Ему было пятнадцать. В прошлой, уже почти забытой жизни его звали Стас. Мать умерла, когда мальчику едва исполнилось семь лет, отец всю жизнь пропадал на работе. После смерти жены он начал пить и через год был уволен. Потом все покатилось по проверенному тысячами и тысячами таких же неудачников пути – проданная техника и мебель, сдача квартиры в аренду, потом продажа и переезд в коммуналку и, наконец, отравление низкокачественным алкоголем. Стас в последний год жизни отца уже не мог ходить в школу – нечем было платить. А после того, как отец скончался, десятилетний мальчик оказался в интернате, откуда сбежал буквально через два месяца – старшие парни не давали ему проходу, выбрав новенького объектом своих издевательств. Так Стас оказался в Свободном городе, и поначалу полной чашей испил свободы быть униженным, свободы быть голодным, свободы воровать и убивать, чтобы выжить самому. Впрочем, убил он лишь однажды, защищая собственную жизнь, да и то по случайности – столкнул наехавшего на него мужика из окна заброшенного дома, и тот свернул шею.
Очень быстро Стас понял, что если хочет выжить среди этих зверей, то ему самому придется стать зверем. Пока он помнил маму, мальчишке еще удавалось держаться – прятался в развалинах, ел то, что находил на помойках Питера и не брал чужого. Но к одиннадцати годам образ матери окончательно стерся из памяти, замещенный постоянным чувством голода и страхом, страхом перед всеми – перед другими обитателями трущоб, перед полицейскими, перед бывшими одноклассниками – не дай бог случайно встретиться с ними теперь…
Когда ему было одиннадцать с половиной, Стас впервые украл. А украв – смог первый раз за долгое время вдоволь поесть, причем горячей, вкусной еды. После этого он не мог удержаться – воровать оказалось просто, ведь на украденные деньги можно было купить еду.
Но одиночки в Свободном городе не выживают. Скоро мальчику пришлось прибиться к одной из многочисленных банд, состоявших из таких же мальчишек, как он сам. Правда, там пришлось делиться добычей – но и голодным он больше не оставался, даже если день оказывался неудачным, добычу остальных тоже делили на всех. Разумеется, главарь получал больше, но стать главарем – задача не из легких. Вот только Стас не искал легких путей. Во что бы то ни стало он решил выбраться наверх. Обратно, в Питер. Снова жить в своей квартире, ездить на собственном флаере и может быть, даже закончить университет. И он знал: чтобы осуществить эту мечту, сперва нужно выбраться из трущоб. А для этого придется стать самым сильным зверем.
Стас смог. К четырнадцати годам он уже сколотил небольшую банду, с которой успешно занимался мелким грабежом. А потом случайно узнал, что есть гораздо более простой способ попасть в мир мечты. Узнал, что водить собственный флаер, учиться в университете, возглавить корпорацию и даже пилотировать истребитель можно не прикладывая почти никаких усилий. Нужны всего лишь несколько купюр, которые легко поменять на светло-сиреневый порошок. Потом сигарета для усиления эффекта, и на несколько часов ты погружаешься в мир мечты… Именно в компании "прыгунов", как называли наркоманов, принимающих джамп, Стас и заработал прозвище Стек – такой же гибкий и опасный, если уметь пользоваться. Да, в трущобах мальчишка научился драться. Драться так, чтобы было не красиво, а действенно.
Полгода назад банда Стека была захвачена во время полицейской облавы. Стас только вздохнул с облегчением: его бывшие "подчиненные" уже давно не устраивали амбициозного главаря. Нет, они тоже хотели власти и денег, но – в масштабах Свободного города. Они не хотели вырваться из этой клоаки. И потому Стек, отсидевшись пару недель по подвалам и разрушенным стройкам, начал осторожно собирать новую команду, принимая в нее только тех, кто способен был понять, поддержать и разделить его цели.
