Волны тревожного багрового света накатывали со всех сторон, угасая и разгораясь - фигура стоящего возле кабины Дерюжки то погружалась в полутьму, то ярко озарялась, по иловой корке от нее протягивались в разные стороны сразу несколько теней. Макота выставил голову в окошко. Захар отвинчивал что-то в капоте, Стопор, стоя на подножке, подавал инструменты. Атаман выставил в окошко руку и постучал кулаком по гибкой броне, закрывавшей машину почти целиком. С этим все прошло на удивление гладко - броня легко крепилась и к железу и к дереву, повторяя контуры и "покатости", как выразился Дерюга, и почти не морщилась. А еще у нее обнаружилось полезное свойство стягиваться, словно у подсохшей шкуры ползуна - после того, как они закончили, гибкий металл так плотно облепил "Панч", что стал почти незаметен.
Захар несколько раз спрашивал, что еще атаман с Дерюгой притащили из разлома. Пришлось сказать про световую пилу, хотя о доспехе теперь, после смерти Малика, не знала ни одна живая душа, кроме самого атамана, и раскрывать эту тайну он пока что не собирался.
Макота вернулся к зеркалу и положил ладонь на плоский кругляш, едва выступающий из жилета под левой мышкой. Он уже определил, что кругляш можно поворачивать в три положения. Сейчас доспех был отключен, но если покрутить эту штуку вот так…
Раздался тихий щелчок, и доспех едва заметно мигнул. Макота ткнул пальцем себе в грудь, в бицепс, в брюхо… Каждый раз возникало тусклое световое пятно, быстро гаснущее. Он ударил кулаком - свет плеснулся ярче. И все равно сквозь рубаху его не видно будет, решил атаман. Но вот ежели пуля туда… А если ракета?
Отразит доспех выстрел ракетомета? Ведь не только у бандитов они есть. Ну, то есть такого, как на "Панче", больше нет ни у кого, но небольшими, ручными, владеют небоходы. Да и омеговцы, по словам покойного Малика.
Возникла шальная мысль: что если выйти наружу, встать перед "Панчем" и приказать Захару в себя пальнуть? Нет, опасно и ракеты жалко, да и не хотел он показывать бандитам этот доспех. Никто о нем теперь не знает - пусть так и остается.
Атаман повернул кругляш во второе положение. И сощурился, когда в полутьме салона фигура его очертилась едва заметным зеленоватым свечением - вся, за исключением головы.
- Это оно теперь сильнее стало, что ли? - пробормотал он и опять стукнул себя кулаком в грудь. На этот раз вспышка была ярче, а светящийся силуэт в зеркале на миг подернулся рябью. Макота постучал костяшками пальцев по лбу - нет, башку доспех не защищал.
Он повернул кругляш в крайнее положение.
Силуэт в зеркале озарился бледным зеленым светом. Кокон сияния расширился, теперь он отстоял от поверхности тела примерно на длину указательного пальца, да к тому же накрыл всю фигуру, включая голову.
Макота снова попытался постучать себя по лбу и после нескольких попыток определил: если рука движется медленно, то не испытывает сопротивления, вернее, оно есть, но слабое - будто сунул кисть в густое машинное масло. То есть вроде вязнет в чем-то, но прикоснуться к себе он может. Но вот если двигать рукой быстро - сопротивление сразу усиливается. А когда он попытался с размаху хлопнуть себя ладонью по лбу, то будто по слегка подтаявшему воску ударил: сначала световой кокон немного под рукой подался, но к голове атамана ее не подпустил. Зато обратно движение шло легко, кокон не пытался удержать ладонь внутри себя.
Макота бил и так и этак, а сияющая фигура в зеркале шла изумрудными волнами и вспышками. Наконец, вдоволь нарадовавшись своей неуязвимости, он перевел кругляш в первое положение, чтобы доспех работал, но не светился, и стал одеваться.
В дверь поскреблись.
- Ну? - крикнул атаман, натягивая сапоги.
- Хозяин! - позвал Дерюжка. - Тут эта… Захар со Стопором просят…
- Чего просят?
- Ну, чтоб ты им эту… Оружие свое показал, которое из разлома притащил. Ты ж обещал.
