- Я капитану скажу, - мысленно ругая себя за эти слова, заявил Чиж. Чувствовал он себя сейчас хорошим подлецом, но ничего поделать с собой не мог - злость и обида распирала. Такая Станислава правильная, умная, красивая, смелая, а с грязью смешала себя. Как какая-то влюбленная дура бегает к альфонсу, не гнушается использовать для этого ни напарников, ни диспетчеров. Сама подставляется, их всех подставляет. Ради какого-то слабака, которому наверняка ее презенты нужны, а не она! И кого же она перед ним изображает? Княгиню - благодетельницы, богиню?
Противно.
И Стасе тоже. Она смотрела на мужчин и чувствовала жуткую обиду на них, до слез, до желания ударить.
- Это я с вами "зеленку" обеспечиваю?… Знать вас не хочу.
Иштвану не по себе стало, отвернулся, руки в карманы сунув. А Николаю отступать непривычно и смысла в том не видит. Зачем тогда затевать было, настаивать? Пусть ненавидит, зато лишившись возможности обеспечивать любовника, увидит и узнает нужна ли ему без подачек и подарков. Может тогда что поймет.
- Отдай, - настойчиво повторил, ладонью качнув.
Стася скривилась от брезгливости, из кармашка куртки алтын вытащила, под ноги мужчины кинула.
- Убирайся отсюда, - процедила.
У Чижа в душе смерч и буря пировали. Гадкий он поступок совершил, ничего не скажешь, оттолкнул Стасю, но с другой стороны - не пойдет теперь к своему любовнику, не с чем. Плевать, что она думает, главное дома останется, а не будет по времени шататься, себя из-за какого-то подлеца подставлять. И подумать - одной уходить. Что ее там ждет, сама хоть понимает? Ведь наглухо застрять может, под стрелу попасть или под лихих разбойничков. Времена-то выбрала неспокойные.
Пусть ненавидит, пусть ребята с ней миндальничают, а ему до фонаря на то - никуда Стася одна не пойдет, а значит, жива и цела будет, это главное.
Монету поднял, в карман брюк сунул и заявил:
- То, что на мой жетон взяла, тоже сюда давай.
Стася от такой наглости растерялась на минуту, а потом возмутилась:
- Ты немного себе позволяешь?! А ну, кругом марш, рядовой!
- Когда получу свое.
Иштван с любопытством на него посмотрел - не ожидал он, что Чиж на подобное способен. И нехорошо на душе и не признать, что он прав не может. Сам бы так поступил, но не смог, и неприятно то, что он творит, и верно, как не смотри, не думай.
- Вон отсюда, - разозлилась женщина. С души ее переворачивало. - Я с тобой больше шага на "зеленку" не ступлю.
- Пойдешь в диспетчера, тоже вариант.
- Это ты у меня в диспетчера пойдешь, вообще отсюда вылетишь. Я на тебя рапорт подам.
- По какому поводу?
- За несоблюдение субординации, за приставание!
- А я приставал? - бровь выгнул. - Хорошо, катай заяву, а я следом доклад о том, что лейтенант Русанова как сексуально неудовлетворенная, тупая…
Стася не сдержалась, влепила пощечину хлесткую, звонкую. Чижа мотнуло, на щеке красное пятно расплылось.
- Руки распускает, - продолжил - тон до раздраженного цежения снизился, взгляд непримиримым стал, колючим. - Пользуется служебным положением, контрабандой занимается и на свое благо подключает к этому бойцов всех параллелей патруля…
Стаю от ненависти и обиды перевернуло. Схватила мужчину, выкинуть вознамерилась, только тот не пушинка и не телок - уперся, ее схватил в ответ.
- Брек!! - заорал Иштван, пытаясь их остановить. Да куда там две горячие головы криком охладить. У одной от ярости заклинило, у другого от ревности. Стася не думая в колено ему пнула и по физиономии кулаком, Чиж же за руку схватил, заломить хотел и придержать.
- Как ты из-за любовника-то, а?! - прошипел вне себя. Иштван разнимать, но Стасю вовсе понесло, как он ее коснулся. Подсекла Чижа ногой, локтем под дых въехала. Как согнулся, перехватила, выкинуть хотела, но тот ее за талию схватил, поднял, на постель отнес, бухнул. И в грудь ногой получил, отлетел к дверям, настежь их распахивая.
