– Да мы сами-то из Лесного, там много выживших, жизнь кое-как налаживается… вышли рыбу ловить на еду да на обмен, так увлеклись… отогнало ветром нас, а тут эти уроды мимо проплывали, увидели Наташку… – женщина спохватилась и аж закрыла рот рукой.
– Да ладно, не бойтесь… кстати, Наташка может вылезать, а то еще задохнется или тепловой удар в этой куче схватит, – сказал я, улыбаясь.
Из-под тряпья выбралась девчушка, лет пятнадцать, худенькая, симпатичная, знатно отмеченная солнцем – то есть рыжая и конопатая.
– Здрасьте, – скромно и все еще боясь нас, поздоровалась она, встала рядом с мамой, прижавшись, я это понял по явному сходству черт лица.
– И тебе привет, – улыбнувшись, ответил Иваныч.
– Ну так вот, – продолжила женщина, – увидели Наташку, ну и давай предлагать всякие непристойности и мне и ей, пристать к плоту хотели, да я их палкой все гоняла, а они потом…
Женщина замолчала и снова заплакала.
– Ладно, понятно… Можете не рассказывать… если это вас как-то утешит, то многие из этих уродов перед смертью помучались и умерли не сразу, – сказал Иваныч закуривая снова, видно, что он тоже разволновался. А я и представить даже боялся, что было бы, если бы мы их не остановили.
– Так а здесь вы как оказались? Далеко же до Лесного, – спросил я.
– Они нас связали и отбуксировали вон к тому острову, – ответил парень, показав на третий островок от нас, – и сказали, что скоро вернутся за нами, ну мы еле развязались и поплыли.
– Понятно, – вздохнул Иваныч, – давайте знакомиться, что ли, я Иван Иванович, это Сергей Николаевич.
– Я Володя, это наша с Наташкой мама – Лидия Васильевна. А папка… он в районе был, ну когда волна…
– Давай, Володя, цепляй линь к шлюпке, отбуксируем вас домой, а сами сюда перебирайтесь, – сказал Иваныч, бросив на плот кусок каната.
Володя быстро управился, потом Иваныч багром подтянул плот к боту, и наши новые знакомые по очереди забрались на "Мандарин" по веревочной лестнице. Я завел двигатель и, потихоньку развернувшись на прежний курс, прибавил ходу.
– Сахарный, ответь Мандарину.
– Слушаю, – почти сразу ответила Света.
– Ну в общем нормально все, взяли на буксир попутчиков, семья из Лесного, идем прежним курсом.
– Ну и хорошо, удачи и осторожней там, целую.
– Хорошо. Конец связи.
Пару часов Иваныч беседовал с пассажирами в кубрике, потом вылез, мрачный как смерть, и сменил меня у штурвала. И уже я, спустившись вниз, начал расспрашивать новых знакомых про Лесной и обстановку в нем. И получалась следующая картина.
