И вот сейчас, в самой большой комнате флигеля сидели пятеро - почти все действительные члены Академии, за вычетом филолога Владимира Васильевского, который в компании бывшего сарнагарасахальского писаря Ирметты был занят составлением полного словаря всеобщего языка. Сидели они тут в ожидании визита высокого начальства, обсуждая текущие дела - и, между прочим, разговор сейчас касался как раз любимого детища Владимира - разработанной им для местных наречий азбуки на основе кириллицы.
"Составлением" - это, пожалуй, громко сказано. Васильевский всего лишь добавил к обычным буквам десять значков местного слогового письма для обозначения звуков, неизвестных в русском, да снабдил каждый значок изображением животного или предмета, на него начинающегося, вот и вся азбука. Но именно ее стали изучать с нового учебного года в обеих городских школах.
- Вот вы зря говорите, что все это ерунда, - вздыхал агроном Борис Загородний. - Возимся мы, возимся с этой резиной, корешки эти - сагыз поганый - выжимаем и выпариваем, ночей не спим, в архивах роемся, а между прочим, запомнят-то не нас, а Васю - его азбуку будут и через тысячу лет изучать.
- А без нашей резины, - буркнул химик Степан Стойкий, - машины уже через год встанут. Ну и рассуди, кто полезнее?
- А я так скажу: Володька, между прочим, зря на этом алфавите зациклился, - рассудительно изрек Петр Пустынный, по прозвищу Петюня. - Дело оно хорошее, но его мало: нужно тут книгопечатанье внедрять. Потому, как говаривал наш профессор Фридман, книгопечатанье - это величайшее изобретение рода людского, наряду с колесом, огнем и выплавкой металла. Оно-то цивилизацию и перевернуло!
- Так вроде ж тут есть какое-то? - подал голос Павел Хромов, астроном. - Мне тут привезли местный звездный каталог - Гордур все никак не переведет. Так он напечатан, хоть и скверно.
- Да знаю, - махнул рукой Петр. - Вырезают, как наши древние китайцы, целиком на досках и штампуют - замудохаешься, пока свиток один выпустишь. Нормальную печатню нужно делать, с литерами, с наборной кассой. Бумагу тут делать умеют, так что… Книга - это рычаг, которым можно перевернуть мир, - важно поднял он вверх указательный палец. - Не зря всякие мракобесы с ней боролись, да печатников первых на кострах жгли!
- Складно говоришь! - преувеличенно восхитился историк Вадим Резник. - Слушай, ну все-то ты знаешь, умник! Давно хочу тебя спросить: и за что только тебя, такого умного, выгнали из института?
- За аморалку, - ответил Петюня и грустно уточнил: - К доценту по пьяной лавочке приставать начал.
- Ййоо!! - синхронно издали неопределенный звук Вадим и Павел, только что не открыв рты от изумления.
- На дне рождения, - продолжил между тем Пустынный. - Пригласили меня к профессору Фридману, я и выпил крепко. Не знаю даже, как вышло, целоваться полез к доценту Поричкиной да еще блузку расстегнул. Хорошо хоть юбку не успел задрать, а то исключением не обошлось бы…
- Тьфу ты! - сплюнул Вадим. - А я уж подумал…
Он не стал уточнять, что именно он подумал, все и так было ясно.
- Старушку-то инфаркт не хватил? - усмехаясь, спросил кто-то.
- Какая старушка? - пожал плечами бывший филолог. - Ей всего тридцать три года было; разведенная, ребенок. Про нее говорили всякое, ну я и подумал…
- Ага, подумал он! - хохотнул Стоцкий. - Понятно, чем ты думал! Известно, какой головой думает наш брат в такой момент!
- А вот и нет! - не согласился Резник. - Петр-то наш Германович как раз думал, чем надо! Думал небось, что теперь все экзамены будет сдавать в постели у доцентихи!!
- Вот потому-то у нас наука и отстает от американцев, - рассудительно указал Борис, - что мы зачеты с экзаменами пытаемся сдать в обход правил.
