* * *
Лежа поверх разобранной постели, Игорь читал с комбраса микрофильм приключенческого романа, не вполне понимая, что именно читает. Он находился сейчас в странном, "промежуточном", состоянии, когда все решено и ты сидишь, так сказать, "на чемоданах" - все ясно, карты получены, сроки оговорены, маршрут подписан, предпоходный рапорт сдан и дело только за временем, а оно ползет, как сороконожка из сказки: раздумывает, какую ногу сначала переставить.
Теперь - даже если он погибнет в первом же рейде, завтра - запущенную машину не остановить всеми силами Иррузая. С его союзниками вкупе. С ним кончено. К середине весны на стол генерал-губернатору лягут карты самых глухи мест севера между Вторым и Третьим Меридианами - и уже летом Довженко-Змай начнет планомерное на наступление, взламывая лесные крепи, берегущие границы надменного теократического болота, мешающего развитию своего собственного народа. Глупцы, пленники ограниченного высокомерия… Их не спасут ни фанатизм, ни знание местности, потому что он, Игорь Вячеславович Муромцев, пятнадцати лет, выпускник Селенжинского Императорского Лицея, сделал свое дело. ВСЕ. И он ощутил странную жестокую гордость, представив себе ту бездушную и могучую силу, которую привел в движение - силу Империи, перемалывающую, превращающую в пыль все, что встанет на ее пути. И себя - часть этой Империи. Непредставимо крохотную часть - и в то же время достаточно значимую, чтобы "запустить" в действие эту Силу. "Моя Сила - Сила всех людей Империи," - вспомнил Игорь. Он забыл, чьи это слова, но они были точны…
- Ты бы гордился мной, отец, - тихо сказал он в пустоту комнаты.
В холле мягко шлепали шаги - Степан не спал, ходил, похоже, из угла в угол. Трудно парню. Легко сказать - Империя одна на все времена, Россия вечна. Она-то одна, да люди разные…
- Ты не спишь? Можно к тебе?
Степка стоял в дверях, опираясь рукой на косяк - босиком, в своих грубых пятнистых штанах, которые не захотел менять на современные камуфляжи. Он курил - все-таки купил в фактории пачку "Беломорканала" и дымил с явным удовольствием, вызывая недоумение и восторг девчонок.
- Заходи, - Игорь отложил комбрас. - Только выбрось свою погань. Заработаешь рак легких, смотри.
- У вас его все равно лечат, - Степка вошёл, сел в кресло.
- У нас его просто не бывает, - уточнил Игорь. - Только как результат несчастных случаев с облучениям, а это довольно часто… У отца лучевая болезнь была дважды.
- Отец был военным? - тихо спросил Степан.
- Офицером Флота… Он погиб три года назад.
Степан кивнул, но как-то так, словно и не слышал. Потом вдруг закрыл глаза и сказал:
- Страшно мне что-то. И очень. Что мне потом-то делать?
- Дурак ты, Степ, - легко ответил Игорь. - У нас целая Вселенная в кармане, как завалявшийся мусор, так неужели ты себе дело по душе не найдешь? Не здесь, так еще где?
- Я иногда мечтал машинистом стать, - вдруг заявил Степан. - Все думал: вот кончится вся наша война - пойду учиться…
- Становись, - не удивился Игорь. - Императорский Гражданский Инженерный Корпус. ВУЗ даже тут, в столице, есть, а "РуссоДор" на Сумерле струнники еще лет сто будет строить, для тебя работы до старости хватит.
- Сейчас ведь не электровозы… и не паровозы, а я только паровоз и видел. Даже ездил однажды.
- Хотеть - это мочь, Степ, - серьезно пояснил Игорь. - Ты не дурак, не лентяй, не больной. Если чего не знаешь - научишься. А если не научишься - никого не вини, кроме себя.
Степан ничего не ответил, и Игорь тоже не стал продолжать разговор. Он вдруг подумал о маме, о том, что никогда ее не увидит… и эта мысль причинила неожиданно острую боль - Игорь даже дыхание задержал, чтобы переждать ее.
О чем думал Степан - неизвестно. Но и его мысли, судя по всему, не относились к разряду веселых.
- Степ, я спрошу, - вырвалось у Игоря - неожиданно для него самого, пожалуй, даже против его воли. Степан медленно покивал, как бы не вполне понимая, что это к нему обращаются. - Как это… когда бомбят… и все такое?