- Обещал… - недовольно протянул атаман. - Ладно, щас выйду.
Он взял со столика похожую на большой кастет рукоять, подумал, что надо к ней приспособить ремешок и затягивать его на кисти, а "кастет" прятать в рукав, отпер дверь и вышел.
До рассвета было далеко. Захар и Стопор спрыгнули с кабины, когда появился атаман. Сидящий на корточках Дерюжка вскочил.
- Ну, что там? - спросил Макота, махнув рукой на капот с поднятой крышкой. - Чините?
- Чиним, - ответил Захар, неотрывно глядя на странную штуковину в руках хозяина. - До рассвета выехать сможем. Макота, что это у тебя?
- А вот. - Атаман протянул руку, и бандиты подошли ближе.
- Так это ж кастет, - удивился Дерюжка. - Большой только.
- Сам ты кастет! - оскорбился Макота и придавил рукоять. - Вот тебе кастет!
- Ай! - молодой отскочил, да и Стопор с Захаром отпрянули, когда из "кастета" вырос серебристый стержень с узкой продольной щелью, делящей его на две половинки.
ВЗЗЗЗИК! - на конце стержня вспыхнула ярко-синяя звездочка, а потом вокруг развернулся, пройдя сквозь прорезь в стержне, стремительно вращающийся световой круг. Он тихо-тихо свистел - звук был таким тонким, что от него смерзались позвонки в хребте и зубы начинали мелко вибрировать в деснах.
- Ох, ничего себе… - прошептал Дерюжка. В его широко раскрытых глазах мерцали два круглых синих огонька. - Эта… это чего, Макота?
Он протянул руку.
- Ты осторожнее, молодой, - усмехнулся атаман. - Лучше его не трогай.
- А что будет?
- Что будет… щас увидишь, что будет.
С этими словами атаман зашагал к автобусу, и бандиты как завороженные пошли за ним. Даже обычно равнодушный Захар казался удивленным.
Остановившись вполоборота к древнему самоходу, Макота резко поднял руку, так что в воздухе позади световой пилы на мгновение повис широкий изогнутый след вроде тех, какие бывают, если ночью взмахнуть угольком или горящей самокруткой.
- Вот что будет! - Макота рубанул светопилой, как он про себя именовал теперь это оружие, по борту автобуса.
Синий круг пронзительно зазвенел и сделался красным. Заскрежетало, застонало железо, полетело ржавое крошево, струйки света ударили из-под пилы. Она врубилась в борт, прорезала его аж до оконного проема и пошла вниз, когда Макота присел.
- По-оберегись! - атаман отскочил.
Большой квадратный кусок борта выпал наружу и плашмя свалился на землю, подняв облако рыжей пыли.
- Вот что будет! - Макота отключил пилу. - Ясно вам? Чего вылупились, а?
Он победно ухмыльнулся.
- Хозяин… - благоговейно прошептал Дерюжка. - Макота! Да ты ж теперь… ты теперь непобедим!
- И неуязвим, - со значением добавил атаман, шагая обратно к "Панчу".
* * *
Туран несколько раз наведывался в рубку, но там ничего не менялось: Макс возилась с трофеями, Белорус крутился вокруг нее, лез с советами и мешал, а Ставро напряженно вглядывался в пустынный пейзаж, расстилавшийся перед "Крафтом". День подходил к концу, спустившееся к горизонту солнце заливало Донную пустыню красными лучами. Слежавшийся слой ила тоже покраснел под вечерним светом, тут и там посреди блеклой матовой поверхности поблескивали, будто зеркальца разной формы, куски гладкой породы. Попадались обломки техники, изуродованные так, что невозможно было определить, что это там ржавеет в пустыне, выбеленные жарким солнцем кости. Кое-где ветер шевелил пучки ломкой травы. Наконец Ставро привстал и негромко - будто боялся спугнуть удачу - объявил:
- Вот оно.
Макс, Тим и Туран встали за спиной бородача, разглядывая ржавый остов самохода, уткнувшийся в склон холма - такого же красного, как и окружающий пейзаж.
- А вон еще! И еще! - Белорус протянул руку над плечом Ставридеса.
За холмами виднелись другие угловатые силуэты, хотя пока еще невозможно было разглядеть, что это.
