- Ничего, я подожду, - заверил ее, спящую. Отошел к окну и головой качнул, оглядывая поля, лес, ров у стен замка. - Франция. Средневековье.
Насмешка, - скривился Ферри, в который раз принимая подобный поворот как злобный оскал тех кукловодов, что придумали все это.
В тяжелые минуты обычно человек вспоминает свою жизнь, Иона вспоминал фрагмент, тот роковой переход, когда возмущенный и злой шагнул на "зеленку" со стойким желанием рассказать все Стасе, фанатке своей работы, потом схватить ее и скрыться где угодно. Но не дошел - его втянуло в какой-то поток и выкинуло в поле, оставив вихревые кольца во ржи. Связи не было, куда он попал, Илья не знал. Оглядывался, щурился на солнце и пытался сообразить, что делать. Потом…
Потом было не до сантиментов, не до воспоминаний - нужно было выжить, устроиться. Наушник не работал, связи не было ни с базой, ни со своей группой - аппаратуру просто заклинило. Он трое суток ждал, когда его хватятся, когда хоть звук услышит в наушнике. Тщетно.
Появись он на людях в форме, со снаряжением, случилось бы как произошло со Стасей. Он не дурак, светиться не стал - свернул шею прохожему монаху, зарыл все в лесу, переодевшись в его балахон, и только тогда двинулся в путь.
Было: одного, такого же потерявшегося, нашли при нем и тот сказал, что все время надеялся, что его найдут, ждал своих и верил, что вернется. Илья не верил и не ждал. Да и кому в голову придет искать его, учитывая, что и сам он не знает, где находится. К тому же глупо надеяться на тех, кто черти в скольки тысячах лет и километров от него и скорей всего сами устроили всей группе трассеров подобный кульбит.
И не надеялся - вычеркнул центр, патруль, знакомых из памяти, начал с нуля.
Он сам, своими руками и умом построил свою новую жизнь, фрагмент к фрагменту, шаг к шагу приближаясь к цели. Вряд ли кто поймет, как это было трудно, не пройди он сам, что прошел Илья. Но к чему вспоминать, как он чуть не умер под копытами какого-то сумасшедшего сеньора, как чуть не стал жертвой чумы, как скитался голодный и холодный, как сбежал от фанатика, увидевшего в нем еретика и самого сатану.
Теперь у него все есть: замок, земли, богатство, покровитель, более опекаемый, чем опекун. В примитивном обществе жизнь примитивна и при достаточной сноровке устроится удачно просто. Получилось и… Иона впал в уныние. Целей больше не было, а те, что предлагались, не стоили ни усилий, ни труда. Махать мечом было не по нему, лечить - избранных, пожалуй, а остальных - не нанимался. Строить? Что?
Здесь рвались лишь к двум вещам: иллюзии в виде служенью Богу, до самозабвения молились миражам, и материи - землям, богатству и статусу сеньора. Отсталость, фанатизм и алчность - три двигателя местного прогресса. Отсталых - глупых - вели на смерть или разоренье, фанатиков почитали как святых, алчных боялись и считались.
Наверное, он погиб бы от скуки, ненависти к себе, этому мирку и тем, кто в него Илью отправил, но смерть Иоланты и явление Стаси, словно повернуло время вспять и отодвинуло переполнявшие его эмоции в сторону. Наделило новой целью, пониманьем, что ему нужно для полноты счастья.
Все это время ему не хватало напарника, человека разделяющего его взгляды, умного и понимающего, того, на кого можно полностью положиться. Он знал, что еще пять лет и покой закончится, замок, что достался ему вместе с Иолантой, падет под напором ревнителей веры, поэтому все что мог - обращал в золото и переправлял в более спокойное место. Европа была кипящим котлом, в котором варилась алчность князей церкви и королей, покоя не предвиделось ни в Германии, ни в Венгрии, ни в Италии, ни в других княжествах и королевствах, кроме одного. Взор Ионы был устремлен в далекую Норвегию достаточно удаленную от всех перипетий становления Европы. В Тронхейм, где времена набегов викингов уже миновали и близилось царствование короля Хокона VI, долгий мир и покой под его правлением. А благоденствие же было уже делом рук самих желающих.
