Но она не стреляла. Она не будет стрелять. Его разум не мог приказать ей выстрелить – психическое присутствие демона не позволяло это сделать.
- Убей его! – крикнул Кай сервитору. Палач двинулся вперед, сверла и пилы для костей зажужжали, сервитор не обращал внимания на темную жидкость, стекавшую по его щеке из лопнувшего глаза.
Кай с болезненной ясностью видел парадокс, разыгравшийся перед его немигающими глазами. Джарет был хилым, тощим, как палка фабричным чиновником лет пятидесяти, который всю свою взрослую жизнь провел в офисе, подсчитывая цифры в партиях оружия для Имперской Гвардии. Мысль о том, что такой человек сможет одолеть аугментированного инквизиторского сервитора, была слишком нелепой, чтобы ее предполагать. Но это больше не был Джарет. Кай чувствовал, что еретик сейчас как призрак или тень, вне пределов своей плоти. Захват тела демоном был почти завершен.
Сервитор отлетел назад, перекувырнулся в воздухе и врезался в стену с треском ломающихся позвонков. Кай не удостоил его взглядом, хотя краем глаза видел его предсмертные конвульсии.
Наконец демон заговорил снова.
- Мой повелитель – смерть миров. Он – смерть Скаруса. Его имя утрачено для тебя, утрачено для твоих жалких собратьев. Десять тысяч солнц умерли с тех пор, как его в последний раз произносили уста людей. Когда-то оно было известно многим, в эру, когда ваш мертвый бог пытался вернуть себе звезды. Тогда мой повелитель был там, и он смеялся над вашим Императором. Он смеялся, когда ваш мертвый бог рыдал, увидев, что галактика презирает его.
С каждым словом Джарет, казалось, успокаивался все больше и больше, впадая в состояние устрашающей неподвижности. В камере звучало сверхъестественное эхо слов демона, произносимых голосовыми связками человека.
- Я покончу с тобой, - сказал Кай сквозь стиснутые зубы. Это все, что он мог сделать сквозь судорогу, сводившую мышцы. – Во имя Того, Кто сидит на Троне Святой Терры, я покончу с тобой.
Демон, повернув голову, рассмеялся дребезжащим смехом и изрыгнул струю черной крови. Ею облило сервитора, лежавшего у стены, и, хотя раб не отреагировал на это, его кожа начала темнеть и покрываться волдырями, словно политая кипящей водой. Мягкая плоть там, где металлические аугменты сервитора соединялись с лишенной нервов человеческой кожей, начала кровоточить. Оцепенелый мозг сервитора регистрировал повреждения, но не боль, и он начал издавать монотонные стоны, когда поток кислоты разъедал биологические части его тела. В этих стонах не было ни выражения, ни эмоций. Сервитор не был способен ни на то, ни на другое.
- Невежество, - прошипел демон. Слышать его голос было все равно, что стоять в комнате, наполненной мухами. Кай чувствовал каждое слово, словно неприятное щекотание лапок насекомых на его коже. – Какое невежество…
Изблевав черноту, демон, казалось, начал ослабевать. Кай вздохнул с облегчением, почувствовав, что его мышцы отпустило, и немедленно начал читать Четырнадцатое Кредо Предостережения и Изгнания. Сейчас слова приходили в его разум с легкостью, сверкая перед глазами, словно ртуть, каждый гимн был жестоким приговором всем существам варпа, оскверняющим совершенство человеческой плоти одержимостью.
Он не задумывался, почему сила демона уменьшается. В тот момент ему было все равно. Это не имело значения.
Джарет зашипел сквозь зубы, издав ужасное жужжание, словно кто-то бросил осиное гнездо в яму со змеями. Его плоть ссыхалась, сжимаясь, и воздух наполнился металлическим запахом крови.
- Ничего! Это не значит ничего! В мире святого это предопределено! Мой повелитель пробудится! Он осквернит ваш святой мир! Слышишь, его крик эхом раздается в варпе? Он зовет многих из нас, среди звезд… те, кто услышит его крик… зараженные, умирающие, больные… Я буду служить ему… Я…
- Ты умрешь.
