Такое упрямство, безусловно, заслуживало уважения. Вон у беспечных итальянцев Венеция ушла на дно вместе со всеми своими великолепными палаццо и знаменитыми каналами. Амстердам же устоял.
На аэродроме Георгий вместе с обоими провожатыми, которые, ссылаясь на приказ шефа, категорически отказались отпустить Георгия одного, пересел на катер - летная платформа служила одновременно пристанью - и они помчались к торчащим над морским горизонтом цилиндрическим вышкам из стекла и стали, что сверкали в лучах заходящего солнца подобно гигантским алмазным градусникам.
Дюжина таких вышек, точно сторожевые башни, окольцовывала выступающую над уровнем моря на семиметровую высоту верхушку циклопического прозрачного купола, укрывающего Амстердам. Вокруг каждой из сияющих башен-градусников теснилось великое множество катеров, судов и суденышек.
Катер подошел к одной из таких вышек и причалил к свободному транспортеру. Тот поднял их на двадцать метров вверх, затянув прямо в жерло лифтовой кабины, а лифт сбросил на три тысячи метров вниз - на самое дно подводного города.
По ходу спуска Георгий успел вволю полюбоваться видами Амстердама с высоты птичьего полета, а точнее - рыбьего проплыва. Почти вся городская застройка осталась в неприкосновенности, как она была до Потопа, отчего казалось, что лифт опускает их в колодец времени, век эдак в шестнадцатый-семнадцатый.
Четыре главных канала - Сингель, Харенграхт, Кайзерграхт, Принсенграхт, опоясавшие островерхие черепичные крыши исторического центра в форме полумесяца, - около сотни их младших собратьев, пересекающиеся на улице Дамрак, четыре сотни мостов, Башня слез, Королевский дворец, площадь Дам - все это в единый миг, как на ладони, предстало его взору. Каналы, когда-то спасавшие этот город от затопления, утратив изначальную функцию, смотрелись теперь вполне сюрреалистично.
Покинув кабину лифта, аль-Рашид решительно заявил обоим переквалифицировавшимся в телохранители стюардам, что здесь их пути расходятся.
- Но мистер Сэм велел… - начал было возражать один их них.
- Мистер Сэм распорядился доставить меня сюда в целости и сохранности, так? С этой задачей вы прекрасным образом справились, поздравляю. Я непременно отмечу каждого перед вашим шефом. Но теперь мне предстоит кое-какая работенка. А я всегда работаю один.
- Но ведь мистер Сэм…
- Под мою ответственность, - отрезал Георгий. - Сенатор поручил вам помогать мне, а не мешать.
- Ну-у… раз под вашу ответственность, тогда что ж… А нам-то что теперь делать?
- А что угодно, - пожал плечами аль-Рашид. - Вон, в музей Ван Гога сходите. Или Рембрандта.
- Музей чего? - нахмурился старший охранник.
- Понятно, - вздохнул Георгий. - В общем, город можете пока осмотреть, достопримечательности.
- Ага! На хрен они нам сдались, мы люди деловые.
- Про район Красных фонарей слышали?
- Я, я слыхал! - встрепенулся второй боец, помоложе. - Это где шлюхи в витринах. - И добавил с восхищением: - Срамота!
- Так это что, типа, здесь? - с загоревшимися глазами спросил первый.
- Вот-вот, - усмехнулся аль-Рашид.
- А как нам его, район этот, найти? Мы ж, типа, не местные.
- Спросите у любого горожанина. Или у полицейского, вам покажут.
- Добро, - кивнул старший. - Только надо ж договориться о встрече. Как мы потом, типа, встретимся?
- Я сам вас найду, не волнуйтесь, ребята, - махнул рукой Георгий.
- Где? Во сколько? - не поняли бойцы.
- По наркому свяжусь! - крикнул, удаляясь, аль-Рашид. - У меня есть ваши позывные.
- А-А… ДОБРО!