Иоланта устраивала Иону здесь, как наследница приличного поместья, но там она бы стала скорей обузой, чем подспорьем. Ограниченная, хрупкая, наивная, не отличающая "а" от "б", она, как камень уже тянула его "вниз" и, не дала не то что, подняться - расправить крылья. Жена все больше раздражала своей плаксивостью и неприспособленностью, нежным воркованьем, заботами о всякой ерунде. С ней не о чем было поговорить, "сю-сю" же надоело до оскомины. Он сам готов был свернуть Иоланте шею, лишь бы смолкла, оставила его в покое и больше не маячила перед ним.
Стася другая, как чувствовала - появилась вовремя.
Но выживет ли? Вот вопрос.
А этот граф, что кружит вокруг как беркут над гнездом и заявляет "жена" - что с ним делать? Кто он и к кому же пришла Станислава? Или опять фортель выкинула временная петля? Бросила ее в то время и место, где сошлись разом те, кому была нужна Русанова?
Иона не спешил - сначала выходить, потом узнать, понять кто, что. А впрочем, он был спокоен, не допуская всерьез мысли, что граф может помешать ему и Стасе, не думая, что та могла увлечься этим индюком. Тревожило другое: если Стася пришла к нему, то кто-то видно его заметил. Иначе как она узнала, что он здесь? Хотя Стасенька всегда была умницей, возможно даже узнала то же, что и он и не захотела больше служить в патруле, сбежала в первом же рейде и попала на выбор: куда пришлось, куда хотела.
Вопросов было масса, ответы же женщина хранила стойко. "Не помню".
Теофил раздражал своей заботой Иону, но выговаривать, перечить тот не спешил - понять хотел сначала, что к чему. Граф не соперник ему, естественно, другое важно - насколько изменилась Стася.
Чем больше он смотрел на то, как ласков с ней Локлей, тем больше ревновал и меньше верил, что та явилась не к нему. Подобное отношение при всей наивности и романтичности взглядов утонченного сеньора не могли возникнуть на пустом месте. Значит, что-то было? Значит, предала, забыла?
Иона злился то на него, то на себя, то на нее и ждал развязки. Ему хотелось посмотреть в глаза Стаси, поздороваться и посмотреть на реакцию: обрадуется, удивиться, смутиться. Глаза выдадут истину мгновенно. А там и будет ясно, что он предпримет, хотя сейчас уже понятно, что он простит ее, чтоб не случилось. Она нужна ему, насколько сильно он скучал о ней, он понял, только вновь ее увидев.
И вот посмотрел, спросил… и понял, что она по-прежнему ускользает, что действительно - не помнит. Женщина получила амнезию. Глаза пусты, наивны как у дитя, к тому же, она действительно не узнавала ни Теофила, ни Иону, даже если допустить что последний изменился, невозможно было представить, что изменился настолько, что не признать.
К тому же, зрачки не оставляли сомнения - женщина не притворялась. Если гематома - худо. Неизвестно чем дело кончиться, выздоровеет ли вообще. От граф ее забрать, от самой себя - не проблема, но как вырвать из лап смерти здесь, где руки связаны отсутствием элементарного!
Иона поморщился от бессилья и желанья врезать кому-нибудь за то. Покосился на Стасю - спит. И хуже нет осознавать, что может не проснуться.
Что же делать? Ведь он не врач, в конце концов.
И выбрал ожиданье.
Глава 17
- Пропали две девушки. То ли помогли им пропасть, то ли сами решили, - объяснял Иван. - Студентки. Пошли с группой. Обычная лекционная экскурсия. Как пропали - никто не заметил.
- Это как? Испарились? - удивился Борис.
- Здесь и выясним.
- Наверное, отошли по нужде, а там злобные корсары. Хвать молодок и в трюм! - оскалился Сван. Лариса испуганно округлила глаза, Иштван засмеялся, Чиж хмыкнул: ой, балагур.
- До трюмов и корсаров тьма километров и веков. Мы в 531 году до зеро. "Германия".
- Если мне память не изменяет, как раз в это время и в этом месте доблестный Марк Клавдий Марцелл устроил покорение инсубрийских галлов. Причем, успешно.
- Добыча была шикарной. Людей в рабство уводили толпами, - согласился Федорович. - Поэтому есть предположение, что девушки попали в беду.
- В полон.
- Ага.
- Здорово. Нам предполагается напасть на колонну и поточить пистолеты о спаты римских легионеров?
