* * *
Кроме койки в общей камере, каждый заключенный имел в собственности небольшую каменную нишу в подземной части тюрьмы. Таким образом соблюдался священный закон о собственности.
В келлерах было уютнее и теплее, чем в общих камерах, здесь можно было посидеть в приятной компании, сыграть партию в шахматы или перекинуться в картишки, но здесь не разрешалось жить.
Иногда зерна пробивали крышу оранжереи, и заключенные обставили свои каменные норы шикарной мебелью и электроникой, накрыли каменные полы толстыми коврами, в некоторых келлерах их лежало один на другом до семи штук, украсили ледяные стены картинами и эстампами, кое-где встречалась и небольшая скульптура.
Только здесь, в келлере, можно было спокойно поговорить. Прощупав стены, полы и потолки, можно было найти прослушивающие жучки и раздавить их ударом каблука.
Через три недели после первой встречи именно здесь, в келлере, Филипп рассказал Куравскому о том, что все-таки передал формулу тассилийцам и теперь, наверное, полным ходом идет строительство заводов на Марсе.
- Жидкий спрут будет активизирован, посевы перестанут бомбардировать Землю, и власти Измаила Кински, власти Всемирного Банка придет конец!
Куравский сидел напротив, и, увидев его печальные глаза, Филипп вдруг замолк.
- Марса больше нет, - сказал ученый. - Он теперь, как Фаэтон, - новый пояс астероидов. Измаил Кински не пожалел красной планеты. Официально считается, что это в интересах землян. Объявлено, что мы просто очистили строительную площадку, теперь вопрос лишь в средствах на строительство. Их, конечно, пока нет и в ближайшую тысячу лет не предвидится. Но взгляд в будущее, историческая перспектива… Ты думаешь, почему я здесь, в тюрьме?
"Так вот что имела в виду Инк, когда сказала, что хочет разделить участь своего народа, - подумал Филипп. - Она хотела вернуться на Марс не для того, чтобы спасти свою жизнь. Она хотела вернуться туда, чтобы умереть".
- Значит, все? - спросил он и посмотрел на Куравского. - Все мои старания были напрасны?
- Не совсем так, - возразил молодой ученый. - Существует еще один вариант восстановления фильтров. Секрет скрыт в подвалах Всемирного Банка. У Измаила Кински давно уже было готово оборудование. Но он им не воспользовался.
- Почему? - спросил Филипп.
- Потому что, если бы. семена перестали падать, Всемирный Банк потерял бы всю свою власть! А он не хочет ее терять! Он сам вышел из семени, ты же знаешь. Вся власть его держится лишь на войне с посевами.
- Но что мы можем сделать? - простонал Филипп Костелюк. - Что мы можем сделать, сидя здесь, на Луне, когда Марс уже разрушен, а аппаратура, если она и существует на самом деле, сокрыта глубоко в подвалах Всемирного Банка? Как нам выбраться отсюда? Как попасть на Землю? Как пробраться туда, в эти проклятые подвалы?
На сей раз Куравский ответил не сразу. Несколько минут он сидел молча и только потом сказал:
- Я знаю, как попасть на Землю. Это можно устроить. Не такая уж и проблема. Мы доберемся до этих подвалов и запустим солнечные фильтры! Не будет семян. Не будет инвалидов. Не будет дурацких законов, отсекающих человеческие руки и ноги. Не будет падения интеллектуального уровня и вонючих черных квадратов вместо зеркал!.. - Голос его звучал восторженно, звонко, на весь тюремный застенок. - Не будет подземных городов! Не будет искусственных солнц! Не будет ничего!
БРАЧНОЕ АГЕНТСТВО
Оказалось, что для подготовки к побегу нужны еще два человека. Но не просто два человека, а две женщины. И не просто женщины, а фанатично преданные. Куравский подробно изучил все службы тюрьмы, весь график охраны и коммуникации между службами. Он даже нарисовал мелом на стене келлера план. Куравский соединил тремя чертами три крестика. Потом нарисовал стрелочками маршрут побега. Он ударил мелом по стене и объяснил:
- Смотри, Филипп, это две опорные точки: столовая и кабинет Фримана. Если мы проникнем туда, то сможем и бежать. Одна из женщин должна работать в столовой и заранее подготовить морозильную камеру для побега, здесь годится любая баба, умеющая готовить, только бы преданная была, со второй женщиной посложнее, она должна втереться в секретариат. Только в сейфе Виктора Фримана есть процессоры "ПТ" и там же лежит несколько пространственных трансформаторов, отнятых при неудачном побеге… Без всего этого побег не состоится.