Благодаря дяде Владу Георгий знал, что после банкротства Шпигель Ван Дайк вынужден был бросить на растерзание кредиторам дом на престижной Лейдсестраат и перебраться в съемную квартиру на самой окраине, едва ли не вплотную к защитному куполу. Аль-Рашид направился прямиком по этому адресу, решив перво-наперво сделать дело, а уж после побродить в свое удовольствие по Амстердаму, если, конечно, время позволит. Он помнил о назначенной на завтрашний вечер встрече с помощницей Репо - особью. Что-то подсказывало, что манкировать этой встречей ему не резон.
Георгий остановил такси. Допотопного вида, на электротяге. Любой аэротранспорт в Амстердаме был под строжайшим запретом. Да и не развернешься особенно, когда максимальная высота "небосвода" - три километра двести метров. Это в зените. А к окраинам купол и вовсе почти смыкался с городскими крышами. Георгий назвал водителю адрес Шпигеля.
Где-то на поверхности еще было светло как днем, но здесь ночь уже вступила в свои права. Естественный солнечный свет мог проникать в город лишь через самую верхушку защитного купола, да и то в безветренную погоду, когда его не захлестывали волны бурного, щедрого на штормы Северного моря. Впрочем, центральные кварталы Амстердама ярко освещались множеством фонарей и огнями рекламы, а все двенадцать транспортировочных колонн слепили глаза неоновым сиянием; эти колонны, служа основным источником городского освещения, меняли его интенсивность и характер в зависимости от времени суток. Но все равно близость искусственного неба давила на сознание. Не случайно, подумал аль-Рашид, количество психических расстройств на душу населения в подводных городах в десятки раз превышает аналогичные показатели на суше. М-да, местным органам правопорядка не позавидуешь!
- Турист или по делам? - спросил таксист, мужчина с рыхлым, молочно-бледным, как брынза, лицом.
- По делам, - коротко отозвался Георгий.
- Я так и думал, - удовлетворенно кивнул водитель, гордясь своей догадливостью.
- Это почему?
- Так туристов в такие трущобы, как Мидденвег, не заманишь. Им Дамрак, куда прикажете… Ну и Ахтербургваль, понятное дело.
Некоторое время ехали в молчании.
- А как оно там… наверху? - вдруг неуверенно спросил таксист.
- Наверху? - недоуменно отозвался аль-Рашид. - Как обычно…
- Как обычно, - пробурчал шофер, - будто я знаю, как оно обычно.
- Давненько не всплывали? - понимающе поднял бровь Георгий.
- Давненько… Я вообще никогда не поднимался из этой долбаной ямы.
- Никогда? - с искренним удивлением переспросил аль-Рашид.
- Ды-ык… куда прикажете… Удовольствие не из дешевых, - вздохнул тот и мрачно умолк до конца поездки.
По мере удаления от центра освещение улиц становилось скуднее, а небесная крыша города нависала все ниже; при этом ее цвет последовательно сменялся с голубого на лазоревый, потом на изумрудный и наконец - на бутылочный, почти непрозрачный; обочины и фундаменты зданий тонули в зеленом сумраке, в проемах домов плескалась волнистая тьма. И если на площади Дам освежающе пахло морем, с поверхности которого шел воздухозабор, то здесь застоявшаяся атмосфера отдавала гнилыми водорослями и несвежей рыбой.
Таксист затормозил у пятиэтажного строения с узким, в три шага, фронтоном, прилепившимся почти к самому защитному куполу. Аль-Рашид расплатился, вышел - и остановился, внимательно разглядывая жилище Шпигеля Ван Дайка.
От дома так и веяло нищетой и ничтожеством: штукатурка на фасаде местами облупилась, и кирпичи зияли, словно сырое мясо в ранах; очевидно, ремонта здесь не видели с допотопных времен. Напротив лишенного дверей подъезда высилась целая гора нечистот и мусора, в которой копошилась какая-то подозрительная живность. В дополнение к безрадостному пейзажу воздух был настолько зловонен, сперт и неподвижен, что, казалось, его можно резать ножом. Все увиденное было тем более удивительно, оттого что земля в Амстердаме, как он знал, стоила бешеных денег.
