* * *
Домой он ушёл ночью, когда уже совсем ничего не было видно. Карачи всё ещё возились в своей яме - ну, вылитые пауки с когтистыми длинными лапами. Егор видел, что яма стала немного шире, но все подробности по-прежнему скрывало пылью. Наверное, карачи всё-таки что-то откопали, иначе кой чёрт они вообще тут делают?
"Пусть Совет разбирается… там любят про Старых Людей поспорить, - думал Егор, осторожно пробираясь в темноте. - И так-то они думали, и этак… а если не так, то разэтак… Лучше бы в Челябинск разрешили съездить! Ромка-джи там был. Так он с той поры надулся, как бурдюк - я, мол, среди еретиков-гяуров-дрянь ходил, непорочно, как Господь-Аллах среди демонов в пустыне! И Веру-Истину в себе сохранил… непорочной. Забыл, засранец, как я его зимой тащил на горбу? Если бы не я - лежал бы сейчас Ромка-джи на городском кладбище… если бы волки не растащили. А сейчас, конечно - круче Ромки-джи никого нет… просто Демон-Магеллан какой-то!
Егору вдруг стало смешно. Он представил себе Ромку-джи в виде Демона-Магеллана из учебника: рогатая корона на голове… длинные одеяния, расшитые безобразными знаками… и над головой надпись на зазубренной ленте: "На зло и погибель людям открыл я сатанинские дали!" Эх, если бы вместо Ромки-джи съездил бы в Челябу он, Егор! Так нет же! Шайтан побери, умудрился сломать ногу, можно сказать, на ровном месте! Теперь, вот, даже Маринка Ромку-джи слушает, раскрыв рот… а тот и рад стараться - цедит в час по чайной ложке - цену своим байкам набивает, хитрожопый. И ведь не проверишь - врёт или нет!
Эх, нет уже с нами деда Николая, жаль-то как! Сколько всего знал человек! Сам мулла-батюшка его уважал, староста - так только с ним и советовался. Даже древневеры - уж на что упёртый народ - с дедом почтительно разговаривали!
Да-а…
Небось, вкушает он сейчас на небесах райское блаженство и со своим тёзкой, святым Николаем-угодником, глюкозу пьёт и халву кушает, да на нас, грешных, сверху поглядывает…
Егор привычным жестом поправил на плече лямку автомата. Идти было совсем уже недалеко - часа три, не больше. Вон она, вдали высится башенка… остатки храма древневерского. Крестоносцы построили - теперь уж и не знает кто и когда. Крест ещё на Егоровой памяти наверху стоял. Узорный такой крест, красивый. Небось, лунатики и сбили, - они крестоносцев спокон веку ненавидят. Дед говорил, раньше это место Касли называлось. И жили тут у подножия Уральских гор по чугуну-железу знатные мастера.
Да что говорить… вон из песка торчат развалины. Пацанами Егор с Ромкой-джи здесь однажды красивую решётку выкопали. Метра два только и очистили - остальное круто вглубь уходило, не докопаешься. Хотели отломать кусок - ан нет! Силёнок маловато. А так хотелось домой притащить, чтобы матери не ругались… вот, мол, красоту какую нашли - любуйтесь, чего Старые Люди делать могли!
Ох, и попало же тогда от отца - вспомнить страшно!
Краем глаза Егор уловил какое-то движение. Поздно! Поздно! Размечтался, дурак!
Егор плюхнулся на слежавшийся песок, судорожно дёргая левой рукой предохранитель калаша. В ушах застучала кровь. Проклятый предохранитель не поддавался! Скосив глаза, Егор увидел, что дёргает за переключатель системы целенаведения. Шлем с щитком-дисплеем ещё при отце отказал и небольшая плоская коробочка СЦН мёртвым грузом липла к калашу… но энергии она не потребляла, не весила практически ничего, и ни отец, ни Егор так и не удосужились снять её с автомата.
Эх, дурак!
Егор судорожно сдвинул-таки рычажок и замер…
Неужели вляпался?
Из-за обломка стены, торчащей из песка метра на три, выдвинулся человек в таком же, как у Егора комбинезоне-песчанке. Ствол калаша твёрдо смотрел Егору в лицо. Человек мотнул головой в потёртом армейском шлеме, - экая вмятина на правом виске! - и отчётливо произнёс короткую фразу - явно вопрос - на тарабарском языке.