Постепенно группа сформировалась. Кроме Стаса, в нее входили еще шестеро: полноватый Джонни, такой же беглец из интерната, как и сам главарь; появившаяся месяц назад Нина-Ниндзя; прекрасно разбирающийся в компах двадцатилетний Админ; Тайгер и Сивый Сева – не шибко умные, но умеющие хорошо драться парни шестнадцати и пятнадцати лет; и Гранд – юный красавчик с капризным взглядом. У каждого из них была своя история, но все они, как и Стек, безумно хотели нормальной жизни.
И все они готовы были драться за шанс на нее до последнего.
Очнулся Стас, как всегда после кайфа, от холода. Озноб проник в каждый уголок, в каждую клеточку его тела, казалось, кровь замерзла в венах, и теперь бежит по ним мелкими шуршащими кристалликами алого льда.
С огромным трудом он разлепил веки. Прикусил губу, преодолевая сопротивление тела, заставил себя сесть. На ощупь нашел сигареты, щелкнул зажигалкой, с третьего раза сумел прикурить. Зажал сигарету зубами, кое-как натянул на себя два одеяла, укутался поплотнее. Это время надо было просто перетерпеть – недолго, минут десять. Потом становилось легче, хотя полностью озноб проходил только спустя полчаса, а то и чуть больше.
Через десять минут Стек встал, отбросил одеяло – все равно теплее от него уже не становилось. Зажег примус, поставил кипятиться воду в не очень чистой жестяной банке из-под консервов. Потом сел на пол, прижавшись спиной к одной из отопительных пластин, и снова закурил.
База у его группы была шикарная. Один из лучших вариантов, какие только можно себе представить. Не Свободный город – Питер! Пусть окраина, пусть чердак – но Питер! А значит, пластины генератора, расположенные не только в квартирах, но и на чердаке, греют в холодное время года. И полиции меньше. И облавы не проводятся. И найти, с кого стрясти немного денег, тоже несложно. А главное – это Питер! Штаб в Питере сразу поднимал престиж банды на несколько уровней.
Но это же оказалось и минусом: штаб на теплом чердаке и в таком месте хотел иметь каждый главарь. Потому Стас в конце концов до времени плюнул на престиж, и выбирал штаб не только из соображений комфортности и безопасности от полиции, но еще и так, чтобы никто из трущоб не догадался, как уютно устроилась банда Стека. Юноша прекрасно понимал, что заявлять о себе еще рано. И он готов был ждать.
В дверь тихонько постучали. Сперва дважды, потом после паузы еще раз дважды, потом один и три раза. Значит, свои. Стас нехотя оторвался от теплой трубы и пошел открывать.
Все шестеро: Джонни, прижимающий к груди пакет со жратвой, раскосая Ниндзя – ишь, книгу притащила, Тайгер с Сивым – у Севки фингал под глазом, Админ, как всегда замерзший в своей драной курточке, и Гранд, с неестественно блестящими глазами. Стек автоматически заметил, что у Ниндзи, Админа и Гранда дрожат руки.
– Чай принесли? – коротко спросил он. – Я воду согрел.
– Держи, – Джонни сгрузил главарю пакет. – Там жратва всякая, глядишь, и чай найдется.
– Рванули? – уточнил Стек.
– Гранд прихватил. Бабка, затарившись, с магаза вышла, пакеты поставила и чего-то зазевалась. Гранд один и свистнул. Глянь, что там.
Услышав короткий рассказ приятеля, юноша помрачнел. Он считался очень странным бандитом – и не потому, что пытался вырваться из трущоб, а потому, что до сих пор сохранил какие-то странные принципы, глупые и вредные, мешающие выживанию.
– Гранд, поди сюда, – хрипло приказал он.
Гранд, хоть и выпендривался, что он занимался какой-то борьбой чуть ли ни в колледже, где космодесантников готовят, на деле был куда более хлипкий и неповоротливый, чем Стек. И потому не торопился слушаться.
– Стек, ну ты че! Подумаешь, один кулек у бабки увел, у нее их еще осталось! – не очень уверенно начал он оправдываться.
– Гранд, я сказал, поди сюда! – тихо повторил главарь – и на этот раз мальчишка не осмелился ослушаться.
Спустя мгновение он отлетел от Стаса на полтора метра, больно треснувшись о трубы за спиной.
