Сергей Крамцов
4 мая, среда, утро
Середина дня была уже совсем по-летнему тёплой. Мы с Лёхой стояли возле наших машин, притулившихся в уголке парка, и пытались готовиться к предстоящему выезду. Здесь сейчас были все, и каждый старался сделать что-то полезное.
Задача, стоявшая передо мной, отличалась полным отсутствием способов её безболезненного решения. Как установить подствольник ГП-25 на автомат, где стандартное цевьё было заменено на "рейл-систем" с многочисленными планками под всякие приблуды. Дело в том, что подаренные Пантелеевым глушители ПБС-1 могли устанавливаться только на автоматы калибра 7,62, которые у нас были все сплошь переделаны. Ещё было в запасе несколько АКС-74 и АК-74, на которые подствольники устанавливались запросто, но зато их калибр не позволял использовать приборы бесшумной стрельбы. Как хочешь, так и решай, что тебе делать.
- Может, деревянное цевьё поставить всё же? - предположил Лёха. - Я же ничего не выбрасывал, всё в кунге лежит, в ящике.
- Тогда придётся без коллиматорных обходиться, - ответил я задумчиво.
- Коллиматорный у тебя и так на "сто пятом" есть, ты же им теперь больше пользуешься. А акаэмы будут вместо спецоружия, типа "Валы" у нас такие. Пэбээсы можно вообще не снимать. А если "рельсы" тебе нужны ещё где-то, можешь на АКС какой-нибудь переставить, это без проблем.
- Блин, почему на "сто пятый" подствольник не предусмотрен? - возмутился я. - У американов на M4 ставится, а нашим трудно сделать подобное? Это же прямой аналог.
- Ты меня спрашиваешь? - удивился Лёха - Понятия не имею, по размеру не лезет. Хотя болгары вон ставят на клоны калашовские. Но другого выхода не вижу. Зато приклад у тебя новый остаётся, со щекой.
- Ладно, меняй цевьё обратно, - согласился я с Лёхой по здравом размышлении. - Будет у меня АКМ и под глушак, и под граник, "под людей" заточен. А с мертвяками воевать "сто пятый" пойдёт, других вариантов нет. Большой, ты как с подствольником?
Володя, сидевший внутри "буханки" вместе с сестрёнками, обернулся ко мне:
- Нормально с подствольником. Не практиковался давно, но не забыл. Дай пару раз пальнуть, и всё вспомнится.
- Всем бы пару раз пальнуть… - пробурчал я, придавленный жабой - ВОГов было мало, - при этом осознавая, что другого выхода нет, после чего сказал: - Бери тогда один граник, будешь ещё и гранатомётчиком штатным, когда не за пулемётом. Типа и жнец, и швец, и на дуде игрец.
Мы тут все такие, собственно говоря. Список "военно-учётных специальностей" куда длиннее, чем список личного состава. Мастера-многостаночники, блин. И деваться некуда.
- Ну как скажешь, - протянул Большой и вернулся к своим делам.
С рациями, кстати, не обманули: в роте связи, хоть и поскрипев зубами, выдали две вовсе не убитых "сто пятьдесят девятых". Сейчас Большой одну стационарно устанавливал в "буханке", а вторая должна была пойти в головной "уазик", с возможностью таскания её на себе. Теперь мы со связью при любых условиях, что не может не радовать. Можем делиться на две группы, которые будут расходиться километров на двадцать, а то и больше. А если антенну растягивать, так и за сотню связаться получится.
Что ещё забыли? К чему ещё не подготовились? Мысли в голове крутились каруселью, я двадцать раз перепроверял списки необходимого, доставал всех окружающих, но вроде существенных проколов в подготовке не заметил, разве что в каких-то мелочах.
На площадку зарулил второй УАЗ, на этот раз с прицепом, в котором виднелись бочки с топливом. За рулём сидел Шмель, рядом с ним Татьяна.
- Ну что? - сразу кинулся я к ним.
- Всё, как обещано, - ответил Мишка. - Заправились под пробку, и на две тысячи вёрст пути запас в канистрах и бочках. По одной дополнительной заправке размещаем в машинах, а остальное так в прицепе и поедет за "буханкой".
