- Акция у Казанского собора? - сразу догадался Володя.
- Именно. Кто бы остановил полицейских? Не зря контейнер открыли, надо осматривать второй.
Они вскрыли второй контейнер, и его содержимое удивило всех: в контейнере стоял полицейский "УАЗ", в простонародье - "козёл", в полицейской раскраске, за что его ещё называли "канарейкой".
- Угнали?
- В сводках не было. Скорее всего, приобрели гражданский и перекрасили.
Оперативник посветил вниз:
- Всем стоять! Растяжка! Надо вызывать сапёров.
- У силовиков есть, сообщи по рации.
После переговоров по рации к контейнеру подошли двое в чёрной униформе.
- Сюрприз?
- Растяжка.
Один из силовиков, подсвечивая себе фонарём, зашёл внутрь. Щёлкнули кусачки, и через несколько секунд боец вышел, неся в руке гранату.
- Снял.
- Осмотрите машину, сюрприз может быть не один.
Сапёр обошёл машину. Он даже не поленился лечь на пол и осмотреть её днище. Потом посветил фонариком через стёкла, открыл дверцу и осмотрел пространства под сиденьями.
- В багажнике что-то есть.
Сапёр был осторожен: он перебрался на заднее сиденье и посветил сверху в багажник. Обычные полицейские "уазики" имели за задними сиденьями перегородку, образовывавшую отсек для задержанных.
- Есть!
Сапёр перегнулся через сиденье, щёлкнули кусачки. Он повозился ещё немного и выбрался, держа в руке вторую гранату.
- Там ящик непонятный, но проводов или растяжек снаружи не видно.
Толкачёв, оперативник и Володя зашли в контейнер и открыли заднюю стенку автомобиля. В багажнике его лежал знакомый контейнер с армейскими обозначениями.
- Четвёртый!
Толкачёв обрадовался, как ребёнок радуется новогоднему подарку. Он отщёлкнул два замка и откинул крышку. Взорам присутствующих предстал снаряд, окрашенный серой краской, - крупного калибра, но без взрывателя.
- Он! Всё, можно докладывать руководству! Ивантеев, не подпускать посторонних.
Толкачёв вызвал по рации силовиков: опасный груз следовало охранять до момента прибытия химиков.
Потом подполковник принялся звонить по телефону:
- Докладывает Толкачёв. Груз нашли, можно вызывать химиков. Да, завершена. Есть задержанные и "двухсотые", наши все целы. Понял.
Ну, вот и всё. Володя вдруг почувствовал себя ненужным, опустошённым. Операция закончилась без потерь, снаряд найден, теракта не будет.
Подошло отделение силовиков. Колун - так звали их командира - переговорил с Толкачёвым. Несколько бойцов взобрались на верхние контейнеры и заняли позиции, другие разместились рядом с контейнером.
Володя услышал разговор двух бойцов:
- Мы чего, полицейскую машину искали?
- Говорят, в ней СВУ.
СВУ - это самодельное взрывное устройство. Только ни одно СВУ не сравнится со снарядом, лежащим в контейнере.
Люди делом заняты, Володя же просто болтается рядом. Он уехал бы в Питер, но в ночное время, да ещё в районе порта такси не поймаешь, и дорого. Пришлось болтаться до утра, пока приехавшие эксперты и начальство всё не осмотрели, не запротоколировали. Арестованного Махмуда-Сергея увезла машина с конвоем из силовиков.
Когда микроавтобус привёз оперативников к управлению, Володя попросил Косырева:
- До дома подбросишь? Устал я что-то.
- За милую душу! Для хорошего человека почему не постараться?
Предыдущие день и ночь выдались беспокойными, напряжёнными, и Володя чувствовал себя разбитым. Ему не хотелось ничего - ни есть, ни принимать душ, - только спать. Голова была тяжёлой и пустой, как медный котёл.
Закрыв за собой дверь и сбросив туфли, Володя прошёл к холодильнику, достал оттуда бутылку водки, щедро отхлебнул из горлышка, почти не чувствуя вкуса, и улёгся спать.