– Это последнее предупреждение. Еще раз узнаю, что рвал у стариков – сам тебя порву. Уяснил?
Гранд только кивнул, сдерживая наворачивающиеся на глаза слезы и прижимая руки к солнечному сплетению. Он хоть и был ровесником Стека, но пережил в жизни гораздо меньше и в какой-то степени остался ребенком. Да и в банду попал незадолго до Ниндзи – всего чуть больше месяца назад. До того момента, подозревал Стас, Гранд не знал подобной жизни, полной лишений и опасностей. То ли сынок чей-то сбежал попробовать на вкус "вольной" жизни, то ли еще что – но мальчишка явно не так давно попал в трущобы.
И потому пока отделался обидным, но не опасным ударом под дых. Узнай Стек, что пакет у старой женщины украл тот же Джонни – для вора это окончилось бы гораздо печальнее. Однажды главарь уже избил приятеля до синевы за то, что тот стукнул какого-то старичка по голове, предварительно подсмотрев в терминале код его карточки, и снял с этой карточки всю наличность, которой оказалось не так уж и много. В банде было мало законов, но те, что все же существовали, соблюдались строго. Одно из этих правил гласило: не обворовывать и не грабить стариков и малолеток. Малолетками, правда, считались не все "до восемнадцати", а только те, кто выглядел детьми и не мог за себя постоять. Если не нарывались сами, конечно, но это был уже другой случай.
Гранд осторожно встал, не убирая руку, и опасливо покосился на Стека – но тот, похоже, удовлетворился одним ударом и продолжать избиение не планировал. Тем не менее, мальчишка решил не рисковать и сел подальше от главаря. Что тот немедленно и заметил.
– Я не кусаюсь, Гранд, – ухмыльнулся Стас. – Все, ты свое получил, значит, прощен. В следующий раз руки переломаю или морду порежу. Учти.
Шутил такими вещами Стек редко, поэтому Гранд и в самом деле учел.
Джонни тем временем распотрошил пакет, разложив на столе колбасу, две упаковки консервов, кофе и несколько пачек сухих хлебцев.
– Не, чая нету, – огорченно протянул он. – Стек, ты кофе будешь?
Главарь демонстративно отвернулся, всем своим видом показывая, что нарушать свои принципы не будет даже с голоду. Отметив его реакцию, отодвинулись Сивый с Тайгером, и Админ, провожая еду голодными взглядами. Гранд и так не горел желанием есть, а Ниндзя вообще ушла куда-то в угол со своей книжкой.
– Ну, как хотите, – пожал плечами Джонни, и ловко вскрыл консервную банку. – Эй, харош ученую строить! Жратва готова! – окликнул он Ниндзю. Девушка отложила книгу, внимательно посмотрела сперва на Стека, потом на Джонни, и покачала головой.
– Спасибо, я не голодна.
Тот пожал плечами, и бормоча себе под нос что-то насмешливое про всяких там слишком чистеньких, принялся уминать ароматные консервы. Сивый и Тайгер изо всех сил старались не смотреть в его сторону, а вот Админу и Гранду было не до того. Внимательный взгляд главаря отметил и дрожащие руки, и неестественный блеск глаз, и общую неуверенность, какая бывает у людей, которым позарез надо что-то попросить, но они стесняются.
Первым не выдержал Админ.
– Стек, а у тебя есть?
Главарь хмыкнул.
– Есть. Держи, – и кинул несчастному пакетик с джампом.
Глаза Гранда вспыхнули, и он кинулся к товарищу. Через десять минут оба валялись на одеяле, на лицах застыли глупые улыбки – ребята унеслись далеко от мира, который так жестоко с ними обходился.
– Ниндзя, а ты? – спросил Стас. Та отрицательно покачала головой. – Что уже нашла где-то дозу?
– Да, нашла, – ухватилась девочка. Но по ее взгляду и общей нервозности было ясно, что ничего она не нашла. И это казалось подозрительным – почему она отказывается?