Когда пси-пушка выстрелила, жужжание мгновенно прекратилось. Единственными звуками в камере были эхо выстрела и последнее дыхание, вырывавшееся из разорванной трахеи Джарета. Снаряд пси-пушки, на котором Кай лично вырезал литании чистоты, пробил грудь еретика и взорвался в его легких. Кай вытер капли крови со щеки, поморщившись, почувствовал, как кровь обжигает его кожу. Необходимо будет исследовать кровь Джарета на наличие яда.
Последнее слово прозвучало в его ушах, когда эхо выстрела затихло. Кай так и не узнал, пришло оно из воздуха, или было последним вздохом Джарета.
- Катур.
Он поднял меч в руках, которые больше не дрожали, нажал руну активации на рукоятке, и клинок окутался потрескивающей энергией. Кай задержался в камере только для того, чтобы добить умирающего сервитора, точным ударом обезглавив его. Даже если бы его можно было спасти, сервитор, несомненно, был осквернен после такого нападения.
После этого инквизитор ушел, не оглядываясь на то, что когда-то было Джаретом. Снаружи его ждал начальник тюрьмы с отделением охранников. Они ждали уже долго, и явно источали страх. По крайней мере, рядовые. Начальник не боялся.
- Все в порядке, инквизитор? – спросил начальник тюрьмы. Он был пожилым человеком, назначенным на эту должность из Кадианских Ударных войск несколько лет назад. Хотя другие на его месте могли бояться Его Божественного Величества Святой Инквизиции, начальник тюрьмы был уверенным и решительным, он активно управлял своим тюремным комплексом. Его радовало, что он может служить Императору и сейчас, неважно насколько неприятные обязанности приходилось исполнять. Неважно, насколько неприятны и холодны люди Инквизиции, с которыми приходилось иметь дело.
Кай не производил хорошего впечатления на начальника тюрьмы.
- Сожгите останки, - сказал Кай. – После опломбируйте камеру. Инквизиция Скаруса сообщит вам, когда можно будет использовать камеру снова. Может быть, через несколько десятилетий, - он глубоко вздохнул и посмотрел в глаза начальнику тюрьмы. – А может быть, никогда.
Начальник кивнул и подозвал одного из своих солдат, несущего огнемет, чтобы исполнить этот приказ.
- Я сам это сделаю, - сказал он.
Кай ушел, оставив их делать свою работу. Необходимо было провести исследования и приготовиться к путешествию.
Мир святого, говорил демон. Мир-святыня в секторе Скарус.
Кай послал предупреждения в Ордо Скарус, но чума на поверхности планеты-святыни уже началась. Предупреждения пришли слишком поздно; астропатические мольбы о помощи раздались с Катура уже через несколько часов после того, как предостережения Кая достигли ушей его начальников.
Кай был все еще в Эмпиреях на пути к Катуру, когда чума ударила в полную силу.
И так он потерпел неудачу. Все потому, что он нашел того проклятого еретика на неделю позже.
МИНУТЫ ШЛИ. Кай взглянул на свои карманные часы, каждая прошедшая секунда еще понемногу истощала его терпение. Встреча капитана с лордом-генералом явно затянулась.
Кай посмотрел на двух других человек в помещении. Полковник Локвуд и майор Крейс стояли по стойке смирно, одетые в одинаковую серую форму с зимним камуфляжем и черные бронежилеты, как и все солдаты 88-го полка. Их знаки различия были нанесены блестящим серебром на их правые наплечники и шлемы без визоров.
Наконец, дверь в каюту Кая открылась. Это было самое большое помещение на его личной канонерке, приземлившейся неподалеку от кадианских палаток – и инквизитор проводил в нем инструктаж своей команды и принимал посетителей. Капитан Тэйд вошел и сделал знак аквилы, поприветствовав сначала своих полковых начальников, затем повторил приветствие для Кая.
- Вы опоздали, капитан, - сказал Кай, отвечая имперским салютом.
- Да, прошу прощения, инквизитор.
- Никаких оправданий?
- Никаких оправданий. Как я сказал, я извиняюсь, и сейчас я здесь.
Кай улыбнулся. Ему понравился ответ.
