Спешно спустившись в подвал, он увидел, что Матэйн и другие двое санитаров переместили выздоравливающих пациентов на свернутые рулонами спальные мешки, где они сидели, прислонившись к стенам. На матрасах лежали сенсорные покрывала, поблескивающие свежим антисептиком, их сигнальные огни с готовностью мерцали. Герметично запаянные кюветы с сервозажимами и электроскальпелями лежали высокими стопками. Этрик и Тинд стояли наготове у операционных столов, гудел рециркулятор крови. Диоды реаниматрекса показывали, что он заряжен на полную.
- Ну что, за работу, - мрачно сказал Катмос.
Некогда, давным-давно, полевой хирург вел счет раненым, о которых позаботился. Когда медиков, служивших в "Альба Мармореа", призывало Оффицио Медика, чтобы те продемонстрировали свои успехи в военно-полевой хирургии, санитары сравнивали свои записи. Столько-то раненых, столько-то спасенных, столько восстановлено бионикой, столько погибло, за павших выпито по стопке амасека.
Теперь Катмос просто концентрировался на пациенте, умирающем от потери крови под электроскальпелем, не думая ни о теле, которое только что собрал по кускам, ни о том, кого могут сейчас принести его подчиненные. Всем его миром стала жизнь, что сейчас утечет сквозь пальцы, если он не найдет способ ее остановить.
Опасность, голод, усталость - все это ничего не значило, пока еще есть раненые гвардейцы, ждущие помощи.
- Это все, - устало сказал Матэйн, поднимая раненого - бионическая рука заметно облегчала дело.
- Правда? - Катмос поднял взгляд и удивился, увидев, что в лестничном колодце залегли вечерние тени. Он совсем перестал замечать, как проходит день.
Медтуника была заскорузлой от высохшей крови, вокруг ног кучами лежали выброшенные пластековые перчатки, а рядом валялся палец. Он застрял на спуске, и его оторвало от руки гвардейца, когда удар тиранида отшвырнул его оружие в сторону. Сбоку от хирурга лежала татуированная рука, завернутая в медиплас. Кость была так изувечена, что ампутация оказалась единственным выходом. На стальной тарелке поблескивали остатки глазного яблока, разрушенного проникшим внутрь биочервем. По крайней мере, вырезание глаза спасло гвардейцу жизнь. Однако куча спутанных кишок была свидетельством неудачи. Пациент умер от кровотечения из разорванной печени, пока Катмос отчаянно пытался убить всех точильщиков, извивающихся в животе солдата.
У Матэйна должен быть точный счет. Катмос, может, и не считал, но кто-то должен был это делать. Нет, это могло подождать.
- Доктор? - лейтенант Джептад спускался по лестнице.
- Сэр, - Катмос отдал честь молодому человеку, запоздало осознав, что рука у него болит.
- Как люди себя чувствуют? - тихо спросил Джептад.
Катмос взвесил ответ.
- Каждый человек на Альнавике считает, что жизнь смертельна, остается ли он в грязи или становится Каменным Медведем. Поэтому мы держимся твердо там, где терпят поражение более слабые полки. Но этот враг… - он покачал головой. - Это тяжкое испытание.
Лейтенант осмотрел раненых, лежащих на матрасах и привалившихся к стенам. Неожиданно он улыбнулся.
- Говорят, что тираниды бесстрашны, - заметил он. - Это не так. Они безмозглы. Вы видели это сегодня? В их глазах не было и искры независимой мысли. Вот поэтому мы и победим.
Катмос украдкой осмотрел лица гвардейцев. Они не выглядели убежденными, хотя многие, по-видимому, заинтересовались. По крайней мере, это было лучше, чем усталое уныние.
- Тираниды не могут думать сами по себе, - пренебрежительно заявил молодой офицер. - Они - марионетки, выполняющие волю Разума Улья. Мы - люди. Мы думаем сами за себя. Да, мы боимся, - удивил всех Джептад столь прямым заявлением. - И знаем, почему. Потому что эта мерзость каким-то образом отражает зло варпа, чтобы бросить его вселяющую страх тень на своих врагов.
