За разговором время летело незаметно. Наконец зал начал пустеть. Сперва исчезли девчонки - пошли с кавалерами в номера, работать. Потом стали расходиться и сталкеры. Слепой сговорился с Курбаном, что послезавтра они вместе отправятся на Свалку, распрощался с Белым, который собирался с рассветом покинуть "Сундук", и отправился, бренча ключами, в комнату. Моня, который крепко перебрал, шатаясь, поплелся следом за Слепым, тот подождал. По лестнице они поднимались вдвоем, неразлучные, как сиамские близнецы, Слепой поддерживал тщедушного Моню, тот взахлеб рассказывал, чго отыскал редактора, который согласен опубликовать истории о сталкерах.
- Газетенка совсем желтая, бульварная! - размахивая руками, вещал Моня. - Им все можно печатать, потому что никто всерьез не воспринимает, они хоть про НЛО могут, хоть про сокровища Емельяна Пугачева… Они даже правду про Зону могут печатать, и им ничего не будет!
Курбан с Эфиопом остались в прокуренном зале. Оба молчали и глядели вслед Слепому, когда тот уходил. Слепой это заметил. Странная парочка.
***
Утром Слепой отсыпался. Он позволил себе поваляться в постели подольше. А что? Имеет право, тем более что ночька накануне выдалась бурная, да и нынче с новыми и старыми знакомыми посидели эффективно. Проснувшись, сталкер пошёл в бар пить кофе. Те постояльцы, что собирались уйти сегодня, уже большей частью разошлись, теперь в зале торчали те, кто решил провести день в "Сундуке". Слепой выбрал свободный стол и сел набивать письмо Корейцу. Спрашивал, какая обстановка на Свалке и можно ли привести людей. Потом в зал спустилась пара, сталкер с девушкой. Кавалер блаженно улыбался, дама зевала и на ходу упрятывала за пазуху пачку купюр. Увидела Слепого и помахала рукой:
- Эй, привет! А ты Пригоршню давно видел? Ты ж, говорят, с ним и Химиком тусовался?
- Нет, Катя, я с обоими больше месяца не встречался.
- Эй, - обиделся кавалер, - какой Пригоршня, когда я здесь?
- Да он мне по делу нужен, - надула губки Катерина, - а так, конечно, с тобой мне никто не нужен.
Слепой поднял к губам кружку с кофе, чтобы скрыть ухмылку. С Пригоршни Катерина денег не брала, вот такие у них бывали дела. Тут в зал спустился опухший Моня, ему вчерашний вечер дался тяжелее, чем Слепому. Махнув приятелю рукой, Моня направился к стойке. Бармен понимающе кивнул и тут же пододвинул стакан. Моня выпил, икнул, знаком потребовал повторить… Потом отдышался и заказал пожрать. С миской направился к Слепому.
- Я решил сегодня здесь посидеть, - объявил Моня. - Что-то неохота мне в рейс нынче. А где эти, вчерашние?
- Не знаю. Наверное, под вечер объявятся. А я сейчас к Бороде, хочешь вместе?
Тщедушный сталкер помотал головой:
- Не, я кое-что набросать хочу - для будущей статейки. Пойду к себе.
- Ты, как я погляжу, не торопишься. Как дочь-то?
- Месяц назад у нее в интернате был. А сейчас спешит не хочу, это верно. Возвращаться некуда, "Звезду" закрыли, слыхал?
- Да, был такой слух. Но я же от дел отошел…, вроде как.
- А дела таковы, что заведение хлопнули, всех, кто на месте оказался, замели. Мне повезло, за пару дней до того как раз в командировку свалил. Ну а кто попал - те сейчас под следствием.
- Что за следствие? В чем обвиняют?
Моня пожал узкими плечами:
- Точно никто не знает. Как я понимаю, копают под Карого, у командировочных вымогают показания против него. Опять же, вещдоков там всегда хватает, сам понимаешь. Темное дельце вышло, Гоша откупиться не сумел - кто-то против него зуб имеет. Кто-то большой.
После завтрака Слепой наведался в мастерскую.
- С добрым утром, Борода! Ну, я за обещанным. Помнишь, ты мне вчера собирался подарить новенький ПНВ?
