Владимир взглянул на Моррисона, по картофельным и морковным отчисткам, которые тот бережно собирал в полиэтиленовый пакет, он примерно прикинул, сколько вручную ему пришлось обработать овощей.
"Ну, парень, ты единственный достойный человек на этом судне. не считая меня, конечно."
Владимир краем уха уловил приятные звуковые импульсы, распространяющиеся со стороны комфортабельного дивана, стоявшего под рядами, расположенных друг за другом, продолговатых иллюминаторов.
На мягком ложе он заметил Нормана, неприлично там расслабившегося. Тот, время от времени потягивая из прозрачного стакана, через трубочку, апельсиновый сок, наслаждался и приятным вкусом прохладного напитка и чудесной музыкой, доносившейся из его карманного проигрывателя с большим сенсорным экраном. Источаемый маленьким устройством звук, можно сказать, был на высоком уровне.
Владимир, неохотно пересекая черту наглости, всей тяжестью тела уселся рядом. Воздушная обивка дивана сотрясла Нормана.
Он неохотно приоткрыл глаза и, взглянув на русского, сонно проговорил:
- Поаккуратней, Владимир.
- Ты устал, наверное, очень, раз не помог Рою обработать продукты? Есть, наверное, тоже не будешь?..
Норман ни на кого не оглянулся. Он, уже находясь в преддверии крепкого сна, начинал посапывать. Владимир собирался было вылить на Грина остатки недопитого напитка, но Рой вовремя остановил русского от частично обоснованного поступка. Рой отрицательно покачал головой, давая понять Владимиру, что нет необходимости этого делать. Ну не хочет человек проявлять заинтересованность в приготовлении пищи, ну и бог с ним. Может быть, он просто не в том состоянии, чтобы что-то подобное делать.
Мало ли, не дай бог еще вырвет в посуду с готовящейся едой!
Владимир поставил стакан на место, и почтительно кивнув Моррисону, по важным делам удалился в гальюн.
К вечеру, все вновь собрались в кают-компании за овальным столом. Того, что было приготовлено в обед, хватило и на ужин. Каждый присутствующий, включая их самих, жадно поглощал добротную еду, умело приготовленную Моррисоном и Бернардом. Даже Грин сейчас не побрезговал очередной попыткой принять пищу. В обед, его хорошенько вывернуло. Его вестибулярный аппарат оказался менее приспособленным к качке, чем у остальных. Прочищая желудок, он примерно час не выходил из корабельной уборной.
- Я думал, что это мне будет плохо, - закончив трапезу и вытерев белой салфеткой засаленные губы и часть бородки, проговорил Бернард. - Меня с самого детства мутило на каруселях. Помнится мне, однажды посадили меня на одну такую. Много в тот день на карусели детей было, а все их родители чуть поодаль стояли, а конструкция к тому же была высокая, и когда все закрутилось.
- Лучше не продолжай, - уже представив примерную картину события и зажав ладонью набитый едой рот, промямлил Норман. Когда его тошнотворный позыв немного утихомирился, он дожевал остатки пищи и добавил: - А то вы сейчас почувствуете себя на месте тех горе-родителей.
Владимир, опустошив стакан с соком, посмотрел на Грина, утоляющего свою жажду, и проговорил:
- Тебе честь мыть посуду.
Похоже, Норман никак не ожидал подобного. По выражению его лица можно было судить, что он остался не слишком доволен требовательными словами русского.
- Что ты на меня так смотришь?! - удивился Владимир. - Я не буду, потому что мыл в обед. И на Дэвида не надейся, он сейчас пойдет проверять авторулевой. Так ведь, Дэвид? - с чуть заметной улыбкой проговорил Владимир, взглянув на высокого яхтсмена.
Как по волшебству, тот быстренько вытер рот и, поставив тарелку и приборы в мойку, поспешил отправиться на палубу к рулевому колесу и прочим многочисленным навигационным приспособлениям.