- Считай, что на две с половиной тысячи на каждую машину, - добавила Татьяна. - Если совсем с ума не сходить, то должно хватить и туда, и обратно, и там покататься.
- Ну… должно-то должно, но сама знаешь, что у нас за маршрут, - сказал я с сомнением. - Зайца пьяного и хромого запусти, он и то прямее пробежит. Ладно, в любом случае совесть надо иметь, я бы всё равно зампотеху не объяснил, на кой ляд нам ещё больше бензина.
Так, теперь ещё боекомплект правильно распределить с оружием. С одной стороны, не хочется "уазики" перегружать, особенно головной - случись чего, именно ему первому воевать, с другой стороны, не хочется все яйца в одну корзинку складывать, в данном случае в "буханку": мало ли что случится? А с третьей стороны, "буханку" как командно-штабную машину постоянно будем держать в тылу, и места свободного в ней хватает, там вроде как в большей безопасности все. Теперь вот сиди и гадай, как лучше поступить.
Александр Бурко. Центр
4 мая, среда, середина дня
В пятницу, четыре дня назад, ТЭЦ получила первый брикетированный торф от Колена. Взамен его пока подключили к электричеству - и на торфоразработках, и в Медном, чего этот самый Колено для начала и добивался. Будет энергия - больше людей потянется к нему, больше будет доход. В перспективе Медное предполагалось переключить на питание от Удомельской АЭС, но сделать это пока не получалось, мешали технические проблемы.
Сегодня с утра порадовал Кудрявцев - заработала железнодорожная ветка от городских заводов до ТЭЦ, в дачном посёлке возле которой размещали на жительство спасённых рабочих. И первая их смена сегодня же с утра направилась на вагонный завод: им предстояло запустить в работу литейку и слесарный цех - жизненно важные для будущего развития. Кроме того, тот же Кудрявцев доложил, что они способны запустить производство на заводе метизов, что неподалёку от Васильевского Мха, и всё, что для этого нужно - всё та же электроэнергия.
- И надо бригады по сбору металлолома организовать, - добавил инженер. - Добыча железа нам теперь лет сто не понадобится, его под ногами хватает.
- Понял. Будем думать, кого подрядить, - согласился Бурко.
Обедал он с Пасечником, прямо у того в кабинете. Официантка принесла набор металлических судков, расстелила скатерть на совещательном столе, и через минуту вполне приличный стол был накрыт.
- Хороший борщ, - прокомментировал Бурко, зачерпнув ложкой в глубокой миске. - Как в лучшие времена.
- Да у нас времена не такие уж и плохие, если честно, - усмехнулся бывший генерал. - Достаточно вокруг оглядеться, чтобы понять - живём, как у Христа за пазухой. Ездите ведь по окрестностям, сами всё видите.
- Это точно, - кивнул Бурко, соглашаясь и даже мысленно поставив себе маленький плюсик, потому что всё, что есть сейчас вокруг них - Центр, бойцы, фабрика, безопасность, комфорт - всё результат именно его прозорливости, не чьей-нибудь.
- От наших людей на подмосковном Базаре ничего нет, - сказал Пасечник, словно услышав готовый сорваться с языка вопрос шефа. - Крамцов не появлялся, Зять этот… - Перехватив удивлённый взгляд, пояснил: - Авторитет местный, который с Крамцовым на встречу договаривался, всё время на глазах, но никаких контактов не было.
- А точно должны быть? - спросил Бурко.
- Да какая там точность, - махнул рукой бывший генерал. - Договорились поменять что-то на что-то, причём не слишком нужное, баловство одно, потом тот мог ещё сто раз передумать. Или даже заметить что-нибудь, мы же не знаем, что его ещё с этим Базаром связывает.
- В смысле?
- В смысле, что владетеля тамошние его видели случайно. Наши порасспрашивали там народ, выяснили, что Крамцова вроде и видели, но почти мельком, случайно, и ничем не запомнился, кроме того, что какому-то чеченцу машину продал.