Проходящий мимо боец отряда зачистки остановился, понял, что заварушка неслабая и рванул к капитану "зеленых".
Иштван закричал, меж забияк встав, руки выставил:
- Остыньте!!
Стася вскочив, его откинула в лобовую с Чижом встретилась.
- Помну, дура!
- Я тебя самого помну!
Иштван понял, что драки не избежать, встрял и… вылетел из дверей в коридор с благословления Николая. Стася подпрыгнув, в грудину Чижа обоими ногами дала - плевать, что приземление жестким будет.
- Убьешься дура! - отлетая, закричал тот. Стася на пол рухнула, вскочила и получила подсечку, но не упала - Чиж перехватил, зажал. Иштван ребром ладони ему по шее ударил, испугавшись, что помнет сестренку. Тот разозлился, развернулся с брыкающейся женщиной в объятьях. Она Иштвана и отправила обратно к дверям и прямо на грудь Ивана:
- Отставить!! - заорал тот. Перехватил за шиворот взбешенного Пеши, в коридор выкинул - охладись. И двумя ударами по физиономиям Стасю и Чижа в разные углы отправил:
- Что за хрянь?!! - встал посередине комнаты, зло то на одного, то на другого поглядывая. Чиж в углу у входа в санкомнату сидел, губу разбитую трогал, на постели в другом конце комнаты Стася сидела, кровь со своей губы вытирала и взглядом всех встречных душила.
У дверей Иштван застыл, Сван, что, возвращаясь от диспетчеров, о драке услышал.
- Чего здесь? - оглядев драчунов, спросил шепотом у Пеши. Тот поморщился, но промолчал - не до объяснений - капитан зол, как стадо голодных тираннозавров. Сейчас все "повеселятся".
- Причина драки?! Быстро!! - упер руки в бока. Чиж на пол сплюнул, взгляд опустил, Стася уставилась на Федоровича исподлобья, тоже молчала.
- Сержант Пеши! Не слышу объяснений! - гаркнул не оборачиваясь.
Иштван выпрямился и взгляд в пол - все объяснения.
- Речь потеряли или с языком проблемы?!… Сержант Сергеев?!
- Я не в курсе, только подошел.
Иван оглядел всех и рыкнул:
- Рапорт от каждого! Через десять минут принесете в мой кабинет! Время пошло!! - и вышел, откидывая в стороны патрульных.
Чиж тяжело поднялся, взял вещмешки, что Стася сложила и, пошел на выход под ее ненавидящим взглядом.
- Убила бы, - прошипела, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать. - Сволочь!
Чиж глянул на нее через плечо, но промолчал, вышел. На душе паршиво было, но он уверил себя, что переживет. Главное, женщина никуда больше одна не пойдет. Накрылась ее любовная связь. Баста!
И зло глянул на Иштвана и Вадима: вы-то какого черта столько терпели?!
Через десять минут Пеши, Чижов и Русанова положили рапорты на стол перед капитаном и вытянулись, ожидая дальнейших приказаний. Взгляды куда угодно, только не друг на друга и не на Федоровича.
Сван, Ян и Аким в коридоре у кабинета маялись, ожидая развязки и правдивых разъяснений от товарищей. К ним то из других групп ребята подтягивались, то из отряда зачистки, даже трассеры кружились неподалеку. Шутка ли: драка в патруле!
Федорович лениво встал, пересел на стол перед своими бойцами и взял рапорты. Начал вслух читать:
- "Я, сержант Иштван Пеши, зеленый патруль группа 5 личный номер 8 - 2009989 М, заглянул к лейтенанту Русановой за прогнозом погоды на завтра"… Это что за лапша на мои уши? - скривился Федорович, в упор уставившись на Пеши. Тот с непроницаемым лицом взглядом потолок протирал. - Ладно."…Прогноза я не получил, так как лейтенант была занята - разговаривала"…Мирно беседовала, да?…"… с рядовым Чижовым. Тему беседы не знаю. Я не стал им мешать и вышел"… В смысле - вылетел. Замечательный рапорт. Пойдешь на ковер к полковнику Казакову и лично повторишь ему эту ахинею.