- Сделай милость, - вновь проговорил Владимир, вставая из-за стола. - Сотвори хоть что-нибудь полезное на этом корабле. Ты, пока что, тут единственный, кто еще не принес никакой пользы с момента нашего отплытия.
Норман поочередно взглянул на каждого из присутствующих. Их никак не заинтересованные лица, в конечном счете, заставили его согласиться с требованием Владимира.
- Я никогда этого раньше не делал, - не без тревоги на лице проговорил Норман. Подобное обязательство ему показалось унизительным.
- Тут нет ничего сложного, - ухмыльнулся русский. - Радуйся еще, что тут у Дэвида стоит посудомоечная машина, она практически сама все делает. Тебе останется только расставить посуду по полкам. - А вот мне однажды приходилось мыть тарелки вручную.
И заметь, я от этого не умер.
- Ну, хорошо, - теперь уже точно решился Норман. - Только, если ты не против этого, я возьму с собой на кухню Роя. Он мне один раз покажет, как это делается, и я буду это проделывать каждый день до тех пор, пока мы не вернемся обратно во Флориду. Вот и мне нашлась, какая-никакая, работенка.
- В обед, я тебя буду сменять, - насмешливо отозвался Владимир и отправился отдыхать в носовую каюту.
Бернард последовал туда же.
- Как-то он себя в последнее время странно ведет, - проговорил Норман, вставляя тарелки в пазы шкафа автомоечной машины. Это был очередной прямой сигнал недовольства Грина. Он нередко прибегал к обсуждению с товарищем, тревожащих его, жизненных моментов. Вот только до этого он обычно лишь звонил, чтобы взять доброго совета, а теперь разговор проходил с глазу на глаз, и для Моррисона это показалось чем-то новым. Даже появилось чувство некоторой неловкости.
Рой со щелком захлопнул крышку посудомойки и, нажав кнопку включения, повернулся к товарищу.
- Даже не знаю, что сказать по этому поводу, - задумчиво почесал свой лоб Рой. - Я его раньше не знал. Мы ведь только вчера познакомились. Но мне кажется, что следует воспринять изменение в его поведении как неизбежное. На мой взгляд, Владимир просто хочет любую ситуацию держать под контролем.
- И только теперь я понял, что ты абсолютно прав. - У Нормана возникло непроизвольное чувство, что он поступил правильно, взяв в путешествие Моррисона. - Спасибо, Рой.
Дэвид, произведя последние настройки авторулевого, вознамерился на ночь опустить паруса и отправиться в кормовую каюту для отдыха. Ему не пришлось звать на помощь товарищей по команде. Не зря же он говорил, что яхта сделана по специальному заказу. Практически все тут было автоматизировано. Посудиной в одиночку мог бы управлять даже пятнадцатилетний подросток, более-менее разбирающийся в навигации. Дэвид краем пальца поддел на панели управления пластиковую прозрачную крышку, под которой располагались всевозможные индикаторы, датчики, а также множество тумблеров и кнопок. Все это многообразие органов управления было размещено не хаотично, а по определенному принципу, о котором знал только сам яхтсмен. Прорезиненные края пластмассовых разноцветных кнопок с символами не допускали проникновение влаги внутрь электронного сердца панели управления. Такое техническое оснащение яхты избавляло Дэвида от необходимости использовать ручные способы управления судном. И тем более ему не хотелось брать на борт каких-либо помощников. Нажав соответствующую кнопку, он привел в действие механизм сворачивания паруса.
Вж-вж-вж. Все механизмы и электроника яхты работали, как единый слаженный механизм. Дэвид получал удовольствие от этого ровного звука, ведь он свидетельствовал о том, что все функционирует как надо.
Дэвид на всякий непредвиденный случай включил двигатели на малый ход. Курс, который он чуть ранее отредактировал, оставался неизменным.
