Патогеныч молча кивнул. В общем, тут даже дискуссии были ни к чему: только у Бороды имелся достаточно крутой защитный комбез, чтобы выдержать мощный электрический разряд. Другой вопрос, что даже его защиты вполне могло не хватить. Однако москаль сознательно шел на то, чтобы исполнить роль камикадзе: когда стоит вопрос, умереть в большой компании или умереть одному, чтобы спасти всех, нормальный бродяга обычно долго не раздумывает.
Тем более что и шансы выжить у него имелись.
Я покосился в сторону чертова колеса. Вова уже поднялся на помост, с которого осуществлялась посадка, и, неловко переступая непослушными ногами, приближался к движущимся кабинкам. Сорвав с плеча автомат, я коротко прицелился и выжал спуск. Пуля ударила отмычку в предплечье, развернув его почти на девяносто гардусов. Бесполезно: даже мгновенная сокрушительная боль не смогла его протрезвить. Он снова повернулся лицом к колесу и продолжал двигаться вперед, словно лунатик. Необходим был кто-то здравомыслящий, кто смог бы оттащить его назад.
Почувствовав нарастающее головокружение, я поспешно отвернулся. Все, забыли о Вове. Нету больше никакого Вовы. Если я перелезу следом за ним через оградку, вместо одного трупа у нас будет два. Проехали.
– Борода, – негромко проговорил Патогеныч, – не надо бы тебе…
– Варианты? – отозвался тот.
Патогеныч умолк, глядя на медленно сужающийся круг чистого пространства, в котором мы стояли.
Борода убрал датчик аномалий, ткнул пальцем:
– Вот тут попробую. Вроде бы потоньше…
– Хорошей работы, бродяга, – сквозь зубы проронил Муха.
– На той стороне встретимся, – отозвался Борода. – Все готовы? Тогда поехали!..
Взяв короткий разбег, он кинулся прямо на аномальный фронт – и мы, отпустив его метров на пять, бросились следом.
Гигантская мясорубка, в которую стремительно влетел Борода, взорвалась ослепительной вспышкой, на мгновение впечатав черный силуэт москаля в наши сетчатки. Фиолетовая горизонтальная молния размером с грозовую наискосок пронзила пространство совсем рядом с нами, выбросила в разные стороны десятки кривых щупалец-протуберанцев, вонзившись в сырой асфальт. Оглушительный треск нестерпимо ударил по барабанным перепонкам. Бороду подбросило, как на противопехотной мине, и он по инерции кувырком полетел вперед, а мы промчались следом за ним через мгновенно разрядившуюся и теперь несколько мгновений безопасную электрическую аномалию диаметром метров в шесть. В спину отступавшему последним Мухе мясорубка все-таки плюнула остаточным разрядом, накопленным за несколько мгновений после большого бума, но комбинезон ССП надежно защитил его от электрического поражения.
А потом мы бежали к выходу из адского луна-парка, спасаясь от наползающих на нас с двух сторон аномальных полей. За нашими спинами остался лежать на асфальте дымящийся труп Бороды – первый разряд, который спровоцировал москаль, оказался ужасающим и пробил нашего приятеля насквозь вместе с защитным костюмом. Мы бежали к выходу, а аномальные поля позади нас сдвигались друг на друга под острым углом, словно застегивалась гигантская молния, и клин чистого пространства перед нами стремительно сужался, готовый вот-вот захлопнуться. Тем не менее нам удалось вырваться за забор раньше, чем вся территория луна-парка превратилась в сплошное минное поле.
Здесь мы остановились, тяжело дыша. Мне страшно хотелось обернуться и в последний раз посмотреть на Бороду, пожертвовавшего жизнью ради нашего спасения, но позади было чертово колесо – медленно, гипнотически медленно вращавшееся в туманной вышине. Где-то в одной из его кабинок возносился сейчас в небеса отмычка Вова.
– Вот так, стало быть, – пробурчал Патогеныч. – Хорошо хоть не мучился… Ладно, пошли, пошли, бродяги! Чего встали?
Правильно. Сначала дело, скулить потом. Поскулить прекрасно можно и за стойкой бара "Шти", когда мы до нее доберемся.
