Потому что печать на нем и в самом деле стоит - поставленная кем-то или им самим, его буйной и жестокой жизнью - неважно уже…
Перед внутренним взором старшего прапорщика как в живую встал тот вечер…
Тогда, полгода назад, их взвод стал лагерем неподалеку от селения, название которого он уже запамятовал - у него была вообще дрянная память на эти идиотские здешние имена и названия.
Макеев тогда после спора на совещании решил поставить возомнившего о себе много летеху на место и выгнал на внеочередные учения. Спор, кстати, был из-за этих чертовых баб-амазонок, которым все же решили выдать земное оружие.
Изо всех лишь Шмаков высказался против, да еще имел неосторожность что-то ляпнуть про "обезьяну с гранатой" и дикарей.
Особенно взвился Серегин, муж этой… ладно, проехали.
Как водится, их высадили с трех грузовиков, бросив на пять дней в серой скучной лесостепи. Шмаков честно погонял своих гавриков вокруг холма и по пересеченной местности, лично выбрал три места для засад, в одном из них заняли оборону и условно победили прорвавшуюся конную тысячу. Застрелили попавшуюся на дороге самку тростникового кабана, разнообразив меню в виде похлебки из вяленого мяса нормальной свежатиной, и улеглись спать, не забыв выставить дозоры.
А следующим утром, пока Виктор совершал личную пробежку, наматывая не стандартный километр, как его подчиненные, а три, он и встретил… того человека. Он взял и просто вышел из-за куста горького ореха на лесную тропинку, подняв руку, - как тут приглашали к разговору.
Обычный ничем не примечательный тип - одетый наполовину как степняк, наполовину как оседлый дикарь - так тут часто ходят. То ли небогатый торговец, то ли приказчик, то ли мастер. Оружия при нем не было - даже ножа на поясе, что было необычно для туземцев - те, если имели возможность, всегда таскали что-то смертоубийственное. Даже мальчишки в селениях носили с собой заостренные палки с обожженным на костре для прочности концом.
Виктор на автомате, что называется, вытащил из-за пояса "гюрзу". Незнакомец только улыбнулся в ответ. И почему-то землянин сразу понял, что означает эта улыбка - пока он тут бегал по лесу, его при желании можно было прикончить стрелой из превосходного степного лука, имеющего перед АКМ то преимущество, что выстрела не слышно.
- Здравствуй, человек из Тхан-Такх, - сказал незнакомец, и Виктор невольно попятился.
Потому как сказано было, пусть и коряво, и с диким акцентом, но по-русски.
- Я - Зорт, ученик слуги великого повелителя Ундораргира, старшего буандигис-шамана Ортас Хака, сына Сайнорги, сына Рорридда, наследник знания истинного и древнего. В храме Подземного Хана меня зовут Наездник Черного Коня - если переводить на ваши чины, это… ну пусть будет к'хапитан.
- Ну а я старший лейтенант, - хмыкнул Шмаков, пытаясь собраться с мыслями.
"Не трус, - подумал гость. - Но глуп".
- Давай без чинов, тоан, - улыбнулся, не выдав тени своих мыслей, Зорт. - Я думаю, нам есть о чем поговорить?
- Я в этих ваших ведьмовских штучках ничего не понимаю, - бросил в ответ Виктор. - Мое дело - война. И то надо мной есть мой начальник. С ним и говори.
- Только лишь война? Или ты никогда не думал, что достоин большего? Слушай, друг, может, сядем и поговорим? Пока твои воины начнут беспокоиться, у нас ведь есть время?..
Эуденоскаррианд. Танира - третья столица империи
- Итак, история ковена имперских ведьм началась с великой ведьмы Рао, - произнес собеседник Костюка, важно огладив усы. - Историю эту следует начать со времен правления императрицы Кхэмоа Уно…
Почтенный Притос Сенно поднес к губам сосуд.