- Верно, - согласился Филипп. - В столовую на работу мужчин не берут, в секретариат тоже не берут. - Он немножко подумал и спросил неуверенно: - Жениться мне опять, что ли?
- А что, вариант! - оживился Куравский. - Неплохая мысль. Женись! Ты же артезианец, ты в Ахана веруешь, ты можешь и двух взять, закон не будет против.
* * *
Потерявший всех своих жен, Филипп Костелюк вовсе не хотел заводить новых. Он рассчитывал провести в трауре хотя бы год - полтора, но жажда свободы была сильнее любви к потерянным близким.
Браки в лунной тюрьме были довольно редки. Только у одного из сорока человек, проживающих в одной камере с Филиппом, была жена. Все мечтали, конечно, обзавестись семьей, и никто не мог. Не хватало денег.
По закону заключенный, желающий вступить в брак, должен был обратиться в специальное брачное агентство, находящееся при секретариате тюрьмы.
Все остальное бесплатно: и свадьба, и угощение, и даже поздравление начальства, но услуги брачной конторы были так дороги, что редкая женщина могла обратиться туда. За последние тридцать лет в лунной тюрьме было зарегистрировано всего семь браков. Шесть из них оплачены с женской стороны и только один с мужской.
Помог случай: умер один из тюремных долгожителей, старик медвежатник. Он оказался сокамерником Ивана Куравского. Не одну ночь эти двое провели в обсуждении принципов устройства всевозможных современных сейфов и систем банковской защиты. Старик привязался к Ивану и завещал ему все, что накопил за сорок четыре года, проведенных в тюрьме. Раньше за работу платили втрое больше, сумма огромная, но на оплату услуг брачного агентства денег все равно не хватало.
Пришлось почти полгода откладывать, отказывая себе во всем.
Когда сумма была собрана, Филипп передал своему коридорному надзирателю листок с прошением.
Прошение было рассмотрено в течение недели: тщательно проверялось физическое состояние заключенного, а также происхождение денег. Но все было чисто.
Официально жена считалась приобретенной в складчину на деньги друга, которые тот в свою очередь получил по наследству, и Филиппу позволили обратиться в брачное агентство при секретариате.
Выбор богатый. Ему представили список из девяти тысяч заключенных женщин. Увы, вместо фотографий все те же пахучие черные квадратики, а даты рождения не указаны. По правилам выбор нужно было сделать за один раз, иначе пришлось бы платить всю сумму снова.
Сначала он выбрал женщину по запаху. От черного квадратика почти не пахло. А это значило, что женщина, во-первых, не старуха - от любой старухи, так или иначе, пахнет, во-вторых, не блатная - эти поливали себя чем угодно, только бы произвести шокирующий эффект.
Филипп уже хотел объявить о своем выборе, но взгляд, скользнувший по списку дальше, вдруг зацепился за что-то знакомое.
Девушку звали Гузель. Фамилия отсутствовала. Осуждена по статье 33-98-бис. Филипп Костелюк знал, что означает эта статья. Уклонение от депортации. Пожизненное заключение. На Луне находится с июня 2143 года. Без сомнения, это была девушка того несчастного танкиста.
Девушка произошла из зерна. Она укрывалась от депортации. Все сходится. Ее нашли, патруль ворвался в московскую квартиру и произвел арест. Несчастный парень, узнав об этом, пустил себе пулю в лоб на глазах Филиппа и, уже мертвый, упал с одного из московских столбов. Ошибка была маловероятна.
"Какая же она теперь? - подумал Филипп. - Должно быть, на ней сказались годы лунного заключения? Пусть она не так уж и свежа, но я хоть точно знаю, с кем буду иметь дело. К тому же она, по всему похоже, красавица. По крайней мере, была ею десять лет назад".
* * *
Свадьба прошла как во сне. После подписания всех документов и заполнения анкеты, где в графе "Религия" Филипп подчеркнул "Артезианство", на него надели пустолазный костюм и вывели на поверхность Луны.
В тюрьме не поощряли даже простое общение до брака. Ни словом, он не смог обменяться со своей невестой. Конечно, в наушниках должна была идти трансляция, но шутник-конвоир отключил радио в скафандре Филиппа.
Оказалось, что за скалой в полукилометре от табачной оранжереи находится настоящая молельная башня. Откуда взялась здесь молельная башня, оставалось только гадать. Может быть, эта священная башня прилетела из космоса, а может быть, была построена на сбережения заключенных артезианцев.
Молельная башня среди каменного паноптикума, возникшего из семян, неслышимый голос жреца, стоящего за выпуклым толстым стеклом.