Вырубился он сразу и спал без сновидений. Поднялся ночью, выпил воды и - снова в постель.
Разбудил его яркий луч солнца, бивший в окно. Володя поглядел на часы: полдень. Это сколько же он проспал, сутки? А день какой сегодня? На работу же надо было идти? Или он в отпуске без содержания?
Володя включил телевизор. Ага, сегодня суббота, и по-любому никуда идти не надо. И так спокойно и легко стало у него на душе! Махмуд, Магомед, снаряды химические - всё уже позади. Дальше пусть уже следствие копается, а он сделал всё, что мог.
Господи, свободен! Не надо напрягаться, общаться с нелюдями, тяготясь их чёрными мыслями. И как давно он не общался с друзьями, не сидел за разговорами в кафе, под кружку пива. Как будто в невольниках побывал. Физически он был свободен, но вот личного времени не было вовсе.
Володя созвонился со старым приятелем, и они договорились встретиться через два часа в давно уже облюбованном ими кафе на Пяти углах.
Он побрился, принял душ, надел свежую рубашку и натянул ветровку. Была уже глубокая осень, прохладно, с Финского залива несло сыростью, почти каждый день дожди - обычная для этого времени питерская погода.
Открыв дверь, Володя упёрся взглядом в две пулевые пробоины и чертыхнулся. "Заделать надо. Завтра же в хозмаге шпаклёвку куплю, краску. Завтра, но не сегодня, всему своё время", - решил он.
Посидели славно. Не спеша пива попили, да под хорошую закуску, поговорили-пообщались. И у Володи так спокойно на душе стало, как будто нет и никогда не было ФСБ и террористов. Лучше быть обычным гражданином и не ввязываться в неприятные события.
Прошёл месяц. Володя втянулся в обычный режим работы, собственноручно отремонтировал дверь. О своём сотрудничестве со спецслужбой не вспоминал, зато она о себе неожиданно напомнила.
Вечером зазвонил телефон. Володя взглянул на номер - Гнибеда! Первым его желанием было положить трубку и не отвечать, но потом Володя всё-таки решился. Василий Лукич человек неплохой, почему не поговорить?
- Добрый вечер, доктор! - услышал он в трубке знакомый голос.
- Если вы позвонили, вечер уже не добрый!
- Ну зачем вы так? Я с хорошими известиями.
- Это что-то новенькое! Марсиане приземлились, и требуется прочесть их мысли?
- Не отказался бы поглядеть на них, пообщаться. Сможете завтра в семнадцать часов прибыть в управление? Желательно - при параде.
- Военной формы у меня нет, наград - тоже. Костюм и галстук уместны?
Капитан засмеялся:
- Уместны. Всего хорошего.
Несколько минут Володя размышлял над звонком. Если при полном параде, значит, за чем-то приятным зовут. Благодарственное письмо вручить? Уж лучше бы медаль или орден. Вот только свои заслуги Володя реально оценивал, и, по его мнению, на медаль они не тянули.
Надо найти галстук. Обычно Володя ходил в футболках или свитерах и галстуки просто не переваривал. Да и где в них красоваться? Пришёл на работу, переоделся в медицинский костюм, где галстуку места нет…
Галстук нашёлся почему-то в отделении шифоньера, где лежали носки.
Володя постоял перед зеркалом и решил сходить в парикмахерскую, а вернувшись, принял душ и отутюжил сорочку. Уж если при параде, то всё должно соответствовать, как по Чехову.
Следующим днём, отработав, он пешком направился на Литейный проспект. Куда спешить? До назначенного времени ещё полтора часа. Утром уже подмораживало, но днём температура была ещё плюсовой. Ноги в полуботинках мёрзли.
На входе его остановил прапорщик:
- Вы к кому?
- К капитану Гнибеде.
- Посидите, вас пригласят.
Василий Лукич появился через пять минут, видимо, ему позвонили.
- Вы уж простите, ждать заставили. Пойдёмте ко мне в кабинет.
- Оказывается, у вас кабинет есть? Раньше мы встречались у подполковника.
