Когда наступал вечер, и солнце уже было готово окунуться в волны Андаманского моря, лёгкий морской бриз напоминал ему, что, кроме стакана апельсинового сока и двух бананов, у него с утра ничего не было во рту. Тогда он вставал и отправлялся обедать (или ужинать?). Пренебрегая Зинкиными рекомендациями, съедал несколько порций местных экзотических блюд, выпивал большой бокал пива и уходил в номер, чтобы заснуть сном праведника.
После трёх с половиной недель интенсивных занятий, вместо планируемых двух, подобная релаксация была ему просто необходима.
Сегодня должна состояться встреча со Штольцем (об этом ему вчера сообщила Герцогиня), поэтому с пляжа Дантист ушёл немного раньше. Он заранее продумал тот образ, в котором должен предстать перед работодателем. С точки зрения небогатого, но тяготеющего к комфорту молодого человека, прибывшего сюда, в Кантанг, из прохладной Европы, да к тому же получившего аванс, его наряд должен быть примерно таким: широкие фланелевые белые шорты и цветастая рубаха, купленные в местном дорогом бутике. Шлепанцы должны быть из ротанга, ни в коем случае не пластиковые, шейный платок – обязательно.
Александр Тихофф сидел за столиком на открытой площадке ресторана "Большой трепанг", вытянув длинные ноги, потягивал сильно разбавленный кока-колой виски и с эдакой ностальгически-грустной улыбкой наблюдал, как раскалённый докрасна, но уже остывающий диск солнца осторожно опускается в океан.
– Немцы любят загар, не так ли? – английский Штольца был безупречен.
Дантист заставил себя вздрогнуть от неожиданности и поднял голову. Глаза у Штольца оказались просто чёрными: какой-либо границы между зрачком и радужкой практически не было. Вопрос или утверждение Штольца прозвучал как пароль. Дантист изобразил некоторую растерянность и промямлил по-английски с весьма выраженным немецким акцентом:
– Простите… Вы не могли бы повторить, что сказали?
Штольц усмехнулся и по-хозяйски расположился напротив Дантиста. Александр Тихофф покорно поджал ноги. Штольц внимательно осмотрел его наряд, и, видимо, остался доволен. Дантист мысленно себя поздравил и широко раскрыл глаза, ожидая продолжения разговора. Штольц прекратил игру в кошки-мышки и продолжил по-немецки:
– Парадокс. Белый человек, если он, конечно, нормален, гордится тем, что он белый, а не цветной. Тем не менее, попав на курорт, к южному солнцу, он тут же старается изменить естественный цвет кожи. И как это ни удивительно мы, немцы – нация, не лишённая здорового расизма, – очень подвержены этому, я бы сказал, пороку. Вы не находите?..
– Пожалуй, вы правы, – улыбнулся Дантист и спросил: – А как вы догадались, что я немец?
Вопрос прозвучал наивно – акцент, изображённый Дантистом (спецагент тщательно шлифовал его во время экспресс-подготовки), не позволял усомниться в его происхождении. Штольц усмехнулся одними уголками губ и с пафосом произнёс:
– Соотечественника узн а ешь в любом месте.
– Да-да, вы правы… Доктор Иоганн Штольц? – Дантист решил, что дальнейшая игра в простачка будет выглядеть глупо, а главное – подозрительно.
– Конечно, – кивнул Штольц. – А вы – Александр Тихофф… – он не спрашивал, утверждал. – У вас русские корни?
Дантист пожал плечами.
– Возможно. Я никогда не копался в прошлом своей семьи. Меня всегда гораздо сильнее волновало моё собственное будущее.
Штольц улыбнулся, оценив честолюбивый ответ молодого человека.
– Вас устраивает аванс и размер предложенного Вам фрейлейн Вибе гонорара?
Дантист изобразил лёгкую заминку и ответил:
– О, да, несомненно.
– Он может быть удвоен, если Вы устроите меня как специалист и как человек, способный хранить тайну и выполнять поручения в любом случае, даже если эти поручения на первый взгляд могут показаться несколько, скажем так, необычными.
