие и стреляла, как и подобает чемпионке. Шишига не мог расстаться с затемненными очками и стрелял в них. Он зачастую мазал мимо цели, но, в общем-то, справлялся неплохо. Я же потратил немало времени, чтобы приспособиться к оптическому прицелу пулемета: пришлось возить с собой целый лоток очков, прежде чем цель перестала расплываться. Зато потом мне удалось показать класс в пальбе по банкам.
Еще три дня, оставив Миру и Шишигу упражняться, я занимался полетами. В первый же день я разглядел на крыше одного из уцелевших домов в районе Спортивной небольшой вертодром с маленьким красным вертолетиком.
Сев на стадион, я пешком дошел до здания и, убедившись, что оно неоккупированно, взошел по лестнице на девятнадцатый этаж.