- Поправлю - полковника, со вчерашнего дня.
- А вы не майор случайно?
- Случайно - майор.
- Поздравляю. Быстро это у вас получилось.
- Не совсем. Четыре года в капитанах отходил. Питер - не лучшее место для карьеры.
- Если пока не генерал, - пошутил Володя.
- В каждой шутке есть доля шутки. Мы пришли.
В отличие от других административных зданий - районной управы, присутственных мест вроде ЖКХ - в этом здании на дверях кабинетов не было табличек с указаниями должности владельца, только номера. Игры в секретность? Или наследие зловещего НКВД, когда жертве не следовало знать фамилию и звание палача? Володя не ассоциировал ФСБ и НКВД: другое время, другие порядки, другие законы и другие люди.
Кабинет был небольшим, с одним окном, обставлен по-деловому, но скромно. Стол с компьютером, шкаф для одежды, сейф в углу и несколько стульев.
Гнибеда следил за взглядом Володи:
- Ну да, не хоромы. Но что ты ожидал, Док? Оперативника ноги кормят, как и волка. Готов?
- К чему?
- Я разве не сказал вчера?
- Быть при параде - и всё.
- Завертелся, прости. Генерал собирает у себя всех, кто раскрутил и задержал обе группы - Магомеда и Махмуда, - для поощрения. Разбор полётов с выводами уже был.
- После этого звёздочки на погоны посыпались? - догадался Володя. - Погоны-то сменить успел?
Василий Лукич распахнул дверцу шкафа: на плечиках висела военная форма, и на погонах - по большой звезде на двух просветах.
- Поздравляю. Обмыть полагается.
- Попробуй к генералу с запашком прийти! Нам пора!
К кабинету генерала собирались сотрудники. Кто-то в форме, при наградах, другие - в цивильных костюмах, но при галстуках.
Всех пригласили в кабинет. Народу набралось много, человек двадцать пять. Все друг друга знали и обменивались приветствиями.
Володя знал в лицо лишь несколько человек. Он чувствовал себя немного не в своей тарелке и потому скромно пристроился на стуле рядом с дверью.
Генерал встал, и наступила тишина.
Генерал был в штатском, но выправка бросалась в глаза. Он коротко поздравил сотрудников с успешным завершением операции.
- Вчера некоторые из вас были повышены в званиях или должностях. Сегодня мне выпала честь поощрить вас материально, особенно тех, кто внёс существенный вклад в раскрытие дела. Но нет у меня прав и полномочий присвоить звание или повысить в должности доктора Соколова.
Володя не ожидал, что начнут с него, и немного растерялся. По его мнению, кадровые сотрудники сделали значительно больше - те же Гнибеда, Толкачёв, силовик Колун. А он только подсказывал им в меру своих скромных способностей.
Володя встал и невольно покраснел. Ладно бы, если бы его награждал главный врач клиники за медицинские успехи, а то ведь чужое и серьёзное ведомство. Ему было неловко, казалось, его не воспринимали равным. Затесался случайно дилетант среди профессионалов - за что его отмечать? Но тем не менее он сделал три шага вперёд.
- Поздравляю вас, вручаю денежное вознаграждение за помощь и благодарственное письмо. Полагаю, вы компенсируете премией потерянное за счёт отпусков без содержания жалованье, - сказал генерал, вышел из-за стола, пожал Володе руку и вручил письмо и конверт.
- Спасибо, - произнёс Володя.
В силовых ведомствах положено отвечать: "Служу Российской Федерации!" - но Володя был человек сугубо штатский и не знал, можно ли ему так ответить и не вызовет ли такой ответ усмешек?
Потом поздравляли и вручали конверты другим.
Володя прочитал письмо. Не орден, конечно, но приятно. Конверт он сунул во внутренний карман.
Генерал ещё раз поздравил всех и отпустил.
Володя вышел в числе первых: всё-таки он сидел у двери. Его окликнул Толкачёв:
- Владимир Анатольевич, задержитесь ненадолго. Пойдёмте ко мне!
