* * *
Крючок сидел в дверях гондолы, свесив ноги. Белые бинты были видны издалека в ночной темени. Подойдя ближе, Туран разглядел, что лопоухий вооружен теми же пистолетами, которые были при нем, когда его в беспамятстве доставили на борт.
Они принялись поднимать канистры. Крючок поднялся и стал помогать.
Макс не было видно, но лопоухий держался так спокойно, невозмутимо, что Ставро смолчал, хотя Туран видел: бородач недоволен присутствием на "Крафте" вооруженного чужака. Он и на Белоруса-то до сих пор глядел с подозрением.
- Ты уже в порядке? - спросил Туран, когда Крючок посторонился в дверях.
- Ну.
- Где Макс?
- Женщина? Там.
Знаток сидела в рубке и по-прежнему возилась с находками. Белорус оказался прав - прическу она привела в порядок. Ставро сразу велел рыжему заливать топливо в бак "Крафта", заметив, что теперь горючего хватит до самой Ямы, а уж после они смогут отправиться к Херсон-Граду.
Потом хозяин термоплана обратился к Крючку:
- Кто тебе оружие дал?
- Взял. Мое же. Можешь забрать.
- Туран, возьми пистолеты, - распорядился Ставро и снова обернулся к лопоухому. - А тебе, думаю, самое время рассказать, кто ты такой.
- Он все знает, - Крючок кивнул на Турана. - Крючком меня звать. Пойду я, прилягу, муторно еще. Позовете, если что.
Белорус крикнул, что закончил, и Ставро врубил двигатель. Когда они отцепили швартовочный крюк от ржавого остова, термоплан поплыл над черной пустыней. Двигатель работал ровно и мерно, "Крафт" стал набирать высоту. Решив, что они достаточно высоко, Ставридес повернулся к Знатоку.
- Макс, почему ты отдала оружие этому человеку?
Женщина пожала плечами.
- Было опасно, вы стреляли, кричали. Кто-то должен стеречь вход, а я не люблю оружие, ты знаешь.
Бородач кивнул - он и не ждал, что ответ Макс ему понравится. Молчание начало затягиваться… Наконец Ставридес сказал Турану, чтоб привел Крючка. Тот явился - невозмутимый, как и прежде. Сел в углу, скрестил ноги. В рубке стало тесно, и Туран отлично понимал, почему Ставро недоволен: он привык к одиночеству, ему не по себе, когда на его "Крафте" такая толпа.
Поэтому Туран заговорил первый:
- Крючок, расскажи о себе. Я за тебя поручился, дал слово, что ты свой… Теперь расскажи.
- Зря.
- Что?
- Зря поручился.
- Я считаю, что не зря. Как ты попал в банду?
Крючок запрокинул в голову и, глядя в потолок, ровным голосом, будто ни к кому не обращаясь, заговорил:
- Мы караваны охраняли, мы с братом. Макота на караван напал, захватил. Будете, говорит, теперь со мной. Караван, теперь мой, и вы при нем - тоже мои. Геда ему в лицо плюнул. И Макота его убил. В глаз ему выстрелил. А я… Мне страшно было. И я пошел под Макоту. Стал дурь жевать, так легче. Макота, он… чего хочет, всегда получает. Всех подчиняет. Потом Туран - он как Геда, не сдался. Раз убегал, два… Геду мне напомнил. И я решил: не буду больше Макоту слушать. Вот и все.
Когда Крючок умолк, никто не произнес ни слова - что тут было сказать? А лопоухий прикрыл глаза и не шевелился, только двигалась грудь под свежими белыми бинтами.
Ставро потянулся к рычагу и перекинул в среднее положение. Потом задумчиво потер челюсть. Когда двигатель заработал тише, стало слышно, как посапывает Белорус - рыжий уже спал.
- Туран, отдохни, - сказал Ставридес. - Потом я. И друга своего уложи, ему с такой раной больше лежать надо.
Крючок снизу вверх посмотрел на Турана, когда тот протянул руку, чтобы помочь ему встать. Поднялся сам, скривившись от боли в груди. Они прошли в каюту на другом конце гондолы, лопоухий улегся на кровать, Туран - на пол. Оба уснули быстро, а под утро Ставро разбудил Турана:
- Присмотри там, я посплю.