Еще немного постояв перед панелью управления и по подрагивающим стрелкам удостоверившись в правильности настроек, яхтсмен направился к входу в каюту. Еще даже не ступив на первую ступеньку, он помедлил. Его внимание привлекло чистое черное небо, сплошь усеянное мириадами мерцающих звезд. Было довольно-таки прохладно по сравнению с температурой, которая была днем. Дэвид поежился, но не поспешил укрыться в теплом нутре судна.
"Какая сегодня прекрасная ночь." - подумал Дэвид, глядя на звезды.
Именно в такие моменты можно почувствовать себя неотъемлемой частицей этого мира. Вдали от хаоса городов возникает ощущение в своей высокой значимости. Тут ты не становишься вторсырьем, которое переработав, выбросят на помойку. Здесь ты можешь быть самим собой, никем не осужденный и ничем не обремененный. Единственный закон, которому отныне подчиняешься - закон природы.
Когда-то давным-давно в небе редко можно было увидеть передвигающуюся мерцающую или светящуюся точку. Теперь же это было частой регулярностью, нежели случайностью. Курсирующие по небесному морю самолеты, плавающие в глубине космоса рукотворные спутники, являлись неотъемлемой частью безграничного и порой даже более опасного пространства над головой. Они несли потенциальную угрозу, гораздо весомую, нежели чем не менее технологичные предметы, созданные человеком и перемещающиеся по поверхности самой земли.
Пребывание на яхте, раскачивающейся по поверхности морской глади, было чем-то неописуемым. Вокруг лишь вода. Ни одного островка суши, лишь только безмолвные подводные жители - единственные разумные существа и те живут под водой, своей какой-то другой жизнью. Собака или кошка, куда ближе для человека, чем подводный обитатель. В море, конечно, было спокойно, иногда красиво, но задержаться тут в одиночестве на многие годы или месяцы представлялось Дэвиду чем-то несопоставимым с человеческой жизнью.
Когда Дэвид вошел в теплую кают-компанию, прохладный морской воздух остался где-то позади. Внутри яхты было весьма комфортно. Все еще присутствовал приятный аромат свежеприготовленного блюда недавней трапезы. Дэвид смекнул: "Похоже, кто-то решил сэкономить электроэнергию". - В кают-компании было мрачно, почти темно, свет горел лишь на кухне и был приглушенный. Да к тому же настолько, что едва можно было заметить очертания обеденного стола, прикрученного к полу, и выпуклые спинки просторного дивана.
Он на ощупь присел на его край, а в следующее мгновение почувствовал, что на нем кто-то уже лежит. Его рука молниеносно соскользнула с теплой, обнаженной, человеческой ноги. Дэвид бросил взгляд туда, где недавно находилась его рука. Глаза уже начинали постепенно привыкать к темноте. Голая нога в черном носке продолжала лежать на своем месте. Дэвид устремил взгляд дальше и обнаружил, что ее владелец не кто иной, как Рой Моррисон. Он, блестя зрачками, смотрел с выпученными глазами на Дэвида, как на сумасшедшего или извращенца.
- Слушай, парень, - шутливо проговорил Рой, - ты не в моем вкусе!..
- О чем это ты?.. Ты что тут делаешь? Испугал меня до смерти.
- Напугал?! А ты кого тут хотел увидеть?
- Почему ты не в спальной каюте? Там ведь полно места.
Моррисон немного подумал, а затем признался:
- Хотелось побыть одному, подумать немного. Привычка, знаешь ли, перед сном погружаться с головой в мысли. - Говорил Рой шепотом. - А когда кто-то рядом лежит, не удается полноценно сосредоточиться.
Холодный лунный свет частично проник через ряды иллюминаторов в кают-компанию. Он, ведомый поворотом яхты, прошелся белым сиянием вдоль прямой - по стенам полу и потолку. "Пожалуй, не помешает отправиться в свою мягкую кровать и как следует выспаться", - подумав об усталости, принял решение Дэвид.