- Так точно, повторю, - заверил Иштван. Иван побагровел, качнул листом и… бросил его на стол, взял другой.
- "Я, рядовой Николай Чижов…. Никакой драки не видел и соответственно, не учувствовал. К лейтенанту Русановой приходил за объяснением"… Чего?!"… постулатов квантовой физики"? За идиота меня принимаете?!
- Нет.
Капитан бухнул лист на стол и взял третий рапорт. Мужчины замерли, уверенные, что Стася раскатала их по полной программе и лететь им теперь сизыми голубями в любом направлении из центра.
- "Я, лейтенант Русанова… спала"… - протянул, подавившись на последнем слове. Уставился на Станиславу. - А губу тебе…
- Вы разбили.
Повисла тишина. Мужчины, не ожидавшие подобного от Стаси, хуже некуда себя чувствовали. Капитан понял, что внятных объяснений от них не дождется, проворчал:
- Пеши остается, остальные очистили пейзаж моего кабинета и подождали в коридоре.
Чижов и Русанова развернулись и вышли.
- Ну, чего там? Чего вы сцепились? - пристали к ним напарники. Чиж молчал, стоя у окна с одной стороны, Стася молчала, стоя с другой. Пару раз она многообещающе глянула на Николая и, тот вовсе приуныл:
- Извини, я…
- Пошел ты! - прошипела. - И не "ты", а "вы"! Прошу не забываться рядовой!
Мужчины притихли насторожившись. Ссора видно нешуточная вышла. Посторонние начали расползаться по своим комнатам, гадая, что же все-таки приключилось.
- Рассказывай, - налил себе и товарищу кофе Иван.
- Нечего рассказывать.
- Не темни, Иштван, не та ситуация. Мне рапорт полковнику писать. Я должен знать, как вас прикрыть.
- Она опять к нему собралась. Чиж не знал, мы молчали. А тут подслушал видно - дверь не закрыта была. Ну, у него голову и снесло. Понял что к чему.
- К кому "к нему" собралась?
- К любовнику. А то ты не знаешь, к кому она столько лет бегает, сам же мне об этом сказал, когда я ее у диспетчерской засек. Не помнишь? - буркнул. - Правильно Чиж поступил, нам давно так надо было сделать.
Иван вздохнул, потер шею: дела-а.
- Она бы не пошла.
- Конечно. Чиж ей монету дал и жетон. Круп опять набрала.
- Какую монету?
- Алтын.
- Тьфу, ты!… Ладно, свободен. Давай сюда Чижова.
- Садись, - бросил ему капитан, оценив раздраженный вид.
- Постою, - буркнул.
- Хозяин - барин. Так что скажешь, боец? С какого затмения разума на свою напарницу, женщину напал?
- Я не нападал.
- Нет?…Хорошо, почему она на тебя напала?
- И она не нападала. Понятия не имею о чем речь.
- Понятно. Эта тайна умрет вместе с тобой, - хлебнул чая Федорович. - Ну, а если честно и по-мужски?
- В лоб? - не поверил.
- В лоб.
Николай пытливо посмотрел на Ивана и выдал:
- Почему вы ее не задержали? Почему считаете нормальным, что она одна шатается по времени?
- Только это интересует?
- Еще кое-что, - признался.
- Выкладывай, не стесняйся.
- Любовник.
- А-а!… - чашку на стол поставил. - Это личное дело, не думал?
- Нет.
Иван кивнул, помолчал и сказал:
- А тебе, конечно, хотелось бы, чтобы не тот метафизический человечек Стасю увлекал, а ты. Жили бы вы с ней душа в душу, патрулировали…
- Нет. Ей вообще здесь не место.
- Ты решил?
- Я. И вы того же мнения.
- У нее оно другое.
- Это не имеет значения. Она женщина. Ей не место на этой "обычной" работе. Я не первый год под пулями, привычный вроде ко всему, мне и то не по себе. И риск для жизни в вашем патруле неизмеримо больше, чем у нас в спецназе. Женщине здесь не место.