Смотреть было не на что. "Крафт" летел ровно, двигатель работал уверенно, хотя Ставро и жаловался, что бензин им достался плохой. Хозяин термоплана вскоре заснул, усевшись в углу. Рядом спали Макс и Тим, помещение оказалось переполнено, и Туран снова подумал, что Ставридесу не по себе, когда рядом столько народу - он же нарочно так жизнь себе устроил, чтобы одному в небе быть.
На востоке стало светлеть, внизу четче проступили очертания слоистых холмов. Туран увидел стаю катранов, бегущих по дну узкой ложбины, в тени. Заметил других животных - мелких, сверху не разобрать, что за порода. Эти торопливо зарывались в ил, то ли почуяв приближение хищников, то ли собираясь провести жаркое время под грунтом. Донная пустыня готовилась встретить дневной зной.
Вскоре показалось солнце, и на горизонте темной тучей встала гора Крым.
* * *
После исповеди Крючка никто разговоров не заводил; "Крафт" неутомимо и ровно летел на север, оставив Крым по левому борту - гора синеватым силуэтом маячила в разогретом золотистом воздухе. Ставро занимался ремонтом, Туран помогал. Крючок тоже сунулся пособить, но он был слишком слаб - оружие Макоты повредило ребра, и лопоухому было велено лежать и не тревожить туго забинтованные раны. Белорус, растеряв свою обычную жизнерадостность, бессмысленно слонялся по гондоле. Они без спешки привели в порядок лебедку, заменили крепеж. Ставро распределил между пассажирами фрукты и воду - запас провизии на борту "Крафта" был маловат для такого экипажа.
Постепенно ландшафт менялся. Появились кустарники, потом рощицы приземистых деревьев. Стали попадаться птицы, впереди поперек курса легла темная полоска - граница между небом и землей. Ставро перекинул рычаг, управляющий двигателем, чтобы набрать высоту. Туран удивился:
- Зачем?
- Сейчас поймешь, - ответил бородач. - Будет граница пустыни.
Черная полоса впереди по курсу стала расти, разворачиваться в высокую стену. Под стеной лежала густая тень - она-то и была видна издалека.
- Донная пустыня прежде, до Погибели, была морем, - принялась пояснять Макс. - Это много-много воды, но только горькой, ее пить нельзя. Сейчас вода ушла, обнажилось дно, это и есть пустыня. Мы подлетаем туда, где проходила береговая линия. Поэтому "Крафту" нужно подняться над уровнем бывшего берега.
Стена, над которой они пролетели, до Погибели являлась границей шельфа. За ней лежала полоса мелководья, так что пейзаж сменился не сразу - напластования ила стали тоньше, теперь они чередовались с песчаными наносами и каменистыми пустошами, все чаще стали попадаться кусты, деревья, и вскоре уже можно было сказать, что Пустыня осталась позади.
Туран несколько раз вспоминал о Макоте, тоже оставшемся где-то сзади. Ведь не мог атаман на "Панче" преодолеть этот путь за такое же время. Жаль, не удалось прикончить его на энергионе… Но это ничего, Макота не такой человек, чтобы затеряться. Очень скоро о нем что-то да станет известно, атаман наверняка объявится, о нем будут говорить, и тогда Туран снова найдет его. И больше уже не потеряет.
За окном потянулись земли, очень похожие на его родные края. Такие же пустоши, изредка - фермы, серые поля с чахлыми посевами, ветряки и колодцы…
Поначалу Туран заинтересовался всем этим и подолгу разглядывал ландшафт внизу. Все же, если глядеть сверху, Пустошь выглядит совсем иначе… чище как-то, интересней. Да и много ли он мог увидеть, когда волок телегу в караване Макоты? На "Крафте" - иное дело. Но потом возбуждение схлынуло, и вскоре проплывающая внизу местность казалась совсем однообразной. Все те же овраги и холмы, заросли колючего кустарника да полоски дорог. По дорогам ехали самоходы и телеги, шли пешие.
Тим Белорус объявил:
- Гляди-ка, все в одну сторону бредут. От Херсон-Града. Сколько летим над ними, а встречных не видать.
