Что я могу сказать? Дом как дом. Только деревенский. Правда, о двух этажах. Только запах, который я почуял еще на подходе, несколько нарушал патриархальную идиллию. Но, как известно, хорошо в краю родном, потому что пахнет там отнюдь не одним только сеном. Только тут дух был какой-то особенно тяжелый и специфичный.
Пройдя просторные сени, я оказался в большой и довольно темной комнате. С оконным да и иным прочим стеклом, как я успел заметить, тут откровенная беда, поэтому окна маленькие и часто разноразмерные. Я так понимаю, делают их индивидуально под то стекло или его осколки, которые имеются. Поэтому я не успел толком рассмотреть то, что здесь находится, когда ввалился Коммунист. За что его, интересно, так?
- Выпить хочешь? - с порога спросил он.
- Пока нет.
- А чего хочешь?
- Вообще-то я только из-за стола.
- Я не об этом. Хваткий мужик.
- Лося!
- Которого? - прищурился он.
- Того самого. Ты знаешь.
- Недешево это тебе встанет.
- Чего ты хочешь? - начал я обратный торг.
- Дай прикинуть. Присядем, - показал на грубый, самодельный стул возле стола. Сам уселся напротив. - Мне нужна та штука, которой ты там, у танка, глушанул. Лучше две.
- Неслабо. Вообще-то они мне и самому нужны. Ладно, на одну договоримся.
- На две и без базара. Как задаток пойдут. За Лося я и машину могу у тебя забрать, а ты отдашь. Сам знаешь.
- Это ты хватил.
Во мужик торгуется! Любо-дорого посмотреть. А еще Коммунист. А ведь действительно отдал бы. Не сразу, но отдал бы.
- Пистолет, - показал он кривым пальцем на мою грудь.
- А вот это уже перебор. Это - мое личное оружие.
- Перебор, - согласился Степан. Он помолчал, рассматривая меня.
- Понимаю. Оружие… А другое чего есть? Автомат там или еще чего. С патронами, конечно.
У меня, как в известном скетче говорится, было. Но над этим стоило подумать. И крепко. Меня всегда удивляло, почему на подмостках мало, да что там мало - практически нет спектаклей про торговцев. Навскидку в голову приходит лишь мамаша Кураш (или Кураж? - не помню) да и все, пожалуй. А ведь какая замечательная вещь могла бы получиться. Ведь что правит миром? Любовь, власть и деньги. Ну и еще, конечно, лень и зависть, но это, в общем-то, производные. Как и страх. Про любовь пьес выше крыши, про власть тоже хватает, взять хоть ту же "Король Лир", а вот про собственно деньги, про торговлю что-то нет. Видно, те, кто пишут, от собственно торговли далеки. Потому и "художник должен быть бедным". Ага! А прокурор каким должен быть? А пенсионер? Тогда в силу вступает новая сентенция: "В стране не хватает денег".
- Ну есть вариант, - медленно проговорил я. - Только так. За красивые глаза никаких авансов. Это ты можешь мальчиков за углом разводить. Не меня. Понял?
Коммунист кивнул:
- Карта. У меня есть карта. Отдать не отдам, но показать могу. Хочешь, можешь перерисовать или чего хочешь. Баш на баш. Прямо сегодня. А то и сейчас, - прищурился он. - Годится?
- Одна граната.
- Две! Я же сказал. Чего ты торгуешься на пустом месте? Все равно, кроме меня, тебе никто ничего не покажет.
- А ты почему?
- Я же не спрашиваю, зачем тебе Лось.
Разумно. Тут действительно мало что можно возразить. Но я нашел что.
- Познакомиться хочу.
- Верю! - воскликнул он.
Наверху кто-то заплакал. Или за стенкой? Не понял. Уж очень увлекательное это оказалось дело, торговаться. Человек окунается в процесс с головой.
- Вот понимаешь - верю. Поэтому я могу проводить тебя до самого места. Просто вот до порога. Карта сейчас, а оружие потом. Все честно. Ну?
Да черта ли мне! Двух "какашек" мне жалко, что ли? Это же не оружие в полном смысле этого слова, так, пугач. Правда, очень эффективный. Ну что он, в конце концов, в соседей их станет кидать? Ну кинет, если совсем с головой не дружит. Раз и другой. А потом ему рожу его хитрую начистят. А карту посмотреть не мешало бы.
- Уговорил. Здесь и сейчас, - заявил я.
- Пошло дело! - обрадовался он и вскочил. - Посиди, я сейчас. Точно выпить не хочешь? У меня самогонка легонька, как утренний воздух. Глотаешь и не чувствуешь. А?
- Карту давай, Коммунист.
Он вышел в дверь, ведущую, видимо, во внутренние комнаты. Кстати, и на второй этаж тоже; при входе и в сенях лестницы наверх я не увидел.
Глухоты и даже предрасположенности к ней у меня никогда не наблюдалось, так что я вполне обоснованно предполагал, что по звуку его шагов сумею определить направление его движения, но ничего подобного. Здесь, в комнате, я слышал его шаги, даже легкий скрип половиц, а едва он закрыл за собой дверь - все. Тишина. Как в бункере, если не считать доносящегося из-за стены плача ребенка и чьего-то приглушенного голоса, что-то говорившего нараспев. Возможно, это колыбельная, не знаю. Наверное, я никогда не слышал колыбельных песен.
У меня появилась возможность оглядеться.
Ну, мебель ничего интересного не представляла, хотя здоровенный буфет со стеклянными дверцами заслуживал внимания. По-хорошему от такого не отказался бы небольшой музей местного значения. Скажем, районного. Несколько грубоват, если на мой городской, весьма усредненный вкус, здорово пришибленный лакированными поверхностями сугубо прямоугольных форм, но, учитывая, что и в музеях мне приходилось бывать, то, наверное, я могу определить это как городской ампир сталинского периода. Патефон… Патефон! Рядом старая радиола "Эстония". У них тут чего, у каждого музей? У одного оружие, у другого… Другому тоже хочется оружия. Только действующего. Похоже, что я попал в логово оппозиции существующей власти. А что? Противостояние есть основа демократии. Глядишь, так я стану катализатором прогресса. Хотя, вообще-то, мои должностные инструкции и правила запрещают мне участие в политических партиях и движениях.
В углу, который, наверное, можно назвать красным, наличествовал портрет Брежнева. Со всеми регалиями. От плеча до пупа. Здорово загаженный мухами, но от этого он не стал менее узнаваемым. В данном варианте это было вместо благородной патины или кракелюров, которых, ясное дело, на атласной бумаге не бывает. Под ним швейная машинка на чугунной станине с литым логотипом "Zinger". Ну дает Коммунист!
Пока хозяин отсутствовал, я включил обе камеры. Заняло это у меня секунду.
Он явился как дух по вызову медиума. Тихо. Только что не было, и вдруг открылась дверь, в проеме которой оказался Степа со студенческим тубусом в руке.
- Я готов. Кажи товар.
За это время мои глаза привыкли к полумраку, поэтому я разглядел за его спиной чью-то физиономию не самого, прямо скажу, приятного свойства.
- А это кто?
- Это? Да племянник! Хочет познакомиться с гостем. Может, услужить чем.
- На хрен!
Я резко встал и шагнул назад, к стене, положив руку на пистолетную рукоятку. Ну не люблю я сюрпризов. Даже приятных. Куда как лучше спокойная жизнь. Предсказуемая. Хотя у меня ее как-то не наблюдается. Может, потом как-нибудь. Не знаю. Не уверен. Только хочется очень.
Или не так уж и очень? Опять же не уверен. Как-то вжился я в свою рольку. Второго плана. А то и третьего. Кто-то там интервью дает, звездит по-черному, а я тут варюсь, кажется, только для того, чтобы притащить горяченькое и по уставу доложить: "Кушать подано". Обидно, понимаешь. Хотя, сказать честно, нет у меня желания давать, в том числе интервью.
- Как скажешь, Попов! - среагировал Степка и сделал отмашку назад.
Нет, ну до чего же быстрая реакция у мужика! Я просто радуюсь за него. И буду радоваться до тех пор, пока мне не придется дать ему в зубы.
Дверь за Степой закрылась, скрыв от меня чье-то мурло. Хоть и потемки, но племянничек мне резко не понравился.
Может, кто не знает, так расскажу. Сначала нас дрессируют на реакцию, как зайцев на улепетывание. Мишень - хват - выстрел - поражение! Поскольку репортаж о нашей базе уже прошел по телевидению, я не боюсь повториться и разгласить государственную тайну. Там целый городок. Ну городок или нет, но улица точно. С жилыми домами, магазинами, стоянками, клумбами и всем прочим. Если очень интересно, просто выгляните в окно. Совпадение получится не стопроцентное, но суть та же. И - везде мишени. Не картонные, как на солдатском стрельбище, я бы сказал, муляжи. Почти как настоящие, живые люди. Мужчины, женщины, дети, собаки и коты. Да каждый со своим характерным звуком. Денег стоит немерено! Не помню сейчас точно, но в каком-то кино примерно такое же показывали.
Так вот. Сначала нас учат убивать. То есть реагировать. Только не стоит думать, будто из нас, из меня в частности, создают монстров. Терминаторов, понимаешь. Для этого полигона надо еще дорасти. Убийц делают на стрельбищах. Там - только поражение. Все! У нас другое. Может, кому-то покажется, что другое это и не сильно другое, но тут я резко не соглашусь.
Сначала меня научили пулять в цель. Потом - эту самую цель выбирать. Если посчитать так, что один патрон стоит столько же, сколько одна буханка хлеба, то хлеба я израсходовал не меньше, чем вагон, забитый под самую крышу. А то и с прицепом. В результате я научился стрелять. Полагаю, неплохо. И, самое главное, не стрелять. И еще защищать собственную спину. Больное это у меня место, спина. Как-нибудь расскажу. Хотя и не уверен. Ведь на территорию мы вдвоем пожаловали. Напарник у меня имелся, блин его маму.
- Показывай, - сказал Степан.
А чего мне показывать? Расстегнул левой рукой два клапана - смотри.
- Они?
- В действии показать? - начал я заводиться. Все же торговля слишком нервное дело. Не для меня.
- Что ты! Я ж тебе верю. Ага. И я тебе тоже, дружок.
- Показывай.
Экстраполяция на мои учебные годы тут меня здорово подвела. Ведь у нас как было? Аккуратно, если не сказать бережно, свернутые листы ватмана с нашими хилыми попытками произвести впечатление на куратора и впоследствии на комиссию, мы лелеяли больше, чем собственных будущих детей. Часто это срабатывало под вывеской "тщательность и аккуратность в работе с документацией". Такие отзывы в наших характеристиках мне приходилось читать по роду моей службы. А тут…
Тьма, мрак и полный беспросвет. С точки зрения дипломанта - совершенно полный.
Этот, с позволения сказать, коммунист вытряхнул на стол какие-то бумажки. Мятые, гнутые, на атласной и газетной бумаге, чуть не на туалетной. На взгляд профессионального топографа - куча дерьма. Для прокурора вроде меня - неформатированный источник информации, с которым нужно работать.
И тут залаяла собака. Зло так, взахлеб.
- Кого там еще? - зло проговорил Степан и метнулся к окошку.
Ну со своими гостями пускай он сам разбирается, а мне дело надо делать.
- Показывай, что тут где.
В этой куче рукотворных карт, точнее, кроков, полных каких-то загогулек, сокращений, кривых линий и прочего, ничего похожего на стандартные изображения вроде "лес смешанный", "родник", "дорога", перепады высоты, "болото" и так далее. Правда, расшифровать, что такое КМН, мне, кажется, удалось сразу - камень. А не кандидат медицинских наук, как можно было бы подумать.
- Принесла нелегкая, - проговорил он, отворачиваясь от окна и возвращаясь ко мне. - Вот, - выхватил он листок с очередными каракулями, на обороте которого имелся некий типографский текст красного цвета. Развернул к себе. - Мы здесь, - ткнул он пальцем в грубую столешницу слева от рисунка.
- А Лось?
Грязный ноготь уперся в какой-то неровный овал, занимающий процентов пятнадцать всей карты.
- Это что такое? - показал я на овал.
- Озеро.
- Он что, на острове живет?
- На озере, я же сказал. Так, в общем, смотри тут, а я пойду там пока разберусь. Кстати, штучки свои давай.
- Да на, - выложил я гранаты.
- Как ими пользоваться-то?
- А вот это потом. Слушай, иди уже, а то твой кобель кого-то сейчас сожрет.
- Пускай жрет. Только спасибо скажу.
Он сунул гранаты в карманы своих порток, больше похожих на два неряшливо сшитых мешка, и убрался разбираться с гостем. Я прикинул, что времени у меня не так много, и быстренько разложил все эти картинки, тщательно их фиксируя. Времени, чтобы сильно в них всматриваться, у меня не было, хотя даже навскидку я видел, что рисовали их разные люди в разных обстоятельствах, различными "ручками" и на разных носителях - от вполне приличного листа формата А4 и, в общем, приемлемой фотографии, у которой использовалась оборотная сторона, - до изнаночной стороны пачки из-под пельменей, куска желтой тряпки и бересты. В качестве пишущего предмета и чернил разнообразие оказалось куда большим. В двух случаях я заподозрил кровь. Еще в нескольких - уголь. Потом, кажется, какой-то сок. Но все же несколько раз попадался карандаш - от простого до цветного.
Впрочем, все эти изыски я продолжал недолго, гораздо меньше, чем мне хотелось бы, потому что узнал доносящийся снаружи голос, без сомнения принадлежащий Профу. Интересно, это сокращение от слова "профессор", как дань уважения к профессиональным заслугам, или имя собственное? То-то мне сначала показалось, что звать его Пров, есть такое старое, теперь почти уже не употребляемое русское имя.
Я тщательно, в два захода переснял все эти носители, разложив их на столе в том порядке, который мне порядком и показался.
- Эй, - негромко позвал я, - племянник!
Дверь открылась, и выглянуло уже знакомое мне мурло.
- Смотри, я все оставляю. Я пошел.
Он едва кивнул, глядя на меня исподлобья. Карты его не интересовали.
- Я ничего не взял, - на всякий случай уточнил я и поспешил на встречу с Профом. Нехорошо с ним получилось. Еще при выходе меня инструктировали, что с аборигенами нужно стараться поддерживать хорошие отношения. Менталитет у них такой. В общем, обидчивые они тут. Что ж, какая жизнь, такой и менталитет. Я иногда тоже обижаюсь, после чего приходится обижать других.
Вскоре я понял, что тут не просто несовпадение политических платформ имеет место, а просто-таки антагонизм, успешно переросший в глубокую личную неприязнь, что и подтвердилось ударом палкой в лоб человеку императора. Кстати, мне показалось, что у них - Профа и императора, разумеется, - довольно тесные личные отношения. На грани дружеских, хотя Проф заметно побаивается своего хозяина. Вообще мне интересно было бы покопаться в здешней иерархии и социальной конструкции общества, хоть это и не входит в мои прямые обязанности. Нет, все же император на постсоветском пространстве это реально круто. Только мне отчего-то кажется, что здесь на этнологические и социальные изыскания у меня не будет времени. Собственно, я и сам не собирался тут задерживаться, время меня поджимало так, что я слышал приближающийся треск морозов, а то и чего похлеще, но кроме этого наступило ощущение, что пора уносить ноги. Наверное, это и есть интуиция. Во всяком случае, пока я вел оказавшегося в нокауте Профа, а, главное, после того как он очухался, чувство тревоги у меня только усиливалось. Есть такое выражение "с каждым шагом". Так вот, у меня чувство тревоги нарастало именно с каждым шагом, чему, возможно, способствовала атмосфера тихой паники, царящей вокруг. И еще я просто физически ощущал, что я тут вызываю раздражение окружающих, которых я по большей части даже не видел. Очень надеюсь, что это у меня не признаки надвигающейся шизофрении. Если верить врачам и собственным ощущениям, мне это не грозит, по крайней мере, в обозримой перспективе. Видели б вы наших врачей! Инквизиция отдыхает в теньке и расслабляется пивом.