…в результате землетрясения, точнее после сдвига оси, Лесной, конечно, пострадал. Повредились здания, и кирпичные и деревянные, в основном новоделы, старые здания устояли, за исключением котельной, по стенам пошло много трещин и упала труба, проломив крышу соседнего дома, хозяев придавило насмерть. И это кстати, единственные жертвы на весь Лесной, остальные отделались ушибами, ссадинами и испугом. Вырубился свет и потом стоял сильный шум, шум воды. А наутро жители обнаружили, что за перевалом море, территория, на которой располагается Лесной, теперь была краем материка, острым мысом заходя в море. Сам Лесной располагался в небольшой долинке между перевалами шириной 4 и длиной 10 километров. Первые несколько дней люди, конечно, паниковали, информации не было никакой. Аслан, хозяин лесопилки, как-то быстро собрал вокруг себя своих работников с семьями, послал в разные стороны конных гонцов, чтобы разведать обстановку. А потом начали "вылавливать" людей и прочее, что прибивало к берегу, было несколько лодок и спасательных плотов. Даже установили дежурство с внешней стороны перевала, той, что к морю. Плавали вдоль берега, подбирали иногда попадающихся выживших. В нескольких местах обнаружились выброшенные волной корабли, и один из них целый пограничный катер, с экипажем 12 человек, из которых выжило 9. Пограничников и экипажи других кораблей привели в Лесной конные гонцы. Потом собрали народный сход и на нем порешили, что пока не ясна обстановка, выживать сообща. Избрали старосту поселка – Аслана, за порядок отвечал единственный полицейский на всю округу – участковый Лесного, к нему примкнули пограничники, организовав народную дружину, которую потом через пару недель возглавил майор, что командовал пограничниками, потому как участковый напился до белой горячки и начал кидаться с оружием на людей. Погранцы его обезоружили и помяли малость, а потом на очередном сходе избрали майора Маслова начальником дружины. Потом стали снаряжать конные обозы – разбирать и снимать все с кораблей. Пограничники сразу сказали, что все, что с их катера, они готовы отдать в общий котел, кроме личных вещей экипажа и, естественно, оружия и боеприпасов. С оружием, кстати, в Лесном проблем не было, то есть оно было почти в каждом доме, а иногда не по одной единице. Через месяц народ начал роптать, некоторые решили уходить в глубь материка, и начались всякие неприятные разборки. Несколько раз были драки, поножовщина и даже перестрелки. Погранцы старались утихомиривать народ как могли, но пошли разговоры, что мол когда разнимали дерущихся, кого-то слишком сильно помяли, да и вообще, вы тут не местные а командуете… В результате Маслов всем объявил, что от больших групп бандитов, которые уже стали появляться иногда рядом с Лесным, они поселок, если что, защитят, а на счет остального, мол, слагаем обязанности и разбирайтесь сами. Аслан поступил примерно так же, так как по его поводу подобные разговоры тоже пошли, но власть в поселке все-таки осталась в руках Аслана, хоть формально он и сложил с себя обязанности. Во всяком случае, решать спорные вопросы односельчане все равно шли к нему, ну не привык у нас народ самостоятельно принимать решения, что ж поделать. Так и сложилось, что народ в Лесном побился на общины и "общинки", или семьи. Занялись хозяйством, рыбалкой. Организовался небольшой базар, где больше меняли, чем продавали. Открылись разного рода мастерские, харчевни и т. п. Пограничники построили себе небольшой барак из пиломатериала от Аслана и тоже занялись хозяйством да калымили охраной, а охранять уже было что. Аслан начал строительство пристани с внешней стороны перевала, в планах было начать строить небольшие лодки, а быть может и корабли, только вот как это делается, никто толком не знал. Так, строили небольшие плоты, вроде того, на котором были наши пассажиры. Начали ходить обозы в Лунево – ПГТ, где была даже небольшая ЖД-станция и недалеко какая-то воинская часть мотострелковая, которая частично пострадала во время волны, но кое-что уцелело, правда часть личного состава разбрелось. Кто осел и занялся хозяйством, кто в лихие люди подался, а кто и сгинул в тайге. Те вояки, что остались при части, заняли примерно такое же положение, что и пограничники в Лесном. Были еще уцелевшие поселки – Терехово и Ключи. И бывший колхоз им. Ленина, в нем, судя по слухам, осело тоже немало народа и активно занимаются земледелием, даже с применением техники, так как недалеко были армейские склады с топливом, а так же маленький аэродром, с парой "кукурузников", только не летающими. Позже обнаружились еще несколько выброшенных волной кораблей, за право мародерства которых была даже небольшая трехдневная война. Шутка ли, я на примере СРа понимал, сколько "добра" там может быть, большую ценность, кстати, представляли шлюпки и мотоботы, так как с изменением береговой линии и уровня моря образовалось много рек и проливов, которыми было проще добираться до населенных пунктов, чем пробиваться с обозом лесными тропами и перевалами. Ну и самая главная новость была в том, что пару недель назад, в один из проливов, севернее Лунево, приземлился, точнее приводнился ИЛ-76 МЧС России, у которого дымил двигатель, самолет прилетел аж с Новосибирска. Спасти удалось только троих членов экипажа, недалеко была шлюпка с рыбаками, они-то и пришли на помощь настолько скоро, насколько смогли. От МЧСников все и узнали о масштабах произошедшего. На эту информацию выжившие отреагировали по-разному, кто пустился во все тяжкие, кто-то более сплотился, кто-то, наоборот, уединился, были даже случаи суицидов и сумасшествий. Некоторые даже отправились в путешествие, выменяв все свое имущество на шлюп или постройку плота.