И все же я чуть было не оглянулся.
Глава 15
Боров
Подавленные ужасной гибелью Бороды и Вовы, мы двигались по Мертвому городу в направлении Радара – обратно, откуда пришли. На Динке вообще лица не было. Выжившие малолетки тоже приуныли: москаль был для них отец и бог. А мы ведь даже не сумели его похоронить по-человечески. Не имели возможности. В общем, численность и моральный дух нашего отряда после вылазки к колесу обозрения серьезно упали.
Ведущим снова шел Патогеныч. Время от времени он пытался увести отряд в сторону, но открывавшиеся в аномальных полях проходы неизменно заканчивались тупиками, и нам приходилось отступать все дальше и дальше к Рыжему лесу. Мы с Мухой, двигаясь с двух сторон от отряда, контролировали выходившие на нашу улицу окна, чтобы снова не нарваться на снайперскую засаду.
Енот уже едва переставлял ноги. Лицо его приобрело землистый оттенок, круги под глазами потемнели и стали фиолетовыми. Бродягу здорово знобило. Сухо закашлявшись на очередном перекрестке, он снова потянул из рюкзака аптечку. Глянув в его сторону, Муха поспешно шагнул к нему и перехватил его руку с инъектором.
– Ты уже сколько сделал? – Енот лишь молча покачивался взад и вперед, поэтому приятель потряс его за грудки. – Хемуль, сколько инъекторов этот ублюдок уже себе вкатил?
– А? – Мне сейчас было не до этого. Я смотрел в сторону соседнего здания и никак не мог решить, расколото стекло в одном из окон или кто-то за ним притаился. – Два, кажется…
– Два! – Муха вырвал у Енота инъектор, швырнул в сторону. С размаху хлестнул приятеля тыльной стороной ладонью по скуле. – Ты что, урод, сдохнуть хочешь? Терпи!
Короче, убив полдня и потеряв двоих бойцов, мы вернулись в исходную точку – Рыжий лес. Север Мертвого города был намертво отрезан аномальными полями от южных территорий, прохода мы так и не нашли. Такое после выбросов случалось довольно часто. Значит, так или иначе придется выбираться из Зоны через Болото или уровни, лежащие к северо-востоку от него. Выходит, прав был Варвар, сразу направившийся в другую сторону. Чутье.
Енота внезапно мотнуло в сторону, и он упал на одно колено. Муха бросился к нему, поддержал:
– Ты как, братишка?..
Енот только хрипел. На него было страшно смотреть. Губы у него распухли и почернели, глаза стали красными от полопавшихся капилляров.
– Надо бы его к Болотному Доктору, – озабоченно сказал Патогеныч, оттянув Еноту нижнее веко. – Органическое поражение, точняк. Загнется, пока доберемся до Периметра.
– Ясное дело. – Муха захлестнул руку приятеля за свою шею, выпрямился. – Народ, еще один человек нужен. По Болоту я его один не дотащу…
Патогеныч с досадой мотнул головой.
– Извини, брат, нужно, чтобы с ними хотя бы еще один ветеран остался. Видишь, какая фигня творится. Всякое может быть.
– Я. – Гусь двинулся к Мухе, забрасывая снайперку за спину. Молодец, бойкий все-таки парнишка. Не раз показал себя сегодня с лучшей стороны. Возможно, он просто не представляет толком, насколько это опасно – идти на Болото, но в любом случае молодец. Уважаю. Может быть, теперь, когда Бороды нет и команды Бороды тоже нет, стоит к нему присмотреться повнимательнее… Циник я, аж самого тошнит, как говорит в таких случаях один страус.
Однако Муха остановил Гуся жестом.
– Бахча, иди сюда.
Бахчисарай покорно поплелся к нему. Я бы не удивился, если бы узнал, что Муха выбрал именно его, потому что решил наказать за проявленную у чертова колеса трусость, едва не стоившую нам всем жизни. Впрочем, у моего приятеля могли быть свои соображения.
– Это твой новый ведущий, сынок, – любезно пояснил Патогеныч. – По крайней мере, до тех пор, пока вы не выберетесь за Периметр. Очень рекомендую выполнять все его приказы, потому что один ты с Болота сто процентов не выберешься. Береги его. Впрочем, сам все знаешь, не маленький.