- Я говорил с полковником Локвудом и майором Крейсом. И я говорил с лордом-генералом. Думаю, вам сообщили о результатах этих переговоров.
Тэйд кивнул.
- Треть полка под моим командованием поступает в ваше распоряжение, чтобы использоваться, как вы сочтете нужным в исполнении вашего долга перед Троном.
- Именно так, именно так, - Кай положил часы обратно в карман. Искусственные глаза инквизитора повернулись к Тэйду с приглушенным жужжанием. Кай отключил показания био-сканирования, передававшиеся на его сетчатку. Тэйд был здоров. Больше ничего интересного.
Полковник Локвуд, которому было уже за пятьдесят, но он оставался таким же крепким и здоровым, как солдат в расцвете сил, наблюдал за происходящим в почтительном молчании. Для Тэйда у него всегда было время – по его мнению, парень был героем и принес большую честь полку серебряной медалью, сиявшей на его шлеме. Полковник ободряюще кивнул молодому капитану.
Майор Крейс, чье худое лицо подчеркивалось висящими усами, твердо стоял по стойке смирно, его фиолетовые глаза не сводили взгляд с Кая. Он рассматривал пси-пушку инквизитора, заинтересованный тем, как оружие, управляемое мыслями, поворачивалось и вращалось вместе с движениями Кая, отражая каждое движение его головы.
- Могу я спросить, почему, инквизитор? – наконец спросил Тэйд.
- Что почему?
- Почему из всех сил Отвоевания вы выбрали меня и моих людей? – Тэйд знал ответ еще до того, как спросил, но он хотел быть уверен. Локвуд улыбнулся. Крейс продолжал стоять по стойке смирно. Кай, не вставая и без тени улыбки постучал себя по лбу, там, где Тэйд носил на шлеме медаль.
- Думаю, нетрудно догадаться почему. А сейчас, господа, мы с капитаном должны многое обсудить. Благодарю, что уделили мне время.
Локвуд и Крейс отсалютовали и вышли, полковник еще раз кивнул Тэйду, майор едва взглянул на него. Дверь за ними закрылась, и Тэйд снова обернулся к инквизитору.
- Скажите, капитан, - произнес Кай, - Что вы знаете об Ордо Сепультурум?
- ВО ИМЯ ВЕЛИКОГО ОКА, что это за Ордо Сепультурум?
Бен Джевриан лежал на своей койке и смотрел в темный потолок общей палатки. В палатке пахло так, как и должно пахнуть во временной спальне для тридцати грязных, потных гвардейцев.
Таан Деррик сидел рядом с ним на койке, которая, как и другие койки в полку, была неудобным изделием с визжащими пружинами и тонкими одеялами. Лейтенант прошептал литании преданности и извинения, разбирая свой потрепанный лазган для чистки.
- Подожди секунду, - сказал он между стихами. Все кадианцы очень старательно ухаживали за своим оружием, но Деррик превратил чистку лазгана в искусство. Это был настоящий ритуал. Каждая снятая деталь укладывалась на маленький кусочек бумаги, на котором неровным почерком лейтенанта были написаны молитвы. Там металлические части лазгана лежали, пока не были очищены, вымыты, отполированы до блеска и заново благословлены молитвами точности, заклинающими духа машины внутри. Наконец Таан собирал оружие, произнося кадианский вариант Литании Завершения.
- Дух Машины, знай, что я почитаю тебя. В моих руках ты снова собран, и все, о чем я прошу – чтобы твой огонь был точным.
- Ваш лазган когда-нибудь отвечает вам? – спросил Джевриан. Он был так же усерден, как и любой солдат, в уходе за своим мощным оружием – даже более того, из-за свойственной хеллганам нестабильности – но Деррик превращал уход за оружием в священнодействие.
Деррик закончил свою работу и положил заряженный лазган на койку.
- Он поет каждый раз, когда я нажимаю на спуск. Так что ты спрашивал?
- Капитан встречается с инквизитором из Ордо Сепультурум.
- И?
- И что это такое – Ордо Сепультурум?
- Откуда я знаю? Инквизиция есть Инквизиция. Множество закрытых дверей и секретов, которые я не хочу знать.