А рассказали МЧСники примерно следующее.
В Центральной России от Валдайской возвышенность до Старого Оскола еще кое-где остались выжившие, далее, на восток, от Тулы до Пензы – вода… все под водой и Москва, и Воронеж, и Нижний Новгород. На возвышенности от Ульяновска до Саратова есть небольшие участки суши, где также люди. Большой Кавказский хребет волна не задела, как и прилегающие территории, только очень сильно расширились реки в Адыгее и на юге Ставрополья, в целом на Кавказе все обошлось "малой кровью". Но это после волны, зато когда прояснилась ситуация, там началась такая мясорубка, что живые завидовали мертвым. На нетронутом волной Урале кое-как что-то организовалось, и ходят слухи, что кое-кто из Москвы странным образом очутился в горах на Урале, за сутки до волны, но им не повезло, суровый уральский люд, мягко говоря, их не принял. На восток от Новосибирска все плоскогорье и до Иркутска цело, за исключением того, что также много разлилось рек, естественно, с большими проблемами для населения. По всей территории, где на бывшем севере и северо-востоке была вечная мерзлота, волна не прошла, но там теперь одно большое болото выделяющее невероятное количество сероводорода. В общем, по территории страны жизнь много где сохранилась. Немного островов осталось от Сахалина и Камчатки. От Шантарских островов и до бывшего Китая теперь море, с узким проливом в 15 километров у Комсомольска-на-Амуре и Приморье отделено этим проливом. Еще неприятным "сюрпризом" для выживших оказались АЭС и появились "мертвые земли".
Володя рассказывал все очень подробно, у него, можно сказать, феноменальная память. А я, слушая все это, как-то внутренне ощутил всю боль, ужас и трагедию нашего мира, нашей цивилизации. Теперь мы оказались гораздо дальше, чем в средневековье, правда с замашками периода индустриализации. Мне как-то стало душновато в кубрике, выпил стакан воды и поднялся к Иванычу в рубку.
– Иваныч, дай-ка сигарету.
– Что, Серега, ощутил, так сказать, важность момента?
– Да уж, – кивнул я, взяв сигарету и подкурив. – Домой вернемся… напьюсь.
– Аналогично, – согласился Иваныч, и потом всю дорогу до "Новых Пристаней" Лесного мы шли молча.
В паре километров от Лесного я уже наблюдал, как сказал Володя, Новые Пристани. Картина, конечно, меня немного потрясла, очень большая территория у берега была расчищена от завалов, вверх сопки, вдоль просеки ЛЭП была расчищенная дорога, по которой ехали повозки и периодически мотались два небольших микрогрузовика. Было три пирса и строились еще несколько. Разглядел некое подобие верфи, на которой рубились несколько плотов. В общем, работа кипела и все что-то делали. Тут же недалеко от пирсов были маленькие торговые ряды, которые продолжали строиться.
– Володь, куда лучше причалить? – спросил я, спустившись в кубрик.
– Да на любое свободное место.
Иваныч аккуратно причалил, я спрыгнул на недавно построенный пирс и намотал швартовые на толстые деревянные сваи, потом мы вдвоем с Володей подтянули шлюп и следом плот, который Володя пришвартовал рядом с "Мандарином". Ко мне подошла Наташка, и, стесняясь, сказала:
– Мама вас с Иваном Ивановичем приглашает на обед к нам, не отказывайтесь, пожалуйста.
– Хорошо, – согласился я, – только мы сначала тут выясним все, а попозже обязательно придем. Объясни только, как дом ваш найти, я в Лесном был-то пару раз всего.