- Ужасно, - признался Степан спокойно. - Кажется, что… - он сморщился, повел рукой, - что небо на тебя падает. Упадет, прихлопнет… Целые кварталы валятся, стены падают, как картонки… Дым, пыль, грохот, трупы… Вы же все время воюете, оружие вон какое, неужели ты не знаешь?
- Мы давно не воюем на Земле, - пояснил Игорь. - Она слишком маленькая для наших войн. А так - я видел только хроники… Да брось же ты смолить! Ты что, там, у себя, не соображал, что прокуренного унюхают за километр?! Степан сделал стойку и внимательно посмотрел на сигарету:
- Правда, что ль?
- Доказано, - кивнул Игорь,
- Жа-аль… - протянул Степан. Провел ладонью по столику, потом спросил вдруг: - Хочешь, спою? У меня, правда, голос так себе. Но мы эту песню очень любили…
Он еще раз провел по столу ладонью, убрал со лба волосы и негромким, слегка сбивающимся голосом запел - правда, довольно приятно:
Не секрет,
Что друзья в облака обожают
Уноситься на крыльях и без,
Но бросаются к нам,
Если нас обижают,
К нам на помощь бросаются
Даже с небес…
Игорь удивленно сел на кровати и в следующий миг поддержал Степана хорошо поставленным на уроках музыки дискантом:
- Не секрет,
Что друзья не растут в огороде,
Не продашь и не купишь друзей…
- У вас ее тоже поют? - удивился Степан. - Ёк, приятная неожиданность…
- Давай допоем, что ты? - улыбнулся Игорь и, встав, подошел к столу. Присев на край, Степка помедлил и кивнул:
- Не секрет,
Что друзья убегают вприпрыжку,
Не хотят на цепочке сидеть!
Их заставить нельзя
Ни за какую коврижку
От безделья и скуки
Балдеть!
Не секрет,
Что друзья - это Честь и Отвага,
Это - Верность, Отвага и Честь!
А отвага и честь -
Это рыцаря шпага,
Всем глотателям шпаг
Никогда их не съесть…
- А где сейчас остальные… - Степка запнулся, но решительно закончил, - наши?
- Остальные? - Игорь задумался. - Ну… Женька сейчас гоняет на НЛО по холмам вокруг станицы, а, может, и по всему уезду… Сзади у него сидит Лизка, обняла его за талию и прижалась щекой к куртке на спине. Борька с Катькой, наверное, устроились у себя на станции, слушают музыку и молчат, им и без разговора хорошо. Зигфрид оккупировал тир внизу и упражняется в стрельбе. Короче, никто не спит.
- И мы не спим, - засмеялся Степка. - Знаешь, я хочу есть. Спустимся вниз?
- Одеваться неохота, - поморщился Игорь. - Давай закажем сюда.
* * *
Этой ночью Алые Драгуны и ополченцы под командой генерал-губернатора закончили операцию по захвату Кухлона.
2.
Все увидели, что дирижабль все-таки испугал и - даже больше - поразил Степку. Он резко побледнел, на висках выступили капли пота.
А между тем, это был самый обычный армейский "Облако-500". Не очень даже и большой, особенно если сравнивать с непредставимо огромными транспортами "Слон" или даже пассажирскими "Полет-Т". Серо-стальной, с трехъярусной гондолой, казавшейся маленькой в сравнении с тушей баллона, на котором были нанесены огромные опознавательные знаки и надпись стилизованно-славянским шрифтом:
ПОКОРИТЕЛЬ РАССВЕТА
Дирижабль слегка "водило" у решетчатой причальной мачты, лифт стоял внизу, и около него замер Ревякин…
…В эту ночь все-таки удалось поспать - по крайней мере, Игорь поспал, часа три, а, когда проснулся, Степка тряс его за плечо со словами:
- Пойдем кофе попьем. Четвертый час.
- Ты приготовь, а я сейчас оденусь, - Игорь поднялся на локте…
…Когда они выходили, было еще темно, сыро и туманно. Белесые клочья плавали на. пустой улице. Около киоска, завернувшись в куртку, стоял и отчаянно зевал Зигфрид - вид у него был тоже не очень выспавшийся, но поприветствовал остальных он с энтузиазмом, который тут же объяснил:
- Устал ждать. Где остальные?