Голос у него был спокойный и убедительный. Жители долин всегда гордились своей мудростью, припомнил Катмос. Из всех потомков Святой Терры, достаточно суровых, чтобы колонизировать покрытую льдом планету, у них хватило ума найти себе пристанище в долинах Альнавика. Им не приходилось доказывать что-то, добывая прекрасный белый мрамор, украшающий Имперские храмы в половине всего сектора. Они не видели заслуги в том, чтобы соревноваться с опасностями моря. Кальмарам до этого не было дела.
Джептад с совершенно непринужденным видом заходил по комнате.
- Я бы прекрасно обошелся без их псайкерской злобы, вгрызающейся мне в мысли, - откровенно сказал он. - Но мы не подведем. У нас есть интеллект, чтобы понимать, что этот страх - неразумная ложь. Мы знаем, с чем стоим лицом к лицу. Мы знаем, что можем верить своему оружию и своим товарищам. И лучше всего то, что мы знаем - помощь идет.
Он указал вверх.
- На орбите всего один корабль-улей, какой-то заблудившийся остаток флота-осколка, который дрейфует по пустоте космоса с тех пор, как раскололся флот-улей Кракен. Я не говорю, что он не представляет угрозы, - признал он. - Никогда не недооценивайте тиранидов. Именно поэтому к нам летят Преторы Орфея.
Катмос воодушевился, увидев улыбки облегчения и надежды. Преторы Орфея героически сражались на Нартиле III. Каменные Медведи знали, что многим обязаны этим внушающим благоговение воинам.
Переждав ликование, которое вызвала эта новость, Джептад продолжил:
- Поэтому наша задача - держаться против тиранидов до тех пор, пока Преторы Орфея не атакуют их из космоса. Тогда паразиты будут раздавлены между нами!
- Тогда вам понадобится это, сэр, - Биньям спустился с лестницы. В руках он держал силовые когти. Над тремя сияющими клинками скалилась медвежья морда.
Джептад впервые выглядел потрясенным.
- Это принадлежало капитану Слейту…
- Вы заслужили это, - настоятельно произнес Биньям.
Все раненые криками выразили согласие. Некоторые из них могли похвалиться популярными среди рядового состава медными медвежьими лапами - кастетами, украшенными когтями.
- Их повредили, - помедлив, Джептад принял внушающую страх бронированную перчатку.
Биньям пожал плечами.
- Я за этим проследил.
Катмос считал, что вокс-сержант мог запустить подбитый крейсер Имперского Флота при помощи проводов из половинки пиктера и нескольких чипов от "Часового".
- Я буду носить их с гордостью, - Джептад втолкнул руку внутрь и взмахнул оружием. - Чтобы убивать каждого тиранида, который подберется достаточно близко, в память о капитане Слейте!
- Каменные Медведи! - закричал солдат.
- Настолько суровы, что могут жрать камень и срать щебнем! - завопил другой.
Радостные крики и смех прекратились, когда вниз по лестнице поспешно сбежал кадет.
- Комиссар Тирзат передает вам поздравление, - он отсалютовал Джептаду. - Пожалуйста, составьте свой доклад, чтобы вокс-сержант передал его вместе с докладом комиссара.
Джептад кивнул.
- Сержант?
Биньям кивнул в сторону реаниматрекса.
- Мне только надо глянуть эту штуку.
- Санитар, - Катмос покосился на Матэйна, - людям пора укладываться.
Джептад направился к лестнице, а Биньям подошел к операционному столу.
- Это чтобы развлекать себя, когда заснуть не можешь? - притворяясь, что осматривает реаниматрекс, он передал Катмосу какого-то незаконнорожденного потомка карманного инфопланшета и ручного пиктера.
- Загляни попозже и увидишь, - хирург кивнул в сторону кладовок у лестничного колодца в задней части подвала. - Только не вмешивайся. И спасибо за это.
- Что б ты без меня делал? - Биньям неторопливо отправился вслед за спешащим прочь лейтенантом.
Посмотрев, как младшие хирурги проверяют состояние раненых, Катмос пошел в кладовку, где они свалили весь хлам из остальной части подвала. К тому времени, как он расчистил пространство под два стула, появился Матэйн с полной сводкой за день.