"Ну, шайтан, недаром мне дядько Саша звонил… говорил, что засёк двух человек с севера. Там больше всего тайных видеокамер уцелело… говорил, что старосте, мол, не волнуйся, я уже всё сообщил…"
Дядько Саша, - мужик лет тридцати, - жил в городе с позапрошлого года, но староста по-прежнему относился к нему с плохо скрываемым недоверием - всё-таки Саша был из староверов. В лоно Господа-Аллаха его мулла-батюшка привёл… народу в городе раз-два и обчёлся, каждые рабочие руки на счету. Дядько Саша от армии ушёл, - а светило ему гоу-гоу на северо-восток с тамошними хунхузами за Эко-терем-бург воевать. Вот и дёрнул он прямиком из Полевского на юг, ближе к пустыне. Оно конечно, "Москва и с Китая дань берет" - за Сургут, за нефть… только дикий там народ, хунхузы, одно слово. Им и Пекин-то, считай, не указ, сами промышляют, бандиты…
А в Полевском мэр-бай крут! Ему и на восток и на север двигать хочется, земли прибирать. Ему сами хунхузы-лошадники из степей северных, тянущихся аж до самого Ивделя, - дань платят! У него в армии не отъешься - сплошь походы, да вылазки. Вот и сделал дядько Саша вместо северо-востока гоу-гоу на юг, в пустыню. И у нас под крылом Веры-Истины прижился.
Человек нетерпеливо повторил вопрос. Лица его не было видно за блестящим щитком шлема, но, судя по тому, что автомат он держал у бедра, Егор понял, что уж его-то СЦН в полном порядке и мужик чётко видит на экране щитка красную точку где-нибудь на переносице Егора… туда-то он пулю и всадит, только на курок нажми.
- Не понимаю я, - отчаянно сказал он и оглянулся.
Поднять руку и активировать ларинги на режим переводчика было страшно. Дёрнешь рукой - тут тебе и прилетит гостинец… от Ангела Смерти Азраила - да не будет он назван!
Никого вокруг не было. Однако кто его знает, сколько ещё солдат прячется за стеной? И чего им надо? Дезертиры, что ли? Так, вроде, вокруг грабить толком нечего…
- О, по-русски говоришь? - обрадовался человек. - Старовер? Лунатик… то есть, мусульманин? Или христианин-крестоносец?
- У нас Вера-Истина, - мрачно сказал Егор; ствол всё ещё, как припаянный смотрел ему в лицо. - Мы во единого Господа-Аллаха веруем. А вы сами кто?
- Автомат за спину закинь! Руки покажи! Глушилки есть?
- Нет.
- Ну ладно, - весело сказал человек и щиток его шлема с жужжанием открыл мокрое от пота лицо. - Мы тоже пребываем в лоне святой Веры-Истины, да славится Господь-Аллах и все присные его! Мы тут кругаля дали… не то, чтобы заблудились, просто нам нужно здесь где-нибудь перекантоваться денька три-четыре.
Из-за стены выдвинулся второй человек. Тот, видно, уже снял шлем. Мокрая жидкая шевелюра прилипла к розовому черепу. Человек был белобрыс, краснолиц и мрачен.
- Чего ты с ним возишься, Зия? - недовольно сказал он. - Напугал ребёнка до полусмерти.
- Не испугался он, - возразил Зия, стаскивая шлем и блестя круглой лысиной. - Он сам кого хошь напугает. Вон, смотри, как вызверился… орёл!
- Не испугался я! - возмутился Егор. - Это вы сами испугались.
Страх прошёл.
- Ты каслинский?
- Чего?
- Отсюда, говорю? Из Каслей?
Чудно он это название выговаривал… с ударением на первый слог… сразу видно, издалека.
- Нет, я из города.
- А название у города есть или так… в беззаконии пребываете?
- Город и всё… что его называть… вон в той стороне, если Иртяш по левой стороне обойти. Часа три-четыре ходьбы.
- Видимо, ваш город аккурат на месте бывшего Озёрска… карта, чёрт, говно! Мэр-бай у вас есть? А-а… староста… Слушай, Зия, хватит нам парня пытать, дуй палатку, - ну его на хрен, отдохнём часок-другой.
- А можно и палатку дуть! - весело сказал Зия. - Вот нам абориген компанию-то и составит. Там мы его высушим, выпотрошим… и всё-то он нам с тобой, Савва, расскажет…
Лысый сноровисто сдернул рюкзак, отстегнул с его боковины какой-то свёрток-курдюк защитного цвета, оглянулся, зашёл в тень стены, бросил курдюк на песок и небрежно ткнул носом ботинка. Курдюк зашевелился, захрюкал и стал дуться.
Егор, забыв всё на свете, молча таращил глаза. Белобрысый - и чудно же его звали - Савва - строго сказал ему:
- Рот закрой, карачи насерет!
Егор покраснел. Бурдюк тем временем распучило со страшной силой - явно вырисовывалась палатка.