– Тебе не надо ничего за это платить, – тихо, чтобы его услышала только Нина, проговорил Стас. – Это уже куплено. Ты можешь взять бесплатно и никому ничего не будешь должна, понимаешь?
– Понимаю, но… я не хочу, Стек. Не надо, не предлагай, – она задрожала еще сильнее.
Парень пожал плечами.
– Не хочешь – не надо. Уж насильно тебя никто не заставит.
– Спасибо…
Ниндзя быстро дохлебала разводной суп из пластиковой миски и вернулась в свой угол – читать.
I. III.
"Мне никогда не войти в этот сад,
В нем нет цветов для меня…"
Холодные лучи октябрьского солнца, без помех проникая сквозь идеально чистое стекло зимнего сада, искристо преломлялись в тонких струях фонтана, рассыпаясь мириадами ярких брызг. Воздух наполняли ароматы роз – в этом саду всегда цвели розы, круглый год. Хотя бы десять-пятнадцать сортов из бесчисленного множества – казалось, здесь собраны все существующие и несуществующие разновидности этого цветка. Впрочем, скорее всего, так оно и было.
Возле фонтана стояло удобное кресло, рядом – прозрачный стеклянный столик. В кресле с комфортом устроился слегка полноватый мужчина лет сорока, с мягкими, располагающими чертами лица и глазами цвета чайной розы, настолько светло-карими, что такой оттенок выглядел почти неестественным. Мужчина пил белое вино из тонкого хрустального бокала, иногда улыбался собственным мыслям и симфонии Бетховена, негромко доносящейся из спрятанных в листве колонок. Читая что-то с висящего перед ним в воздухе голографического экрана, он порой делал пометки в электронном блокноте, потом откладывал его в сторону, вставал, подходил к одному из розовых кустов и несколько минут, с благоговением перед красотой цветов, упоенно взирал на нежные лепестки, сочно-зеленые листья и стебли, и острые шипы, напоминающие о том, как же бывает опасна красота, особенно – естественная.
– О времена, о нравы! – воскликнул мужчина, вновь вернувшись к экрану и пригубив вино. – Современная молодежь, что вы можете знать о настоящей красоте? О стремительном и грозном великолепии атакующего тигра, о нежном и капризном очаровании экзотического цветка, не теряющимся в момент растворения попавшего в липкую ловушку насекомого, о величии и грозной бесподобности органа? Нет, вы падки на блестящее и громкое, и за шелухой не видите сути! Вы ничуть не изменились за последние полсотни лет… и как же вы мне за эти полсотни лет надоели!
Он грустно улыбнулся – но все благодушие как ветром сдуло, когда тихонько тенькнула японская "музыка ветра", изготовленная и расписанная вручную в Киото, и предупреждающая теперь о том, что кто-то открыл дверь помещения, в котором располагался зимний сад.
– Господин Дориан, к вам посетитель, – осторожно проговорил вошедший, худощавый молодой человек с внешностью коренного грека.
– Аполлон, я размышлял о красоте, – с горечью отозвался Дориан после секундного молчания. Молодой человек вздрогнул: когда господин находился в таком патетическом настроении и рассуждал сам с собой о падении нравов и истинной красоте, которую никак не могут понять жалкие смертные, отвлекать его было чревато. В такие моменты Дориан, казалось, забывал, что он сам не менее смертен, чем те, о ком он столь пренебрежительно отзывался.
– Простите меня, господин, но…
– Какого дьявола принесло? – зарычал тот, его светлые глаза мгновенно налились яростью. Аполлон отшатнулся, но громадным усилием воли заставил себя не броситься бежать как можно дальше от этого места.
Он не знал в точности, кто этот жуткий человек, способный на многое, на что не способны обычные люди. Дориана можно было бы назвать магом, но и на мага он не походил. Вся его магия заключалась в умении нагнать ужас на любого и в возможности каким-то образом влиять на окружающее пространство так, что оно подчинялось ему, создавая наиболее благоприятные обстоятельства – например, он сколотил состояние, играя на бирже, и Аполлон был на сто процентов уверен, что даже каждая неудача в результате пошла на пользу делам его хозяина. При этом грек, знавший толк в биржевых играх, не мог не заметить, что Дориан гораздо меньше его разбирается в финансах. Ему просто очень, очень, очень сильно везло. Неестественно везло.