- Наверное, остатки каравана, - предположил Туран, припомнив, как дикари напали на колонну Макоты неподалеку от Корабля.
- Будем снижаться, - решил Ставро. - Осмотрим, если нужно, все машины. Там может найтись что-то помимо топлива.
- Вряд ли, - в голосе Белоруса не было обычного легкомыслия. Красная пустыня действовала угнетающе, Даже разбитной бродяга ощутил на себе ее влияние.
― По-моему, этот самоход уже давно здесь, там одна ржавчина, а если что и уцелело, так дикари растащили… Ладно, пора вооружаться.
Когда термоплан оказался над самоходом, Ставро покачал головой - для швартовки не годится, над машиной нависает холм, который будет мешать. Они провожали взглядом ржавый остов, покуда тот не исчез под брюхом гондолы. Ставро направил термоплан к искореженным останкам, где вверх торчала наполовину погруженная в иловую корку, изъеденная коррозией рама, за которую можно было легко закрепиться.
Туран приготовил крюк. После приключений, выпавших на долю "Крафта", лебедка расшаталась, но ветра нет - можно надеяться, что термоплан она удержит.
Ставро, дернув рычаг, отключил двигатель. Стало тихо. Туран бросил крюк - заскрежетал металл, термоплан качнулся, вздрогнул остов старой машины, по иловой корке побежали трещины. Казалось, ветхая железка внизу вот-вот рассыплется. "Крафт" качнуло, потом он стал медленно проворачиваться вокруг кормы, где крепился трос. Ставро с Тураном принялись вращать лебедку. Газа в полостях осталось так мало, что "Крафт" легко, почти не оказывая сопротивления, заскользил к земле.
Макс оставили на "Крафте" приглядывать за раненым. Она полезла, было спорить, но Ставридес настоял на своем. А Белорус шепнул Турану:
― Вот ей шанс, пусть причесочку поправит и вообще - в порядок себя приведет. При нас ей, может, неловко.
Туран промолчал, не зная, что ответить - ему эти разговоры о женщинах были непривычны, и он не был уверен, что может различить, когда Белорус говорит всерьез, а когда шутит. Наверное, рыжий и сам это не всегда понимал. Он усмехнулся, хлопнул Турана по плечу иполезвниз первым. Перебрался с гондолы на вросшую в ил ржавую конструкцию, спрыгнул на землю. За ним спустились Туран и Ставро.
- Погоди! - окликнул Тима бородач. - Опасно здесь, я пойду первым.
- Не боись, борода! - Белорус подергал шнурок на шее. - У меня тоже кохар имеется. Ух, сколько я за него серебра отвалил… зато теперь могу без боязни здесь шагать. В небе я, может, и не очень-то бойкий, а вот на земле - ого-го, попробуй угонись… - Он завел глаза ко лбу, пошевелил губами и вдруг выдал:
Тим Белорус летит во мгле,
Средь птиц и облаков!
Но все же лучше на земле.
Земля для мужиков.А баба - будто легкий птах,
Пускай вдали от бед
Она летает в облаках
И варит там обед!
Туран оглянулся - Макс, присев в дверном проеме, глядела им вслед. Заметив его взгляд, махнула рукой. Широкий рукав свитера сполз, до локтя открыв тонкую руку. В другой Макс держала "яйцо", словно даже ненадолго боялась выпустить артефакт из виду.
Черный "подъемник" Туран взял с собой, решив, что тот может понадобиться, если придется что-то перетаскивать. Хотя на самом деле ему просто не хотелось расставаться с устройством. Как будто оно было живым существом, зверем, которого человеку удалось приручить. Странными все же штуками пользовались хозяева энергиона - иногда Турану чудилось, что их инструменты живые.
Солнце опустилось совсем низко, тени вытянулись, пустыня стала темно-красной, будто залитой кровью. Путешественники, прихватив канистры, направились к угловатому силуэту брошенного самохода.
Едва отошли от "Крафта" на десяток шагов, как Белорус завел разговор со Ставро:
- Слушай, борода, хотя ты и грозился меня с термоплана выбросить, но человек ты, будем говорить, порядочный, и вообще - ты мне по душе. Хочу тебе подарок сделать.
- Подарок? - удивился хозяин "Крафта".