Джевриан поднял бровь. Из-за его сурового гранитно-твердого лица, казалось, будто это движется камень.
- Те, кто ведут войну без знания, навлекают на себя поражение своим невежеством.
Таан засмеялся.
- Это офицерские дела. Нижний чин вроде тебя, мог бы и не утруждать себя цитированием текстов, предназначенных чтобы вдохновлять старших офицеров, мастер-сержант.
- Я люблю читать. Может быть, когда-нибудь стану капитаном, - Джевриан был абсолютно серьезен, но Таан усмехался.
- Тогда почитай еще кое-что. "Долг есть вера. Наш долг – не сомневаться и не искать ответов на те моменты жизни, которые недоступны нашему пониманию. Наш долг – тот же, что и у наших матерей и отцов. Убивать за Императора и умирать за Трон Его. Мы умираем, веря, что наша жертва позволит другим прожить дольше, исполняя тот же долг. Сейчас мы слепы. Слепы и потеряны. Но умрите, исполняя свой долг и веря в наших братьев и сестер, как верили поколения до нас." Узнаешь это?
- Я был там, Деррик. Я помню, когда наш капитан это сказал.
- На самом деле это наш дорогой полковник Локвуд. Он сделал несколько примечаний в последней редакции "Доблестного Пути".
Джевриан поднял бровь второй раз за этот час. Это было его самое выразительное проявление эмоций с тех пор, как началось вторжение на Кадию, и даже тогда, когда небеса родного мира горели, все, что сказал Джевриан по этому поводу - "Неделя будет трудной".
Но сейчас, узнать, что кто-то из твоего полка отметился в версии "Воодушевляющего Учебника Имперского Пехотинца" для кадианских офицеров было определенно большой новостью.
- Просто несколько примечаний, - сказал Таан. – Локвуд записал речь Тэйда в Каср Валлоке, упомянув капитана как воплощение достоинств кадианского офицерства.
Джевриан молчал. Он помнил ту речь, тот момент, когда вокруг выли снаряды и Тэйд повел 88-й полк в открытый бой с… да, Джевриан ненавидел вспоминать об этом. Но это было трудно забыть. Этот проклятый титан. Святой Трон, это стоило жертв.
- Держу пари, Тэйд в бешенстве от этого, - Джевриан хорошо знал Тэйда, и, кроме того, неприязнь капитана к раздуванию истории с его медалью была хорошо известна.
- Рекс снова исправен. Это его подбодрит.
- Не сомневаюсь, но он не давал разрешения цитировать свою речь.
- Локвуд – полковник. Ему не требуется разрешение. И ты знаешь, как старик любит Тэйда. Он сопротивлялся этому делу с комиссаром когтями и зубами.
Джевриан поднял взгляд на Таана. Слух быстро распространялся по лагерю, но явно еще не достиг отделения касркинов.
- Что за дело с комиссаром?
- А, - сказал Таан. – Вот что…
Глава VI
ПЕРВАЯ КРОВЬ
Штаб Отвоевания, за пределами Солтана
КОМИССАР ТИОНЕНДЖИ ждал Тэйда.
Когда капитан спускался с корабля инквизитора, комиссар ждал внизу у трапа, ведущего из маленького внутреннего ангара корабля, сложив руки за спиной, его черное кожаное пальто развевало ветром, поднятым "Валькирией", взлетавшей неподалеку.
Комиссар сделал знак аквилы, когда Тэйд приблизился, на что капитан ответил тем же. Тэйд скрывал свое раздражение. Он надеялся проверить Рекса, но это должно было подождать… опять.
Вот что видели люди, когда они смотрели на комиссара Аджатая Тионенджи: высокий человек, его темная кожа выдавала его происхождение с одного из бесчисленных джунглевых миров Империума. Он был широкоплеч, но его телосложение было тонким и стройным, и тщательно поддерживалось в форме постоянными суровыми упражнениями. Волосы его под стандартной комиссарской черной фуражкой с красным околышем также были темные, зачесанные назад с его недоброжелательного лица, и пахли дорогой помадой. Его кожаное пальто длиной до лодыжек было расстегнуто, под ним была черная форма и пояс с плазменным пистолетом в кобуре и цепным мечом в ножнах – меч был необычно тонким и изогнутым.