- Еще девять мертвых, восемнадцать раненых, - санитар выжидающе посмотрел на любопытным образом модифицированный инфопланшет, экран которого был едва с ладонь Катмоса. - Так для чего это?
- Кто имеет наибольший риск пострадать от боевого шока среди тех солдат, кто завтра сможет сражаться?
Из тех его товарищей, которым приказали удерживать эту крепость, невредимой осталась едва ли половина. Катмос думал, сколько из них завтра оцепенеют, ошеломленные страхом, воспоминаниями о бойне, которую они уже увидели, или просто невозможностью задачи, поставленной перед ними? Пока их не разорвут тираниды или свалит выстрел комиссарского пистолета?
Матэйн подумал.
- Отарен.
- Приведи его сюда.
Катмос включил инфопланшет и улыбнулся, видя, как разноцветные огоньки закружились на черном экране. Он быстро установил параметры этой простой игры.
Матэйн открыл дверь хранилища и указал на стул.
- Гвардеец, сядь, пожалуйста.
Отарен опустился на сиденье. Его туловище было обмотано повязками.
- Сэр?
- Докладывай, гвардеец, - по-деловому сказал Катмос. - Скажи мне, что конкретно произошло с тобой сегодня.
- Я обслуживал мортиру, - неуверенно сказал Отарен.
Катмос сел на другой стул.
- Ты был близко от ворот, когда их пробили?
Теперь он узнал молодого человека. Он чуть не стал второй жертвой того высокого тощего тиранида, которого убил комиссар.
- Тальвит, он был моим товарищем по расчету, - окруженные белизной глаза Отарена глядели прямо сквозь Катмоса, видя лишь кошмары. - Оно съело… оно съело…
- Гвардеец! - Катмос хлопнул в ладоши. - Посмотри на меня.
Отарен с трудом вырвался из ужасного воспоминания, хотя и не мог прекратить дрожь, колотившую его.
- Встань.
Не задавая вопросов Катмосу, Матэйн накинул сенсорное покрывало на стул Отарена.
- Теперь сядь.
Гвардеец тупо повиновался, и Катмос протянул ему переделанный инфопланшет.
- Отарен, я хочу, чтобы ты рассказал мне обо всем, что случилось, обо всем, чего ты боялся и что чувствовал. Но, когда ты будешь это делать, ты должен играть в звездолов, - он потянулся к нему и сделал двойной щелчок по экрану. - Как тогда, когда ты был еще детенышем.
- Сэр? - гвардеец не знал, что и думать.
Звездолов запищал с упреком. Отарен не смог повторить последовательность огоньков, нажимая на экран пальцем.
- Просто сделай это, солдат, - строго сказал Катмос.
Въевшаяся в Отарена привычка повиноваться заставила его постучать по экрану. Желтый вверху, синий слева, зеленый справа, синий слева - этот застал Отарена врасплох, когда он ожидал следующий огонек внизу экрана. Наверху вспыхнул красный - Отарен едва успел удержаться. Красный - цвет опасности, нажми на него, и игра закончится. Огоньки ускорились - зеленый, оранжевый, фиолетовый - разбежались по углам, и каждый нужно было нажать один раз, прежде чем вспыхивал новый. Белый требовал двойного нажатия - это была сама звезда.
- Расскажи мне обо всем, что случилось, - повторил Катмос. - Нет, не прерывайся. Продолжай ловить звезды.
Отарен сглотнул.
- Мы с Тальвитом стреляли из мортиры.
На этот раз ему удалось выговорить на несколько предложений больше, прежде чем ужас комом встал у него в горле.
Сигнальные лампочки сенсорного покрывала горели красным. Матэйн шагнул вперед, но Катмос отстранил его, подняв руку.
Звездолов настойчиво загудел. Отарен моргнул и сфокусировался на экране.
- Извините, - промямлил он.
- Перезапусти игру, - настоял Катмос.
- Мы стреляли из мортиры, - по-собачьи повиновался Отарен, тыча в экран негнущимся пальцем. - Рейнас был наводчиком, он стоял на стене.