Следом за Володей к Толкачеву пошёл ещё один человек.
Подполковник открыл дверь, впустил обоих и зашёл в кабинет последним.
Второй сотрудник был незнаком Володе.
По предложению Толкачёва они уселись.
- По русскому обычаю премию обмыть полагается, но, извините, служба, - сказал Толкачёв.
- Доктор не злоупотребляет, - вступил в разговор третий, и у Володи мелькнуло: "Не за этим ли разговором в управление пригласили? Подписку дать о неразглашении или ещё что-нибудь?"
- Не скрою, Владимир Анатольевич, помощь ваша была своевременной и ценной. От полковника Толкачёва и майора Трофимова отзывы положительные.
- Простите, Трофимов - это кто?
Незнакомец улыбнулся:
- Порт, контейнерная площадка, Колун… Вспомнили?
- Конечно!
- Я хотел бы, Владимир Анатольевич, предложить вам перейти к нам на службу.
- В каком же качестве? Силовика из меня не получится, "топтуна" тоже.
- Мелко берёте. Людей с особыми способностями немного, единицы, и они нужны государству.
- Я врач, и мне моя работа нравится. Вот поступает в отделение человек, он болен, ему плохо. Я и мои коллеги не боги, но после операции человек выздоравливает. Так приятно видеть плоды своего труда!
- Наша служба сродни вашей, Док! Только вы врачуете тело одного человека, а мы удаляем язвы и раковые опухоли общества. Вы же в институте прошли военную кафедру, офицер запаса.
- Медицинской службы, - уточнил Володя.
- У нас служат люди разных специальностей, вас проще будет аттестовать.
- Простите?
- Проще говоря, присвоить вам офицерское звание. Аттестованный сотрудник получает большее денежное довольствие.
- Ха! Деньгами соблазнить хотите?
- Мы же знаем, сколько вы получаете. С вашей головой и руками - несоразмерно мало.
- Мало, - вздохнул Володя. - Но я сам выбрал эту дорогу и клятву Гиппократа давал. А главное - она мне нравится, чёрт побери.
- Вы отказываетесь? Не торопитесь, обдумайте всё, что услышали, взвесьте. Номера телефонов полковника Толкачёва и майора Гнибеды вам известны. Мы, кстати, тоже не торопимся, но и повторять приглашение не станем.
- Спасибо за честь. Я могу быть свободным?
- Да, конечно.
Володя вышел из управления, обернулся. Громадное здание. Многие люди, особенно те, кто в возрасте, до сих пор смотрят на него со страхом: слишком тягостные воспоминания о прошлом оно навевает.
На такси Володя добрался до дома. Ему хотелось скинуть костюм и ненавистный галстук, а ещё непонятно было, во сколько оценили его радение? На ощупь конверт был не очень толстым, но, открыв его, Володя увидел пятитысячные купюры. А пересчитав их, приятно удивился: премия превышала его потери в зарплате за оба отпуска без содержания, вечерние и ночные бдения - она превышала три его месячные зарплаты. Приятно, когда твой труд так ценят. В голове даже мелькнуло: а не согласиться ли на службу в ФСБ? Он поколебался немного: по нынешней жизни деньги значили много, они давали свободу выбора. Но, взвесив всё - на одной части невидимых весов служба в ФСБ, а на другой - любимая профессия, - Володя решил не изменять служению Гиппократу. Он сам десять лет назад выбрал свою судьбу и круто менять её не видел смысла.
После перипетий со спецслужбой он втянулся в работу. Его необычные способности обострились, а может быть, уже появился наработанный опыт. Но способности здорово помогали. Диагнозы, даже сложным больным, поступавшим в отделение, он стал ставить быстро и безошибочно. Медицина - не механика или электроника, и невозможно подключить диагностический разъём и точно указать неисправность какого-нибудь, пусть даже и сложного механизма. Медицина - это сплав знаний, опыта, искусства врачевания, даже интуиции. Конечно, современная аппаратура вроде компьютерных томографов, магнитно-резонансных томографов, мощных лабораторий здорово помогает, но она может далеко не всё, решающее слово остаётся за врачом. Органы человека по сложности и способности к саморегуляции, восстановлению во многом превосходят самый технически сложный аппарат. И течение болезни может быть нестандартным, не укладывающимся в клинические рамки, тем более что картину зачастую напрочь смазывает самолечение, наличие одновременно нескольких болезней в одном органе, скажем, камень в воспалённой почке.