Перед тем как уйти, он подошел к дверце шкафа, расположенной у изголовья дивана, и вытащил весьма приемлемый для шикарных апартаментов теплый плед с практически реалистичным изображением самой яхты. У картинки, так же как и у настоящей яхты, ближе к носовой части, красовалась крупная надпись: "Каравелла".
Дэвид, похоже, был заботливым человеком. Он протянул Моррисону полушерстяное одеяло, а сам на мгновение, глядя через иллюминаторы, задержал свой взгляд на чуть взволновавшейся морской глади. Рой не спешил укрываться. Пока что он не чувствовал холода. В каюте хватало тепла. Питающиеся от солнечных батарей теплорадиаторы были еще достаточно нагреты, чтобы оберегать теплом яхтенную комнатку от внешней стужи.
- Думаю, ближе к утру, точно понадобится, - спокойно произнес Дэвид, указав на изысканное покрывало.
Рой согласно кивнул.
Яхтсмен вновь посмотрел на плещущиеся волны. По его лицу пробежало легкое напряжение.
Моррисон заметив негодование Дэвида, сосредоточил на его взгляде свое внимание.
- Нам угрожает шторм? - прямо спросил он.
Дэвид, с секунду помедлив, ответил:
- Не думаю. Компьютер показывает, что циклон движется параллельно нам. Мы в относительной безопасности.
- В относительной?! - теперь тревожно переспросил Рой.
Дэвид посмотрел на Моррисона и, слегка улыбнувшись, непринужденно хмыкнул.
- Не переживай. Вряд ли нам что-то угрожает. Вероятность того, что непогода повернет в нашу сторону, до безобразия мала. Примерно один к трем.
Дэвид, дружески похлопав новоиспеченного приятеля по плечу, пожелал ему приятных снов, а сам, прежде на кухне прополоскав специальной жидкостью рот, отправился отдыхать в кормовую каюту.
Какое-то время Рой еще думал над словами Дэвида. Ему даже показалось, что один к трем это не такой уж большой разрыв в теории вероятности. "Вот если бы это было сто к одному, - рассуждал Моррисон, - еще можно было бы утверждать о безопасности плавания". - Затем, поверив уверенным словам опытного яхтсмена, что все будет в полном порядке, закрыв глаза, погрузился в свое сонное царство.
Где-то в Атлантическом океане - яхта "Каравелла", за много километров от побережья Пуэрто-Рико
Прошло уже несколько дней плавания с того момента, как яхта "Каравелла" покинула побережье Форт Пирс. Этот очередной наступивший день, как и предыдущие, не отличался ничем особенным. Ничего плохого не предвещалось, но и ничего хорошего тоже. Вокруг на многие сотни километров лишь вода, затем снова вода и опять вода. Ничего больше, только одна вода.
Такое положение вещей весьма угнетало Владимира. Он даже не мог и предполагать, что окажется настолько психологически неподготовленным к подобному путешествию. Но делать ничего не оставалось. "Терпение, терпение и еще раз терпение", - иной раз повторял он себе в мыслях, словно мантру. Единственным положительным спутником его мыслей была уверенность в том, что им не придется долго курсировать по Индийскому океану. Надежда на то, что когда они туда приплывут и им не придется тратить много времени на поиски острова, не угасала. Надежда, балансируя на грани с полной уверенностью, наоборот, с каждым днем все крепчала. Именно это и поддерживало в нем дальнейшее терпение.
Будет неправильно не сказать, будто Владимир не понимал, что рискует. Так с ним всегда бывало. В подобные этому моменты он просто старался не зацикливаться на том, что, если будет так, а не иначе. Рассудительная часть его безудержного разума не бросалась из крайностей в крайность. Его мысли и тело, работали синхронно только в том направлении, которое было выгодно самому Владимиру. Он давно привык не рассчитывать на обстоятельства. "Будь что будет!" - поговорка, смысл которой он даже не знал. Для него это были пустые слова. Бессмысленный набор звуков. Обычно он четко планировал что-то без излишних "НО". А чтобы непредвиденная ситуация не застала его врасплох, просто в нужный момент вовремя приспосабливался к новым обстоятельствам.