Катмос не запомнил, сколько фальстартов и репетиций им понадобилось. Но в конце концов Отарен наконец смог выдержать воспоминание об ужасной смерти Тальвита. Огоньки сенсоров все еще светились янтарно-желтым, но волны паники в мозгу утихли, как и бешеное сердцебиение и потоотделение. Голос молодого человека был ровным, взгляд прикован к звездолову, палец уверенно следовал за мигающими огнями.
Устройство признало его успех, издав приятный звон. Отарен поднял взгляд на Катмоса и свободной рукой вытер слезы с щетинистых щек.
- Сэр?
- Очень хорошо, гвардеец, - Катмос улыбнулся и забрал звездолов. - Теперь иди, поспи немного.
Матэйн стоял за стулом, внимательно разглядывая сенсоры. Повернувшись, он застыл - весь внимание. В дверях стоял Тирзат.
- Санитар, - отрывисто сказал комиссар. - Проводи пациента к его матрасу.
Матэйн неуверенно посмотрел на Катмоса.
- Иди, - кивнул хирург.
Когда Матэйн вывел Отарена, Тирзат вошел в хранилище и закрыл дверь.
- Что это было?
- Тело уже полечили, а это - лекарство для ума, - заговорил Катмос с большей уверенностью, чем на самом деле чувствовал. - Как сказал лейтенант, тираниды лишены разума. А мы нет.
- Какой-то несанкционированный псайкерский трюк? Лишу звания, если так, - предупредил Тирзат с более чем обычной неприязнью к псайкерам.
- Проверьте записи обо мне. У меня нет и намека на психический потенциал, - Катмос поднял звездолов. - Это вариант одного старого приема моей матери.
От этих слов в холодных глазах комиссара появилось удивление.
- Объясни.
Катмос жестом пригласил его занять свободный стул.
- На Альмавике моя мать была целительницей.
- В каменоломнях? - Тирзат присел с прямой, негнущейся спиной.
- Аварии - это такой же факт жизни, как то, что в океане тонут корабли, - Катмос пожал плечами. - Она сращивала сломанные кости и ампутировала раздавленные конечности. Потом, еще были кошмары, мучившие мужчин и женщин, которые вытаскивали мертвых и раненых из-под камней, а также преследовавшие тех, кого завалило. Это то же самое, что боевой шок Гвардии.
- Который поражает тех, кому недостает отваги, - Тирзат был совершенно лишен сочувствия.
- Можно так думать, - мягко сказал Катмос, - если не знать, что раньше человек был смелым и стойким. Мать не бросала того, о ком знала, что он сделан из настоящей стали. Она могла поклясться, что, если заставить кого-то проговорить то, что они испытали, то они смогут преодолеть страх. Когда они смогут сделать это без запинки, они снова смогут встретиться с ужасом лицом к лицу.
Тирзат без улыбки поглядел на него.
- Я жду вашего объяснения.
Катмос ненадолго задумался, как в Комиссариате делают операции по удалению чувства юмора.
- Разговорить кого-то, когда он боится, невозможно, если все, на чем они могут сконцентрироваться - это страх, - решительно сказал он. - Если занять чем-то другим их руки, их глаза, то это отвлекает их достаточно, чтобы ослабить ужас. Я не могу объяснить, почему и как - но просто знаю, что это работает. Мать задавала своим пациентам какой-нибудь ритм, чтоб они его настукивали, одну из горных песен, которые все знают, - он отложил в сторону измененный инфопланшет. - Я не знаю никакой музыки долин и побережья. Но все играют в звездолов.
Долгий миг Тирзат глядел на полевого хирурга.
- Будет ли этот парень завтра держать оборону?
- Не знаю, - честно сказал Катмос. - Но шансы на это больше, чем были ранее.
- Со сколькими людьми вы собираетесь играть в эту игру? - требовательно спросил комиссар.
- Со сколькими смогу. Почему бы и нет? - дерзко спросил Катмос. - Если она и не поможет, то разве сможет навредить?
- Если не считать, что не даст раненым спать? - прорычал Тирзат. - Нам нужно, чтобы каждый мог стоять на ногах.