- Что за чеченец?
- Да ничего интересного. Вроде была какая-то банда, да нарвалась на военных, этот единственный уцелел. Его с тех пор никто не видел, ну и Крамцова тоже. Тот какого-то барахла прикупил - и уехал.
- Сколько планируем там ещё своих людей держать? - уточнил Бурко.
Пасечник усмехнулся:
- Если честно, то пока не решил. Место там полезное, все новости туда стекаются, товар, люди, всё через этот Базар идёт. Думаю, что неплохо было бы там типа посольства нашего усадить на постоянной основе, приглядывать вполглаза.
- А смысл?
- А так, впрок, мало ли, - снова усмехнулся Пасечник. - Считайте, что интуиция.
- Хм… не могу спорить, в этом не разбираюсь, - пожал плечами Главный. - А что по Горькому-16?
- Наши в готовности. Ждут. В контакте с местными.
- С теми местными, что мы на волю выпустили?
- А с какими же ещё?
Сергей Крамцов
5 мая, четверг, утро
Раннее утро, ещё даже не светает. На ранний завтрак в столовке договорились с вечера, а приготовить нам его взялась жена одного из тех "мастеровых мужиков", что мы вывезли с собой из дачного посёлка. У всех лица сонные, вялые, но это не страшно - проснутся: дорога длинная впереди и поначалу должна быть спокойной.
Провожать пришли все - и взрослые, и дети. Правда, когда на Машу с детьми смотрю, у меня мороз по коже - пугает это меня, хотя прекрасно понимаю, что изменить ничего не могу. Да и в глубине души готов сам подтвердить её правоту - такой опасный образ жизни становится для нас нормальным, профессией, можно сказать. Каждый её выбрал совершенно осознанно, понимая, на что идёт, и заставить изменить выбранному пути… ну, меня бы заставить не смогли, это точно, так почему кто-то другой должен быть менее упрямым? Вот и пришлось смириться.
Кстати, изобилие женщин в отряде, напрягавшее меня поначалу, стало почти привычным. Причина проста - изменились основы самой жизни. Выживать нужно всем, и иметь востребованную в новых реалиях профессию тоже хотят все. Боец - это теперь профессия. Самая обычная, в ряду многих, потому что потребность в бойцах у общества в процентном выражении стала куда больше, чем раньше. Ни проехать теперь без опаски, ни добыть что-то, ни привезти - опасен каждый шаг за стенами людских анклавов. Вот мы и следуем… за требованиями рынка. Странно даже становится, как думаю об этом.
Даже Машу взять, например - красивая женщина, мать двоих детей, мне бы к ней и относиться соответственно, а не получается. Раз в отряде - всё, "активный штык", боевая единица, что угодно, военно-учётная специальность "снайпер", а по-другому думать о ней не получается. Это хорошо или плохо? Пожалуй, что хорошо. Мне командовать надо, а не размышлять о сущностях. А начнёшь много размышлять, не сможешь приказать что-то, и тогда кончился ты как командир. Если бы я о Маше как о женщине думал, смог бы я отдать приказ завалить того зсбэшника "фармкоровского" в посёлке Васильевский Мох? Очень сомневаюсь.
Елена, заведующая столовой, сама прикатила нам тележку с завтраком - яичница на огромных сковородках, с сосисками, помидорами и поджаренным беконом, гренки и чай. Сноровисто расставила всё по столу, затем сказала:
- Тут слухи ходят, что вы куда-то далеко собрались. В общем, удачи вам, ребята, возвращайтесь скорее.
Мы хором поблагодарили, после чего принялись за еду. Хорошо, что заранее предупредил, чтобы по количеству очень не размахивались - ели все вяло, хоть и торопливо. Так, лишь бы хоть что-то в себя запихать.
Потом обнимались, целовались - всё как положено. Дети Маши и Большого были сонными, но никто из них не плакал и не пугался - вроде как уже привыкли к новому ритму жизни. Дети вообще ко всему быстрее привыкают, в отличие от взрослых. Потом осталось только скомандовать: "Выходи строиться".