Хорошо скрытое, но так, чтобы было заметно, удовлетворение, появилось на лице Дантиста. Ему даже удалось чуть-чуть покраснеть. Штольц внимательно смотрел на Дантиста; тот выждал положенные этикетом мгновения и стал отвечать:
– К работе я отношусь максимально серьёзно и готов выполнять различные поручения, касающиеся оговорённых обязанностей. Необычные?.. Вы знаете, герр Штольц, за последние десять лет в моей жизни необычного случилось гораздо больше, чем традиционно простого…
Здесь Дантист не соврал ни слова. Он был абсолютно искренен – разве работу спецагента ФАЭТ можно отнести к категории обычных? Да и Чудак постарался: в биографию Дантиста он включил один криминальный эпизод, который никак не мог пройти мимо внимания Штольца и не заинтересовать его. По легенде, одним из мест работы Александра Тихофф была медицинская фирма, изготавливающая препараты для обучения студентов немецких медицинских ВУЗов. Сырьём для препаратов были трупы, которые с превеликим удовольствием поставляли некоторые организации из стран третьего мира. Александр Тихофф не занимался коммерческой стороной вопроса, но был хорошо осведомлен, откуда и каким образом в его лабораторию поступает сырьё.
– А что касается врачебной этики и сохранения анонимности и врачебной тайны, – продолжил Дантист, – я, как любой медик…
– Я имел в виду не врачебную тайну, а тайну в простом, буквальном смысле, – мягко перебил Александра Штольц, положив свою руку поверх его. – Но об этом чуть позже. Хочу сообщить вам, что я увидел и услышал достаточно для того, чтобы принять решение…
Штольц сделал небольшую паузу перед объявлением вердикта; Дантист понял, что тест на соответствие он прошёл.
– Итак, молодой человек, – продолжил Штольц, – в первом приближении вы мне подходите. Ваш послужной список я изучил заранее. Ваш опыт и ваша квалификация меня вполне устраивают. Контракт подпишем послезавтра. Я лично проведу инструктаж и медицинское обследование. Завтра с утра самолётом местной авиакомпании вы должны вылететь на Филиппины, на остров Минданао. В аэропорту города Давао возьмёте машину на прокат и отправляйтесь в город Мер, он расположен на восточном побережье острова. К месту предстоящей работы вас доставят на моторном катере. Послезавтра утром, в 9.30. будьте в городском порту, шестой пирс. На борту катера вот такой знак.
Штольц положил на стол перед Дантистом ярко-красную пластиковую визитку. На ней было набрано золотом: "Иоганн Штольц". И всё – ни рода занятий, ни адреса, ни номера телефона. По левому краю визитки проходило изображение змеи с телом в виде спирали ДНК.
– До свиданья, молодой человек, у меня ещё полно дел, – доброжелательно улыбнувшись (насколько это возможно, учитывая его внешность) Штольц протянул руку для прощанья. Ладонь была сухой и холодной, как у покойника.
Глава 6. "Скиф – четвёртый раунд"
Скифу, в отличие от Дантиста, позагорать не удалось, но попотеть пришлось изрядно. По легенде Скиф был выходцем из России (первую половину его биографии Чудак оставил без изменений), чем избавил спецагента от дополнительных занятий по лингвистике. Несовершенный английский Скифа и ещё более несовершенный китайский вписывались во вторую половину новой биографии как нельзя лучше. Три дня, проведённые Скифом в тренажёрном зале и на полигоне московской базы ФАЭТ показали, что он по-прежнему в прекрасной форме. Тем не менее, Скиф не давал себе спуску: с утра до ночи бегал с грузом и налегке, тягал железо, качал маятник, с остервенением дубасил макивару и подолгу медитировал.
В Сингапур он вылетел на четвёртый день. Пройдя таможню, Скиф взял такси, и, не теряя времени, отправился по указанному адресу. В Сингапуре раньше ему бывать не приходилось, но увиденное сейчас мало чем отличалось от того, что он в своё время видел в других мегаполисах юго-восточной Азии – та же сутолока, автомобильные пробки, шум, гам и множество жёлтых, тёмно-жёлтых, оливковых, светло-коричневых, шоколадных и почти чёрных лиц. Палатки уличных торговцев непрерывным шлейфом выстроились вдоль дороги по обеим сторонам.