- Не новенький, а старенький, - равнодушно поправил механик. Он уже привык к шуткам Слепого. - Подарю, если ты мне сперва подаришь триста шестьдесят рублей.
- Триста шестьдесят?!
- Угу. Мы вчера договорились, я все помню.
- Зона возьми! Ты нарочно споил меня, чтобы облапошить! Эх ты, а еще друг называется!… - Слепой полез за деньгами. На самом деле цена была более чем дружеская. - Мне еще комбез нужен.
- Это не ко мне. Спроси у бармена, он подскажет, что есть на складе…
С Бородой потрепаться не вышло - механик, как обычно был по горло завален срочными заказами, так что Слепой вскоре оказался в баре у стойки. Зал уже опустел, поэтому бармен сам отвел клиента на склад и показал товар. Подходящий комбез защитного цвета Слепой наметил сразу вещь не новая, но добротная. Чтобы не показывать интереса, для виду примерил пару дешевеньких, повздыхал, что нужно экономить, только потом перешел к приглянувшемуся комплекту, принялся мять ткань, прощупывать броню, отискивать вмятины от пуль. Вещица побывала в деле, и не раз. Слепому понравилось, что сквозных отверстий нет - комбез с честью вышел из передряг и надежно оберегал прежнего хозяина, но сталкер старательно выискивал, к чему бы придраться, чтобы сбить цену.
Бармен в коммерции понимал куда больше Слепого, так что уловки покупателя впечатления на него не произвели. Цена оказалась высокой, бармен нарочно назвал немного больше, чтобы было куда уступить. Поторговались. Наконец сделка сладилась, Слепой оплатил покупку и сообщил:
- Однажды сталкер Петров покупал снарягу. Собрался ближе к ЧАЭС наведаться, там места зараженные, опасные. Все купил, кроме противогаза. Продавец ему: "А как же противогаз?" А Петров говорит: "Чего зря его таскать? Там, у ЧАЭС, снорков полно, обдеру какого-нибудь покрупней, чтоб борода в противогаз влезла".
Когда Слепой с отощавшим кошельком возвратился в бар, Курбан с Эфиопом уже были там. Слепой объявил, он готов завтра выступать в поход, и если парни не передумали…
- Нет, не передумали. - Курбан старательно улыбнулся. - Мы с тобой. А что, сейчас на Свалке успокоилось? Нет оттуда вестей?
- Ах да! Я же письмо Корейцу накатал! Сейчас… - Слепой переключил ПДА в почтовый режим - точно, в ящике был ответ от Корейца. - "Приходи с друзьями…" - зачитал Слепой вслух. - "Увидишь много нового". Интересно, что он имеет в виду? В лагере на кладбище техники редко что-то меняется. Только люди постоянно новые появляются.
Курбан пожал плечами. На этом разговор как-то иссяк, условились выступать поутру, назначили время, на том и разошлись. Слепому хотелось еще купить припасов, он, не торгуясь, взял дорогих английских консервов с автономным подогревом банки. А чего экономить? Нынче его Гоша Карый угощает!
* * *
Курбан с "отмычкой" ждали в баре, как и было условлено. Оба помалкивали, только Эфиоп похвалил обновку, комбез Слепого ему понравился. Курбан тоже кивнул - мол, отличная вещь.
Слепому показалось, что спутники выглядят слишком сосредоточенными. Поэтому за воротами "Сундука" он сразу сказал:
- Расслабляться нам, конечно, не стоит, но дорога будет легкой.
- Что так? - тут же подхватил блондин. Ему, наверное, хотелось поговорить, да наставник достался молчаливый.
- После облавы здесь зверье выбито, - объяснил Слепой. - Военные же палили во все, что движется. Я, когда сюда шел, кабанов видел. Ну то есть дохлых. Прошили из пулемета, даже не приближаясь.
Тут оживился Курбан:
- Не приближались, говоришь? А копыта?
- Копыта были на месте. Я тоже брать не стал - у меня инструмента не оказалось при себе, да и торопился.
- Давай наведаемся, копыта возьмем!
- Крюк придется делать… - Слепой замялся. Вообще-то крюк выходил небольшой, но крохоборство спутника ему пришлось не по нраву. Хотя, если парни сменили дислокацию и обживаются на новом месте, вполне возможно, что они на мели и в такой ситуации брезговать дармовым заработком, даже таким невеликим - не резон.