- Что за чудесное вино, мой драгоценный друг! Попробуйте, такого наверняка нет в ваших диких, прошу меня покорнейше простить, краях, где из средств увеселения духа имеются лишь грязные варварки да бурда из кобыльего молока.
Заговорщицки подмигнул собеседнику.
- Это "Поцелуй пери" - его положено выдержать несколько лет в сосуде из дерева хотер, запечатанном воском. Именно воском, а не деревянной пробкой или глиной, как делают эти невежды из Тазалайской долины! Только так оно дает настоящий вкус! Чувствуете, очаровательное сочетание терпкости, кислоты и легкой сладости! Чувствуете? Оно совсем не похоже на вино из Оус, хотя вроде бы куда уж лучше оусского. И совсем не талино, потому что талино - вино пурпурное, почти черное, а тут розовое. Это, конечно, не вино с императорских виноградников, но так ведь и цена другая - одна амфора того вина стоит как хороший ездовой конь… И, кстати говоря, это вино надо пить из стеклянной чаши - именно так, как пьем мы. Именно в стекле оно дает настоящий благородный цвет!
Костюк усмехнулся про себя. Стеклянная чаша и в империи считается изрядной роскошью, а уж в Степи стоит как раз в цену хорошего коня.
- Так вот, о ведьмах… Императрица Уно взошла на трон в семьсот шестьдесят шестом году правления Великого Дома, то есть девяносто лет назад, - неспешно продолжил Притос- Она уже тогда была весьма немолода, и как говорили, почтенный возраст государыни уже начал мешать ей править. Несколько влиятельных родов, объединившись, решили уговорить ее оставить трон, передав его принцу Милио из младшей ветви Великого Дома…
Собеседник вновь прервался, вкушая дорогое розовое вино из драгоценной стеклянной чаши, "в которой только и дает оно настоящий цвет", между прочим, вино купленное на его, Костюка, вернее, скромного иноземного торговца Синти Роча, серебро.
Алексей не возмущался и не торопил собеседника, чье многословие его почти не раздражало. В обычаях Эуденоскаррианда была именно такая манера разговора - долгая, обстоятельная, с намеками, отступлениями и подробным описанием всяких мелочей.
Что ж до истории императрицы Уно, то разведчик ее уже и без того неплохо знал. Многие из тех, с кем ему довелось пообщаться в Танире, еще помнили рассказы своих дедов о жуткой старухе с перекошенным после паралича и по обычаям высших жриц культа богини Р'гины раскрашенным и разрисованным лицом, которая медленно проезжала по широким улицам Нурой в огромной повозке, запряженной слоном.
Правила она не столь и дурно. При Уно не было больших войн, и империя жила в целом благополучно. Но вот в столице ее поминали совсем по-другому, ибо не проходило недели, чтобы какого-нибудь чиновника или даже члена правящего Дома не казнили каким-то особо жестоким способом, а уж простолюдинов, вздернутых за обсуждения похождений ее величества или даже неосторожное слово в ее адрес, и не считали.
К концу ее правления в семействе почти не осталось взрослых мужчин, кроме нынешнего императора, племянника грозной Уно. Впрочем, к этому времени он из могучего бодрого воина, прославившегося когда-то подвигами на северной границе, превратился в жалкую человеческую развалину, шарахавшуюся от каждого прибывавшего к нему курьера с мыслью, что тетушка, наконец, решила разделаться и с ним.
Императрица, как гласили слухи, до самой смерти не утратила аппетита к мужчинам, развлекаясь в постели с двумя или тремя любовниками одновременно. Не угодивших ей любовников или, не дай Вечное Небо, выказавших хоть тень брезгливости к дряхлой прелестнице, ждала ужасная участь - их скармливали хищникам из дворцового зверинца, а перед самой своей смертью государыня даже якобы завела для этого дела семейку дикарей-людоедов из каких-то заморских стран.