Бахч нырнул под вторую руку Енота, который уже с трудом удерживал голову вертикально.
– Муха, не забывай про железнодорожную насыпь и посмотреть направо, – напомнил Патогеныч. – На болоте вам придется перелезть через рельсовое полотно…
– Помню, не дурак, – проворчал Муха. – Но спасибо. Посмотрим, чего там…
– Енот, – сказал я, положив руку на плечо приятелю, – постарайся доехать до Доктора, маленький ублюдок. Ради меня, слышишь?
– Хемуль, – он поднял на меня расфокусированный взгляд, тяжело разлепил сухие губы, – доведи ее до Периметра. Постарайся как-нибудь. Не доведешь – я к тебе по ночам в белых тапочках ходить стану… – Он надсадно закашлялся.
Динка приблизилась к нему, поцеловала в щеку.
– Давай, Енот, – хрипло сказала она. – Поправляйся, мясо. Я потом как-нибудь персонально для тебя станцую в "Штях". Прямо на твоем столике.
– Круто, подруга, – пробормотал Енот, утомленно опуская голову. – Это того стоило…
– Все, потащили! – забеспокоился Муха. – Хватит терять время!
И они с Бахчисараем поволокли пострадавшего коллегу в сторону Болота.
– Муха! – крикнул я им в спину. – Ты знаешь что, спроси-ка у Доктора…
– Что? – отозвался Муха, не дождавшись продолжения.
– Нет, ничего, – сказал я. – Привет передай от Хемуля.
– Ладно.
Мы с оставшимися бродягами и Динкой свернули влево, где Патогеныч обнаружил широкий проход между аномальными полями. Наш отряд стремительно рассасывался, а ведь нам еще необходимо было как-то добраться до Периметра через нижние уровни, после выброса наверняка превратившиеся в настоящие полосы препятствий для спецназа. И не следовало забывать, что Динкой кто-то по-прежнему очень сильно интересуется – кто-то, обладающий весьма впечатляющими способностями. Нам, похоже, удалось окончательно сбить преследователя со следа после выброса, однако на маршруте нас еще вполне могли ожидать увлекательные сюрпризы.
Я уже начал жалеть, что передал привет Доктору. Мы ведь сейчас не так далеко от Болота. Не дай бог вычислит, где мы, и вышлет погоню. На самом деле мне жутко хотелось задать ему вопрос: какого черта, уважаемый? Для чего ты затеял эту странную игру? Посоветовался бы со мной, глядишь, и нашли бы какой-нибудь более разумный выход…
Когда я услышал позади тяжелый топот и земля под ногами начала содрогаться, я вначале подумал, что мои опасения оправдались. Однако вряд ли Муха с Бахчисараем, тем более нагруженные Енотом, смогли добраться до дома Болотного Доктора за четверть часа. Это не были слуги Доктора, на самом деле это был дикий гон – обезумевшее стадо кабанов и собак, вывернув из-за холма, со страшной скоростью устремилось к нам, растянувшись по всей ширине коридора между аномальными полями. Вздымая брызги жидкой грязи, мутанты мчались прямо на нас, словно несокрушимая армия крестоносцев в каком-то древнем фильме. Время от времени какая-нибудь оказавшаяся на краю гона слепая собака, получив случайный тычок от стремглав мчащейся соседки или обезумевшего в толпе секача, вылетала за пределы трассы и либо оказывалась моментально сплющенной, если попадала в длинную гряду сросшихся боками гравиконцентратных плешей справа, либо с фейерверком и грохотом запекалась до аппетитной коричневой корочки в растянувшейся слева линии электромясорубок.