Иван кивнул, отворачиваясь, руки в карманы брюк засунул:
- Ты прав. Со своей точки зрения. С того угла, к которому привык. А теперь представь ситуацию: наших взяла святая инквизиция. Одна женщина, помещена в женский монастырь. Как пробраться туда? Взять с боем, устроить шум и привлечь внимание, положить толпу обывателей и подарить шикарную пищу для сплетен? Воображение у людей того времени ого-го, такую картинку нарисуют, что тебе в голову не придет. Чертей и дьявола начнут в ботинках и очках изображать. Мало это может повлиять на ход истории и изменить уже устоявшееся, это вообще черт знает, к чему привести может. А женщина спокойно и тихо проникнет в монастырь, вытащит без напряга нужного человека и никто ничего не поймет. Что скажешь, умник? Что лучше: ставить под угрозу века и миллионы жизней, саму цивилизацию или рискнуть одной женщиной? Отчего, ты думаешь, в каждом отряде есть сестренка? Просто так, да? Чтобы у вас головы срывало? Или от нашей черствости? Вот какие мы звери, женщин на смерть толкаем! А скольких они вытащили, ты знаешь? И при этом сохранили равновесие.
- Все равно, - уперся.
- Н-да?… Знаешь, что, у нас не принято лезть в личное дело человека. И любишь ты, не любишь, меньше всего волнует. У нее есть любимый, и это не ты - смирись и остынь. Мне пара в отряде не нужна.
- Почему?
- Сам подумай, что будет, если муж и жена в одной группе служат. Служебные романы не новость, проходили уже. И отказались, потому что смертность и провал заданий в этом случае много выше, чем в группах, как сейчас.
Чиж прищурился, задумчиво уставился на капитана. Мысль в его голове зародилась, но слишком уж была возмутительной, чтобы ее принять.
- То есть вы запрещаете…
- Ничего подобного.
- Тогда предотвращаете.
Иван пальцами по столу прошелся, отбивая в раздумьях какофоническую мелодию: слишком умен Чиж, слишком.
- Она любит другого. Да, он не местный, да, она нарушает и рискует, уходя к нему на свидания, но это ее право. У тебя тоже есть права. Никто не мешает тебе ухаживать за ней, добиваться. Сладитесь, пожалуйста, нет - извини. Никто, запомни, никто не имеет права вмешиваться в личную жизнь, ущемлять свободу и права человека. Если женщина против, если ты ей не нравишься - не повод кидаться на нее, насиловать своим обществом.
- Но вы же претите ей. Я слышал, как вы давили на нее, запрещая уходить. Знаю, что монеты конфисковываете.
- Это другое.
- В чем другое?
- Я отвечаю за нее, прикрываю. Но не могу заниматься этим до бесконечности.
- Может все проще? Понимаете, что тот к кому она бегает альфонс и придурок, и не хотите, чтобы она рисковала собой ради какого-то ублюдка. Кстати, кто он?
- Мужчина, - отрезал Федорович.
- Значит, пусть лучше к нему бегает, грозит попасть под стрелу, в плен, беду, вовсе не вернуться, чем заведет нормальные отношения с мужчиной из группы?
- Ты лезешь на запрещенную территорию. Все это решать Стасе, а не тебе и не мне. Запомни это крепко.
- Я буду за ней ухаживать…
- Вперед. Но если замечу, что назойлив к неудовольствию Стаси, или третируешь ее, угрожаешь спокойствию в команде, спишу к чертовой матери. Здесь действуют другие законы. Если ты их еще не понял…
- Понял.
- Тогда будем считать разговор законченным. Монету сюда, - поманил ладонью.
- Какую?
- Алтын.
- У меня нет, - а почему это заявил, сам не понял.
Федорович нехорошо посмотрел на него и, качнувшись к лицу, прошипел:
- Если монета окажется у Стаси, я тебя в ближайшем рейде закопаю, понял?
Чижов внимательно посмотрел на него:
- А ты сам ее отбить не пытался?
Иван моргнул. Во взгляде четко отпечаталось: думаешь один умный?
- Она его любит. Понятно?
- Нет.
Федорович отвернулся, потер шею:
- Надоел ты мне. Проблем с вами восьмерками всегда море, - протянул с печалью. - Куда ты все ляпаешься? Что ж тебя в чужую душу тянет влезть? Хреново тебе? Так не тебе одному!