- Да ладно, отстает, - заступился за отечественную науку Хромов. - Это все разговорчики.
- А почему тогда у нас нормальный магнитофон сделать не могут? - едко осведомился Загородний.
- Еще спроси, почему нормального лекарства от насморка до сих пор не изобрели?
- Ты лучше скажи, отчего средства от похмелья до сих пор не изобрели?! - воскликнул математик ефрейтор Круглов. - Почему эти умники нормальным мужикам помочь не хотят?
- А чего? - нашелся Павел. - Ты рассолу попей - лучше этого все равно ничего не придумаешь…
Запнувшись, он вскочил, и примеру его последовали остальные - в дверях появился Макеев в сопровождении Вечного.
- Ну что, товарищи прохфэссоры, - иронически начал майор, садясь. - Все гогочете так, что на полгорода слышно? А дело делать кто будет? Науку и прогресс двигать? Вы, между прочим, паек по высшему разряду получаете, отборное вино из государственных погребов жрете, да еще жалованье платят. По три монеты в месяц! И где результаты? Вот даже товарищ Вечный на вас жалуется! Может, вас монет лишить? А то сил слишком много на веселых девок уходит?
- Обижаете, товарищ председатель городского Совета! - поднялся Круглов. - Вот!
И жестом фокусника вытащил из-под стола обтянутую сафьяном коробку, водружая ее перед Макеевым. - Заказ партии и правительства выполнен!
- Ну, зачем так официально? - поморщился Александр.
С любопытством заглянул внутрь и увидел закрепленную на полированной сосновой дощечке солидную катушку тонкой медной проволоки, намотанную на вырезанный из коры горного дуба цилиндрик. В катушку упирался гнутый медный стерженек с набалдашником резной кости, закрепленный на дощечке медной заклепкой, на которую в свою очередь была насажена рамочка из такой же проволоки. В гнезде, закрепленный застывшим копытным клеем, тускло поблескивал серый кристалл.
Все это дополнялось проводом в лакированной суконной оплетке, один конец которого крепился к катушке, а на другом сидела увесистая обтянутая кожей корзинка.
- Прошу любить и жаловать! - жестом фокусника Круглов воздел указательный палец к трещиноватому потолку. - Командование заказывало надежное средство связи - и вот оно. Детекторный приемник Октябрьск-1. Хочу особо отметить, товарищ Макеев, все сделано исключительно из местных материалов. Проволока вытянута в наших Артмастерских почтенным Эгорио из красной меди, кристалл - сульфид свинца из местных свинцовых рудников.
- И наушники? - подозрительно спросил майор.
- Так точно, - отрапортовал вступивший в разговор Вадим. - И железо сами намагничивали, и мембрану подбирали - слюда в дело пошла… И все - сами!
(Тут он слегка погрешил против истины, ибо в работе над этим чудом техники им здорово помог бывший сослуживец по хозроте Вениамин Иртенин - на гражданке радиолюбитель, ныне трудившийся в магической школе у Артема Серегина.)
- Вот с этой антенной, - указал он на стоящий в углу шест с натянутой на раму паутиной проволоки, - аппарат спокойно ловит наши стандартные армейские радиостанции на сто или сто двадцать кэмэ! По крайней мере, дозор у Трех Скал принимал наши передачи. Сейчас экспериментируем с ртутной антенной - при удаче радиус уверенного приема возрастет до тысячи.
- Понятненько… - удовлетворенно протянул Макеев. - А как с передатчиками?
- Вот с этим хуже, - нахмурился Резник. - Сами понимаете, Александр Петрович, ни ламп, ни транзисторов мы делать не можем, а схему искровой рации никто толком не вспомнил. Но мы работаем…
- Хоть бы с магами пообщались, что ли, - недовольно пожал плечами Макеев. - Может, они какую-нибудь финтифлюшку сообразят. Ну, ладно, хвалю, - кивнул он напоследок. - Закажите у кого-нибудь в слободке для этого чуда ящик покрасивее - отвезем Ильгиз, подарит какому-нибудь хану. А что со всем остальным?