- Сейчас прекратится надувательство и мы все вместе изрядно отдохнём, - крикнул Зия, устанавливавший на верхушке стены крошку- камеру.
- Готово… сторож на месте! - сказал он и ловко спрыгнул. - Мы всех видим, нас не видят… не заметят, не обидят! - и подмигнул Егору.
Смешной всё-таки мужик!
Ткань окончательно надувшейся палатки вдруг уплотнилась, зарябила разноцветием, - аж смотреть больно, - и вдруг стала прозрачной. Несколько смутных засаленных пятен слегка колыхались на невидимой ткани.
- Полезай, отрок… кстати, а звать тебя как? Как-нибудь замысловато? Типа Демон Пустыни?
- Егор меня звать, - буркнул отрок и опять открыл рот.
Савва, не дожидаясь приглашения, нырнул в клапан палатки и исчез. Палатка-невидимка… надо же! Егор о таких только слышал. Эх, мне бы такую, в дозор, а?!
- Полезай-полезай, - сказал Зия и втолкнул Егора внутрь, где Савва уже тыкал пальцем в пятнышки клавиатуры на ткани стены.
- Идентификация, - пискнула стена.
А затем, совсем как в компьютере старосты Володи:
- О`кей.
Проявился экран, распался на несколько изображений, - похоже, что камера на развалинах была не одна. Егор видел совсем близко обрыв Иртяша, заросший кустарником ген-саксаула.
- Музыку хочу, - простонал Зия, расшнуровывая ботинки, - хочу сладостных напевов!
- Отстань со своим дутаром, - не оборачиваясь пробурчал Савва и вызвал что-то незнакомое, но красивое и чуть тревожное. - Моцартом тебя буду глушить.
- Савва, ты консервативен!..
- Я должен старосте позвонить, - сказал Егор. Интонации, против воли получились какими-то просительными, чуть ли не со слезой. - Можно?
- Валяй, - ответил Савва. - Какой там у вас канал?
- SQWD/4793.
- Я и сам знаю, что эс-ку-вэ-дэ… Подканалы есть?
- Н-нет… не знаю.
- Всё с тобой ясно! - воскликнул Зия, снимая второй ботинок. - Савва, друг мой, да продлит твои дни в сладости всемилостивейший Господь-Аллах! Разблокируй ты уже, наконец, весь канал целиком и пусть мальчик успокоит родных и близких!
Савва проворчал что-то непонятное, экран согласно пискнул. Музыка стала тише. У верхнего среза экрана появилась полоска с бегущей строкой. Ниже неярко засветился таймер.
- Звони… лишенец. Как закончишь, блокировка обратно активируется.
Егор торопливо переключил ларинги на режим телефона…
Чёрт их знает, какой у них компьютер… но, похоже, что, - ах, шайтан! - всё перехватывается, пишется, архивируется, анализируется…
Словом, придётся идти с Зией и Саввой в город.
* * *
- Вот, мрачно сказал Савва, - живём в двадцать третьем веке - полюбуйся.
- Го-о-ород… - с непонятной интонацией протянул Зия. - Впрочем, нам-то, что за беда? Может, в этом и есть великий философский смысл? Может, на руинах былого зарождается новый мир?
- Вон он, твой новый мир Озёрска, - сказал Савва, - со старой башни, балбес-шайтан, в нас целится. Слушай, Зия, ты бы опустил щиток, не выёживался, а? И обзор включи. Двое сзади… за ген-саксаулом прячутся.
Егор подумал, что, уж кто-кто, а Ромка-джи с башни в голову Зие не попадёт - хоть убейся. Стрелок он неважный, да и калаш у него со сбитой мушкой. Ещё от дяди Ахмата остался - старьё.
- Это мы! - крикнул он. - Староста Володя где? Выходите, всё равно они вас всех видят…
Сзади затрещали кусты. Вышло пара мужиков - смех на палочке, прости меня, Господь-Аллах! Один старее другого… не хватало им ещё Мамы-Гали для полного позора… дружина боевая…
О, Гагарин-шайтан, о-о-о!!!