- Будут, - буркнул Степка. - Вы, я погляжу, за последние три века так и не изменились ни фига…
- Почему за три века? - проявил неподдельный интерес Зигфрид, но щекотливая тема была пресечена в начале развития появлением Бориса и Катьки. Последние несколько дней они вообще были неразлучны, и Игорь сильно подозревал, что Борька все-таки прояснил свои отношения с девчонкой (правда, он не знал, что произошло это объяснение у рыбного садка на биостанции, а единственный свидетель - щуренок - в данный момент уже плыл где-то по рекам материка.). Во всяком случае, эта парочка старалась находиться как можно ближе друг к другу и прямо-таки изливала на окружающих свет, тепло и душевное единение.
- Что вы все такие грустные? - весело спросил Борька. Игорь с удовольствием отметил, что на его личном проводнике все пригнано и сидит, как вторая кожа. Видно, что для него поход - привычное дело. Впрочем, так же - или немногим хуже - выглядели все здешние ребята и девчонки. Лесовики, чтоб их…
- Просто не очень выспались, - ответил Игорь.
- Давайте пожуем, - Катька достала из набедренного кармана отпотевший изнутри пластиковый пакет. - Пирожки с мясом… Кому?
- Всем, - Игорь чихнул, покрутил головой. - Когда успела?
- Не я, мама, - девчонка ловко раздавала еще горячие пирожки. - Говорит, что я все равно готовить не умею - это я-то!!! - она искренне возмутилась. - Лопайте, лопайте…
- А эти четыре? - Зигфрид подбородком указал на пакет.
- Молчи, недоразумение… - отмахнулась Катька. - А, вот они?
Женька и Лизка тоже шагали вместе, на ходу перебрасываясь, как мячом для регби, здоровенной южной дыней, какие развозили по всей Сумерле из Хрустального на Новом Мадагаскаре.
- На верхотуре съедим, - не здороваясь, пояснил Женька, и все семеро зашагали по улице в ряд…
…Ревякин был сух и официален. И Игорь заметил, что Степка смотрит на подтянутого, запаянного в форму кадета с легкой ностальгией. "Были когда-то и мы рысаками…" - всплыла в мозгу фраза, которую любил повторять отец. Из какого-то старого романса…
Вблизи дирижабль казался не просто огромным - он закрывал утреннее небо.
- Добро пожаловать на борт "Покорителя рассвета", - Ревякин отдал честь и отступил, давая проход не открытую платформу лифта.
- Если страшно - держись ближе к центру, - шепотом сказал Игорь Степке. Тот поморщился:
- Я не высоты боюсь, а дирижаблей…
Платформа плавно пошла вверх. В креплениях мачты начал посвистывать незаметный внизу ветер; станица уплывала под ноги, а лес раскидывался все дальше и дальше, до самого горизонта. В приближающихся небольших дверях стояли трое кадетов, придерживавших створки. И уже через две минуты вся группе вошла на нижнюю палубу. Экипаж, выстроенный вдоль левого борта, прокричал, вскидывая фуражки:
- Ура! Ура!! Ура-а!!!
Ревякин, заулыбавшись наконец-то, показал рукой наверх:
- Там грузовая палуба и каюта для десанта. Мы вас разместим в ней, уж не обижайтесь. Там все, что нужно, есть. Отчаливаем?
- Давайте, - кивнул Игорь, мельком взглянув на своих ребят, которые вели себя совершенно спокойно, лишь Степка переводил дыхание как-то затаенно, да напряженно осматривался. Ревякин вскинул к губам свисток, выдал прерывистую трель - и экипаж с высоким профессионализмом испарился с боевой палубы. Сам командир кивнул - и тоже исчез.
* * *
Десантная каюта была рассчитана на взвод с легким оружием. Рядом, в грузовом отсеке, стояли четыре Ка2б2дробь со сложенными лопастями. Игорь ради интереса проверил - грузовые места в самом деле были забиты под завязку, на полгода полета, не меньше.
Его группа уже расположилась, размещая вещи в ячейках, а оружие - в стойке, рядом с тесаками, хранившимися здесь постоянно. Иллюминаторов не было, горел мягкий дневной свет. Под стереоэкраном, вмонтированным так, чтобы изображение видели лежащие в гамаках, грудой лежали коробки дисков.
- Бытовые фильмы, - сообщил Борька, уже успевший сунуть туда свой нос. - Наши и англосаксонские, а еще с Брэссудзы.