Чиж кивнул: это он уже понял. Не понял другое - отчего остальные бездействуют?
- Пошел вон, - тихо бросил Федорович, отворачиваясь. Чиж молча развернулся и вышел.
- Русанова!! - крикнул капитан.
- Стасенька, ну, не ходи ты больше, прошу тебя, - присел перед ней Иван, в подлокотники кресла вцепился. Женщина хмуро смотрела на него:
- Не могу.
Федорович вздохнув, уткнулся ей в колени лбом:
- Погибнешь ведь. Без страховки, без напарника в такую тьму лезешь. На черта, Стася?
- Люблю.
- Любишь? - уставился на нее недоверчиво. Встал, отошел к окну, руки в карманы сунув, чтобы она не увидела, как они в кулаки сжались. - Когда я версию с любовником придумывал, чтобы к тебе не приставали, я не думал, что она реальностью обернется.
- Я счастлива, Иван.
Тот кивнул не поворачиваясь: больно.
Сам дурак. Отпускал ее, чтобы развеялась. Светлая приходила, счастливая, оживала на глазах. Он тому радовался - в себя приходит и, мысли не допускал, что Стася, Стася! Способна на такое. И осуждать не может - столько лет прошло, понятно, она же живая, живущая, чувствующая, но принять тоже - не может. Чувствует себя в угол загнанным сами же собой, клятвой той дурацкой!
- Я тебя спишу, - заметил тихо. Стася напряглась:
- Нет, - и мольба и укор в голосе.
- Еще раз пойдешь - спишу, - повторил тверже.
- За что?… Нет, ну, за что?! - кулаком по столу грохнула, вскочив: сговорились они что ли?! Это все Чиж! Ну, поганка! И хоть плачь, хоть иди и его застрели. На свое горе она его сюда притащила, не иначе!
- Все, Русанова, разговор окончен, - отрезал, пряча тоску под официальность.
- Он тебя не простит, - бросила Стася последний аргумент, в упор уставившись на Ивана. Того подкинуло:
- Он?!… А тебя?!
- Ты обещал!…
- Я обещал защищать тебя и беречь! Обещал, что никто тебя не потревожит! И я сдержу слова, как держал!
- Ревнуешь? - прошипела, прекрасно понимая причину упертости Ивана. - Не стыдно?
- Нет!… Тебе ведь нестыдно.
Они уставились друг на друга: в глазах капитана мольба и укор, в глазах лейтенанта растерянность и упрямство.
Сказать? - думала Стася: но тогда он точно ее одну не отпустит, а вдвоем идти верх безумия. Он себя подставит и ей выбора не оставит.
Я готов простить и пронять, что ты клин клином вышибла, но что рискуешь - нет, - думал Иван.
Стася отвернулась:
- Потом поговорим, когда остынем.
- И потом тоже самое скажу. Из центра ни шагу Стася. Иначе - спишу.
Женщину переворачивало от отчаянья, закричать хотелось, заистерить, как последней неврастеничке, но смысл, толк?
- Поймай, - бросила и вышла, громко грохнув дверью. Облила презрительным взглядом Чижа и направилась в тир. Хоть там всю боль выместить, растерять горечь и обиду, безысходность. Думать себя заставить. Нет, тупиков, нет. Есть тупиковое настроение. Оно уйдет, найдется выход.
Часа не прошло, поняла, что все равно, что нужным считает - сделает.
Получила нужное на свой жетон и к себе в комнату, упаковываться - пока Кристина дежурит, нужно успеть. Тишина уже в коридора, ночь, угомонились все, только Чиж, будь он неладен мается, бродит из конца в конец. Стасю увидел, остановился, уставился, сказать видно, что-то хотел, но ей до него, как до пустого места - ровно. Прошла мимо даже не взглянув, дверью перед носом схлопала.
Упаковалась быстро и в центр, пока тихо, пока нет никого.
Чиж за ней, за руку перехватил:
- Стася?…
Женщина, не думая под дых ударила со всей силы. Николай не ожидал, пропустил удар и согнулся, задохнувшись. Пока в себя приходил, Стася убежала. Он за ней, но с остановками, дыхание восстанавливая. Знал, куда она направилась, упрямая, к центру, в бокс.