Водитель такси с трудом отыскал просвет среди палаток; автомобиль въехал в узкий переулок и остановился возле двухэтажного зелёного здания с чёрной крышей, сработанного на манер китайской фанзы, зажатой между двумя безликими бетонными многоэтажными коробками.
На створках матово-стеклянной двери летели навстречу друг другу в классическом тоби-гири трафаретно изображенные бойцы. Столкнуться они должны были пятками. Над дверью жёлтой краской были начертаны китайские иероглифы, гласящие, что перед вами не что иное, как заведение дядюшки Ду-Ин-Бо.
Скиф решительно толкнул дверь, и музыка ветра китайских колокольчиков сообщила хозяину о приходе посетителя. Из-за бумажной ширмы, отгораживающей правую часть большого спортивного зала, навстречу Скифу вышел лысый коренастый китаец, и, обнажив в широкой улыбке все тридцать два крепких жёлтых зуба, осведомился, что привело господина к старику Ду-Ин-Бо.
Отметив, что китаец явно преувеличил, назвавшись стариком – ему от силы было лет пятьдесят – пятьдесят пять, – Скиф молча достал из внутреннего кармана джинсового жилета пластиковый футляр, вынул из него два скрученных листа и протянул китайцу. Это был сертификат, подтверждающий присвоение Афиногену Паку седьмого дана карате в стиле кекушин, и диплом победителя одного из весьма престижных Пекинских коммерческих состязаний по кун-фу.
"Старик" почтительно принял из рук Скифа верительные грамоты и тщательно их изучил. Потом так же почтительно вернул владельцу и снова осклабился:
– Если господин Пак хочет чему-то научиться у старика Ду-Ин-Бо, то он ошибается. Столь высокий мастер, как господин Пак, сам может многому научить старика Ду.
– Да, вы правы, я пришёл не за этим, – ответил Скиф.
– Может, господин Пак желает потренироваться? Я с радостью предоставлю ему свой зал. Десять долларов в час – американских, разумеется – и господин Пак может тренироваться в любое удобное для него время.
– Я пришел не тратить деньги, а их зарабатывать, уважаемый Ду-Ин-Бо, – многозначительно произнёс Скиф. – Я хочу участвовать в боях без правил. Я знаю, что вы занимаетесь этим бизнесом. – Предвидя возражения китайца, он расстегнул верхние пуговицы сорочки и продемонстрировал владельцу клуба опознавательный знак гладиатора – брелок в виде сжатого кулака на тонкой золотой цепочке. – Я не новичок и знаком с условиями, но в Сингапуре я впервые и поэтому рассчитываю на вашу помощь. Мне рекомендовали вас как человека порядочного и крайне осведомлённого.
Ду-Ин-Бо попытался стереть улыбку с лица (это ему не удалось, она была как приклеенная) и оценивающе посмотрел на Скифа. Видимо он уже прокручивал в уме ситуацию – подбирал пары и рассчитывал ставки. Как обычно у китайцев, сейчас должна последовать церемония чаепития, и действительно, Ду-Ин-Бо пригласил Скифа за ширму. На низеньком чайном столике имелось всё, что нужно для процедуры. Сейчас Скиф с удовольствием выпил бы кружку холодного пива, но с особенностями национального этикета приходилось считаться.
Он скинул обувь и уселся на циновку, привычно сложив ноги калачиком. Начался неспешный разговор. Дядюшка Ду-Ин-Бо жаловался гостю, как тяжело приходится старому китайцу сводить концы с концами, как мало стало достойных учеников, как низко приходится опускать аренду зала, чтобы заработать хоть что-то, как мало ему надо, старому больному человеку, и как дороги нынче продукты. Молодой человек слушал внимательно, не перебивал старшего, соглашаясь, кивал – одним словом, соблюдал все параграфы "китайской церемонии".
По окончании чаепития он поблагодарил хозяина, похвалил его угощение, и, наконец, перешёл к делу. Он сообщил китайцу, что готов выступать в любом стиле против бойца любой категории и квалификации и назвал ему проценты, которые тот получит в качестве гонорара, как его импресарио. Скиф не скупился, но и не задирал сверх меры допустимый уровень оплаты подобных услуг.