- Нам нужно, чтобы каждый человек мог держать оборону, - Катмос ответил комиссару его собственными словами. - И если этот парнишка умрет, я хочу, чтобы он умер с честью, а не как трус, от вашего пистолета. А пока что, - он указал на сигнальные огни покрывала, - может, я позабочусь о ваших ранах?
- Это ничего, - на челюсти Тирзата дернулся мускул, и он поднялся на ноги.
- Комиссар, не глупите, - коротко сказал Катмос. - Как люди будут держаться без вас?
Лицо комиссара озарил первый намек на улыбку.
- Лейтенант Джептад будет выполнять свой долг.
Однако он сбросил свой китель.
Комиссар снял форменный мундир ранее. Несмотря на тренированность и ловкость Тирзата, Катмос увидел, что когти воина-тиранида нанесли несколько глубоких порезов.
- Снимите нижнюю рубашку.
Взволнованный Матэйн дожидался за дверью.
- Сэр?
- Все нормально, - Катмос взял антисептик и шовный клей. - Сейчас я его залатаю, а потом притащи мне другого с признаками боевого шока, - он сделал паузу. - Найди гвардейца по имени Ньял. Посмотри, как он там.
Он вернулся и занялся ранами Тирзата. Порезы проходили сквозь старые шрамы. Было бы легко чувствовать неприязнь к комиссару, подумал Катмос, если б не это неопровержимое доказательство его отваги. На спине у Тирзата шрамов не было вовсе.
- Ну что, могу я продолжать? - Катмос начал очищать окаймленный красным порез, распухший от тиранидского яда.
- Если бы я думал, что мы доживем до прибытия Преторов Орфея, я бы запретил это и сообщил в Оффицио Медика, - теперь улыбка Тирзата напоминала Катмосу оскал черепа. - Так как я сомневаюсь, что у меня будет шанс это сделать, можешь продолжать. Все равно.
- Вы не думаете, что мы выберемся отсюда? - Катмос сконцентрировался на том, чтобы ровно соединить края раны, нанося шовный клей. - Мы же прогнали то чудовище, разве нет? Воина-тиранида, если я правильно помню, как меня учили?
- Он тогда не победил, - произнес Тирзат сквозь стиснутые зубы. - Разум Улья отозвал его, как только то другое существо узнало, что ему было нужно. То, со щупальцами - это был ликтор, - он с удовлетворением кивнул, увидев запоздалое узнавание на лице Катмоса. - Не все тираниды - марионетки, что бы там ни говорил лейтенант.
Комиссар встал и поднял китель.
- Те, что крупнее, знают, что делают. Этот воин вернется - или придет еще что похуже - с новым планом, как одолеть нас, и за ним будет вдесятеро больше тварей.
- Что они такого узнали, что сможет им помочь? - Катмос попытался скрыть тревогу.
- Не сомневаюсь, что мы узнаем это завтра, - Тирзат пожал плечами. - Убедись, что санитары знают, что делать.
- В случае худшего развития событий, - Катмос знал, что должен сделать. Он с трудом сглотнул. - Но я все же надеюсь на лучшее.
- Лучше всего не надеяться. Тогда будет нечего бояться, - Тирзат открыл дверь и зашагал через подвал с высоко поднятой головой и расправленными плечами, излучая уверенность.
В то время, как он ожидает, что все умрут? Внезапно Катмоса захлестнула ярость. Нет. Он не желал принимать мрачное предсказание комиссара.
- Что у него было сказать? - Биньям приблизился к нему со стороны затемненной задней лестницы.
Катмос почувствовал холодок, услышав угрюмый голос друга.
- Какие новости по воксу?
- Астропат главштаба только что умер, крича о тенях в варпе, с кровотечениями из глаз и носа, - пробормотал Биньям. - Никто не знает, где Преторы Орфея.
- Что насчет других укреплений? - Катмос задумчиво посмотрел на раненых.
- Еще шесть пропали из вокс-сети, - покачал головой Биньям. - Ни слова от города Йота.
- Так что мы держимся, пока не придет помощь или пока все не погибнут, - Катмос кивком подозвал Матэйна.