Георгий прикрыл лицо платком и, осторожно обогнув мусорную кучу, зашел в обшарпанный подъезд. Квартира, которую снимал Ван Дайк, находилась на последнем, пятом этаже здания. Поднявшись по истертым, осклизлым от сырости ступеням, Георгий остановился перед дверью с нужным номером. Звонка не наблюдалось, дверной молоток - оборван.
После секундной заминки аль-Рашид деликатно постучал костяшками пальцев; раз, другой, третий - никакого эффекта. Терпение никогда не входило в число его достоинств, поэтому вскоре он молотил по двери кулаком и собрался уже задействовать ногу, когда дверь все-таки медленно отворилась и за ней, пошатываясь, предстал Шпигель Ван Дайк - двухметровый, склонный к полноте детина.
Георгий с трудом опознал в нем давешнего респондента - лицо помятое, отекшее, редеющие белокурые волосы нечисты и всклокочены, голубые глаза смотрят бессмысленно. Сейчас он имел вид человека, раздавленного многочисленными невзгодами и, что самое печальное, смирившегося со своим поражением. С некоторым трудом сфокусировав на визитере взгляд, Шпигель икнул и нахмурился.
- Вер бист ду? - грубо спросил он.
- Вы господин Шпигель Ван Дайк? - на всякий случай уточнил Георгий.
- Чего… надо? - вновь вместо ответа спросил тот, упираясь руками в косяки, но тем не менее тоже переходя на разговорный амсонский.
- Я к вам по делу. Можно зайти?
- К-катитесь к черту! - рявкнул Ван Дайк, стремительно багровея. - Вы уже забрали все, что можно. У меня ничего - ик! - нет! К черту! К морскому дьяволу в зад!
- Нет-нет, я не кредитор, - заверил его аль-Рашид, одновременно подныривая ему под руку и оказываясь таким образом в квартире. - Я из Москвы, это в Славянской Губернии. И у меня к вам важное дело.
- Де-ело? - недоуменно протянул здоровяк, неуклюже разворачиваясь и надвигаясь на Георгия грузным телом. - Ко мне? А-а о-откуда вы меня зна-ик-ете?
- Я частный детектив, - пояснил аль-Рашид, отступая в глубь помещения и осматриваясь. Обстановку единственной комнатушки можно было назвать скорее нищенской, чем спартанской: отставшие от сырости, поросшие белесой плесенью обои, вместо кровати прямо на полу валялся тощий тюфяк, в центре, на пластиковом столе - на три четверти пустая бутылка местного водорослевого виски; единственным свидетельством былого достатка являлось роскошное кресло в стиле Людовика XIV, позолоченное, обитое генуэзским бархатом. - Я звонил сегодня утром.
- К-кому?
- Вам, вам звонил.
- За-ик-чем?
- Ну вы что, ничего не помните? - Георгий начал терять терпение. - По поводу вашего брата.
- Какого черта! - вновь налился кровью Шпигель. - У меня нет брата!
- То есть как? - опешил аль-Рашид. - А Улен? Улен Ван Дайк?
- Он не брат мне.
- А кто же тогда?
- Ехидна!
- Послушайте, - увещевательно произнес Георгий и, поняв, что приглашения не дождаться, решительно сел в кресло, - вам все же придется поговорить со мной. У меня есть серьезные основания подозревать, что смерть Улена не была естественной.
- Ес-стес-свенной и - ик! - ракообразной… Эй! Ты чего тут? Нечего тут… Ишь, расселся! Давай, катись уже в жо… - Тут он запнулся и спросил слегка протрезвевшим голосом: - Постойте… Это вы сейчас о чем?