– Лесопилка знаете где? Вот от нее вниз, в сторону котельной улица, так третий дом по правую сторону это наш, забор там у нас из шифера и зеленым покрашен.
– Хорошо, Наташа, обещаю, что зайдем.
Все семейство собралось на пирсе обвешавшись небольшими узлами, еще раз поблагодарили нас и пошагали к торговым рядам, где Лидия Васильевна сразу "оптом" отдала корзину рыбы торговцу, обменяв на какие-то свертки из газеты, затем семейство потихоньку побрело по просеке вверх.
Я не заметил, как около меня возник молодой парень, крепкого телосложения, в шортах, сделанных из камуфляжных брюк, в тельняшке с зеленой полосой и в зеленом же берете, завершал всю эту "красоту" АКМС, висевший вниз стволом на ремне, зацепленном обоими карабинами за антабку на кнопке сложенного приклада.
– Охрана судну нужна?
– Ну вообще-то нужна, – ответил я, соображая чем за нее можно рассчитаться.
– Сашка… Ивлеев!!! – громко проорал пограничник, как я уже догадался.
Из-под большого навеса, стоявшего рядом с торговыми палатками, прибежал точно такой же молодой парень, только чуть повыше.
– Сколько стоять будете? И эта… Шлюпка то же ваша? Тогда за два места.
– Да в шлюпке охранять-то нечего, – сказал подошедший Иваныч.
– Как нечего? – по-настоящему удивился Сашка. – А саму шлюпку?
– А, ну да, – кивнул Иваныч и рассмеялся. – Мы первый раз у вас, что за охрану-то платить?
– Тут действуют несколько "валют", – деловито начал Сашка, – "новые" золотые и серебряные монеты, продукты, инструмент, оружие, боеприпасы, топливо, да много чего, даже трудом своим можете рассчитаться. Вон в ломбард зайдите, поинтересуйтесь, вам там могут монеты поменять на что-нибудь.
– А что за "новые" монеты? – спросил я.
– А прямо в ломбарде льют и давят прессом из лома или драгоценностей.
– О как, – удивился я, – а своим трудом это как?
– А вон у ломбарда же на доске мелом написаны работы, которые будут оплачены.
– Понятно. Подожди Иваныч тут, я в ломбард зайду.
Сразу за пирсами располагался небольшой щитовой домик, торец которого был оборудован в виде стойки, за которой сидел пожилой кавказец в очках и что-то писал в толстую тетрадь, внутри помещения за стойкой в небольшом кресле в углу, сидел здоровенный молодой джигит, лет двадцати, рядом у стены стоял АКМС. А в противоположном от джигита углу стояло что-то типа кузнечного горна, от которого шла труба на улицу, рядом с горном небольшой столик с лабораторными весами, какими-то пузырьками, формами для литья и самодельным прессом. Перед выходом в Лесной мы с Иванычем на всякий случай разделили на двоих содержимое свертка, что дала Светлана. Я достал небольшой сверточек и вставил его на стойку перед пожилым кавказцем.
– Добрый день, уважаемый, говорят, у вас можно золото в монеты переплавить?
– Здэравствуй, брат, можно… можно и переплавить, можно просто на лом по весу поменять, в любом случае один к десяти за обмен или штамп я возьму от общего веса.
– Договорились, – ответил я и пододвинул ближе сверток.
Старик развернул сверток, посмотрел на него через лупу, потом помазал его содержимое какой-то жидкостью из баночки, удовлетворенно кивнув. Затем аккуратно высыпал содержимое свертка на весы и начал выкладывать в чашечку гирьки.
– Сто сэмдесят пят грам, – озвучил вес старик, – тебе как, брат, будэш ждать литья, или могу сразу на вес поменять.
– Давай сразу.
Старик отсчитал 15 золотых и 30 серебряных монет, все монетки были не большие, на которой всего-то был отчеканен только вес в 9 грамм и надпись, маленькими грубыми буквами – "Лесной".
Смахнув все монеты в карман, я направился обратно к боту.