Пытаться бежать от стада мутантов, когда не знаешь, какая дрянь поджидает тебя впереди, через пару десятков метров, даже не смешно. Лучший способ спастись от гона – это уйти с дороги, увернуться от него: неведомо чем перепуганные и взбудораженные животные пронесутся мимо со скоростью локомотива, не отвлекаясь на такие пустяки, как вкусно пахнущий сталкер. Однако у нас с бродягами не было возможности покинуть трассу мчавшихся сломя голову озверевших монстров. Оставалась единственная возможность: встретить звериную толпу плотным огнем из четырех стволов. На моей памяти были случаи, когда группе опытных бойцов удавалось рассеять гон и заставить обезумевших мутантов, понесших серьезные потери, отвернуть в сторону. Вот только патронов у нас для такой операции после целого дня приключений оставалось, прямо скажем, не густо, а кабаны все вылетали и вылетали из-за холма, бросаясь вслед за своими собратьями, которые уже преодолели половину пути до нашего замершего на месте отряда.
В общем, выбора у нас не оставалось. Подпустив зверье метров на триста, чтобы не расходовать зря драгоценные патроны, мы открыли стрельбу из автоматов и снайперской винтовки. Динка держала "хай пауэр" наготове, но так пока и не сделала ни одного выстрела, понимая, что для пистолета это слишком большое расстояние, чтобы надеяться всерьез подстрелить кого-нибудь. Срубленные прямыми попаданиями крупные кабаны кувыркались через головы прямо под ноги набегавшим собратьям, вызывая среди них переполох и толчею. Отчаянно прорываясь через завалы барахтающихся тел, чернобыльские псы спотыкались, оскальзывались, шарахались в разные стороны и попадали в аномалии, щедро окроплявшие толпу их нечистой с прозеленью кровью. В нескольких местах между попавшими в неистовое столпотворение мутантами возникла отчаянная грызня насмерть. Припять-кабаны поддевали на клыки слепых собак и швыряли их влево и вправо, чернобыльцы бросались на соседей, до живого мяса располосовывая друг другу облезлые бока и мохнатые холки. Тем не менее стремительный поток зверья, то и дело закручиваясь в возникающих из-за нашей стрельбы водоворотах, все же неудержимо несся прямо на нас; нам удавалось только задержать его продвижение, но не остановить совсем.
Долго держать стрельбу в таком темпе мы не могли. Первой замолчала снайперка Гуся. Отмычка инстинктивно попытался броситься в обратную от надвигавшейся армии монстров сторону, но через несколько метров замер как вкопанный: похоже, ему показалось, что прямо по курсу он разглядел гравиконцентрат. Потом захлебнулся автомат Патогеныча, и мой приятель, свирепо тряся бородой, напоследок угостил противника оставшимися выстрелами из подствольника, разнеся в клочья нескольких тварей и ранив еще десятка полтора. А через пару секунд иссяк и мой последний магазин. И когда мы принялись забрасывать приблизившихся мутантов ручными оборонительными гранатами, отчетливо осознавая, что получаем отсрочку лишь еще на несколько секунд, в набегающую толпу прицелилась Динка: это уже совершенно ничего не могло изменить, но она все же планировала прихватить с собой на тот свет еще парочку мерзких мутировавших тварей, прежде чем остальные сотрут нас в порошок. Молодец девочка, настоящий боец.
Отгремели последние взрывы, вырвавшие из толпы целую стаю слепых псов и посекшие осколками троих кабанов. Еще несколько мгновений слышались только несмолкаемый усиливающийся грохот десятков копыт и лап, тяжелое дыхание, рев и жуткие завывания умирающих. Перекошенные свирепые морды уродливых существ, летевших прямо на нас, стремительно приближались. Однако мозг отказывался верить, что через несколько ударов сердца нас превратят в окровавленный фарш. Как это часто бывает со мной в такие минуты, внутри у меня не было ни страха, ни отчаяния, ни тоски – только предельная сосредоточенность. Я шагнул к Динке и порывисто обнял ее сзади, крепко прижав к себе.
Однако выстрелить ей так и не пришлось. Никто из нас не успел произнести ни одной из тех героических пошлостей, какие обычно произносят сталкеры перед лицом неминуемой смерти. Летевшая прямо на нас стена голодных глаз, распахнутых пастей, торчащих клыков и кривых когтей вдруг дрогнула и начала стремительно утормаживаться, недотянув до того места, где мы стояли, совсем немного. Задние еще ничего не поняли и продолжали напирать, но передние в неописуемом и необъяснимом ужасе уже тормозили копытами и лапами, сдерживая пихающихся позади собратьев и отчаянно пытаясь развернуться в обратном направлении.