- Возможно, ваш брат - жертва преступления, - значительно, с расстановкой произнес аль-Рашид, закидывая ногу на ногу и доставая сигару.
- Преступления? - нахмурился Ван Дайк, еще более трезвея и прекратив наконец икать. - Какого такого… у него ж рак мозга… обнаружили… поздно обнаружили. Метастазы и все прочее…
Собственно, никаких оснований ставить официальную причину смерти Улена под сомнение у аль-Рашида не имелось. Но он отлично знал, что люди всегда охотнее доверяют плохим новостям. И решил этим попользоваться. Надо же как-то разговорить этого упертого голландца.
- И кто вам это сказал? - закурив, спросил он с ноткой легкого сарказма в голосе.
- Как, то есть, кто? - растерялся Шпигель. - Никто… то есть пришло сообщение… ну, соболезнования из этого… "Ум Муна". Официальное сообщение! За подписью пресс-секретаря компании… этого… не помню фамилии… Какого черта? Да и в новостях…
- Вот видите, - с сочувствием протянул Георгий и, переходя на деловой тон, резюмировал: - Значит, ваша информация - от третьих лиц, непроверенная.
А на похоронах вы, конечно, не присутствовали. И с медицинским заключением не знакомы, так?
- Не знаком. И не присутствовал, - буркнул Ван Дайк. - А вам-то самому что известно? Ну? Что? Выкладывайте уже! Сейчас же.
- Прямо сейчас не получится, - сокрушенно покачал головой аль-Рашид, выпуская облако ароматного дыма. - История очень запутанная. - И тут он нисколько не покривил душой. - Именно поэтому мне так необходима ваша помощь. И поддержка.
- Помощь? - с тревогой переспросил Шпигель. - Сказал же - у меня ничего нет, ни черта же не осталось, вон… - Он повел вокруг рукой.
- Речь не о деньгах, - поспешил успокоить его Георгий.
- Нет? - удивился тот. - А о чем же? "Здорово, однако, его шибануло", - усмехнулся про себя аль-Рашид, поискал взглядом, куда можно сбросить пепел и, не обнаружив ничего подходящего, стряхнул прямо на пол, а вслух спросил:
- Скажите, из-за чего вы повздорили с братом? Вы ведь с ним поссорились, так?
- Поссорились… - то ли соглашаясь, то ли просто повторяя за собеседником, пробормотал Ван Дайк. - Знаете, что он сказал, когда я связался с ним, чтобы поздравить с выигрышем? Ну, когда на него свалились все эти халявные миллионы?
- Что же?
- Ну, перво-наперво сделал вид, что не узнает меня. А потом заявил, что это забавно.
- Забавно? - не понял Георгий. - Что забавно?
- А так и сказал: "Забавно! Оказывается, у меня есть брат".
- И?..
- И отключил нарком… Ну я, понятно, обиделся. Эк, думаю, что деньги-то шальные делают с человеком. Его кто-то там "усыновил", так он теперь от старой родни нос воротит!
- Может, пошутил просто? - предположил аль-Рашид.
- Я своего брата-близнеца не знаю, да? Пошутил! У него чувство юмора с детства отсутствовало. Напрочь. Бывало, иной раз… Э-э, чего там теперь вспоминать! Короче, через месячишко-другой я все ж таки кликнул его опять. А мне в ответ: "Данный абонент для вас заблокирован". Просекаете? Для меня!
- Это странно, - согласился аль-Рашид.
- Это не странно! Это скотство, вот чего! - яростно возразил Шпигель. - Раз ты так, думаю, то и я тоже… В общем, не пытался больше выйти с ним на связь… пока вовсе уж не приперло… Чертовы ежи сожрали всю плантацию кораллов! Что оставалось делать? Вот и подумал: неужто пожалеет родному брату каких-то там жалких триста пятьдесят тысяч? При его-то деньжищах. В общем, вышел с ним на связь с другого наркома. Так, мол, и так…
- Ну и?..