- Мне нужно в Херсон-Град, - напомнила Макс.
- Ты уже говорила об этом, - махнул рукой Ставро. - И я согласился, хотя поначалу был против. Сперва к Яме, наберем газа, потом в Херсон-Град. Не нравится мне, что все в одну сторону. Скоро сезон ветров, сейчас движение на дорогах должно быть оживленнее. Почему караваны с севера не спешат возвратиться до начала непогоды?
Туран сходил проведать Крючка, а когда возвратился, экипаж "Крафта" громко спорил, все попеременно тыкали пальцами в лобовое окно и старались перекричать друг друга. Туран глянул туда - на горизонте маячило густое черное облако. Оно было далеко, растекалось над плоской равниной широким пятном. Невозможно разобрать, что там происходит.
- Мне нужно в Херсон-Град, ты не понимаешь! - наседала Макс на Ставридеса. - Немедленно! Почему ты разворачиваешь термоплан? Меня ждут! Летим в Херсон!
Туран догадался, что облако накрывает Херсон-Град, а Ставро сменил курс, направляясь к Яме. Бородач вяло отбивался, Макс наседала, а Белорус изредка вставлял ехидные реплики насчет обеда, который подгорает у нее в Херсон-Граде. Наконец терпение Ставридеса лопнуло.
- "Крафт" - мой термоплан! - рявкнул он. - И я здесь решаю, куда лететь! Так что научись уважать хозяина, раз уж попала ко мне на борт!
Макс отступила - Туран впервые видел растерянность на ее решительном лице. Она села на пол и отвернулась, и вид у Знатока был такой жалкий, что даже Белорус заткнулся.
- Мне нужно в Херсон, - повторила Макс, но уже без прежнего напора. - Ты не понимаешь.
- И мне нужно в Херсон-Град, - Ставро тоже сбавил тон и старательно говорил спокойней. - Это ты не понимаешь. У меня в Херсон-Граде женщина, она ждет. Но если ей нужна моя помощь, я должен быть готов эту помощь оказать. Так что "Крафт" должен быть полностью заправлен, тогда он готов к любым переделкам. На Арене встречались бойцы посильней меня, но если они не умели ждать, не умели собраться к нужному моменту, они проигрывали. Ты знаешь, что такое проигрыш на Арене? А я выигрывал - догадайся почему! Мы будем в Херсон-Граде не позже утра. Если все сложится удачно, то даже раньше. Выспись пока. Слышишь, Макс? Послушай моего совета: поспи сейчас, в Херсон-Граде на это может уже не быть времени.
- Если они убьют меня за опоздание, сон мне будет ни к чему.
- Никто тебя не убьет, я с тобой пойду и встречусь с этими, которые такие нетерпеливые! - выпалил Белорус. - Со мной тебе нечего бояться. Я тоже пойду, - добавил Туран. С тех пор, как сгорела отцовская ферма, он впервые предложил кому-то свою помощь.
* * *
― Так почему же ход перекрыт? Ты глянь, какая дура там железная… Ведь раньше не закрывали его, а теперь? И на мостках вроде нет никого. Нет, ты видишь?
― Как я могу видеть, ежели бинокля у тебя? - рассердился Макота. - Дай сюда!
Они сидели на кабине "Панча", свесив ноги на лобовую броню. Было жарко и душно, солнце будто прилипло к зениту и никак не могло сползти оттуда. От гейзеров, бьющих в долине, которая лежала между временным лагерем отряда и Кораблем, поднимался белый пар. Он не помешал бандитам разглядеть, что дыра в огромном ржавом борту - та, к которой с мостков на озере вели аппарели, та самая, через которую несколько дней назад караван Макоты въехал внутрь громады - перекрыта железной плитой.
- Она на колесах, кажись, - сказал атаман.
- Кто? - не понял Дерюжка. - Железяка эта?
- Ага. Это как ворота такие раздвижные… на колесной паре стоит.
- Но зачем они вход-то перекрыли? И почему на озере никого?
Пожав плечами, Макота опустил бинокль и встал.
- А вот подъедем, тогда и узнаем. Захар, что у вас? - громко спросил он.