Завораживающе медленно двигалась белая лента в стеклянной трубе транспортера. Сильно задирая голову, Филипп смотрел на верхнюю площадку башни. Жрец беззвучно изо всех сил открывал рот, и можно было понять каждое слово.
"Слава Ахану милостивому, милосердному…" - повторял за жрецом Филипп Костелюк, открывая рот так же широко.
Только когда жрец закончил и сложил руки, Филипп позволил себе опустить голову.
Рядом оказалась невеста, одетая в непроницаемый скафандр. Он почти не видел ее лица за толстым забралом. Рука невесты в тяжелой свинцовой перчатке осторожно коснулась его руки в такой же свинцовой перчатке. В отраженном свете Земли они недвижно стояли рядом.
- Гузель.
Она сняла шлем только в шлюзовой камере. Она оказалась брюнеткой, на Филиппа посмотрели темные напуганные глаза.
- Глупо, правда? Мы поженились, а мы ведь не знаем друг друга!
- Филипп, - запинаясь, представился он, также снимая шлем. - Это совсем не было похоже на нормальный обряд. Они просто издеваются над нами. Но я тебя знаю, Гузель. Я выбрал тебя, потому что знал твоего жениха. Он погиб на моих глазах.
- Как он погиб?
- Он сорвался со столба.
Скафандры сильно мешали, но все же Филипп наклонился и поцеловал свою жену в губы. Губы Гузели оказались очень холодными и сухими.
Брачная ночь, проведенная в келлере Филиппа, состоявшая в основном из объятий и многократного пересказа того случая на столбе, закончилась плачем и причитаниями.
- Я не хочу. Не хочу от тебя уходить! Расскажи мне еще раз, как он погиб. Расскажи. Я не хочу уходить! - кричала его новая жена, когда две охранницы тащили ее по коридору. - Не хочу!
* * *
Через месяц Гузель уже работала в тюремной столовой. Расчеты Ивана Куравского полностью оправдались, холодильная камера отвечала всем условиям. Дело оставалось за малым, требовалась еще одна женщина.
Чтобы жениться еще раз, нужно было заработать на второй взнос, а это требовало времени. Куравский подсчитал точно. Если работать втроем и вообще ничего не тратить, чтобы собрать нужную сумму, понадобится двести одиннадцать лет три месяца и два дня.
- Мы сами сделаем ее себе! - закончив расчеты, в запальчивости крикнул молодой ученый. - Мы возьмем каменную девушку прямо с поверхности Луны. Ты видел этот паноптикум. Не правда ли, богатый выбор. Мы перенесем ее сюда и вдохнем в нее жизнь!
ПЕТЛЯ ВРЕМЕНИ
Табачные листья, собираемые в оранжереях, увозили в специальных брезентовых мешках. Завод по сушке и переработке находился другом месте, и это значительно увеличивало стоимость готового продукта.
По замыслу начальника тюрьмы и владельца контрольного пакета акций корпорации "Лунный табак" Виктора Фримана, все должно было производиться в одном месте. Как раз начались работы по строительству цехов для переработки, что позволило Филиппу много времени проводить на поверхности, подбирая среди каменных фигур подходящую.
Неразбериха, сопровождающая любое строительство, позволила завладеть необходимой аппаратурой. Иван Куравский по частям перенес в свой келлер и смонтировал уникальный прибор для возвращения девушке из зерна нормального биологического тела. Он действительно был гениальным инженером.
* * *
Аппарат для оживления был уже готов, когда Филиппа опять вызвали к следователю.
Кабинет весь в дыму. Портсигар пуст, пепельница полна окурков. Филипп Костелюк вошел и не узнал сидящего за столом человека, хотя это был тот же самый человек.
На Дурасове так же, как и в прошлый раз, была форма, но полковничьи погоны исчезли, на их месте неопрятно свисали нитки. Дурасов был слегка пьян, лысая голова лоснилась от пота. У него были несчастные обиженные глаза.
- Филипп Аристархович, - после долгой паузы сказал бывший полковник. - Вас это, конечно, удивит. - Он сильно закашлялся, но продолжал: - Удивит, но я хочу попросить у вас прощения.
Филипп затянулся и выпустил струю дыма прямо в это несчастное лицо.
- Я хотел бы, чтобы вы простили меня, - продолжал Дурасов. - Искренне, от всей души простили…
- За что я должен вас простить?
Филипп демонстративно отвернулся. Каменные фигуры за окном в голубом свете Земли, казалось, покачиваются, обмениваются какими-то знаками, переступают с ноги на ногу. Он продолжал искать подходящую женскую фигуру.
