Подъем был весьма опасным. Камень под ботинками крошился, видимая опора при прикосновении превращалась в песок, но какие-то вкрапления оказывались крепче гранита и грозили устроить обвал. Когда последний боец забрался на покрытый желто-зеленым мхом склон и стрелы вернулись в пазы на пистолетах, команда уставилась вдаль, зачарованная открывшимся видом.
Хвощи всех мастей, папоротник и плауны с высокими стволами, покрытыми рубцами, огромные столбы с вихрастыми куполами, заросли палок, похожих на бамбук, только с мохнатыми вытянутыми кистями на концах, тонкие высокие стволы с развесистой кроной из длинных листьев. Густые заросли всего этого перемежались с мутной гладью воды, из которой торчали то коренья хвощей, то зонтичных растений, мшистыми буграми и листьями. Куда не глянь - везде густота лесного массива. Только скальный хребет продирался через эту чащу, уходя далеко к горизонту, как хвост диплодока извиваясь среди яркой, буйной зелени. Далеко на конце "хвоста" еле угадывались силуэты буро-серых гор.
- По хребту идем, - постановил Иван.
Мудрое решение, - кивнула дружно команда и двинулась цепью по каменистой насыпи.
Из зарослей то и дело выныривала какая-нибудь особо жуткая, жужжащая дрянь, слышались звуки то ли чмоканья, то ли чавканья, шлепки и резкий стрекот.
Две ящерицы со сплюснутыми головами гревшиеся на солнышке на валуне, даже не обратили внимания на проходящим мимо людей.
Под ноги Стаси нырнула огромная сороконожка и, женщина, взвизгнув от неожиданности, отпрянула и впечаталась прямо в Чижа.
- Осторожно, - придержал ее тот. - Боишься насекомых?
- Как все женщины, - ответил за нее Аким, проходя мимо и, с хрустом раздавил сороконожку ботинком. Стасю передернуло.
- Возьми жвачку, - кинул ей кубик Иштван. - Мутить от этих тварей не будет.
Женщина сунула ее в рот и тряхнула волосами, надеясь избавиться от омерзения и страха перед местной фауной.
- Кошмар, да? - с сочувствием покосился на нее Николай. - Держись рядом.
Какая она все-таки глупенькая, маленькая, слабенькая, - улыбнулся подбадривающе, с нежностью и сочувствием поглядывая на Стасю. А та не замечала взгляда Чижа - под ноги смотрела, боясь напороться на нечто подобное тому, что геройски победил Аким. Ей было ужасно стыдно своего детского, глупого страха, но она никак не могла с ним справиться и готова была визжать ежеминутно и по делу и просто так, в качестве репетиции встречи. У нее даже волосы на голове дыбом встали как у кошки шерсть, и шла она как балерина, почти на носках, и почти выплясывая то менуэт, то па-де-де.
Наблюдать за ней было смешно и трогательно. Чиж улыбался, Иштван косился, поблескивая смеющимися глазами. Сван щерился во весь зубной состав, лукаво щурясь на сестренку. Да, сейчас они чувствовали себя рядом с ней воистину сильными и могучими мужчинами, братьями - богатырями.
- Кви! - подпрыгнула Стася, увидев паука, огромного и грозного как ей показалось и, поняла, что через пару часов такого марша заработает сразу все нервные болезни, какие существуют на свете.
А тут еще какая-то жуткая каракатица наклонила верхушку хвоща в ее сторону и прыгнула.
С криком:
- Аааааа, - Стася впечаталась в Чижа и накрепко прилипла к нему, не понимая этого. Тот и рад, обнял успокаивая, взгляд гордый - к нему кинулась, не к Ивану или Иштвану. Сердце от радости чуть не в висках билось: малыыышкаа.
- Что за оперные арии, Русанова?! - обернулся капитан. Увидел огромные от ужаса глаза женщины, белое лицо и вздыбленные черные волосы и притормозил, понимая, что Стася близка к банальному обмороку.