Между гамаками были подъемные - из пола - столы и стулья, приводившиеся в действие кнопками. Над стерео кто-то присобачил постер с "Русской красавицей-01" из "Нашего мира", над входом - тоже постер, но с профилем Алого Драгуна на фоне городских улиц и размашистой алой подписью "Защитим наш дом!" И, наконец, на противоположной стене белой краской было аккуратно написано:
ЛУЧШЕ В ЛЮБОЙ МОМЕНТ УМЕРЕТЬ ЧЕЛОВЕКОМ,
ЧЕМ ВЕЧНО ЖИТЬ СКОТОМ
ДЖЕК ЛОНДОН
Эта надпись как бы доминировала над всем остальным, в том числе - над конфетными вкладышами с экранопланами, НЛО и инопланетным зверьем, которыми кадеты густо уделали стену в изголовье гамаков.
- Пойду в рубку, посмотрю, как они, - бросил Игорь, зашвыривая в нишу рюкзак.
- Можно мне с тобой? - оторвался от своего гамака Степан. Игорь мотнул головой:
- Пошли…
…Коридор третьего этажа - с овальными дверями - был обшит планками цвета гречишного меда. В иллюминаторы заглядывало бледно-голубое утреннее небо с розовыми отблесками зари.
- Дерево? - спросил Степка, проводя на ходу ладонью по планкам.
- Полимер, - отозвался Игорь, - негорючий… Разрешите?
Последнее относилось к решетке переговорника у двери в рубку. Изнутри отозвались:
- Да, входите.
Мальчишки вошли. Степан тихонько охнул. Для новичка тут и впрямь всё было удивительно.
Весь перед рубки - треть стены, - четверть пола и столько же потолка были сделаны из прозрачной брони, создававший эффект отсутствия. Оттуда наплывали лес и небо - только лес и небо, без конца; наплывали медленно и беззвучно, красиво и неостановимо. Слева у стены за мощной армейской станцией связи сидел кадет. Ревякин, развалившись в кресле, держал одну руку на штурвале; справа от него замер над бегущими огнями приборов штурман с совсем детским лицом.
- Скорость?
- Семьдесят.
- Давление?
- Ноль семь.
- Напряжение в системе?
- По нормали.
- Доложить по кораблю.
- Все системы работают в обычном режиме.
- Давай курс.
Игорь пересек рубку и замер около Ревякина.
- Идем на Сааск, - сказал он. Кадет кивнул:
- Есть… Расчет?
- 102 норд-норд-вест.
- Давление на единицу.
- Есть.
- Поднимаю скорость на сто пятьдесят… Курс зафиксирован. Включить автопилот, - Ревякин легко поднялся и улыбнулся: - Все. Восемнадцать часов непрерывного лёта - и мы на месте.
- Ты летал над Сааском раньше? - спросил Игорь, разглядывая экран курсографа.
- Несколько раз, - кивнул Ревякин.
- Сбить не пытались?
- Чем? - удивился кадет.
- Чем они сбили над Иппой самолет Довженко-Змая?
- Во время штурма? - Ревякин пожал плечами. - Я слышал, но слабо верится. Скорей всего, просто какие-нибудь неполадки в двигателе. Что-то вроде этого, - потом помялся и добавил: - Не верю я во все эти фокусы с биоэнергетикой, которые там, у вабиска, кто-то вроде бы может выделывать.
- Может быть, - согласился Игорь и выкинул ладонь в сторону лежащего на откидном столике диска с кодами.
Диск, как НЛО, перелетел через всю рубку и мягко упал на одно из сидений. Ревякин кашлянул, помотал головой. Игорь посмотрел в сторону Степана.
Тот явно не замечал ничего кругом. Лицо русского из Безвременья выражало всего одно, зато всеобъемлющее чувство - восхищение. Он окаменел вновь, глядя вперед.
- Он что, раньше никогда не летал? - спросил Ревякин тихо. Игорь ответил:
- Тяжелое детство, - кадет удовлетворился объяснением. - Степ, ты тут останешься?
- Что?.. Да-да… - кивнул тот, не оглядываясь.
- Ему можно? - уточнял Игорь. Ревякин кивнул. - Тогда пошли, покажешь мне, где аппаратуру установили…
…Аппаратура для съемки стояла, как и распорядился Игорь, в носовом блистере, куда вела лесенка. Игорь пропустил Ревякина вперед, тот ловко соскользнул вниз, не касаясь ногами ступенек. Игорь слетел вслед за ним так же умело, наклонился над "прицелом" камеры.
- А ты раньше летал на дирижаблях, - сказал Ревякин, и это был не вопрос.
- Много раз, - мельком ответил Игорь, рассматривая отличное, многократно увеличенное изображение. - Высота у нас какая?