Зачастую Володя ухитрялся ставить диагноз раньше, чем это удавалось сделать современной аппаратуре. Сначала на эту его особенность обратил внимание заведующий хирургическим отделением Виктор Кузьмич, а потом - и профессора кафедры. Как-то после корпоративной вечеринки сотрудников отделения слегка хмельной заведующий спросил:
- Володя, как это у тебя получается?
- Вы о чём, Виктор Кузьмич?
- Не придуривайся. У тебя диагнозы при поступлении, после первичного осмотра, всегда совпадают с диагнозом при выписке.
- Понятия не имею.
- Вот у меня опыта больше, работаю в клинике двадцать лет, а и у меня ошибки бывают. Понятно, поправляю по ходу. Ты верующий? - неожиданно спросил он.
- Крещён, в храмы захожу иногда, но без фанатизма.
- Ну да, крестик у тебя я видел, так и я хожу в церковь. Неужели Господь тебя как-то отметил?
- Разве мне дано знать?
- Ну да, верно.
Володя знал, что в трезвом состоянии заведующий никогда не начал бы такой разговор. Но он начал замечать - завидуют ему коллеги. Дежурства стали по праздникам ставить, хотя было неписаное правило - дежурить в такие дни по очереди. И выходило, что способности его пациентам помогали, а отношениям с коллегами мешали. Пожалуй, только ординатор Лёшка не изменил своего отношения к Володе, был так же приветлив и иногда, в сложных случаях, советовался. Однажды он пригласил Володю к себе на день рождения.
- Дома отметим, скромно, будут несколько близких приятелей. День рождения в четверг, но отмечать будем в пятницу. А в субботу отоспаться можно.
- Годится. Ты извини, Лёш, но что тебе подарить - деньги или что-то полезное? Ты лучше сразу скажи, не хочу, чтобы мой подарок тебе по сердцу не пришёлся, пылился в углу.
- Как хочешь, - ответил Лёшка, а сам подумал: "Планшетник хочу. Пусть бы деньгами дал. Если каждый из гостей деньги подарит, пожалуй, куплю".
Володя мысли его прочитал.
- Значит, в пятницу, в семь вечера, - напомнил Лёшка.
В пятницу после работы Володя поехал домой, принял душ, побрызгался своим любимым одеколоном. Подумав, надел костюм и галстук. Только рубашку под костюм выбрал не белую, а кремовую. Белая - слишком официальная, а в свитере - повседневно, не комильфо. Положил в карман конверт с деньгами и открытку с собственноручно сочинённым четверостишием.
Гостей оказалось десять человек, не считая Лёшку, его жену и Володю.
Расселись в гостиной. Получилось тесновато, но атмосфера сразу сложилась уютная и доброжелательная. И то сказать, пришли поздравить хозяина не чужие ему люди. А уж как выпили немного да утолили закусками первый голод, так и вовсе хорошо стало.
Рядом с Володей на соседнем стуле оказалась девушка, и, когда в перерыве между тостами зазвучала музыка, Володя пригласил её на танец.
Почти все гости пришли семейными парами, только Володя и Оксана были одинокими. У Володи даже мысль мелькнула: а не подстроил ли ему Лёшка или жена его это соседство? Впрочем, это его ни к чему не обязывало.
Лёшка любил французскую эстраду, что ныне редкость. Чаще крутят песни англоязычные, а зря. Французы знают толк в любви, и песни настраивают на любовный лад. Самому Володе нравилась эстрада итальянская. Он был в этом консервативен, не хотел быть толпой.
Мелодия медленно пошла, он положил Оксане руку на талию. Давненько он вот так не танцевал, с год, наверное.