- Камрад, у сестренки финиш нервной системы, - хмыкнул Сван. - Пора доставать успокаивающее.
- Нет! - очнулась женщина, ладони выставила и умоляюще на капитана посмотрела. - Иван, пожалуйста, дай мне пять минут!
- Привал, - объявил тот, кивнув Стасе. Женщина рухнула на колени и закрыла глаза, начала приводить нервы в порядок, прогонять страх и настраиваться на спокойствие. В свое время она избавилась от страха перед насекомыми, но тут то ли программа сбилась после двойной нагрузки, то ли слишком много, слишком больших и мерзких экземпляров было, старый страх вернулся. Чтобы победить его требовалось время и усилие воли, здоровая злость на себя и на насекомых, что женщина и пыталась аккумулировать.
Чиж расстроено топтался рядом, готовый вновь предоставить ей свои объятья для успокоения.
Иштван и Иван обозревали в оптику стекол очков окружающее пространство. Ян бродил по камням, выискивая место, где бы ловила волна и наладилась связь. Аким сидел на валуне и, морщась, смотрел на заросли древнейшей флоры.
- Все, - поднялась женщина. Увидела паука, ползущего к ней и со злостью отпнула его. - Кыш!!
- Подъем, - бросил капитан, и группа опять двинулась в путь.
Бойцы то и дело поглядывали вокруг, на маячок часов, и прикладывали пальцы к ушному наушнику, вслушиваясь то в тишину, то в слабые эфирные всполохи. Но ничего не говорило о присутствии людей, о возможности связи.
После двенадцатичасового марша, группа вышла на холмистое пространство с превалированием каменистых насыпей и, илистых прогалин воды. Первым движение маячка заметил Иштван и крикнул:
- Есть! Капитан, кажется есть!
Патруль дружно уставился на свои часы - маячок дрожал у всех.
Стася повела рукой, пытаясь понять направление, а значит и местоположение своих и отметила на северо-западе более четкое колебание. Двинулась в сторону лежащей там каменной гряды и мутных луж.
- Русанова, куда?
- Иван, здесь более четкое определение. Это где-то здесь, - повела над насыпью рукой, взобралась вверх и приметила у камня бусину наушника.
- Худо, - кинула его капитану.
- И у меня! - бросил найденный на самой вершине наушник Сван.
- Два. Где третий? Ищем, братцы.
- Что искать? Больше ничего и никак, - бросил Аким, показывая, что маяк на часах замер.
- Да-а, - проверил свои часы Федорович. - Значит третий с наушником.
- Или потерял его много дальше, - заметил Иштван.
- Одно радует, ни крови, ни останков, ни признаков борьбы не видно.
- Видимо бежали, ног не чуя.
- Ага.
- Э-э-э-эйй!!! - закричал с высоты Сван, сложив ладони рупором.
Крик эхом разнесся по долине и стих. Минут пять слушали - ответа нет. Забрались к мужчине на гребень и дружно грянули в семь голосов:
- "Оранжевые"!!!
Опять тихо.
- Глупо, - поморщился Аким.
- Есть другие предложения?
- Домой вернуться.
- И бросить своих, - кивнул Сван, презрительно глянув на мужчину. Бойцы переглянулись - не сработаемся, говорили их взгляды. Капитан недобро глянул на Шаловича:
- Истерику отставить. Есть задание и, пока оно не будет выполнено, никто никуда не вернется.
- "Сначала дело", - бросила Стася.
- "Главное вера", - поддакнул Иштван.
- Все равно здесь не выжить. Бред искать кости или трупы.
- Рот закрой и мысли свои умные при себе оставь! - процедил Пеши. - Пока мы их не нашли, они живы, понял?!
Аким отвернулся, не видя смысла спорить.
- Доставайте зонд, - приказал Федорович.
Тубус с зондом был воткнут в расщелину меж камней, крышка отвернута, нажат пуск. Через полминуты в небо взметнулся факел и распался, трассирующими линиями уходя в стороны, завис в воздухе, напоминая огромный остов зонта.