Ду-Ин-Бо недолго ворочал мозгами, видимо, такие проценты его вполне устраивали.
– Думаю, что зрителям, как и вашим соперникам, незачем знать о ваших спортивных достижениях, господин Пак, – промолвил он, взглядом указав на кончик футляра с сертификатом и дипломом, выглядывающий из кармана джинсового жилета Скифа.
Спецагент улыбнулся и подмигнул дядюшке Ду-Ин-Бо.
Уже на следующий день, точнее, вечер, Скиф вышел на ринг.
Первым его противником оказался молодой, крепкий, но не очень опытный, как довольно быстро выяснил Скиф, Ямамото Киоши из Японии. Возможно, парня звали не Ямамото Киоши, и родом он мог быть не из Японии, но так его громогласно представил ведущий состязаний. Зал взорвался аплодисментами. Настал черед представлять Скифа. Ведущий заорал так, словно объявлял что-то сенсационное:
– Впервые на нашем ринге! Боец из северной страны! Непобедимый и кровожадный… Ски-и-и-и-иф!
Заинтригованный зал взволнованно загудел. Скиф скинул с плеч на руки стоящему сзади Ду-Ин-Бо шёлковый халат. Зал загудел ещё громче – смуглый, с рельефной мускулатурой торс Скифа вызывал восхищение.
Рефери объявил о начале поединка и противники сошлись.
После первых выпадов японца, в которые тот вкладывал слишком много силы и которые, естественно, не достигали цели, Скиф понял, что может уложить противника на татами буквально за пару минут. Собственно и двух минут много, достаточно одного молниеносного удара. Размениваться на лоу-кики он не будет, зачем, если японец практически весь раскрыт. Блоки – одна видимость, пробить любой – плёвое дело.
Однако торопиться Скиф не стал. Публика заплатила деньги, она жаждет зрелища. Ну что ж, она его получит. Правда у спецагента были и ещё кое-какие причины тянуть время. Скоро Штольц или его люди будут следить за его работой, а может быть, кто-то уже здесь. Его враги должны увидеть всё, что умеет потенциальный инструктор клонированного воинства. Ну и то, что подобные спарринги – дополнительная тренировка, а она никогда лишней не бывает – чем не аргумент.
И Скиф полных три раунда водил японца по всему рингу. Иногда он заставлял неопытного бойца промахиваться, легко уходя от ударов, иногда позволял себя задеть, иногда сам наносил легкие удары, скорее, обозначал их. Он видел недоумение в глазах Ямамото Киоши; недоумение сменилось яростью – его противник понял, что Скиф играется с ним, как с малым неразумным ребенком. И японец принял абсолютно неверное решение: вместо того, чтобы успокоиться и продумать дальнейшую тактику, он дал волю чувствам и стал бросаться в атаку с удвоенной энергией. И, естественно, быстро выдохся: к началу четвёртого раунда японский боец представлял собой печальное зрелище.
Публика ещё не замечала, что Ямамото Киоши практически не способен продолжать бой. Некоторые продолжали болеть за него, поддерживали своего фаворита взбадривающими и подстегивающими криками, но тот их не слышал: он безуспешно пытался найти брешь в обороне противника. Опытному Скифу стало жалко парня, и он решил закончить поединок. Постепенно, как того желала большая часть зала, он стал увеличивать частоту и силу ударов. За несколько секунд до конца четвёртого раунда Скиф нанёс последний сокрушительный удар.
Первую победу Скиф и Ду-Ин-Бо отпраздновали скромно – посидели вдвоём в китайском ресторанчике за графинчиком рисовой водки и запечённым лангустом, обсудили дальнейшие планы поединков. Потом Скиф, мягко отказавшись от гостеприимства китайца, предложившего ему жить под одной крышей (первую ночь Скиф провёл в доме дядюшки Ду, второй этаж дома имел две спальни), отправился в ближайший отель.