- Да мы быстро, - не отступался Курбан. - Ты ж говоришь, это здесь, неподалеку?
- Ну ладно, идем.
Троица покинула старое шоссе, и Слепой повел спутников по грунтовой дороге. Бруски грунта, оставленные гусеницами боевой техники, успели высохнуть на солнце и рассыпаться, но место, где машина пересекла шоссе, по-прежнему было хорошо видно.
На грунтовой дороге было еще темно, сюда утреннее солнце не доставало. Потом светило стало подниматься над деревьями, подступающими к колее, зубчатая граница тени легла в серую пыль. Слепой уверенно шагал по дороге, обходил аномалии - здесь они нечасто встречались. Когда до места гибели кабанов, помеченного на ПДА, оставалось всего ничего, издали донесся тоскливый вой слепых псов.
Слепой остановился.
- Ну все, опередили нас. Стая пришла, их теперь от кабаньих туш не отогнать.
- Собаки… - Курбан скривился. - Да мы их в три ствола живо уберем! Может, и хвостами разживемся.
Слепому не хотелось нападать на мутантов.
- Неизвестно, что там за стая. Если чернобыльцы с ними.
- Эфиоп, - брюнет обернулся к напарнику, - давайка на дерево! Держи бинокль, посмотришь, что там. С этого дуба должно быть далеко видно.
Курбан указал парню на высокий дуб. В самом деле, если взобраться повыше, должен открыться вид на окрестности. Лес здесь молодой и довольно редкий. Правда, самому Слепому не пришло бы в голову карабкаться по веткам, рискуя сломать шею.
К его удивлению, Эфиоп послушно отдал дробовик старшему товарищу и ловко, будто цирковой акробат, стал взбираться на дуб. От этого увальня трудно было ожидать подобной расторопности.
- Молодец, парень, - вполголоса заметил Слепой, - ловко лезет.
- Угу, - согласился Курбан. - Паренек что надо. Я его не хвалю, чтобы не расслаблялся. Но вообще он молодец… Эй, что видишь?!
- В стае десяток взрослых, - доложил блондин с дерева - ну и щенки… Чернобыльцев не вижу.
- Это ничего не значит, - заметил Слепой. - Бестии могут и спрятаться, на такое у них ума хватит. Собаки нас давно учуяли, просто им от кабаньих туш уходить нет резона.
- А копыт-то нет, - объявил Эфиоп, - кто-то раньше нас поспел.
- Ты уверен? - Курбан заметно расстроился. Должно быть, уже считал, что добыча в кармане, и успел прикинуть, как распорядится вырученными деньгами.
- Точно! Мне самца хорошо видать! Видно, вчера уже обработали, раньше собак поспели!
- Ладно, слезай… - бросил Курбан. - Да, вчера вполне могли бродяги копытами разжиться. Кто рано встает, тому Зона дает.
Эфиоп медленно и осторожно спустился, забрал дробовик, и компания сменила курс - Слепой снова повернул к Свалке.
* * *
Тварь, похожая на крысу, зажмурилась, когда в глаза, не привыкшие к яркому свету, ударил солнечный луч. Маленькое тело сжалось в ложбинке между узловатыми корнями старого клена. Это тело оказалось плохо приспособленным к новой среде, в которой очутилась Тварь, здесь было слишком много света, запахов, пространства. На такой обширной территории наверняка могли водиться хищники куда более опасные, чем сама Тварь, а это не соответствовало ее цели и программе. Крысенок, привычный к жизни в тесных сырых подземных лазах, был слишком слаб и беззащитен в лесу и на заросших травой полянах.
Это тело не годилось. Твари требовались быстрые ноги, острое зрение и верхнее чутье, ей нужны были зубы, когти и защита от чужих зубов и когтей. Крысиный мозг, служивший Твари, не знал большинства этих понятий, он оперировал аналогиями. Интуиция подсказывала, что, прежде чем встречаться с опасными обитателями светлого мира, ей, Твари, следует измениться. Она сжалась еще плотнее, забилась под изогнутое корневище - и занялась трансформацией.