- Ну да. От чистого сердца. Потому что ты человек хороший.
- Какой еще подарок? Что ты задумал?
- Почему сразу "задумал"! Не веришь ты в искренность людскую. Почему такой суровый? Ты же в небесах летаешь, ты должен быть как-то легче, что ли, душевней… Помнишь рулоны серебряной пленки? Я хочу тебе их подарить. Обтянешь ими "Крафт" - и пули не страшны. Летай себе, на головы народу поплевывай. Красота!
- Те рулоны и так на "Крафте".
- Но ведь это я их принес, верно? Жизнью рисковал, в дыру лез! Вы же все за меня переживали, а? Боялись, что я не поспею, я тоже, знаешь, как боялся! Но не бросал их, думал тогда: пусть борода "Крафт" свой починит и замотает в броню эту. Разве ж не дельная мысль, чтоб термоплан не боялся пуль? Ну, скажи? И вот я с риском для жизни добыл такую полезную броневую эту… броню. Ну?
- Ладно, - пожал плечами Ставридес. - Подарок так подарок.
- Вот именно! Тебе, будем говорить, броня для "Крафта" парню нашему - штука эта, чтобы тяжести таскать, гравитационная, стало быть, пушка…
- Что? - не понял Туран. - Какая пушка?
Белорус махнул рукой.
- А, да это, я слыхал, Макс так ее обозвала. Гравитация - это такая сила, которая всех нас к земле тянет, вниз. Ну а пушка - штуковина, которая эту самую гравитацию испускает. Выходит: гравитационная пушка, гравипушка. Так о чем я? Пушка эта - тебе, Тур, а Знатоку - что она там себе выбрала, та искательная штуковина. Как ее еще назвать… поисковик, о! Правильно, борода, я говорю? Вот мы все и распределили. И вот я еще что подумал: а ведь можно и древние машины так под землей найти, и золотишко, если припрятано, а? Как ни говори, Знатоку самая ценная часть добычи перепала. И заметь, я ничего не прошу для себя! Тим Белорус - открытая душа, все друзьям!
- Помолчи, - Ставро обернулся к Турану, который плелся позади. - Тур, держись поближе к нам и шагай след в след. У тебя нет кохара.
К самоходу приблизились очень осторожно. Ржавый кузов, распахнутая дверца кабины… Машина накренилась, переднее левое колесо вошло в ил до ступицы, резина разлохмачена и потрескалась, а под кузовом нанесло груды серой иловой пыли. Стоя здесь, машина пережила не один ураган.
Белорус, как и обещал, пошел первым. Встав на подножку, заглянул в кабину и поманил спутников.
Внутри на полу лежал скелет. Второй обнаружился в нескольких шагах по другую сторону самохода - этот был едва заметен под иловыми наносами. Человек пытался бежать, а водитель оставался на месте, но смерть настигла обоих. Тим обошел машины, осмотрел кузов и покачал головой:
- Все сгнило, ничего интересного.
Потом нагнулся, заглянул под днище, постучал ногой по бензобаку - ржавый металл отозвался скрежетом.
- Пусто, - заключил Тим. - Железо прохудилось, бензин вытек давно.
- Идем дальше, - решил Ставро.
За самоходом виднелись еще две брошенные машины: завалившийся на бок сендер и ткнувшийся в склон холма грузовик. Он сохранился гораздо лучше - кажется, машина врезалась в склон не так уж и давно. В кабине было пусто, дверцы распахнуты.
- Рыжий, проверь бензобак, - сказал Ставро.
Вскоре раздался победный клич Белоруса - есть топливо!
- Осторожней там! - крикнул Ставридес. - Заткнись и назад погляди! Тур, ко мне!
Туран подбежал к Ставридесу. Иловая корка вспухала, шевелились округлые бугорки… три, четыре, пять… и еще… Белорус, заметив опасность, быстро отступал. Веселость его сразу улетучилась. Холмики пошли трещинами, осыпались плоские обломки - на поверхность лезли крабы. Один встряхнулся и побрел к Белорусу, неторопливо переставляя конечности. Небольшой, он не казался опасным, но следом выползали новые твари - и шли за вожаком, щелкая клешнями.