Тотализатор гладиаторских боёв работал на полную катушку. Ежедневные спарринги (бывало по два-три за вечер) приносили компаньонам неплохой доход. Имя Скифа вскоре стало известно всем участникам этого кровавого, но вполне легального в здешних местах бизнеса. Соперники были разные – слабые, сильные, очень сильные, но все они были либо бывшие спортсмены, либо бывшие бойцы различных спецподразделений, либо бывшие легионеры, либо просто проходимцы. А Скиф был профессионалом, причём не бывшим, а действующим. Поэтому в каждом поединке он одерживал победу так же легко, как и в поединке с Ямамото. Действуя по одному и тому же сценарию, Скиф аккуратно укладывал соперника посреди ринга в конце четвёртого раунда. Сначала шоумены, а затем и все зрители, стали называть его "Скиф – четвёртый раунд".
Через месяц со дня прибытия в Сингапур Скиф через Зинку получил известие от Герцогини: "Информация о том, что найден интересующий компанию объект, передана Змию и заинтересовала его. Смотрины состоятся в будущую среду"…
Зал был полон. После второго поединка зрители дошли до нужной кондиции. Ставки на Скифа были уже сделаны. Он выступал пятым. Штольц в сопровождении Герцогини появился после третьего поединка. Они заняли места в персональной ложе. Скиф наблюдал за ними из-за кулис и видел, как герцогиня поставила на колени ноутбук и подняла крышку-монитор.
Когда менеджер объявил о том, что на ринг выходит "Скиф – четвёртый раунд", зал взревел от предчувствия качественного мордобоя, а когда Скиф сбросил с плеч халат, восторженные визги женщин заглушили все остальные звуки.
Герцогиня, которой не раз довелось лицезреть Скифа не вполне одетым, тоже невольно залюбовалась его телом.
– Вон те шрамы, два на правой стороне груди и один в области печени, явно от пуль, – констатировал Штольц.
– Да, это есть в его досье. На груди – это Анбола, когда он был там в составе иностранного легиона, а печень ему прострелили ещё в Кобосово, во время четвёртого конфликта.
– Он воевал на стороне алтанцев?
– Нет, на стороне сергов.
– Вот как?
– Именно тогда он и ушёл от русских.
– По идейным соображениям?
– Нет. Мало платили.
– К русским я отношусь с предубеждением.
– Он не русский, просто родился в этой стране. Россия – многонациональная страна.
– И кто же он по национальности? Якут? Татарин?
– Неизвестно. Метис. Он не знал своих родителей. В годовалом возрасте Скиф был подброшен в один из детских домов в городе Хабаровске. В этом же детдоме учился и жил до шестнадцати лет. Взгляните…
На мониторе ноутбука появились фотографии Скифа того периода. Угрюмый и лысый. Фото выбирал Чудак.
Герцогиня продолжала:
– С самых ранних лет Скиф обучался джиу-джитсу и русскому стилю в местном спортивном клубе. Туда же ушёл работать после детдома. Числился боевиком в не особо авторитетной группировке, – Герцогиня показала Штольцу две фотографии Скифа (анфас и профиль) вытащенные Чудаком из архивов Хабаровского ГУВД. – В одной из бандитских разборок был схвачен хабаровскими полицейскими. Но осужден не был. Прошёл по делу, как свидетель – видимо, главарь банды решил его сохранить для дальнейшей работы. От участи уголовника Скифа спасла армия. Службу проходил в воздушно-десантных войсках. Принимал участие в ряде вооружённых конфликтов. После срочной службы заключил контракт. – (Здесь начиналась вторая половина биографии Скифа, придуманная Чудаком). – Сначала воевал в Чечне и в Ингушетии, в пятой и шестой кавказских компаниях. Затем в Кобосово, и, как я уже говорила, перешёл к американцам.
– И чем он занимался у американцев?
– Школа "Сухопутные головорезы" в Детройте, сначала курсант, затем инструктор по каратэ. Потом база подготовки морских диверсантов в Норфолке. Две командировки в Амазонию – участие в подготовке путча и обучение местных коммандос искусству рукопашного боя. После Норфолка записался во французский иностранный легион, воевал в составе четвёртой бригады в Тании и в Анболе.