Крошечный клубок плоти сотрясала дрожь, его температура то повышалась до восьмидесяти градусов по Цельсию, то падала до двадцати, что почти не отличалось от температуры окружающей среды. Волны спазмов скручивали тело в комок, потом резкое сокращение стремительно изменяющихся мышц заставляло его вытягиваться струной и замирать, подрагивая… Когда температура поднималась, тело обильно выделяло жидкость, потом Твари требовалась вода, и она вылизывала собственные учащенно дрожащие бока, подбирала капельки соленой влаги.
Сознание крысенка затаилось за задворках мыслительного процесса Твари. Она отодвинула нехитрые мысли зверька - в трансформации они не могли помочь. Тварь руководствовалась заложенной в нее программой, подпитываясь инстинктами маленького млекопитающего, разум которого сейчас был погружен в странное оцепенение. Крысенок присутствовал в своем - и уже не своем - теле, но присутствовал как безучастный наблюдатель. Потом Тварь замерла, свернувшись в тугой клубок, покрытый поредевшей серой шерсткой. Внешне она больше всего теперь напоминала старую облезлую рукавицу.
Вдалеке раздались голоса, треск веток под тяжелыми подошвами. Тварь замерла, прислушиваясь и принюхиваясь. Она различила запах, напоминающий о страшном существе, едва не прикончившем крысенка в подвале. Это могло быть опасным. Тварь затихла. Топот, голоса и запахи миновали ее убежище.
Прошло несколько часов, солнце перевалило зенит, день клонился к вечеру… Закуток, в котором притаилась Тварь, погрузился в полумрак, предвестник вечерних сумерек. Облезлый ком плоти не шевелился…
Потом клубок медленно развернулся, показалась удлиненная мордочка, ощерилась пасть с мелкими зубами… Распахнулись слишком широкие для крысы ноздри, с пересохших, потрескавшихся губ зверя сорвалось хриплое шипение. Это не было вызовом или сигналом - нет, Тварь проверяла, как действуют изменившиеся легкие. Затем поджарое тельце приподнялось, тощие голенастые конечности напряглись. Крысиный мозг пока что не умел управляться с телом, способным бегать по открытому пространству и совершать высокие прыжки, ему предстояло научиться.
Когда Тварь встала, голый крысиный хвост остался валяться на хвое, покрытой подсыхающей слизью. В этой части тела Тварь не нуждалась. Она развернулась, схватила длинный жилистый отросток и стала быстро пережевывать его, втягивать в себя. Ей отчаянно не хватало органики для перестройки организма, а хвост был съедобным.
Глава 7
Как ни уговаривал себя Толик, что в подземелье безопасно, что нет в схроне ничего опаснее крысы, - эмоции взяли верх над доводами рассудка. Парень проспал несколько часов, сидя, привалившись спиной к бетонному цилиндру, служившему входом в подземелье. Утром проснулся и с полчаса разминал затекшие мышцы. Все тело ныло и отказывалось подчиняться. Вчерашние ушибы напоминали о себе тупой болью, да еще голова раскалывалась, будто с похмелья. Толик заподозрил, что, пока не работал ПДА, он успел хватануть радиации, но сейчас прибор был в порядке и не фиксировал повышения фона. Но если бы вчера Толик влез на зараженный участок, остались бы следы на снаряге. Вот уж точно - везучий он! Без приборов, без опыта прошел в одиночку, и ни серьезных ран, ни травм, ни облучения.
Однако удачливость имела оборотную сторону. Поскольку Толик был более или менее здоров, причин отлынивать не нашлось, и он снова отпер подвал. Спустился по лестнице, постоял у входа в лучах солнца - дверь, как оказалось, была ориентирована на восток, и поутру солнечный свет проникал в подвал дальше, чем в любое иное время суток. В полумраке Толик осмотрел разгром, царящий в подвале, выбрал стеллаж - тот самый, который завалил ночью на себя.
Выглядела железяка достаточно прочной, а полки могли служить ступенями. Толик поволок стеллаж к лестнице, развернул боком и, пыхтя от натуги, вытащил наверх.