- Слушай, говорит… то есть это он мне отвечает: "Слушай, как тебя? Шмугель, Штругель? Ах, Шпигель! Так вот, братец Шпигель, с чего ты взял, что мне вообще есть дело до твоих дерьмовых кораллов? Выкручивайся сам, а мое время слишком дорого, чтобы тратить его на всяких дремучих фермеров. И вот еще что! Будь любезен, забудь номер моего наркома". И отключился…
- А дальше?
- А дальше - все. Больше я с ним уж не общался. Совершенно поня… - Неожиданно Ван Дайк замолчал на полуслове, так и застыв с открытым ртом.
А потом вдруг стукнул кулачищем по столу. Да так, что недопитая бутылка с дешевым пойлом полетела на пол. Но и этого ему показалось мало, и он тем же кулаком звонко приложил себя по лбу. - Так это что ж?! Так оно, может, Улен того?.. Ну, раз тут какой криминал, может, он того… за меня боялся, а? Не хотел, в общем, вмешивать в свои дела? - И, с надеждой глядя на Георгия, спросил: - А? Ведь может? Могло быть такое?
- Думаю, такое исключить нельзя, - осторожно согласился аль-Рашид, пожимая плечами.
Шпигель всхлипнул, подобрал с пола бутылку и залпом допил прямо из горлышка.
Более ничего путного Георгий от Шпигеля добиться не смог. Да, собственно, тот, скорее всего, ничего больше и не знал. А засим, пообещав, что, как только будут какие-то результаты, он немедленно сообщит, аль-Рашид оставил коммерсанта наедине с его банкротством.
Выйдя в зеленоватые амстердамские сумерки, он с удивлением обнаружил, что такси ждет его у подъезда.
- Отсюда, из этой помойки, клиентов не поймаешь, - пояснил водитель, - вот и решил - подожду, чего ехать порожняком? Как чувствовал, что вы долго не задержитесь. В эдакой-то дыре. Куда прикажете теперь?
- Покатай-ка меня, мой подводный извозчик, по своему родному аквариуму, покажешь, что у вас тут имеется любопытного, в смысле архитектуры и прочее… Когда еще доведется побывать здесь снова…
- Это можно! - обрадовался таксист. - Куда прикажете? Де-Валлетьес? Старая Церковь? Тощий мост? Монастырь Бегинок? Португальская синагога?
- Давай на площадь Дам, а там - как хочешь…
Глава 9
Особенная страсть
Я поймал, сидя на постели, бабочку,
притаившуюся за темным пологом;
ее породили то ли луч лунного света,
то ли капелька росы.
Вдруг скиталица улетела, оставив у
меня на коленях - о мерзость! -
отвратительную, чудовищную личинку с
человечьей головой!
А. Бертран. Фантазии Гаспара из Тьмы
В Москву вернулись в 11.00 утра. Организму срочно требовался отдых, и из аэропорта аль-Рашид поехал прямиком домой.
Еще в полете и всю оставшуюся часть дня он нет-нет да и возвращался мыслью к предстоящей встрече в "Эмпирее". Интересно, что нужно от него этой особи с неприятной фамилией? Хочет настучать на своего шефа? Аль-Рашид бы не удивился. Или, может статься, она располагает какими-то сведениями об Инвойсе Омарове?
Да, но зачем ей делиться этой информацией с ним, какой резон, какая выгода? В том, что помощницей Исполнительного директора двигает своекорыстный интерес, Георгий ни секунды не сомневался. Не та порода, чтобы действовать из соображений общественного долга или принципов мифической справедливости.
Ни работать, ни даже думать о работе не хотелось. После двойного перелета он чувствовал себя разбитым. Ладно, пожалуй, и впрямь не помешает чуток вздремнуть или хотя бы просто расслабиться.
Махнув на все рукой, он тяжело плюхнулся в кресло и врубил первый попавшийся новостной канал. Что там в мире нового? Гм… Срединная империя хулиганничает? Ну-у, какая же это новость.