Владимир лежал на шезлонге, покрытом хлопковым белым полотенцем. Мельчайшие капельки соленой воды бризом осаждались на его лицо. Причудливое, деревянное, складное кресло с удлиненным седалищем было крепко зафиксировано поверх носовой палубы в специальных неглубоких пазах стальными креплениями. Не то чтобы оно там всегда находилось. Несколько дней назад Дэвид случайно проболтался, что частенько расслабляется подобным образом и по просьбе Владимира, ему пришлось установить шезлонг на время длительного путешествия.
Владимир, лежа на спине под частичной тенью паруса, мог краем глаза видеть Грина с Моррисоном, стоявших у леерного ограждения. Диалоги их были разносторонние и, в большей степени, в другом месте вряд ли смогли бы заинтересовать русского. Однако сейчас ему все равно нечего было делать, и он временами прислушивался к их дружеской беседе. На фоне звука бьющихся о борта волн, подслушивать было довольно-таки необычно.
Норман, сделав упор на одну ногу, крепко вцепился левой рукой за леерное ограждение. Он, глядя вдаль бескрайнего моря, пытался отогнать дурные мысли о потенциальных проблемах и неприятностях, которые могут возникнуть при встрече с морским патрулем на различных границах океана. К счастью, таковых, весь проделанный путь пока еще не было на горизонте. Лишь дюжина неутомимых дельфинов, час или два, провожали их какое-то время назад. Больше они не попадались ему на глаза. Похоже, что у этих, страдающих бессонницей, морских млекопитающих и без того была масса других дел, вместо того, чтобы гнаться за стремительной яхтой.
Рой стоял справа от Нормана. Он остерегался качки и поэтому держался за ограждение обеими руками, словно кошка, вцепившаяся в края тазика с водой, которую пытаются искупать. Изначально он любовался мерцанием плещущейся воды, а немного ранее за дельфинами, разрезающими волны. Ему стало немного грустно, что эти замечательные морские животные постепенно отстали.
"Что это за тьма?!" - в мыслях спросил он себя, глядя на распростершуюся вдали темно-серую занавесь.
"Все в порядке, Рой!" - обычно ему всегда так говорили. Он, конечно, не верил пустым словам, но всякий раз подсознательно желал, чтобы они оказались правдой. Как правило, утешительные слова всегда оказывались ложью. Правда зависит от точки зрения. Для одного она истина, для другого путь в один конец.
"Дэвид сказал, что им опасаться нечего, - припомнил он, не отводя взгляда от бушующей вдалеке пучины. - Шторм идет с ними параллельно и вряд ли повернет в сторону яхты".
И в это Моррисон подсознательно хотел верить, как и словам владельца пиццерии, обещавшего со временем сделать из него не развозчика пиццы, а менеджера по продажам. То был обман. Но сейчас другая ситуация. Рой ничего не может поделать со своей тревогой. Он не может позволить себе настаивать на том, что им грозит опасность, так как капитан Дэвид сам верит в то, что говорит, а говорит он то, что показывают приборы.
Доверить свою жизнь электронике, а не внутреннему голосу - панацея или холодный просчет?..
"Приборы показывают лишь то, что есть на данный момент, они не предсказывают будущее. Только биологический живой организм обладает шестым чувством прорицательства и тот, у кого хорошо развито это чувство, имеет больше шансов остаться в живых".
Рой отвел взгляд от океана, бушующего вдалеке под темной занавесью. Таким образом, он попытался стряхнуть с себя все сильнее накатывающие сомнения. Взгляд его сосредоточился на солнечном горизонте, наполненном красками жизни. В отличие от той разрушительной силы природы, это направление представляло собой созидание и благополучие.