Бойцы зашатались по периметру вызывая пропавших и вскоре услышали тихое, но явное в эфире:
- База, база! Вас вызывает двойка. База, двойка на связи. База!
- Кто на связи? Кто на связи, двойка? - тут же забубнил капитан. В эфире наступила тишина, а потом грянуло бодрое, обрадованное:
- База, я два дробь три! Как на счет "зеленки" база?!!
- Зеленые тебя и слушают. Где ты находишься?
- Пещеры в десятом квадрате. Ребята, это вы? А где база?
- Дома. Не отвлекайся, координаты точнее.
- Северное направление, квадрат десять. Здесь пещеры, я в одной засел.
- Кто с тобой?
- Я один. Мы только вышли, напоролись на танистроферуса, потом на нотозавра. Пока отбивались, четверка и пятерка ушли брать пробы. Связь нулевая, докричаться до них не смогли. Пошли искать и нас атаковали прокомсогнаты, а затем халтикозавры. Здесь все кишит рептилиями!
- Как ты на севере оказался?
- Нас в разные стороны разметало. У меня из всех приборов: часы и наушник. Из оружия - один пистолет. Я искал своих, но напоролся на платеозавра…
- Понятно, все ящеры сползлись к вам. Почему бежал? Как вас могли "разметать"?
- Халтикозавры шли стадом, стадом и ринулись на нас. Их было девять особей.
- Где это случилось? Мы не нашли трупов рептилий.
- Вы где?
- Шестой квадрат.
- Это далеко от меня и от места происшествия.
Не так уж далеко, - подкинул в ладони наушники капитан: скорей всего это те, кто ушел брать пробы.
- Ты цел?
- Да.
- Мы в шестом квадрате, горный хребет. Добраться сможешь или за тобой послать?
- Я постараюсь. Но скоро будет темно, это опасное время суток - хищники бродят и холод дикий.
- Предлагаешь заночевать у тебя? Я не против, но как-нибудь потом. У тебя зонд есть?
- Израсходовал.
- Понятно. Тогда делаем так: ты остаешься на месте и ждешь нас. Мы поищем твоих товарищей и придем к тебе. Насколько высокие горы?
- Я не поднимался, но вершины довольно приметные.
- Хорошо.
И отключил связь, оглядел ребят:
- Обувь перевели на воздушки. Рассредоточились и прочесали периметр. Все слышали, кто здесь бродит? Смотрим в оба, наушники не теряем. Встречаемся здесь же через час. Разошлись.
Бойцы веером разошлись в разные стороны от пеленга зонда.
Вечерело. Холод уже ощутимо касался лица, а мрак отвратимо пробирался в лесную чащу.
Заросли древовидного папоротника, плаун, хвощ и цикадовые особо ирреально смотрелись на закате. Солнце катилось за горизонт, уступая место красно-лиловому закатному зареву и серо-синей пастели небес.
Огромные деревья с вздыбленными корнями, под которыми что-то копошиться, шорох сухих опавших листьев, игольчатые лапы хвощей, качающиеся в такт движения какого-то насекомого, но ни единого признака человека или крупного животного.
Время убегало безвозвратно: минута, час, день, и можно было попасть в карбон или меловой период, но невозможно было вернуться в то место и тот момент, когда трассеры появились здесь, нельзя было дважды войти в воды времени ни им, ни патрулю.
Лес хранил свои тайны, как и временное пространство, окутывая дымкой темноты, как время туманом забвения, где только силуэты наиболее выдающихся деревьев впереди еще угадываются, а что за ними, далеко за горизонтом, уже увидеть из этой точки не дано, как не дано ни одному человеку в одной жизни испытать дважды рождение и смерть, прочувствовать одну эмоцию с точностью до оттенка второй раз, встретить рассвет на одном месте и точно такой же, как первый, и в точно таком же моральном, физическом и энергетическом состоянии, и получить точно такие же ощущения. Скорость течения временной реки много сильней, чем думает человек. Он как камень кидает себя с одного берега на другой, но не может понять, что та вода уже ушла и ее не нагнать. Время не река, его не обуздать. Можно построить мост и перебраться на тот берег, но это не значит, что человек стал сильнее и выше стихии, что покорил ее.