- Работаем, - повторил Вадим и умолк под посуровевшим взглядом отца-командира.
- Товарищ Макеев. - Вечный решил, что самое время выручать подчиненных. - Мы уже почти закончили установку вулканизации каучука. И хотя с сырьем проблемы, но в течение месяца-двух дадим первую партию. Мы бы все сделали и раньше, но в этих чертовых корешках исходного продукта кот наплакал, да и расширить плантацию нет возможности - просто не хватит людей.
- Так, а что с лекарствами?
- Александр Петрович, вы же понимаете, - заблеял Вечный, - нормальной химической посуды нет, никого, кто знал бы фармацевтику даже приблизительно, тоже нет.
- Да, как ни хватишься, ничего нет… И, товарищи, вот этот приемник, - хлопнул Макеев по крышке приемника, - кажется, первый полезный продукт, который вы выдали.
- А как же железо? - обиженно проворчал Петюня.
- Железо железом, но там половина заслуг не ваша, а опять же уважаемого Эгорио Самтара.
Тут Макеев пожалел о сказанном, ибо заслуга главы городских кузнецов, конечно, имелась, но не столь великая. А дело было не такое уж простое.
Как они имели возможность убедиться, железо тут производили тем же способом, что и в древние времена в их мире. В земляных горнах - просто выкопанных ямах, где огонь раздували ручными мехами, научно выражаясь - "сыродутным способом".
Дымная кузня, два-три молотобойца и батрак-углежог - вот и все производство.
Если удобные для разработки залежи руды имелись поблизости, то и целая деревня могла заниматься производством железа, но такое было возможным только при наличии устойчивого и выгодного сбыта продукции.
В ходу кое-где, как с удивлением узнали земляне, были каменные топоры и костяные наконечники стрел.
Впрочем, как сообщила все та же Академия в лице Резника, каменным и костяным оружием всякие чухонцы и пруссы отбивались от крестоносцев еще в тринадцатом веке (с исторической точки зрения - совсем недавно). У тех же степняков сословие бродячих кузнецов пользовалось неприкосновенностью во всех больших и малых усобицах, и лишь крупный и богатый род мог позволить себе иметь своего мастера - притом, что они сами железо не добывали, а покупали у соседей.
Поэтому-то торговля, например с Южными Танствами, была жизненно нужна Степи - именно они давали львиную долю всего железа. Кузнецы высокого класса могли хорошо выполнять кузнечную сварку, тянуть проволоку, лить медь и бронзу - не более. Имелись и настоящие искусники-оружейники, из-под рук которых выходили истинные произведения искусства, но таких было немного.
Ознакомившись с ситуацией, Макеев решил, что свое металлургическое производство Октябрьску просто необходимо. И не потому, что им грозил недостаток металла - запасов лома, если не транжирить, должно было хватить надолго. Но, во-первых, Александр думал о перспективах, а во-вторых, как он уже знал, железо тут стоит дорого, и торговля им может стать неплохим подспорьем для гарнизона. К тому же у коренных обитателей Степи появится лишний повод дружить с городом - дешевое железо.
Свое доменное производство было, собственно, первым, чем он загрузил академиков. Предварительно пообщавшись с землянами и порывшись в заветных тетрадках, а заодно побеседовав с городскими кузнецами. Через полгода академики выдали на-гора проект. До полноценной домны он недотягивал, но на голову превосходил все, о чем слышали умельцы мира Аргуэрлайл.
Позже кто-то вспомнил, что разработанное ими чудище именовалось штукофен и было изобретено в Китае чуть не двенадцать веков назад. Но, поглядев на получившееся и недоверчиво похмыкав, старшина железоделов Эгорио Самтар вдруг истово, в пояс поклонился оторопевшему Вечному.