Тим поднял пистолет, и пуля пробила выпуклый панцирь. Отскочив, краб завалился набок. Сородичи его семенили, аккуратно обходя вожака. Тот задергался, брыкнул тонкими ножками, встал и пошел дальше. Белорус, тихо выругавшись, снова выстрелил.
Пули дырявили панцири пустынных крабов, но не убивали и не лишали боевого задора. Хотя поначалу твари двигались вяло, еще не отойдя после дневной спячки, но с каждым шагом становились все энергичней.
- Так, мне это надело! - Тим потянул из-за спины "хорек". - Не хотите по-хорошему, так старина Белорус будет с вами по-плохому!
Туран поставил канистру на ил и поднял винчестер. Крабы остановились, словно их испугали угрозы рыжего. И вдруг засеменили назад к месту лежки. Раненые бежали последними, хромали, сталкивались на бегу, сухо стуча панцирями.
- Что это с ними? - удивился Туран.
- Давайте бензин переливать, потом на воздухе все обсудим, - отрезал Ставридес. - Ночью тут еще опаснее. А Макс там одна… нужно было ей сказать, чтобы стравила немного трос.
- А вдруг она потом не смогла бы опустить "Крафт" обратно? - возразил Тим. - С этими ее тонкими пальчиками… Как представлю себе, что она ими пытается провернуть лебедку…
- В общем, не будем время терять, - заключил бородач. - Не нравится мне, как эти твари отсюда сбежали. Что их напугало?
Понимая, что спутники говорят все это, чтобы заглушить тревогу, Туран подхватил канистру и заспешил к грузовику. Крабы, суматошно орудуя клешнями и лапками, закапывались обратно в ил.
Ставро скинул рюкзак, потянул оттуда шланг и велел:
- Рыжий, наблюдай. По-моему, тебе подсунули фальшивый кохар, так что осторожно. Крабов он не отпугнул.
Ставро и Туран, скрутив крышки с канистр, склонились над бензобаком. Откуда-то сбоку пахнуло влажным теплом. После захода солнца быстро холодало, иловая корка остывала, и порыв сырого ветерка оказался неожиданным. Да к тому же этот запах… резкий, кисловатый. Защипало в носу, Туран поднял голову и увидел, что неподалеку парит громадный силуэт - вверху округлый, будто купол, а ниже, у иловой корки, состоящий, будто из струй дыма. Там что-то перетекало, смещалось, извивалось… Гора мрака наползала на брошенный самоход, грозя накрыть его целиком, окутать и поглотить.
Белорус закричал, увидев плывущую к ним громаду. Вспышки пистолетных выстрелов разорвали сумрак. Ставро крикнул:
- Берегись! Это…
Остаток фразы потонул в разрыве гранаты - Тим выстрелил из "хорька".
- …Медуза! - вынырнул из грохота голос Ставридеса.
Снова взорвалась граната, за ней третья. Чудовище не меняло курса и скорости; вспышки взрывов озаряли полупрозрачное тулово - слишком огромное, чтобы гранаты могли помешать его движению.
Туран попятился. Мимо пробежал Белорус. Ставро куда-то исчез, и Туран как-то неожиданно остался один. Из темноты, чавкая и хлюпая, наползала шевелящаяся масса, от нее несло кислым спертым духом. Он побежал, а медуза накрыла грузовик. Впереди маячил "Крафт" - но туда бежать нельзя, вдруг понял он, чудовище может полететь следом и атаковать термоплан!
Он повернул вокруг холма. Под ботинками трещала иловая корка, ломалась, обнажая рыхлый слой.
Что-то дернулось под ногами, какая-то мелкая тварь извернулась, выскользнув из-под Турана, он споткнулся и упал. Медленно, величаво над холмом выпячивался округлый бок медузы. Тени пробегали по его краю, внутри что-то мерцало, в глубине студенистой туши виднелись темные сгустки и пятна света. Туран перевернулся, нащупывая винчестер - хотя, что сделают пули этому монстру? Медуза двигалась неспешно, бегущий человек мог бы обогнать ее, но не убегать же по пустыне вечно? Рано или поздно она настигнет жертву.
Пальцы сомкнулись на стволе… нет, слишком тонкое это для ствола.
Решение пришло внезапно. Вскочив, Туран заорал: