Ночь была невероятно тихая, бесснежная, звездная. Никаких падающих зерен. Только пылает полная луна. Отодвинув полог шатра, Филипп смотрел в небо. Отчего-то ему было очень грустно. Так легко в спешке покинув свое родное столетие, он теперь вовсе не хотел отправляться куда-то еще дальше, в будущее.
"Может быть, Земфира ошибается? - размышлял он. - Может быть, ей просто приснилось пятое тысячелетие? И нет никаких посланцев будущего, указавших женщине правильный путь. А нашла она меня по чутью, по зову любящего сердца? - Но тут же он возражал себе: - Моя старшая жена никогда не ошибается. Иначе зачем мне было платить калым и жениться на ней. Так что нужно ждать гостей…"
- Мы уже здесь, Филипп Аристархович.
Филипп Костелюк резко обернулся и увидел, что в его шатре действительно уже находятся гости. Они даже раскурили трубки. Их было двое. Гости не понравились Филиппу. Оба они были ростом с пятилетнего ребенка, но лица маленькие, желтые, сморщенные. Чуть ли не до середины комнаты торчали только их уродливые острые носы. Глазки маленькие, бегающие, а волосы пышные, ярко-рыжие, впрочем, конечно же это были парики.
- Вас смущает наш облик? - раздвигая свое простое одеяние, похожее на крахмальную простыню с дыркой для головы, и отнимая от своих маленьких черных губ трубку, сказал тот из гостей, что сидел слева. - Вам придется с этим смириться. Мы могли бы прийти к вам в любом облике. Наша технология позволяет все. Но мы сочли, что будет правильнее, так сказать, в естественном виде. Так выглядят все обитатели пятого тысячелетия. Но поверьте, дальше в будущее человечество выглядит еще неприятнее. Я, например, просто красавец по сравнению с каким-нибудь чиновником, скажем, из восьмидесятого столетия. Поверьте, просто красавец! - И как доказательство он отвел свое одеяние, обнажая кривые чахлые ножки. - Видите, их две, - объяснил он, постучав трубкой по собственному распухшему колену. - А у более далеких наших потомков ног вообще нет.
Коротышка врал! Филипп Костелюк отчетливо понял, что половина сказанного - всего лишь напыщенная ложь, но он не понял, зачем длинноносому нужно это вранье. Ведь ложь касалась только деталей, таких, например, как отсутствие ног в далеком будущем, а все, что относилось к главному, было чистейшей правдой.
Филипп хотел сразу разобраться, в чем дело, и открыто спросить, но в эту минуту земля под шатром колыхнулась, и издали принесло эхо орудийного залпа.
- Хватит лирики, - вдруг сказал гость, сидящий справа. - У нас не так много времени. - Он вытащил откуда-то из-под себя плоский серебряный портфель.
Филипп думал, что это какой-то прибор, но портфель оказался именно портфелем. Хиленькие длиннопалые ручки откинули крышку. На бархатной подушечке внутри портфеля сверкал золотой обруч. Обруч был несколько неровным, будто его сплели из тонкой колючей проволоки.
- Что это? - отступая от сияния и прикрывая глаза рукой, спросил Филипп.
- Это венец, - сказал коротышка, знаком приглашая Филиппа встать на колени. - Именно я должен надеть его на вашу голову. Прошу вас, не сопротивляйтесь своей судьбе. Мы, Филипп Аристархович, как вы уже, надеюсь, поняли, пришли из 4900 года. Мы приглашаем вас управлять миром. Пожалуйста, наклонитесь, я хотел бы возложить корону на вашу голову.
- А если я не соглашусь? - все еще отступая, спросил Филипп.
- А если вы не согласитесь принять нашу корону, то вы для нас просто бесполезны. Более того, вы нам опасны! Если вы отказываетесь стать нашим властелином дум, мы сдадим вас вашим соотечественникам. Слышите грохот? Это артподготовка. Через пять минут начнется атака." - Известный вам полковник Дурасов уже знает о том, что вы здесь. Сейчас он приближается со скоростью шестьдесят километров в час. Он в головном транспортере карательной колонны.
ОПЕРАЦИЯ ЗАЧИСТКИ
Вероятно, военный вертолет спускался почти вертикально, потому что шум двигателей в считанные секунды превратился в оглушительный рев. Воздушная струя раздула полог шатра. Филипп кинулся к выходу. Он увидел золотое кольцо-венец, выпавшее из маленьких рук пришельца, он увидел искривленное ужасом желтое личико, и в ту же минуту пилот надавил гашетку. Очередь прошила расписную ткань и разнесла вдребезги фрукты на столах, пепельницы и трубки, скосила два тщедушных тельца чиновников из будущего.
Филипп Костелюк хотел мысленно ощупать пространство, найти и уничтожить врага, но что-то мешало ему. При первой же попытке активизировать ЛИВ в голове его вместо мыслей врага монотонно загудели какие-то похоронные голоса.
Он замер. Маленькие дырочки в натянутой ткани шатра распускались алыми розами с белой сердцевиной. Пули были зажигательные, а на улице все еще лежал снег.
Два гладких голых существа корчились на полу возле ног Филиппа, истекая розовой кровью. За монотонным гулом Филипп не смог прочесть даже их мыслей. Хотя здесь и так было все ясно. Кривая рука тянулась к золотому кольцу, лежащему посредине шатра почти рядом с очагом. Филипп наклонился и схватил венец, но тут же отбросил. Корона властителя дум оказалась раскаленной.
В горящей ткани образовалась уже большая дыра, и в отверстие просунулось испуганное лицо Земфиры.
- С тобой все в порядке?
Не раздумывая больше ни минуты, Филипп схватил коробку с фарфоровой тарелкой и, оттолкнув свою главную жену, выпрыгнул в снег. Вовремя. Горящий шатер обрушился за его спиной.
- Ты принял их предложение? - спросила Земфира.
- Не успел. - Филипп озирался, в голове его гудели похоронные голоса. - Где остальные?
Вертолет с ревом шел уже на второй заход. Он шел так низко, что сквозь выпуклое стекло фонаря можно было разглядеть бледное, но ухмыляющееся лицо молодого пилота. Не в состоянии мысленно нащупать пилота, Филипп Костелюк вытащил из кобуры свой старый армейский пистолет и прицелился.
- Нам нужно уходить отсюда, - быстро говорила Земфира. - Милада пошла за лошадью, а Жанна должна собрать нам какие-нибудь сухари и одежду в дорогу.
Пилот не успел еще раз надавить на гашетку, Филипп Костелюк одним точным выстрелом убил его. Пуля пробила фонарь и поразила летчика точно в лоб. Боевую машину, лишенную управления, перекосило в воздухе, и она, резко снижаясь, пошла на запад. Через несколько секунд Филипп услышал, как вертолет ударился о землю. К пению в голове Филиппа на миг присоединился жуткий предсмертный вопль второго пилота.
Вокруг все горело. Подожженные специальными трассирующими пулями шатры падали. Только белые острые языки пламени взмывали вверх, в рассветное, медленно голубеющее небо. Не убирая оружия, Филипп Костелюк осмотрелся. С резервацией, похоже, покончили при помощи только одного боевого вертолета.
Только теперь Филипп понял, что помешало ему использовать ЛИБ. Люди в белых шубах и белых шапках, кажется, не хотели драться за свою жизнь, они просто садились на землю возле своих догорающих шатров и замирали. Они будто пели хором неслышимую погребальную песню. И эта собственная песня парализовала их, она же парализовала и способности Филиппа.
Большой железный куб рации, оставшийся на месте одного из шатров, продолжал работать. Рация была настроена на ближний перехват, и из хаоса приказов, из клубка разговоров, ведущихся между танками, можно было понять: к поселку с большой скоростью приближается какое-то бронетанковое подразделение. Район готовили к жестокой зачистке.
Ариса ходила по поселку, погруженному в погребальное пение. Она будто забыла о муже, она подходила то к одному замершему человеку, то к другому, пыталась потрясти за плечо, ударить кулаком, но все бесполезно. Среди высоких сугробов эти люди теперь и сами были похожи на сугробы. Какой-то древний инстинкт самоуничтожения сработал во всем племени разом. Никто из них не хотел больше жить.
* * *
Рыжая лошадь, приведенная Миладой, испуганно била копытом, и женщинам никак не удавалось запрячь животное в сани. Филипп Костелюк подошел к Арисе. Он положил руку на ее плечо и сказал:
- Пойдем. Пойдем со мной. Ты уже ничем не сможешь им помочь.
Ариса даже не шевельнулась. Она так же, как и остальные, медленно опустилась на корточки, ее голос включился в общее неслышимое пение, и она замерла. Глаза женщины стали безучастными и пустыми.
- Быстрее! В сани! - крикнула Милада, уже замахиваясь кнутом. - Давайте!
Филипп посмотрел. За огнем по полю приближалась бригада зачистки. На заднем плане высоко вздымалась снежная пыль, там была танковая колонна. Впереди несколько легких бронемашин, а со всех сторон, с трудом различимые на большом расстоянии, похожие на кривые коричневые черточки, шли пехотинцы.
Филипп подхватил на руки свою окаменевшую жену и при помощи Земфиры втянул ее в сани. Кнут со свистом ударил по спине дрожащего жеребца. Тот захрапел и кинулся вперед.
- Кажется, нам не уйти. - Жанна показывала на небо. - Мы все умрем теперь, да?
Жанна, как маленькая напуганная девочка, уткнулась лицом в живот Филиппа.
Наступающие били по догорающему селению длинными очередями, не жалея пуль. Снег вокруг саней кипел, а высоко над пустыней одна за другой явственно обозначились серебряные маленькие точки, это были реактивные истребители, снабженные прибором локального бомбометания.
Ноги жеребца глубоко проваливались в мокрый снег, и сани двигались слишком медленно, но по мере того как они удалялись от пылающих шатров, похоронное пение, парализовавшее Филиппа, ослабевало. Через пять минут он хоть и не в полной мере, но уже смог воспользоваться прибором.
Полковник Дурасов действительно находился в головном бронетранспортере, и увидеть его можно было бы, наверное, и без всякой телепатии, просто в бинокль. Филипп попробовал проникнуть в сознание следователя из прошлого и вдруг натолкнулся на преграду. Вероятно, из происшедшего в музее на Минском шоссе полковник сделал соответствующие выводы. Специальная каска защищала мозг от чужеродного проникновения.
- Да, у них есть индивидуальная защита, - поймав на себе болезненный взгляд Филиппа, сказала Земфира. - Конечно, я должна была раньше предупредить тебя.
Кнут в руке Милады со свистом обрушивался на костистую спину жеребца. Она хлестала с такой силой, что животное даже перестало всхрапывать. По лопнувшей от удара рыжей шкуре бежала кровь.
"Значит, я ничего не могу? - мысленно спросил Филипп. - Значит, мы действительно все умрем?"
- Умрем, умрем… - причитала тихо Жанна.
"Нет же! - также мысленно отозвалась Земфира. - Я, конечно, не уверена, не так я долго была в будущем, чтобы как следует во всем разобраться, но такая шапочка-каска почти уникальна. Ее изготовление по стоимости сравнимо с пятью космическими крейсерами. Их сделали, кажется, всего пять штук. Одна у твоего следователя Дурасова, одна, понятное дело, у Кински, а где остальные, я не знаю. Может быть, вообще на складе в сейфе лежат".
Слева от саней упало в снег зерно, и с легким электрическим шипением, разбрасывая снежные хлопья, в небо стала подниматься серебряная спираль. Спираль росла, как лестница, все больше и больше наклоняясь в сторону бригады зачистки. Филипп понял, что никакая это не механика. Спираль - живое существо, такое же разумное, как и он сам… Но точечный удар пустотной бомбы разорвал серебряную спираль на тысячи осколков.
Длинные кривые осколки разлетелись во все стороны. Один, пробив шубу Филиппа, вонзился в дерево саней.
Филипп Костелюк выдернул осколок, он был похож на длинный, обоюдозаточенный клинок. Попробовал пальцем. Больно. На пальце выступила кровь. Филипп закрыл глаза и сосредоточился. Похоронное пение почти ушло из его головы, и он легко поймал в зоне ближайшего действия ЛИБа несколько десятков самолетов. Поймал, будто на экран радара. Времени особо не было, и он не раздумывая вошел в сознание сразу всех доступных пилотов.
Продолжая размахивать кнутом, Милада уже стояла в санях. Жанна все так же прижимала лицо к животу Филиппа. Ариса лежала неподвижно на спине, и не понять - жива ли еще, а Земфира, вытащив бинокль, смотрела назад.
- Все верно, - сказала она. - Все верно. Только будь внимателен, Филипп. Нужно, чтобы бомбы накрыли точно авангард. Если полковник Дурасов выйдет из игры и не сможет отдавать приказы, ты легко расправишься с остальными.
Шатры догорали. За низкой полосочкой огня, похожей на желтую траву на снегу, разрывы бомб напоминали большие белые грибы. Грибы вспухали один за другим, полукругом охватывая всю линию атаки. Под руководством Филиппа обезумевшие пилоты легко расходовали свой боезапас, а когда у двух самолетов кончались бомбы, Филипп Костелюк безжалостно сводил их в последнем таране, и в снегу вокруг саней плясали голубые слепящие отблески мощных воздушных взрывов.
ЗЕРНО НА ЛАДОНИ
Бригада зачистки была парализована ударами с воздуха, и Филиппу со своими женами удалось оторваться на несколько километров. Но, увы, задача не была выполнена. Кто-то продолжал отдавать точные приказы, и как ни старался Филипп воздействовать на чувства гибнущих солдат, заставить их вспомнить, что дома остались матери и жены, что они не только пешки в чужой игре, а еще и люди, - вышколенные лишениями солдаты и под ударами бомб собственной авиации продолжали выполнять приказы командира.
Отняв у Земфиры бинокль, Филипп Костелюк сквозь дым и снег хорошо разглядел полковника Дурасова. Голова бывшего следователя была защищена обтягивающей виски желто-красной шапочкой, отливающей металлическим блеском. Он отдавал приказы, по пояс высовываясь из люка своего бронетранспортера, и приказы, усиленные динамиком, тут же исполнялись. Он не был даже ранен.
На таком расстоянии только Ариса из снайперской винтовки могла бы снять бывшего следователя, но снайперской винтовки не было, а сама Ариса лежала, неподвижная и бледная, посреди саней. Она была жива, но не двигалась и не говорила. В голове своей четвертой жены Филипп отчетливо улавливал обрывки похоронной песни, но и они становились все тише.
- Посмотри, что это у нее на груди? - сказала Земфира, показывая пальцем.
Филипп наклонился к Арисе. Действительно, на груди женщины была длинная серебряная цепочка. На цепочке свешивался и бился о расстегнутый, задубевший на морозе отворот шубы какой-то аккуратный черный мешочек. Филипп взял мешочек и развязал его. На ладонь выкатилось небольшое зерно. И тотчас похоронное пение женщины сменилось болезненным стоном.
"Нет, не нужно, не нужно… - мысленно попросила Ариса. - Это моя мать… Она не смогла прижиться на этой почве. Я должна носить ее на груди до самой смерти! Я дала клятву!"
Глаза Арисы смотрели вполне осмысленно, она протягивала руку:
- Прошу тебя, муж мой, отдай мне мать!
Снег перестал падать. Были ясно видны белые меловые следы зерен на синеве. Глядя в небо, Филипп Костелюк вложил мешочек в руку своей четвертой жены Арисы и сжал ее пальцы.
- Сохрани свое семя, - сказал он и добавил мысленно: "Но чтобы сохранить свое семя, ты должна жить… Ты должна проснуться и жить! Проснись, Ариса!"
Смолкшая было канонада возобновилась. Снаряды, правда, падали далеко справа. Но похоже, неосторожно подумав о снайпере, Филипп подарил свою мысль противнику. Пуля с визгом отрикошетила от полоза. Следующая сорвала с Милады высокую меховую шапку.
- Пошел! Пошел, проклятый! - Вероятно приревновав мужа к другой жене, Милада опять взмахнула кнутом, и это был последний взмах.
Рыжий жеребец безумно захрапел, встал на задние ноги, опрокидывая сани, по телу его прокатилась смертельная судорога, и он завалился на бок. Еще одна пуля снайпера попала прямо в брюхо несчастного животного.
Выбравшись из сугроба и отряхнувшись, Филипп Костелюк увидел вращающиеся от боли глаза коня. Он вынул пистолет и одним выстрелом в голову добил животное, после чего тут же между крупом мертвого жеребца и поваленными санями расстелил коврик, сориентировался на запад и обратился к Ахану.
Пешком да еще с четырьмя женами на руках далеко было не уйти. Ноги глубоко проваливались в снег. Вокруг, сколько хватало глаз, расстилалось белое ровное поле. И с запада двигались цепи солдат. Уже можно было уловить звук моторов и далекое "ура", выдавленное сквозь тысячи сжатых челюстей.
Милада, присев на корточки, гладила гриву мертвого жеребца. Жанна рыдала. Одной рукой сжимая коробку с фарфоровой тарелкой, другой она размазывала по щекам слезы. Ариса, только-только выходящая из транса, пробовала пальцами осколок спирали, примеряясь к нему, как к ножу. Земфира, широко расставив ноги, замерла с биноклем в руках. Свернув коврик, Филипп смотрел на небо. Только чудо могло спасти его.
"Филипп Аристархович, я знаю, что вы слышите меня, потому что сейчас при помощи вашего прибора вы слышите всех нас, - со всею отчетливостью прозвучало в его голове. - Филипп Аристархович, это полковник Дурасов с вами говорит. Помните меня? Вы напрасно бежите, на этот раз вам не уйти. То, что вы ускользнули от меня на Марсе, еще не значит, что и теперь вам это удастся. Мы оцепили район. И ЛИБ вам не поможет. Вы сколько угодно можете воздействовать на солдат, они все равно будут подчиняться моим приказам…"
Этот развязный голос вызвал у Филиппа такое чувство гнева, что опять заболела голова.
"Он, наверное, уже свихнулся от служебного рвения, - стараясь успокоить себя, подумал Филипп Костелюк. - При чем тут Марс? Я никогда не был на Марсе и вряд ли когда-нибудь окажусь там".
- Упал в люк, - сказала Земфира, еще сильнее прижимая к глазам окуляры бинокля.
- Кто упал? Куда?