Да и сам Александр впечатлялся. Это действительно была всем печам печь - высотой метра под четыре, с четырьмя огромными мехами из верблюжьих шкур, качавшихся здоровенным колесом, к которому был приспособлен двигатель от мотоцикла. Печь имела дверцы для вытаскивания крицы и мощное поддувало.
Несмотря на все опасения, первая же плавка дала раз в двадцать больше, чем обычные тигли, - крицу с трудом вытащили ломами восемь самых сильных молотобойцев. В ней оказалось почти сорок пудов.
Причем мало того что железо было куда лучше качеством, чем местное, так еще обнаружилось, что крицу покрывает слой самой настоящей стали.
А был еще и чугун, из которого удалось отлить в заранее приготовленные формы с дюжину неплохих наковален, несколько котлов и жаровен. А получившаяся сталь вполне годилась для качественного инструмента.
Только с одной плавки они обеспечили городских кузнецов работой на месяц.
Покинув Академию, Макеев вернулся к себе, размышляя, что все же, как ни крути, а самым сложным оказалась не выплавка железа и даже не радиосвязь - сделали приемник, рано или поздно сделают и передатчик. Придет время - будут и свои движки, в крайнем случае паровые машины.
Но вот люди…
Как быть с людьми? И со своими соотечественниками, которые уже привычно покупают себе наложниц-рабынь у окрестных жителей и рассуждают, что недурно бы, если бы этот товар начали привозить купцы. И с аборигенами, которых можно заставить повиноваться, но которых нельзя заставить понять, казалось бы, простые вещи…
А из-за этого были уже немалые проблемы.
Вот хотя бы школы.
Одним из первых приказов Макеева, как гражданского правителя, стал приказ об организации школ и обязательном их посещении детьми.
Почесав затылки, жители Октябрьска из числа местных (земляне-то еще не успели обзавестись потомством школьного возраста) смирились. Ну, взбрело владыке города учить их детей грамоте и счету - может и пригодиться. Нойон в своем праве: хочет - сдирает налогами семь шкур, хочет - заставляет детей чертить значки на черной доске.
Но что началось, когда объявили, что в школы должны ходить и девочки!
Признаться, Макеев даже оробел, увидев явившуюся к Замку толпу в несколько сотен взрослых ражих мужиков - отцов семейств.
Он принял депутацию и битый час пытался что-то им доказать. Даже под конец перешел к угрозам…
Все одно даром - эти медные лбы ничем нельзя было прошибить!
Правитель, конечно, ты, и власть твоя, но только всегда так было: князь, сардар или хан - владыка в земле, а отец - владыка в семье. Нет на то нашего согласия, чтобы девки учились! Да слыханное ли то дело?! Чтоб соплюхи грамоту знали! Или баба ученая будет лучше детей рожать да мужика ублажать, или там похлебка у нее вкуснее будет? Грайнитки да прочие магички? Это ихние дела, те девки, что к ним уходят, - ломоть отрезанный, для семьи они что умерли. Чтобы женщина была купцом? Может, в каких тридевятых странах это и бывает, хоть и не верится, но в их земле такого отродясь не водилось! Нет нашего согласия на такое. Ежели, сардар, такова твоя воля, то мы тут жить не будем, а уйдем, куда боги да предки укажут…
Макееву пришлось уступить - единственное, что он отстоял, - это обязательное обучение грамоте и русскому языку местных жен землян. Тут, как ни странно, возражений не было - разве что главы семейств потребовали, чтобы явиться в школу тем особо приказали их мужья - ведь муж господин в семье. Захочет - выгонит из дому в чем стояла, захочет - в школу отправит, захочет - в бордель, деньги зарабатывать.
Так что, кроме девчушек из поселившихся окрест кочевых семей, - у тех почему-то не было предрассудков ни относительно школы, ни насчет того, чтобы обучаться вместе с мальчишками - образование слабый пол Октябрьска успешно игнорировал. Разумеется, могло показаться, что дело не столь важное. Ну, не хотят дочерей в школы отдавать - рано или поздно поймут. Не они, так их дети, сами в школах учившиеся.