– Он назвался Константином и сказал, что вы с удовольствием примете его. Я предупредил его, что вы очень заняты и что вас нельзя беспокоить, но он заявил, что его вы примете. И… он очень странно одет. На дворе октябрь, а на нем нет даже рубашки…
– Если это тот, о ком я думаю – то ты правильно сделал, что предупредил меня, – немного успокоившись, бросил Дориан. – Но если это кто-то другой – ему никто не позавидует! Пригласи его!
– Секунду, господин! – грек скрылся за дверью. Хозяин оранжереи вздохнул, и вытащил из скрытого за переплетенной занавесью лиан мини-бара еще один бокал – просто так, на всякий случай.
Вновь тенькнула музыка ветра, но шагов слышно не было… впрочем, это только подтверждало его предположение о том, что же пожаловало к нему в гости.
Тихо лязгнул металл.
– Рад видеть вас, Коста, – не оборачиваясь, проговорил Дориан. – Не желаете вина?
– Нет. Нет, – глухо ответил посетитель.
– Что?
– Нет, ты не рад меня видеть. Нет, не желаю, – пояснил он, приближаясь.
Высокий, крепко сложенный человек лет тридцати… на вид. Длинные темные волосы спадают каскадом по спине (и как только они ему не мешают?), выше пояса обнажен – еще бы, с его… гм, особенностями ни рубашку, ни куртку не оденешь. Легкие сапоги, синие джинсы. Умные, холодные глаза цвета морской воды.
И стальные перья за спиной. Широкие, мощные крылья. Усиленные особым сплавом кости, ребра спереди сращены в сплошную "встроенную" броню. Силой превосходит хорошо тренированного человека почти впятеро. В скорости, правда, всего вдвое…
Дориан внимательно изучил визитера, вспоминая его характеристики. Страшный боец. Действительно, страшный.
Тем временем Коста пересек свободную площадку, обошел фонтан, сел на его бортик, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками, и с металлическим лязганьем расправил крылья. Длинные волосы соскользнули на грудь.
– Ладно, оставим любезности. Что вам от меня нужно?
– Поговорить. Обсудить кое-что, – Коста всегда говорил такими короткими, рублеными фразами и при этом смотрел либо в глаза собеседнику, не отводя взгляда ни на секунду, либо же наоборот – куда-то в сторону, не позволяя поймать его собственный взгляд. В этот раз он избрал второй вариант.
– Перейдем сразу к делу, – холодно проговорил Дориан. – Что именно вы хотите со мной обсудить?
– Предчувствия. Ощущения. Предсказания. В этой области.
– Конкретнее.
– Грядут изменения. Я чувствую. Не знаю, в какую сторону. Но сильные. И для вас, и для мира. Думал – кто-то пришел. Палач или еще кто. Но нет. Это кто-то из местных. Но он уже другой. Понимаешь?
– Понимаю, – медленно отозвался маг, безуспешно пытаясь поймать взгляд собеседника, и несколько более успешно стараясь скрыть на миг охватившую его панику – о Палаче он читал и хотя не особо в него верил, но даже предполагать не хотел, что ждет его в случае появления на Земле этого… существа. – Кое-кто из братьев тоже чувствовал это. Нечто странное, неуловимое, вроде как обычное, но в то же время чуждое. Возможно, местный маг-одиночка, получивший силу извне…
– Нет. Это не человек. Это предчувствие перемен. Перемен странных. До сих пор ничего подобного не было.
– Может быть. Что вы хотите от меня?
– Уже ничего. Я все получил. Благодарю, – Коста поднялся, снова лязгнули металлом расправляемые крылья. Визитер направился к выходу.
Дориан молча дождался, пока за гостем закроется дверь. Потом взял со столика бокал, внимательно изучил его на свет, допил вино… и с силой швырнул хрупкий хрусталь на мраморные плиты пола.
– Проклятие!