Уже в темноте патруль собрался у зонда и молча осел на насыпь, обозревая непокорное пространство, глухое, дремучее, наплевавшее на все достижения человеческой мысли. Новостей не было, признаков потерявшихся трассеров и связи с базой тоже, и настроение было отвратительным.
Природа смеялась над прогрессом и человеческим разумом, намекая, что как бы далеко он не зашел, он все равно дитя по сравнению с ней. Если подумать, становится ясно, что человек открыл новое лишь для себя, а природе это открытие давно известно, не только в постулате, но и в действии. География же, если разобраться, всего лишь история пространства, а сама история, всего лишь география времени. И хоть перескакивай временные барьеры, хоть преодолевай огромные расстояния, перелетая с места на место - суть остается одна и незыблема: "не откладывай на завтра, что можно сделать сегодня", потому что "сегодня" не вернешь, а "завтра" и ты и мир вокруг тебя будет другим, и сюда, этот момент, в этот миг ты уже никогда не вернешься.
- Она пропали всего сутки назад, - тихо сказал капитан. - Всего двадцать четыре часа назад.
- Целых двадцать четыре часа, - поправила Стася.
За это время во всей спирали вселенских миров умерло и родилось миллиард существ и идей, погибли и возродились цивилизации.
Сутки. Кажется безумно мало, всего песчинка в пустыне времени и пространства, но все же безумно много в маленьком бархане человеческой жизни. Сколько за это время может успеть человек и сколько не успевает или забывает, или не желает совершить?
24 часа, 1 440 минут, 86 400 секунд - уникальное богатство, сокровище, не имеющее аналогов. Но на что оно потрачено?
Человек как мот, избалованный сынок богатейшего родителя, получивший баснословное наследство от отца, не считая, тратит его, потому что не зарабатывал, не знает его истинную цену. По началу все прекрасно, идет своим чередом без забот и хлопот, без мысли что беззаботность тоже имеет свою цену, но вот бездумному моту намекают на оплату счетов, и он оплачивает из раз, два, десять, но опять же не задумывается, что скоро платить будет нечем. И этот момент наступает. Как бы он не был легкомысленен, ему придется осознать, что все имеет свою цену, свое начало и конец. Приходит время, когда казалось, безграничное богатство, иссякает. В запасе не остается и гранулы - минуты. В этот, последний миг, глупец спешит успеть то, что не успел и даже не думал совершить за весь отмерянные ему срок.
Блажен, кто замечает, что "наследство" подходит к концу и пусть на последнем гроше, но начинает с умом относиться к оставшемуся, перестает транжирить, бездумно тратя "золото" на "свинец", как святое на пустое.
Но большинство не понимают этого до последнего мига и продолжают бежать за иллюзией эго, доходят до финиша строя рожицы отстающим и пропадают, падают в бездну небытия, не успев сообразить: что это было? Куда бежал, зачем? К чему был затеян бег? Что ты оставил там - уничижительную рожицу соседу, ехидную ремарку сопернику? Да, стоило бежать, кутить и тратить силы…
Стася вздохнула: ее двадцать четыре "гроша" прошли впустую, тупо. А предыдущие?
Женщина покосилась на притихшего, нахохлившегося Чижа, что вглядывался в темноту и думал о своем, как остальные.
- Извини, - протянула ладонь.
- За что? - очнулся, внимательно посмотрел на нее.
- За то, что ударила и оскорбила.
Николай улыбнулся и с нежностью пожал ладонь Стаси:
- Ты меня прости. Я был неправ и вел себя, как последний идиот.
- Забыли.
- В смысле вы уже прощаетесь? Последний долг, последнее прости? - усмехнулся Сван.
- Не рано? - поинтересовался Иштван.
- В самый раз, - буркнул Аким.