Сбоку от самохода был расстелен большой брезент, на нем лежали всякие детали из нутра "Панча". Перепачканные машинным маслом Стопор с Захаром вовсю орудовали разводным ключом и масленкой. Неподалеку столпились кочевники, кроме тех, которых Вышиба поставил на близлежащие холмы охранять лагерь, с любопытством перешептываясь и толкая друг друга локтями, наблюдали за бандитами, при этом не забывая подобострастно поглядывать на Макоту. Его людоеды называли не иначе, как Загра-Чу-Рук - насколько атаман понял, в переводе на язык нормальных людей это означало Огненный Демон Ила.
Надо их позже в штаны переодеть, подумал Макота. В штаны да рубахи, да заставить вымыться… Небось, сезонами не моются, животные, вон как несет - аж Захар морщится.
Дикари были шумливы, суетливы и вороваты (вчера механик жаловался, что у него прямо из-под носа увели почти полную бутыль самогона), но атаман оставался доволен. Двадцать воинов, владеющих копьями, ножами и духовыми стрелами - это сила хоть в Донной пустыне, хоть в Пустоши. Хотя дело не столько в их боевых качествах, сколько в преданности. Людоеды всерьез считали Макоту демоном в человеческом обличьеи без возражений выполняли любые его приказы. Атаман очень это ценил - хороший пример для подчиненных!
Наконец Захар не выдержал, вскочил и заорал на подступавших все ближе к брезенту кочевников, грозя им кулаком. Механик с самого начала людоедов невзлюбил, от их смуглых рож его кривило, от здоровяка Вышибы он шарахался, а когда у него еще и поперли предпоследнюю, по его словам, бутылку, Захар вконец осерчал и теперь кроме как криками с ними не общался, а именовал не иначе, как "смугложопыми" (людоеды, впрочем, приняли это за уважительное обращение - нечто вроде "смелые воины" или "люди пустыни"). Стопор воспринял дикарей равнодушно, а Дерюга побаивался, но хорохорился и пытался командовать, да только его не слушали, так что, в конце концов, Макоте пришлось сказать молодому, что если тому надо отдать какой-то приказ, так чтоб делал это через Вышибу.
― Чего встали, тра-та-ра-рам?! - разорялся Захар, размахивая кулаками. - Лупалки свои чего вылупили, гниды смугложопые?!!
Ветер колыхал набедренные повязки, сплетенные из травы и разноцветных шнурков, шевелил облезлые перья в волосах. Дикари попятились, весело переговариваясь гортанными голосами, потом из-за "Панча" показался Вышиба с копьем - заточенным арматурным прутом, обмотанным полосками кожи. Вождь что-то приказал кочевникам, и они отошли. Часть их разбрелась по лагерю, другие присели на корточки, достали из соломенных сумок куски вяленого мяса (Макота подозревал, что это волчатина, а не человечина… хотя кто его знает?) и принялись есть.
- Захар! - окликнул атаман, и механик повернулся. - Когда закончите?
- Нескоро! - отрезал тот. - Всю ходовую перебирать - мыслимое дело в таких условиях! Ни эстакады, ни струмента толкового… Да это вообще в мастерской делается!
- А ты здесь делай! - отрезал Дерюжка. - И побыстрее!
Захар сверкнул на молодого глазами и присел рядом со Стопором. А Дерюжка обратился к хозяину:
- Разведать бы нам, прежде чем туда ехать.
Макота задумчиво глядел на Корабль, черно-рыжей пятнистой громадой высящийся над облаком пара впереди. "Панч" с корабля точно не увидят, никто не заинтересуется им и не припрется сюда поглядеть, что это за машина прячется позади гейзеров, так что можно сходить туда, осмотреться. Мало ли, что на Корабле произошло за эти дни? И, правда, ведь непонятно, с чего это они вход перекрыли. Ну, вот Макота и осмотрится, а хлопцы тут пока машину починят.
- Захар, горючего сколько у нас? - спросил он.
Тот, не поднимая головы, махнул рукой:
- Мало. Надо заправляться.
- Так, ну, лады! - атаман начал слезать с кабины. - Схожу туда, а вы пока тут…
- Хозяин! - едва ли не взвизгнул Дерюжка, и Макота схватился за автомат.