Пока Проф пытался вести светский разговор с каким-то мужичком, я принял для себя решение уезжать немедленно. И наплевать на Коммуниста. В конце концов, он получил то, что хотел. Большего я ему не обещал. А вот если про то, что я ему дал, узнает император Саня, думаю, мне сильно не поздоровится. Осталось решить, как вырваться из этой крепости. Честно говоря, для преодоления ворот мне не хотелось бы прибегать к грубым силовым методам. В свете грядущего нашествия траков с моей стороны это было бы подлостью по отношению к людям, которые пусть и не с первого раза оказались гостеприимными.
Именно поведение Профа, которого я успел зачислить в свои союзники, да и не без оснований, стало катализатором принятия решения валить отсюда со всей возможной скоростью. И чисто личное - ну не нравится мне быть в центре внимания. Я не прима-балерина, привыкшая купаться в аплодисментах публики. Розыск, как и деньги, любит тишину. Тут же я постоянно под прицелом десятков глаз. Возможно, мое начальство сочтет, что я несколько погорячился, использовав "какашку" в процессе товарообмена, но в тот момент мне так не казалось. Конечно, любви окружающих мне это не добавило. Да и, собственно, не за ней я сюда явился.
- Проф, ты не в курсе, где Илья? - спросил я у обиженного. Он был весь из себя такой надутый, что даже смешно.
Ответить мне он соизволил не сразу. Для начала он еще больше надулся. Бюрократ долбанный.
- Ты чего, родной? - ласково спросил я уродца. - Со слухом проблемы? Так я подлечу, ты только намекни.
Просто чудеса творит с людьми ласка. Он буквально отпрыгнул от меня.
- Ты не смеешь, - пискнул он.
- Откуда тебе это знать?
Мы уже вышли к танку. Нет, все-таки как он тут очутился? Мне просто интересно. Как в детстве было интересно, кто построил египетские пирамиды - инопланетяне или собственно египтяне. Сейчас про инопланетян я не сильно верю. Если не наоборот - сильно не верю. Ежели так, по-инопланетному, рассуждать, то и "Гром-камень", на котором в Питере поставили Медного всадника, тоже марсиане приволокли из волховских болот. И флот построили и, в общем, все, вплоть до Кремля Московского. И "коммунизма с человеческим лицом" тоже. Так что все претензии к ним. Как говорили в одном неплохом фильме: "Дурят нам голову. Ох, дурят!"
Проф не нашелся, что мне ответить. Я видел, как у него судорожно шевелится головная мышца, но заветной искры так и не выдала. Поэтому я решил брать инициативу на себя.
- А пошли-ка мы его поищем, - предложил я и нежно взял его под ручку. Так, чтобы он не вырвался. И даже не помышлял о подобном.
Личико Профа чуть скривилось, но по моей шкале это можно считать приемлемым результатом, не выходящим за рамки приличия. Мало ли о чем могут на относительно свежем воздухе беседовать два уважаемых человека. Кстати, чем действительно богато это поселение, так это обилием запахов, большинство из которых для городского носа могут показаться чересчур откровенными или даже жесткими. Прямо скажу, не Диор. Все-таки печное отопление, скученность людей и животных здорово сказывается на чистоте окружающей атмосферы.
Подрулив к мужику, поставленному охранять мой джип, я поинтересовался у него местонахождением сотника Ильи.
- На стене был вроде, - не слишком определенно ответствовал он.
И на том спасибо. Под ручку с Профом я отправился в сторону ворот, и тут страж окликнул:
- Эй, ты! Потом он с Саней к нему пошли. Скорость мышления просто поразительная.
- К нему - это к кому?
- Понятно к кому. К императору.
Похоже, он на меня немножко обиделся. Вероятно, за недогадливость.
Что, меняем направление движения на сто восемьдесят градусов? Ну уж нет! Следуем прежним курсом. Наша цель неизменна - ворота. За неимением сотника в качестве отмычки используем Профа.