- Императрица, - вещал Сенно, - окончательно потеряла всякий стыд, приближая к себе самых недостойных людей. По мере того как старело ее тело, она все силы направила на то, чтобы сохранить ускользающую жизнь. Канцлером при ней стал маг Гоу Форо, бывший секретарь палаты надзора за чародейством, преуспевший в некромантии. Самым влиятельным человеком сделался целитель Кэмао Луин, позор сословия магов-целителей, известный лекарь, ставивший противоестественные опыты в поисках эликсира жизни. Наконец, Торко Ранд министр императорских развлечений, бывший сводник из сомнительного квартала…
"Сколько имен, сколько имен, - неодобрительно пожал плечами Алексей. - И как эти бедолаги их все запоминают?"
Речь собеседника текла плавно, многословно, и вскоре Костюк поневоле запутался в творившихся при дворе кошмарах и разнузданном разврате.
Он не без труда вернулся к повествованию, когда речь пошла уже о той самой Палате Чародеек. Перед этим Притос потратил минут пятнадцать, рассказывая, как мимолетный муж Удо, ее троюродный дядя Букур Сайонос, скончался от разлития желчи, хотя в городе открыто говорили, что на нем испытали свое искусство наведения смертечар Гоу Форо и Кэмао Луин.
И только после этого императрица Удо формально удалилась от власти, посадила на трон еще одного принца из неисчерпаемого рода, Ингао Расга, думая править из-за его спины.
Но император, которого давно считали полубезумным, оказался хитрее тетушки. Не прошло и трех недель, как министры и уцелевшие члены Дома предъявили вдовствующей императрице обвинения в убийствах, узурпации трона, нечестии и поклонении демонам. Сразу после этого население северной столицы толпами повалило на улицы, вооружившись кто чем, а войска обложили Летний Дворец, где угнездился двор старой распутницы.
Во главе отряда отборных солдат Ингао вступил во дворец и собственноручно прикончил дряхлую родственницу, высокопарно заявив, что не может позволить пролить венценосную кровь простолюдинам. Так что солдатам досталась лишь обязанность зарезать ее верных слуг. А для приближенных Удо, Гоу Форо, Кэмао Луина и Торко Ранда, новоявленный государь решил определить особое наказание. Само собой, смертную казнь, тут вопросов не было. Но вот для определения способа оной Ингао даже созвал целый консилиум самых старых и опытных палачей, включая и отошедшего от дел прежнего верховного палача, девяностодевятилетнего Гору Канна, и даже нескольких жестоких убийц из столичных тюрем, которым за дельные советы обещали смягчить приговор до обычного расчленения.
- Это, как вы знаете, произошло ровно семьдесят семь лет назад! Да, мой дед помнит это, как началось славное правление нашего нынешнего всесветлого императора, - закончил Сенно, переводя дух.
- Да, удивительная история! - выразил Костюк свой безграничный восторг. - Но простите невежество иноземца из диких мест, я не очень уловил, какое это отношение имеет к имперским ведьмам…
- Вот именно к этому я и подхожу! - всплеснул руками Притос. - Хотя, честно говоря, история эта хотя и замысловата, но вряд ли интересна. Признаться, не пойму, зачем она вам? Мне вот всегда казалось, что по части магии и чародейства ваши края куда занимательнее, чем наша держава, где, как говорят мудрецы, волшебство выродилось.
- Да, - мечтательно закатил глаза имперец, - меня всегда влекла Бесконечная Степь. Эти великие пространства, населенные древними народами и хранящие древние тайны, чудовища… Скажите, а вы сами видели змею гаа? Говорят, она может пожрать слона? А зверя ннил'хага, он и в самом деле похож на крысу размером с медведя? И что, воистину с легкостью перекусывает человека? А четырехрогий волк дуруг - я читал, что он приманивает путников, подражая плачу новорожденного? Я видел их изображения во многих манускриптах, читал о них и слышал от заслуживающих доверие людей…
Притос пытливо заглянул в глаза собеседнику.