Тэйд увидел все это еще даже до того, как сделал знак аквилы, но ни одно из этих наблюдений не было первым, что он заметил. Первая мысль, которая пришла в голову Тэйду была инстинктивной и естественной реакцией, воспитанной в нем с рождения и укрепленной десятилетиями обучения.
"Он не кадианец"
Тэйд усмехнулся, подумав, что лорд-генерал намеревался оскорбить его, назначив комиссаром в 88-й полк не кадианца. Отдав имперский салют, он опустил руки.
- Почему вы улыбаетесь, капитан-защитник?
Тэйд не любил лгать.
- Потому что ваши глаза не фиолетовые.
- А должны быть? – голос Тионенджи был мягким и сдержанным, но Тэйд почувствовал в нем грань той силы, которая, несомненно, проявлялась в полную мощь, когда комиссар отдавал приказы в бою. Это был сладкозвучный голос, в его мягком тоне лишь проскальзывал оттенок обвинения.
- Это традиция моего родного мира, - сказал Тэйд, не сомневаясь, что комиссар уже знает это. – В кадианских ударных полках считается вопросом чести, чтобы комиссары, назначенные в них, были кадианцами по рождению.
- Ваш мир – это мир войны, а на таких планетах бывает много сирот, - Тионенджи говорил об обычае Комиссариата выбирать рекрутов из детей, чьи родители погибли в бою. Он по-прежнему стоял прямо и неподвижно, словно на плацу. – Полагаю, Кадия поставляет много кандидатов для Схолы Прогениум, да?
Тэйд кивнул, пытаясь решить, как же ему оценивать этого человека.
- У вас рухийский акцент.
Наконец Тионенджи улыбнулся – зубастая усмешка мелькнула на его изящном лице и исчезла так быстро, что Тэйд не был уверен, видел ли он ее.
- Не совсем, капитан. Мой родной мир – Гарадеш, а у него общая культура с Рухом. Тем не менее, удачная догадка. Почему вы заметили, что акцент рухийский?
- То, как вы удлиняете гласные. Мы сражались вместе с Рухийским 9-м полком семь лет назад.
- Битва у Тиресия, - сразу же сказал Тионенджи.
- Вы провели свое расследование, - Тэйд совсем не был удивлен.
- Я комиссар, - просто ответил Тионенджи.
Тэйд, казалось, размышлял о чем-то секунду, потом протянул свою левую руку – живую руку – комиссару. Он надеялся, что гарадешиец поймет значимость этого жеста.
- Добро пожаловать в Кадианский 88-й.
Комиссар помедлил, так же, как и капитан, но принял неловкое рукопожатие.
- Буду рад служить Императору вместе с вами, капитан-защитник.
Тэйд выдавил улыбку. Тионенджи уловил выражение его лица.
- Мне дали понять, что кадианцы недоверчивы и скупы на гостеприимство, и у вас не очень получается скрывать свою неловкость. Я прав, так?
Тэйд рассмеялся вопреки своему желанию.
- Комиссар, можем мы с самого начала нашего сотрудничества договориться об одной вещи?
- Назовите ее. Я приму ее во внимание.
- Не называйте меня "капитан-защитник".
- Ваше почетное звание оскорбляет вас?
- Что-то вроде того, - Тэйд постарался скорее сменить тему. – Вам уже сообщили о нашем… необычном назначении?
- Да.
И снова Тэйд не удивился этому сладкозвучному ответу.
- Вы служили с этим новым ордосом раньше?
- Нет, - Тионенджи и Тэйд, разговаривая, шли обратно к кадианскому лагерю, маленькому городку из черных и серых палаток. – Новый отдел Инквизиции – нечто таинственное для меня. Мне известно об их приказе уничтожать жертв чумы и найти источник Проклятия Неверия, которое так свирепствовало в нашем славном секторе в последние годы.
Двое офицеров подошли к кадианской базе, стоявшей в бесполезной тени огромного посадочного модуля, возвышавшегося в центре лагеря.