Александр даже находил своеобразное утешение, вспоминая рассказы прадеда, воевавшего в уже далекие двадцатые в Средней Азии. Тот тоже говорил, как даже беззаветные борцы за власть Советов из числа узбеков и туркмен, храбро шедшие под басмаческие пули и не щадившие ни себя, ни других в бою и вроде как вполне одобрявшие снятие паранджей с чужих жен, вдруг оказывались на удивление косными, когда речь заходила об их собственных супругах или дочерях, или, скажем, вставал вопрос о желании взять вторую или третью жену.
Но это помогало лишь на время, потому что из таких вроде мелочей складывалась удручающая картина. И приходило все острее понимание, что против них, против Октябрьска, против гарнизона - весь Аргуэрлайл.
И никакая Академия, будь в ней даже не пара студентов-недоучек, а даже дюжина настоящих академиков тут, скорее всего, ничем помочь не могла.
Эуденоскаррианд. Танира - третья столица империи
- Я вот что хочу давно спросить, досточтимый Шарго. - Костюк поднес крошечную чарку разведенного "ледяного вина" к губам…
Его собеседник, весьма уважаемый в Танире негоциант и глава насчитывавшего уже четыре поколения торгового дома, полулежал, опершись на локоть, на лежанке в одной из гостиных своего дома в Речном квартале северной столицы.
Жилище у Шарго было по старой имперской моде круглое, глухими стенами наружу, они окружали внутренний дворик. Во двор выходили приемная, кухня, кладовки, купальни, комнаты челяди, а наверху вилась галерея с дверями в жилые покои хозяина, его жен и детей. А еще в домовую молельню с фигурками предков и духов покровителей.
Сейчас Шарго принимал гостя на втором этаже, в личных покоях, а не в гостиной, что являлось доказательством особого внимания и расположения.
На столе перед почтенным купцом ютились две маленькие чарочки и бутылка черного стекла с дорогим непростым напитком - вином, вымороженным по зиме на вершинах гор Миразу. Тут же стояла и недешевая, под стать напитку, закуска: нарезанные колечками вяленые щупальца красных головоногов из Серого моря и тертая с пряностями и маслом редька.
- Так вот, давно хочу спросить…
Костюк подсчитал выпитые чарки и удовлетворенно хмыкнул про себя. Ему-то, особо обучавшемуся пить не пьянея, да к тому же в своем мире привычному и к более крепким напиткам, это, что называется, было как слону дробина, а вот у купчины нос покраснел и глазки заблестели.
- Ведь ваш дом ведет обширную торговлю с Западом… Я смею думать, что недурно знаю Великую Степь, по крайней мере, до восточных границ бывшего Сарнагарасахала. Знаю Южные Танства и государства побережья Лилового моря, хоть и нечасто там был. Смею думать, что и порубежье вашей хранимой небом империи тоже знакомо мне. Но вот о том, что лежит за ее закатными пределами, представления у меня самые смутные. А вы отправляете караваны и в такие сказочные земли, вроде царства Чарнар или Зеленого побережья…
- Ох, друг мой Синти… - Дородный торговец искренне рассмеялся так, что живот его под складками парчи дорогого кафтана ощутимо заколыхался. - Очевидно, новости доходят до ваших краев с большим опозданием, ибо Чарнара уже нет. Он завоеван пришедшим с севера, из долин Фраччи, диким и воинственным народом - алыми поясами. Хотя странно, друг мой, что вы спрашиваете о Западе. Им и в нашей стране мало кто интересуется, а уж в ваших землях… Да я вообще удивлен, что вы о нем что-то знаете! - рассмеялся собеседник.
Разведчик лишь изобразил на лице полное внимание.
Западом тут называлась вся совокупность больших и малых варварских держав и державок, раскинувшихся по горам и лесам от трех южных морей до нагорья Фраччи.
- Потому и спрашиваю, что находится там, за Чарнаром, поскольку у нас о тех краях почти никто не слышал. Так что же там дальше, почтенный Шарго?