Когда он прислонил стеллаж к бетонной стене и вскарабкался на верхнюю полку, кромка грунта оказалась на уровне живота. То, что нужно, - готова лестница. Правда, проржавевшая конструкция "дышала" и прогибалась под ногами, она была предназначена для грузов куда легче, чем сталкер в полном снаряжении. Толик постоял, разглядывая безмолвные окрестности, потом снова отправился в подвал - готовить схрон к прибытию бригады.
Он вытащил обломки мебели, чтобы укрепить и подпереть самодельную лестницу. Ничего громоздкого и тяжелого в подземелье не оказалось - все было такого размера, чтобы пройти в узкую дверь, но Толик очень быстро умаялся. Протискиваться с грузом в тесный проем было страшно неудобно, да и воздух внизу оставался затхлым, тяжелым - в духоте скорее устаешь. Парень то и дело устраивал передышки, поглядывал на ПДА, не идет ли бригада. Но Торец не спешил, и Толик, вздыхая, плелся работать дальше. Он привалил основание стеллажа вонючим сырым картоном, вставил между полками обломки стульев - вышло что-то наподобие распорок. Постепенно пол у лестницы освободился от мусора, показался покрытый плесенью бетон.
Чем дальше от входа продвигался Толик, тем труднее было работать. А впереди высился завал из разнокалиберных обломков и искалеченной тары.
Гена Торец явился ближе к вечеру. С ним были Животное и Мистер. Будда, сказали они, плетется следом - толстяк выбился из сил, и его не стали ждать, Торец велел ковылять как может. Колян пропал, сгинул во время перестрелки.
Круглую яму и Толика на дне Торец осмотрел скептически, спустился по хлипкой гнущейся конструкции, похлопал ладонью бетонный бок цилиндра, протиснул внутрь. Оттуда его голос прозвучал глухо, но бригадир был доволен:
- А ничего! Молодчина, Скрипач, классное местечко отыскал! Будет где гостей принять. - Радостная рожа Торца показалась в проеме. - Ну чего рты раскрыли? Живо за работу! Весь хлам - вон из схрона, проверить, что там дальше, сверху земли нанести, камней - выложить у стены, притоптать. Устроимся здесь по первому классу! Давай Скрипач, шевелись!
- Я со вчерашнего дня здесь мудохаюсь, устал, - пробурчал Толик.
- Мы, знаешь, тоже не с курорта, - тут же встрял Животное. - Куда воду дел? У тебя в рюкзаке наш запас остался.
- Вон рюкзак, возьми.
- Ого! - возмущенно заорал Саня. - Торец, он весь запас вылакал!
Тут явился Будда, красный, истекающий потом, и перепалка так и не состоялась. Торец не стал слушать, распределил работу между членами бригады. Саню с Мистером отрядил таскать хлам из подвала, Толику велел копать грунт наверху, в лесу, и спускать в яму, чтобы устроить земляную ступень вдоль наружной стены. С такой ступени можно будет отстреливаться, если что. Будду заставил утаптывать принесенную землю - толстяк все равно ни на что больше не был годен, слишком устал.
Когда Толик подавал Будде сверху мешок, они успевали перекинуться несколькими словами. Вскоре обоим на доело трудиться, паузы сделались более долгими, разговоры - более обстоятельными, и Будда рассказал Скрипачу, что было после того, как они расстались.
Оказывается Торец сперва увел бригаду на юг, и это было ошибкой - оттуда, со стороны Периметра, двигались подразделения миротворцев. Бандитов несколько раз обстреляли, тогда пропал Колян. Вероятно, получил пулю. Бригада уходила из-под обстрела - как обычно, не отвечая военным на огонь. Это их и спасло. Миротворцы действовали по плану: когда они видели, что не могут настичь беглецов быстро, бросали преследование и спешили занять место в боевых порядках согласно диспозиции. Ну а потом пришло письмо Толика, Торец ругался…, но повел бригаду к схрону - скорее всего, лишь потому, что ничего лучшего не мог придумать.
- А что за гости будут? - вспомнил Толик. - Торец сказал, мол, гостей принять здесь, в схроне, не стыдно.
- Не знаю. - Будда развел руками. - Было еще письмо. Скоро ждём каких-то людей из-за Периметра, велено им помочь. Что-то важное.
- Важное? - Толик удивился: что может быть важным здесь, в Зоне? Тут жизнью ежедневно рискуешь. Что же важней этого?