- Увы, мой дорогой друг, я ведь не из самой Степи, а из Южных Танств… - пробормотал в ответ разведчик. - Слышал лишь рассказы о них и видел шкуры и черепа удивительных созданий, но не более. Глубины Бесконечной Степи для нас такая же тайна, как и для подданных вашей спасаемой богами империи. Мы простые люди, и у нас хватает забот и без всех этих тайн.
- О да, - закатил глаза хозяин дома, - наслышаны. Вот взять этих ужасных демониц женщин-воинов. Они и в самом деле так ужасно пытают захваченных врагов?! Мой друг, караванщик Китер, передавал рассказ одного доблестного наемника из Таргийской области. Тот поведал, как эти отродья Подземных обходят поле боя, ища раненых. Затем они прибивают заранее заготовленными колышками несчастного к земле, затем рассекают на нем одежду и наводят чары или делают еще что-то, вроде бы даже перетягивают шнурком из человечьей кожи мужское достоинство. И дальше они, не снимая доспехов, лишь приспустив штаны, да простит мне моя стыдливость… садятся верхом на несчастного и скачут на нем, пока не насытятся. А потом… Мне страшно это говорить, но напоследок они отрезают уд… Отсекают одним ударом особого кремневого ножа…
- И съедают сырым! - не выдержал Костюк, изо всех сил стараясь не засмеяться.
- Что вы говорите?! - с неподдельным ужасом всплеснул руками Притос- Мой друг ничего такого не вспоминал, но, может быть, тот достойный воин пощадил его чувства и благопристойность.
Алексей лишь неопределенно пожал плечами, про себя представляя, что бы сказал тот "достойный воин", скорее всего мечтавший отведать хмельного за счет караванщика, окажись он перед лицом любой из сословья женщин-воинов Бесконечной Степи, что нашли приют в их городке, - великолепной Дарики, отважной Саритты или так же мастерски слагавшей песни, как и стрелявшей из лука, большеглазой Ринги.
- Впрочем, простите, для вас это, конечно, самое обычное, - налил себе снова вина Сенно. - Это мы развращены долгим миром и порядком! У вас же там не в диковинку не только чудища с нетварями или эти кошмарные дикарки, но и настоящие демоны! У нас так много говорили несколько лет назад про каких-то демонов из-за Грани Мира, что разгромили царство поклонявшихся Неназываемому… Ах, дай предки памяти… Кажется, царство это называлось Сарнагарасахал. Говорят, этих демонов вызвали некроманты отвратной страны, и те и до сих пор свили гнездо в тех краях?
Костюку почудилось, что в голосе Притоса прозвучала какая-то странная нотка, что-то вроде заинтересованности.
- Это не совсем так, - произнес разведчик. - Сам я живу за две недели конного похода от границ земель, где обитают… упомянутые вами. Но торговавшие в их владениях говорят, что те, кто правит брошенным городом Тхан-Такх, это обычные люди. Возможно, они слуги демонов - или, как знать, богов, которым надоело нечестие и жестокость поклонников темного властелина. Не знаю. Так же, как не знаю, что они и их хозяева не поделили с Сарнагарасахалом, но…
- Значит, слухи правдивы! - сжал руки на груди писарь. - О, расскажите же мне об этих странных событиях! Правда ли, что пришельцы уничтожили войско союза магов, заставив его провалиться под землю?
- Да ничего подобного! - не слишком погрешил Костюк против истины. - Они просто сговорились с частью магов и те ударили в спину своим. Признаться, я не знаю точно, как там было и что, я был в то время в Ориассе по торговым делам. Самому мне не довелось бывать в Тхан-Такх. Знаю лишь, что эти демоны, или кто бы там они ни были, живут себе мирно, не трогая соседей, и, по слухам, сторожат врата в свой мир…
- Тогда скажите… - начал было Притос.
Но тут, перекрывая шум торжища, где расположилась харчевня "Шесть рыб", прозвучал долгий мелодичный удар колокола с квартальной Часовой башни, одной из отмерявших время для жителей северной столицы Эуденоскаррианда. Потом еще один, и еще…
Время перевалило за полдень.