Уже привычно построились перед машинами, и я потребовал провести последнюю проверку. Ну и сам полез в УАЗ. Пулемёт, снизу коробки с лентами, РПК у переднего сиденья, стоймя, под панелью - "банки" к нему. За спинками сидений канистры с бензином, боекомплект в железных ящиках, вязанка "Мух", накрытая полиэтиленом. Всё на месте, всё в порядке. Рация пристроена безопасно, притянута медицинскими резиновыми жгутами. Тоже - в порядке.
- По машинам!
Привычный маршрут до КПП. Мы во главе колонны, за нами следом сурового вида "буханка", вся в решётках, с длинными антеннами на крыше и с немецким военным прицепом сзади. За ней второй УАЗ, пулемёт сейчас стволом в небо задран, видны лица в шлемах, масках и очках, даже не поймёшь, кто там где. Ничего так выглядим, решительно, остаётся надеяться, что это и вправду врагов вероятных напугает. Три раза "ха".
Проверка на КПП, регистрация, гул открываемых металлических ворот, и серая лента дороги ложится под колёса. Есть, тронулись! К нашей главной цели, которая от нас далеко и путь до которой ожидается не слишком лёгким. Ладно, делай, что должно, и будь что будет - что тут ещё скажешь.
Я подхватил РПК, откинул сошки, пристроил его на отброшенное вперёд лобовое стекло, накрытое толстой фанерой. Так спокойней и надёжней, из этой машинки можно быстро и довольно точно сразу много пуль накидать в нужное место, а над головой у меня ещё и ствол ПКМ виднеется, за которым пристроился Большой. Он у нас теперь стрелок-радист, поэтому сидит в головной машине, рядом с рацией, а второй пулемётчик, Сергеич, едет в замыкающей.
- Шмель, старайся быстрее семидесяти даже по трассе не разгоняться, - сказал я нашему водиле. - И горючка экономится, и ветер мешает меньше.
- Да понял я, говорили же об этом, - ответил он.
- Ну, лишний раз не помешает, ты у нас не Цезарь, чтобы столько дел сразу делать.
- Это каких дел? - спросил он с подозрением.
- Одновременно слушать и запоминать, - гыгыкнул я.
- Сам дурак.
"Уазик" выбрался на шоссе, притормозил на секунду, мы огляделись. Затем я сказал в короткую рацию:
- Чисто, продолжаем движение.
Опять я с Татьяной расстался, она в замыкающей машине баранку крутит. Норовила ко мне в головную перескочить, но нельзя - "головняк" должен вести самый опытный, то есть Шмель. Поэтому у нас тут мужской коллектив получился. А в замыкающей с ней и Вика, и Маша, ну и Сергеич - единственный мужик.
Наш "головняк" уже привычно шёл впереди, на пределе видимости, регулярно заменяя эту самую видимость "слышимостью" по радио. Но вокруг было пусто, даже скорее больше подходило здесь слово "пустынно". Вроде рядом высотки Солнечногорска, там и тут виднеются брошенные машины, а вот следов самой жизни, её ауры, духа, того, что сопровождает живых людей, уже нет. Даже приглядываться к пейзажу не надо, чтобы понять, что город полностью покинут. Непонятно почему, но это видно сразу.
- Мерзко там, да? - спросил Лёха, сидящий у меня за спиной.
- Точно, мерзко, - согласился я. - Посмотришь - и жить не хочется.
- Как думаешь, когда-нибудь города будут зачищать? - спросил Шмель.
- Это вряд ли, - подал голос сверху Большой. - Патроны, что ли, лишние у кого-то есть? Да и без потерь не обойдёшься. И смысл какой? Людей мало, города они покинули, кормить только деревня может. Что там делать?
- Именно, - поддержал его Лёха. - Особенно если учесть, что там вся инфраструктура и коммуналка гавкнулись уже. Это теперь просто скопление препятствий, ну и место добычи ништяков, не больше.
- Зимой могут пойти, - возразил Мишка. - Зомбяки от холода вянут и чахнут, их можно кувалдами перемолотить по подвалам.