Мы стояли и молча смотрели, как в десятке метров от нас колышется значительно сбросившая скорость масса радиационных мутантов. Сообразив, что сразу остановить напирающих сзади невозможно, первые ряды развернулись и остервенело набросились на задних, полосуя их страшными когтями и клыками. Вскоре толпа остановилась совсем, колыхаясь, словно поверхность пруда под порывами ветра. А потом медленно, тяжело, поначалу едва заметно, как набирающий ход поезд, а затем все быстрее и быстрее, отхлынула назад. Наконец огромной стае мутантов удалось развернуться, и они в панике бросились прочь от нас, оставив на вытоптанной множеством ног дороге трупы своих родичей, пострадавших при обстреле.
Динка медленно сунула пистолет за пояс и высвободилась из моих объятий.
– Что происходит? – тихо спросила она в пространство.
– Я этого не понимаю со вчерашнего вечера, – пробурчал Патогеныч.
– Похоже, брат, они испугались твоей нестриженой бороды, – предположил я. – Решили, что это для них уже чересчур.
– Так что, двигаем дальше? – поинтересовался Гусь.
– Не думаю, – сурово произнес Патогеныч.
Из-за холма, за которым скрылись последние собаки дикого гона, появились люди – приземистые коренастые фигуры с массивными ногами-тумбами, внушительными бицепсами и головами, словно втянутыми в плечи. Такие гипертрофированные фигуры культуристов мне уже доводилось видеть в Зоне несколько раз: все шестеро были одеты в экзоскелеты, умопомрачительно дорогие армейские скафандры высшей защиты, которые можно пробить из "калаша" только в упор с нескольких метров. Такие иногда использовал для особо ответственных заданий спецназ военных сталкеров. И в руках у них были гаусс-винтовки – страшные бронебойные штуки, из которых пуля со ртутным сердечником в результате воздействия направленного мощного электрического разряда выстреливалась в несколько раз быстрее, чем при воспламенении пороховой смеси. Разработаны эти винтовки были после изучения некоторых феноменов Зоны. Разумеется, ходили слухи, что на базах "Долга", расположенных в верхних уровнях, хранится несколько списанных экзоскелетов, в которых бродяги клана порой совершают особо опасные вылазки в глубину Милитари и Диких Земель, а в баре "Сталкер" за совершенно неприличные деньги можно заказать гаусс. Однако, встретив глубже Агропрома больше двух человек сразу, экипированных подобным образом, можно не сомневаться: перед тобой безумные сталкеры из клана "Монолит", которые абсолютно всю прибыль от собранного хабара и проведенных операций тратят на покупку самого современного вооружения и спецоборудования. Их божество должно оставаться в неприкосновенности любой ценой.
– Они даже ни разу не выстрелили по мутантам, – негромко произнес Патогеныч, не отрывая взгляда от приближающихся монолитовцев. – Они на них даже внимания не обратили.
– Потому что работали в команде. – Уныло кивнув, я оглянулся через плечо – разумеется, с той стороны коридора, образованного двумя линиями аномальных полей, к нам неторопливо шагали еще четверо в скафандрах. – Хитро придумано. Сначала выпустили стадо быдла, чтобы мы по нему отстрелялись, а когда у нас закончились патроны, появились сами.
– В общем-то, выбора у нас все равно не было. – Патогеныч сплюнул. – Даже знай мы, в чем дело, сэкономить боеприпасы для монолитовцев не получилось бы. Тварей было слишком много.
– Почему они не стреляют? – напряженным голосом спросил Гусь. – Эти отморозки всегда без разговоров стреляют в чужих.
– Зачем им? – проворчал Патогеныч. – Они не для того заставили нас выпустить все патроны. Прикончить нас запросто можно было и из засады. Сейчас они спокойно подойдут и возьмут нас живьем, безо всякого риска. Тепленькими.
– Только скорее всего не всех… – задумчиво добавил я.
Динка блеснула на меня своими большими черными глазищами. Снова перевела взгляд на приближающихся противников. Ясное дело, ее в расход не пустят. Ради нее-то все и затевалось. Я раньше никогда не слышал, чтобы монолитовцы умели повелевать животными.