- Че?! - заорал он, вскакивая и оглядываясь. Вокруг ничего подозрительного не было.
Молодой, часто моргая, подался к нему и горячо зашептал:
- Ты уходишь?! Нас здесь оставить хочешь?!
- Ну да, - кивнул атаман, все еще не понимая, с чего это помощник так испугался. - Ты ж сам тока что сказал: разведать надо.
- Так я ж не тебя имел в виду!
- А кого? - удивился Макота. - Стопора, что ли, послать? Он дурной, ничего не узнает толком. Или Вышибу? Так его и не пустят туда вообще.
- Меня, меня пошли!
Макота уставился на Дерюжку.
- Э, молодой, че это с тобой? - спросил он, наконец. - Чего спужался?
- Да тут же эти… - помощник повел рукой в сторону гомонящих дикарей. Посреди лагеря, сложив руки на груди, стоял их вожак и наблюдал узкими глазами за двумя людьми на крыше самохода. - Они же… Они, ну…
- Что - ну? - Макота начал догадываться.
- Людоеды они! А мы - люди! Съедят нас, ну как ты не понимаешь? Вот как ты уйдешь, так и съедят!
- Да с чего вдруг?.. - начал атаман, и тогда Дерюжка решился на отчаянный шаг: он перебил хозяина.
- Да с того, что они тебя почитают! Ты для них… ну, бог! Они молятся на тебя, за спиной у тебя шепчутся так… эта… подобострастно! - единым духом выпалил он сложное слово. - И каждый вечер на колени бухаются да лбами по илу стучат во главе со старшим своим, это чтобы замолить тебе, значит, чтоб ты посред ночи опять демоническое обличье не напялил и не покрошил их всех. Да ты ж сам видал…
- Видал, - кивнул Макота, против ожидания Дерюжки не впавший в ярость после того, как его перебили.
- Ну вот! Тебя они почитают, боятся, слушают, а потому и нас не трогают. Но как ты уйдешь…
В словах молодого была своя правда. Вот если вывести кочевых из пустыни, да приодеть, да влить их в ряды банды - ну, хотя бы сделать из них отдельный боевой отряд, но чтоб жили они вместе с остальными во Дворце - вот тогда им больше доверия будет. Обтешутся, привыкнут, на людей похожи станут. Но сейчас-то они прежние, дикие совсем, и как бы ни потряс их исторгаемый Макотой демонический свет и страшное чудо-оружие в его руках, Донная пустыня - вот она, вокруг, стоит только сесть на маниса да ударить пятками по тугим бокам ящера - и страшный демон останется далеко позади.
И потому прав молодой, понял Макота. Нельзя атаману пока уходить надолго, нужно, чтобы людоеды его каждый день видели. И еще неплохо было бы снова силу свою демоническую показать, к примеру, включив ближайшей же ночью доспех, да поразмахивать светопилой.
Но тогда, получается, кроме Дерюги идти на разведку и некому?
- А ты сможешь? - спросил атаман.
- Смогу! - закивал помощник. - Чего ж не смочь? Дело нехитрое!
- Нехитрое! - Макота скривился. - То-то и оно, что неизвестно, что там к чему, и может оно все как раз хитрым обернуться… Так, ладно, слухай тогда внимательно!
После этого Макота некоторое время рассказывал помощнику, как и что делать на Корабле, как себя вести и куда идти. Потом они спустились в кабину, атаман прошел в свой отсек, отвернув ковер, вытащил из-под куртки ключ и отпер замок спрятанного в полу сейфа. Достал три серебряных монеты… подумал-подумал - и добавил к ним еще две. Заперев сейф, а после дверь отсека, вернулся к помощнику и сунул ему деньги.
- Держи, - недовольно буркнул Макота. Не любил он расставаться с деньгами, ох, не любил. - Но все не трать.
- Спасибо, хозяин! - Дерюжка с такой собачьей преданностью заглянул атаману в глаза, что тот даже отпихнул его от себя.
- Да иди ты! Че вытаращился? Ты все уразумел?
- Уразумел, хозяин! - помощник спрятал монеты в карман.
- Точно?
- Точно, хозяин!