- Можно, я за себя сама отвечу? - хмуро глянула на него Стася. - Никто ни с кем не прощается. Я лично всего лишь сделала то, что должна была сделать еще сутки назад. Если кто-то усмотрел в простом осознании неправоты и извинении нотку прощания или упадничества, его трудности.
- Смотрю на тебя, какой раз удивляюсь: что же ты пессимист такой? - положил на плечо Акима руку Сван.
- Ну, вот что, отдохнули, перекусили - подъем, - приказал капитан.
- Поспать бы, - стряхнул с плеча руку мужчины Шалович.
- Дома выспишься, - поднялся Сван. Следом остальные.
- Оружие на готовность, фонарики на ближний свет, - отдал распоряжение Федорович. - Ян, каждые десять минут давай сигнальный огонь. Всем внимательно слушать и смотреть по сторонам. Пошли.
Отдых закончился.
Всю ночь патруль шел на северо-запад в десятый квадрат и очень надеялся по пути встретить еще двух пропавших трассеров.
- Если не найдем - что будет? - тихо спросил Стасю Чиж, высвечивая подсветкой на пистолете каменные россыпи под ногами, валуны и холмистые насыпи невдалеке.
- Ясно что, - буркнул Ян.
- А с нами, что будет? - полюбопытствовал Аким. - Связи-то с базой нет.
- Слушай, пацан, ты меня конкретно доставать начинаешь со своим "оптимизмом", - процедил Сван.
- Патруль никуда не уйдет пока не узнает судьбу пропавших, не найдет их, - объявила Стася.
- А если их динозавры съели? - уставился на нее Шалович. - Будем интервью брать?
- Надо будет, и у облаков интервью возьмешь, - заявил Иван. - Ногами двигаем резвей, рядовой, вперед.
- Кто-нибудь может объяснить, почему нас неслабо сплющило при переходе? - перевел на другую тему разговор Чиж.
- Элементарно, - взялся Иштван. - Трасса еще сюда не проложена, ребята только появились здесь.
- И что?
- Есть астрономическое время, есть биологическое, а есть мировое. Поле мирового пошло на конфликт с биологическим, потому что поле проявления нестабильно плюс сопротивление при внедрении образует большее давление на атомарные частицы, чем при близком переходе. Разность гравитации в точке исхода и прибытия, создает дополнительную нагрузку, а вычисления сделать невозможно, пока здесь не побываешь.
- Трассеры делают замеры силового поля, гравитационного уровня, геологическое и эволюционное состояние Земли, анализируют ее массу и радиус, плотности пространства в новых точках. После идет пара экспериментальных рейсов для дополнительного исследования и стабилизации пути. Когда трасса налажена, она становится открытой для других, - пояснил Иван.
- То есть, при перемещении из точки А, нужно знать что ждет тебя в точке В включая геологию?
- Да. Расчеты идут в совокупности, иначе есть угроза приземлиться где угодно в полевом состоянии.
- Но мы же не распались.
- Мы патруль.
- В смысле - особые?
- Да. Тепловое излучение наших тел, уровень энергобаланса, плотность физического и энергетических тел, биологическое время - все имеет значение. Чем выше энергонасыщенность биологического объекта, в частности человека, тем быстрее течет его время. А энергонасыщенность составная удельной плотности объекта, что важно при перемещении, потому что время тоже имеет свою плотность и увеличивает внутреннюю энергию - повышает температуру тела сёрфера. За это отвечает уже личный заряд хронала тела, чем он выше, тем выше темп процесса и ниже течение времени. То есть, оно замедляется, а ты ускоряешься. Различие температур, влечет за собой изменение веса и вызывает нарушение равновесия двух структур - биологической - твоей, и времен-пространственной. А так как время кроме пассивных свойств имеет активные: направленность хода и плотность, а так же, физическую реальность, начинается процесс взаимодействия двух физических плотностей, где время автоматически выталкивает тебя в месте наименьшего сопротивления - той точке, куда ты направился, потому что в боксе состояние твоего энергетического и физического тела доводят до соответствия точке выхода.
- Почему я не замечаю этого?