– Ну как, удачно? – спросил меня Сашка.
– Да вполне, сколько мы будем должны за охрану?
– А сколько простоите?
– До завтрашнего обеда точно.
– Ну тогда 15 монет серебром.
– Вот держи, – сказал я, отсчитал и передал монеты.
Взамен он дал мне небольшой деревянный жетон с номером "8". И попросил, что когда буду отплывать, то обязательно вернуть жетон, проверить все ли в порядке на судне и расписаться в журнале у старшего, что под навесом у торговых палаток. Затем мы с Иванычем поднялись обратно на бот, собрать кое-что. Я обратил внимание, что некоторые люди ходят "не стесняясь" с оружием, у кого двустволка за спиной, у кого еще какой "карамультук", очень популярны, оказывается, обрезы, ну а что, правильно, короткий ствол и по убойности в ближнем бою страшное оружие. Еще я внимательно посмотрел, как в 20 метрах от нас строили еще один пирс. Конечно, не то, что я соорудил у нас по принципу "я его слепила из того, что было", ладно сейчас у нас в Сахарном есть возможность подключить электроинструмент и циркулярку… обязательно переделаем и удлиним пирс… потом. Собрав личные вещи, которых было не так уж и много, в маленькую спортивную сумку, накинул за спину карабин и спустился на пирс. Иваныч проследовал за мной, с МРкой и худым военным сидором за спиной.
– Ну что, Иван Иваныч, сходи, наверное, в ломбард и махни золото на монеты, только не жди, когда он будет чеканить, а просто поменяй по весу. Я тут, у схода на берег подожду.
– Сейчас, – кивнул Иваныч и направился общаться со старым чеченом.
Пока ждал, обратил внимание, что у схода на берег был установлен большой щит, на котором где мелом, где углем, а где и записка была приклеена… это была информация о тех, кто еще надеется найти близких и родных, было написано кто, откуда и где расположился или куда направился. Вернулся из ломбарда Иваныч и похвастался блестящими монетками неправильной формы – 16 золотых и 10 серебряных.
– Ну что, Сергей, пошли пройдемся по торговым палаткам?
– Идем, а после поднимемся в поселок, – согласился я.
Вообще на Новых Пристанях стоял сумасшедший шум и гам, кто-то кого звал, что-то кричал, отовсюду раздавался звук стройки, пахло рыбой, свежеструганным деревом и шашлыком… Как же вкусно потянуло шашлыком.
– Иваныч, смотри.
– Не, Серега, мы же в гости обещали зайти, некрасиво вроде, придем сытые.
– А вдруг они сами последний хрен без соли доедают?
– Эм… – задумался Иваныч, – может и так, конечно, но глядя вокруг, сомневаюсь, не голодают тут люди.
В основном в торговых палатках у пирсов торговали, конечно, рыбой. Но были и торговцы с другим ассортиментом – инструменты, одежда, кухонная посуда и прочее. В конце ряда торговых палаток располагался небольшой недавно построенный навес, под которым были разные ящики, тюки и коробки, охранял навес невысокий крепкий парень с "Сайгой" наперевес, а рядом, за наскоро сколоченным столом сидела необъятных размеров дама с какой-то невероятной прической, и, делая записи карандашом в толстую тетрадь, кому-то что-то выдавала, у кого-то что-то принимала. Рядом с навесом стояли несколько запряженных телег.
– Сынки! Подвезти? – обратился к нам забавный дедок в обрезанных по колено старых трениках, майке-алкоголичке и соломенной шляпе, стоящий у телеги, запряженной старой кобылой.
– Вот так, Серега… из-за некоторых теперь для меня слово "сынки" как нарицательное.
– Да ладно, Иваныч, давай дадим деду подзаработать, – похлопал я Иваныча по плечу, и спросил у деда: – Сколько возьмешь до базара довезти?
– А три монеты серебром… с каждого.
Мы конечно, еще не знали местных цен, ни на товары, ни на услуги, и как потом выяснилось, мы переплатили в три раза за эту поездку.