- Испугался? - хохотнул Сван. Иштван обшарил взглядом свою экипировку и хитро улыбнулся:
- Пластида хватит, остальное фигня.
- Отставить. Работаем по возможности чисто. Сначала разведка. Одели очки, просмотрели файлы с портретами потерявшихся. Сван, Ян, задание ясно?
- Так точно, - закинул пистолет-автомат на плечо мужчина и хлопнул Пацавичуса по плечу. - Вперед "студент".
- Лариса и Иштван налево, Николай, Борис - направо. Начали прочесывать лес. Расстояние не больше пятисот метров. Движение на юго-восток. Пошли.
Они прошагали два квадрата, не встретив ни единой души и, заскучали.
На стоянке, куда вышли наконец, еще дымились угли и были раскиданы вещи, но не было ни одного живого. Группа приостановилась. Иштван, Борис и Сван прочесывали поселенье, Лариса с ужасом оглядывала побоище. Такого количества мертвых она еще не видела и пребывала в легком шоке. Ян пытался ее успокоить и уверить, что это нормальная обстановка. Но та таращилась на мертвого мужчину с топориком в голове и будто не слышала товарища.
Чиж, щурясь оглядел стоянку, сорвал травинку и, сунув в рот, тихо заметил Ивану:
- Может ну, их, студенток, бросим, как Стасю?
Федоровича перевернуло. Он уставился на бойца и попытался высказаться, но под взглядом Чижа слова застряли в горле, гнев схлынул. Капитан сжал челюсти и отвернулся.
- Дома поговорим.
- Ага. Говорили уже, - бросил лениво и потопал к ребятам, выплюнув травинку под ноги Ивана.
Что он взъелся на командира? А не мог сдержаться, ела его злость и все тут. Понять не мог - как тот спокойно ходит, спит, выполняет задания? Не ужели ничего его не беспокоит? Ну, да, секреты, тайные миссии, но причем тут девчонка? Поговорили бы - она правильная, поняла бы и молчала… Глупо, понятно, и все-таки обидно до злости, Стаську списать из-за какой-то ерунды. Пусть даже совсем не ерунды, но Стасю?! Она же верой - правдой столько лет по этим гребанным временам на благо Федерации! А ее…
- Не переживай, найдем, - бросил ему Сван, по лицу прочитав одно ему понятное.
- Не сомневаюсь, - скривился тот. - Этих найдем.
Борис внимательно посмотрел на него.
- Началось, - сплюнул Иштван. - Слушай, вернемся, сходи к психологу!
- Девочку вон, к психологу отведите, - кивнул на Ларису, которую тошнило у кустов. Сван покосился на нее, потом на мужчин и бросил:
- Хорош собачиться. Не время парни.
- Согласен.
Иштван просто протянул Чижу ладонь. Тот хлопнул по ней, примиряясь и, мужчины разошлись искать дальше. Борис постоял обдумывая услышанное и двинулся следом.
- Среди убитых студенток нет, - доложили капитану через десять минут.
Ян подхватил Ларису, сунув ей в руку бутылочку с питьем, и группа двинулась дальше на юг.
Темнело. Патруль шагал по мрачному густому лесу. Маяк к радости бойцов начал подрагивать, намекая, что они приближаются к цели.
Чиж с хмурым видом вышагивал не обращая внимания на препятствия, буреломы распинывал, коряги ломал. Борис шел слева от него и чутко поглядывал, пытаясь в толк взять, какая мошка укусила Чижова. Иван не выдержал, перехватил его за грудки и прижал к стволу:
- Хватит шуметь.
- Извини, - бросил.
- Послушай, Николай, ты ставишь себя против группы. Придержи эмоции.
- Так точно, - высвободился, пошел дальше и кивнул на женщину, что еле ноги переставляла. - По-моему девочке тяжеловато в патруле.
Примерно через час в переговорнике послышалось:
- Я их нашел. Можно готовить "зеленку" и уходить.
По унылому голосу Иштвана можно было заключить, что исход задания не благоприятный. Патрульные спешно двинулись к нему.
Пеши сидел у ствола огромной сосны и смотрел на двух молоденьких девушек со стрелами в спинах. Иван присел над ними, проверил пульс на сонной и вздохнув, стянул берет:
- Опоздали.