- Вы должны это знать, - немного задыхающимся голосом продолжал Дурасов. - Я больше не являюсь патроном спецподразделения "Темп". Меня разжаловали. И знаете за что?
- За- что же?
- За то, что я, превысив свои полномочия, расстрелял вас, Филипп Аристархович.
- По-моему, я еще жив?
- Конечно, - кивнул Дурасов. - Я расстрелял вас в другом времени. Для вас это еще только произойдет.
- Когда это произойдет?
- Мне кажется, вам лучше не знать этого.
- И чего вы сейчас от меня хотите?
- Я буду говорить в открытую, можно?
- Говорите, если есть охота, мне-то что.
- Многие годы я гнался за вами… Я не мыслил своего существования вне этой погони… Но теперь я прозрел… - Он опять кашлянул. - Филипп Аристархович, вы посмотрите, что происходит с нашей планетой. Что происходит с человечеством!.. Простите!..
Портсигар был пуст, и узловатые пальцы полковника уже сворачивали новую бумажку.
"Это провокация, - подумал Филипп, прикуривая следующую предложенную сигарету. - Ты хочешь правды? Ну так ты ее теперь получишь. Мне незачем скрывать свои взгляды. Пусть ты посадишь меня в саркофаг, но я тебе сейчас все скажу. Все".
- Вы негодяй! - сказал Филипп, пожалуй, с излишним пафосом. - И президент Всемирного Банка Измаил Кински тоже негодяй! - Подобно хозяину кабинета, Филипп закашлял. - Подонок, узурпировавший власть, а вы его холуй! Известно ли вам, например, что у Кински давно уже есть формула защиты от посевов… А семена, между прочим, продолжают падать на Землю…
Филипп хотел продолжить, но не договорил. Жесткий предупредительный взгляд остановил его. Палец Дурасова указал на стену. Вероятно, там был скрытый микрофон.
- Поверьте, Филипп Аристархович, мне и самому этот Кински не нравится. Но он законно выбранное лицо.
Дурасов поднялся из-за стола и, сделав шаг, большим пальцем зажал дырочки спрятанного микрофона.
- Вы не можете меня простить, - вдруг переменившимся голосом сказал он. - И все же выслушайте меня внимательно, у нас очень мало времени. Я не могу надолго прервать прослушивание. - Он махнул рукой с сигаретой, не давая Филиппу перебить себя. - Я знаю, много лет назад вы были членом Пятой Когорты. Я сам вступил в эту организацию совсем недавно. Через месяц меня отправляют на Землю. Вместе с полковничьими погонами я потерял и все возможности, но я все-таки хочу сделать для вас кое-что. Я организую вам свидание с Иваном Лопусовым. Он поможет вам бежать отсюда. Вы бежите отсюда и, я уверен, вам удастся проникнуть в подвалы центрального банка. Я верю в то, что вам удастся запустить солнечные фильтры.
- Лопусов жив? - удивился Филипп.
- Да, - отозвался Дурасов. - В ту ночь, когда вы бежали из музея, воспользовавшись ЛИБом, он был тяжело ранен. Патруль нашел его только через сутки под обломками мебели. Суд вынес приговор изменнику Родины, но расстрел заменили пожизненным заключением. Через восемь лет Пятая Когорта опять была легализована. Организация внесла залог, и Лопусова освободили.
Дурасов снял руку с микрофона, вернулся к столу и затушил свою сигарету.
- Кстати, вот ваши часы. - сказал он. - Вы их потеряли, когда бежали из города.
Открыв ящик, он вытащил именные часы, когда- то принадлежавшие Илье Григорьевичу Самуилову, младшему лейтенанту второй истребительной бригады, и кинул их через стол. Филипп не поймал, и часы ударились о спинку стула.
- Ну что ж вы такой неловкий? - На глаза следователя даже навернулись слезы. - Прощайте. Мы больше никогда не увидимся. Кстати, хотел еще спросить: вы действительно доверяете Куравскому?
Филипп Костелюк взял с пола часы, протер циферблат и стал застегивать ремешок.
"Наверное, из этого самого кабинета Дурасов отправится в двадцать второй век, - вдруг с грустью подумал Филипп. - Он придет туда на могилу немецкого мэра, пытаясь предупредить меня об опасности, и я всажу в него половину обоймы. Но это его будущее. А в своем прошлом где-то там в массе временных пересечений он убьет меня. То есть уже убил, просто я еще этого не почувствовал".
- Не верьте Куравскому. Он предаст вас. - Дурасов отвернулся. - Ну, идите. Идите, Филипп Аристархович, иначе вы опоздаете к ужину.