- Ах, простите вашего ничтожного собеседника, - вскочил, поклонившись, чиновник. - Дела велят, чтобы я вас покинул. Начальник канцелярии требует присутствия вашего ничтожного собеседника. Вы не разгневаетесь, достойнейший Синти?
- Нет, что вы, я понимаю… служба, - кивнул Костюк, снисходительно прищурившись. - Думаю, мы сможем продолжить наш очень интересный разговор в удобное для вас время. Скажем, завтра между вторым и третьим утренними часами?
- О да. Разумеется…
Оставшись один, Алексей тяжело вздохнул.
Этот тип, мелкий чиновник из канцелярии Поземельной Палаты, стал для него весьма ценным источником информации о местных особенностях.
Любящий поговорить, потомственный горожанин, знающий весьма много о здешней истории, обычаях и порядках, постоянно бывший в курсе последних сплетен из высших сфер, да к тому же страдающий извечным недугом всех мелких канцелярских крыс - отсутствием звонкой монеты.
Наверное, он и рад-радешенек тому, что встретил купца-инородца, решившего тут обосноваться и поэтому нуждающегося в полезных знакомствах, а значит, готового платить за лучшее вино и даже за внимание танцовщиц к рассказчику.
Подходил к концу второй месяц пребывания его в этом городе - огромном даже по земным меркам; городе нищих поденщиков и купающихся в роскоши ростовщиков, городе, считавшемся третьей и самой младшей столицей, хотя Правящий Дом Эуденоскаррианда уже как два поколения почти все время проводил тут, в обнесенной высокой стеной части города.
Это была его третья по счету дальняя экспедиция за время, минувшее с момента Эвакуации.
Собственно, из них, этих походов, и состояла его жизнь. И хотя он убедил Макеева и всех прочих, что это нужно всем им - маленькой горсточке бывших советских людей, но, прежде всего, эти путешествия были нужны ему.
Ибо только так, в странствиях, в познании мира и ворохе новых впечатлений он мог приглушить тяжелую пустоту, которая с новой силой пробуждалась всякий раз, когда за ним закрывались ворота Тхан-Такх, который упорно не хотел превращаться в Октябрьск. Которую он острее всего ощущал в своих апартаментах, пахнущих пылью и мышами, хотя что было делать мышам в этих нежилых комнатах?
По-настоящему ведь он, Алексей Костюк, глава стратегической разведки гарнизона, жил лишь в дороге. Когда на ночных привалах над его головой горели громадные звезды - как бриллиантовая пыль на дне черной чаши. Когда в ушах звучал свист ветра, гуляющего среди руин, куда уже бог весть сколько веков не ступала нога человека. Когда ноздрей касался запах разнотравья весенних горных лугов, а в глазах отражались рыжие искры походных костров.
Дорога, вечная дорога, та самая, без начала и конца, успокаивала давнюю неизбывную тоску и придавала жизни смысл.
Потому что когда, вернувшись, он писал на неровно нарезанной газетной бумаге отчеты о "командировках", украшая ритуальной надписью "При первой возможности передать руководству КГБ СССР" при свете тусклой электролампочки - они еще оставались в самых важных штабных помещениях, или когда лежал без сна на продавленной койке в своем пустом доме, ощущение бессмысленности того, что он делал, буквально подступало с ножом к горлу.
И некуда было деваться от тяжелых мыслей, что, по сути, работа его бессмысленна, что ему вот-вот стукнет сорок, а он один, как перст; и самое, может быть, худшее, что как бы они ни старались, а волны времени не сейчас, так через полвека поглотят их крошечный осколок иного мира, и их потомки будут с боязливым суеверием слушать рассказы про великих предков и созерцать остовы машин, не веря, что созданы те были людьми, а не высшими существами.
Утро следующего дня застало Синти Роча в квартале увеселительных заведений средней руки.