Вон она, тут как тут… за стеной Установки прячется!!! Ну, позорище…
Ага, вот и староста Володя. И Ромка-джи с башни спускается. Надеюсь, он калаш на предохранитель поставил всё-таки. Если нет - вечером отпинаю. А где же мулла-батюшка с прихожанами? Не захотел, значит. Зато весь Совет тут как тут, в полном составе в тенёчке прохлаждается…
Егор шагал впереди и не оглядывался. Щёки его горели. Знакомый - до последней трещинки в стене Установки, до каждого обломка стены, до каждого кустика ген-саксаула и карагача, - а некоторых из них он сам трудолюбиво высаживал пацанёнком, - до вечно пахнущей верблюжьей фермы и загородок овечьих площадок, прикрытых сверху дырявой пыльной, засиженной вечными мухами маскировочной сетью, - родной город вдруг как-то разом поник и обветшал. Присел в испуге… и развалился… в пыль, песок и колючие кривые растения…
Суета, запахи, мухи, испуганные люди, прячущиеся в тени и вытягивающие шеи им вслед. Извилистые проходы лабиринта, образуемые ген-саксаулом, руинами и карагачами. Удобно обороняться, если придёт враг…
Но вот, пришли незнакомые, пусть и не грозные на вид люди… и ясно, что не отгородишься от них, не спрячешься.
И идут за ними гуськом люди… десятки людей… и хоть впереди староста - но кажется, что именно за незнакомцами покорно в страхе идут горожане… и храбрящийся Ромка-джи с ними…
…и Мама-Галя с выбитым глазом… а выбил ей его своим щупальцем карачи, когда не отдавала она ему своего годовалого ребенка.
Город… родина…
Спасибо тебе, Господь-Аллах, пришли наконец-то. Вот они, колонны над треугольной крышей; лестница, выдирающаяся из песка и пыли, степенно поднимается вверх щербатыми ступенями. Загадочные лица над дверью - с пустыми глазницами и узкими подбородками… одно лицо плачет, а другое жутко смеётся… и непонятная надпись "Озёр…к…й т…атр им…акси… Горько…"… и маленькие окошки, заложенные мешками с песком во времена незапамятные, неведомые. Быть может, ещё и Старыми Людьми. Потому, как слежались эти мешки так, что между верхней балкой окна и верхним мешком два кулака просунуть можно…
Вот мы и внутри. Теперь вниз, вниз, по широкой лестнице, мимо большой статуи человека-Ленина с отбитой рукой… в спасительную прохладу старых знакомых стен. Ну их, этих гостей! Пусть пока староста Володя им втирает… про родной город, загадочный "т…атр", зловещий Комбинат, - который совсем рядом, - и прочие местные достопримечательности, включая Установку-кормилицу.
Уф… теперь можно отключить комбинезон, быстро-быстро содрать его с себя в тёмной, облицованной кое-где белым кафелем комнате, вымыть ноги и переодеться в обычную одежду…
Хм… это, наверное, Маринка рукав зашила…
Боролись с дядькой Сашей аккурат перед выходом в дозор, ну и покалечили одежонку - так по шву и затрещала. Спасибо, Маринка! Хорошо бы, конечно, чтобы комбез домашний так же сам себя латал, как и военный… да и поддув прохладный во все места также не помешал бы…
Да, вот, не дал Господь-Аллах, - зашивать, да штопать приходится. Ну, ничего, не маленькие…
Егор торопливо ополоснул лицо, вымыл ноги. Армейские ботинки, конечно, не те говноступы из верблюжей кожи, что приходится носить в городе, но и от них устаёшь. Он сунул комбинезон в шкаф - кто там у нас следующий в дозор? Карим? Эх… опять он калаш не смажет! Ну, да ладно, это всё потом…
А теперь - бегом в зал Совета, мимо закрытых дверей, мимо жмущихся к стенам любопытных людей - прямо по коридору. Эй, разойдись!
Вот и надпись "Гардеро…". Теперь слёту поворачиваем мимо старого Кима… - Привет, Ким! Всё власть охраняешь?.. А это что у тебя? Господь-Аллах, опять штаны расстегнулись?!. Да ладно тебе, никто ничего пока не заметил… Извини, потом всё расскажу! После Совета!
Егор осторожно толкнул дверь. Изнутри, естественно, к ней прислонилась задницей Лада-оглы, а если по настоящему - Лада Макова - все-то уши она городу прожужжала о том, что сам Великомученик Тагил-мэр-бай, Танк-Веры-Истины, да благословит его Господь-Аллах! - ей приходится самым что ни на есть прямым предком.
Нет, ну не сидится ей, как всем нормальным правоверным… обязательно надо стоять, прислонившись задницей к двери!
- Ой! Извините, Лада-оглы… я вот тут…
- Выкинуть бы тебя, мальчишка, шайтан! - прошипела Лада-оглы. - Сядь вон там, не мешай!
Егор, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в полумраке, прополз на четвереньках в угол, сел и затих. Никто не обратил на него никакого внимания… а могли и шугануть. Странно… даже Лада-оглы возмущалась только тем, что он ей под зад дверью двинул. А что на Совет припёрся без приглашения - слова не сказала…
Странно…