- Ну, с этим можно поспорить, - не удержался уже я. - Подвалы, к слову, ниже нуля редко промерзают. А значит, сами мертвяки не промёрзнут, максимум вялыми станут. И никакой гарантии, что у них какого-нибудь "аварийного заряда" энергии нет, как раз кинуться разок на того, кто с кувалдой подходит. Нет, не полезет туда никто специально их истреблять.
- Ну, может, и так, - согласился Шмель. - А вот если бы мы всё же к зиме машинами на дутиках разжились, то другие мародёры нам бы не конкуренты были.
- Да слышал я уже, - ответил я.
- Слышал-то слышал, а хрена ли толку с того? Хорошо, что, когда от омоновцев из гостей ехали, уговорил тебя ту "шаху" с "семёрой" прихватить, сейчас хоть батя займётся.
- Ну так прихватили всё же, а чего тогда гундишь? - чуть возмутился я.
- Ну так… раньше надо было, - буркнул Мишка.
В этом весь Шмель. Я давно заметил, что в начале любого важного дела ему обязательно надо или побурчать, или на жизнь пожаловаться. Похоже, что это у него ритуал такой, типа как от сглаза спасается. Ну, его дело, мне не влом с ним лишнюю минуту полаяться.
Солнечногорск остался сзади, а я заглянул в карту. Нам теперь поворот не пропустить, потому что маршрут мы проложили по таким просёлкам, которые заметить - это отдельное искусство. Там даже асфальт предполагается не по всему маршруту, хватает и грунтовок, как-то сельская местность у нас больше доверия вызывает, чем главные трассы.
Затем почти в полном молчании ехали с полчаса, настороженно оглядываясь. Не доезжая Клина, свернули направо, на узенькое, больше напоминавшее просёлок, потрёпанное шоссе, что вело в сторону посёлков Зубово и Красный Ткач. Такая же глушь, такая же мёртвая тишина, звук моторов слышен далеко-далеко. В поле увидели бесхозное стадо коров. По виду коровы никаким "зомбизмом" не страдали, но если верить шашлычникам и учёным, то и страдать были не должны. "Шестёрка" их не брала.
Интересно, это кто-то просто бросил стадо или выпускает пастись самостоятельно? Или из кустов следит? Тут, в стороне от шоссе, жизнь сразу другая стала, зомби могли сюда и не дойти. Хотя и помимо зомби всякой твари хватает, вроде тех же бандитов. Вон они как оживились.
Примерно через час неспешной езды по узкому шоссе, заросшему со всех сторон лесопосадками и окружённому полями, сначала услышали, а затем увидели Ми-8 в камуфляжной окраске, который прошёл низко над дорогой и вскоре исчез за горизонтом, распугав птичьи стаи над полями. На нас внимания не обратил, да и летел он явно не с досмотром - блистеры закрыты, видны лишь два пилота за стеклом. Классно им, гладко, не трясёт и видно далеко.
А вот птиц, кстати, было на удивление много. Не ворон, которые на трупах сидят, тех тоже хватает, хоть и не здесь, а именно птиц. Над полями, над посёлками. Как будто раньше человек им жить мешал, а теперь они празднуют его частичное исчезновение с лика земли. Ну а что вы хотите? Теперь и у нас появился естественный враг, который нами питается. Пищевая пирамида слегка приросла сверху мертвяком. Всем остальным - радость одна.
После Зарубина свернули на просёлок, ведущий через деревни Мишнево и Чумичево по захолустным местам. В этих деревеньках мы явно заметили признаки жизни, но люди из домов на улицу не показывались, и мы в свою очередь стремились проскочить как можно быстрее. Поводов к знакомству с местными у нас нет, да и они явно навстречу не рвались.
Когда до бетонки, к которой мы приближались, осталось совсем недалеко, я решил остановиться на дозаправку. Мало ли что будет на основной местной дороге, лучше будет выкатить туда с полным баком. Начали приглядывать укрывище в сторонке от дороги. Один съезд выглядел привлекательно - колея едва видна, уходит в густой осинник. Шнырь туда - и ты не виден ниоткуда, спрятался.