- Максимум на полчаса, - сказал Иштван. - Каких-то тридцать минут…
Лариса осела у трупов и закачала головой. Минута - и завыла бы, но капитан осек, рявкнув:
- Без истерик!
Та испуганно уставилась на него и беспомощно огляделась, ища сочувствия во взглядах товарищей. Но те на нее не смотрели. Ян связался с базой и докладывал о результатах. Сван и Борис топтались, поглядывая на деревья. Чиж хмуро разглядывал убитых.
- Какие же вы черствые, - прошептала. На нее непонимающе уставились, потом переглянулись меж собой. Иштван хмыкнул и сунул в рот жвачку:
- Мадам, вы попутались отделами. Вам в детский сад нянечкой надо бы.
- Я подумаю, - бросил Иван и со значением посмотрел на Ларису. Все поняли, что на следующее задание пойдут без нее.
Домой возвращались усталые, недовольные. Сдали медикам трупы убитых и ушли в раздевалку. Сели и сидели, переглядываясь. Никто не спешил сдать оружие, переодеться.
- Фигня с группой, - первым решился озвучить проблему Иштван.
- Бывает, - неопределенно повел плечами Борис.
- А ты, знаешь, да? - скривился Сван.
- Нет, но… Не все задания выполнимы.
- Я думала все по-другому, - тихо заметила Лариса.
- Как милая? - криво улыбнулся ей Пеши. - Транспаранты с приветствием в руках аборигенов, крики "ура", запуск воздушных шариков в небо и торт с розовым кремом вместо хлеба, соли?
- Нет, но… так жестоко.
- Это не жестоко, это вовсе никак. Считай прогулялись, - сказал Ян.
- Было хуже, - согласился Чиж. Иштван и Сван, глянув на него, засмеялись:
- Зажигали, н-да-с!
Николай улыбнулся в ответ и начал переодеваться, лениво стянул ботинки.
- Ларочка, ты хорошая девочка, но мне кажется, к такой работе не подходишь. Подумай, может тебе лучше обзавестись мужем и детьми?
- Ребенок будет, я уже заказала.
- Что? - Николай застыл с ботинком в руке. - Мне послышалось? "Заказала"?
- Ты разве не знаешь, откуда здесь дети берутся? - спросил посерьезневший Сван. Пошел к своему шкафчику.
- И как? - закинул ботинок в шкаф Чиж.
- Элементарно. Приходит мадам в центр матери и ребенка, выбирает по приглянувшимся ей параметрам из базы данных реципиента, просматривает, каким будет ребенок внешне, с какими качествами, уровнем здоровья и говорит: добро. Оформляются документы, сдается яйцеклетка и через девять месяцев мамаша забирает дитя.
- Не понял, - растерялся Чиж. - Нормальным способом слабо?
- Зачем? - хмыкнул Иштван. - Здешние дамы берегут свою психику и организм, фигуру. Да и зачем мучиться, выхаживать, когда так легко и просто - пришел, заказал, получил.
- А что плохого? - не поняла Лариса.
- Да нет, детка, все хорошо.
- Так я не понял? - вовсе обалдел Чиж.
- Разве было по-другому? - спросил Борис, открывая свой шкаф.
- Прикинь, "студент", - хмыкнул Пеши. - Было.
- Почему "было" и сейчас иногда сами вынашивают, рожают. Но к чему такие сложности, мне лично не понять, - пожала плечами Лариса.
- А любви не хочется? - прищурился на нее Чиж: откуда же ты такая ранимая и замороженная одновременно. - Семьи?
- Зачем? - плечами пожала. Николай уставился на Иштвана: разбуди меня.
- Она типичная представительница современности, - бросил тот, подтрунивая над Чижовым.
- Да вы что?!… Я думал Стася типичная.
Мужчины переглянулись и отвернулись, не желая вновь ворошить тему Русановой. А Николаю стало вдруг понятно, отчего все от капитана до него так трепетно относились к Станиславе. Она была нетипичной.
- А секс здесь есть?
- По взаимному желанию. Партнерша против - иди в центр, тебе помогут, - хохотнул Сван.
- А в базе данных появиться еще один кандидат в папы. Но малыша ты вряд ли увидишь.
- Как и узнаешь о нем.
- Весело у вас. Но семьи-то есть?
- Есть, конечно. У консервативных и склонных к стабильности личностей.
- И у романтиков.
- Как же вы живете? - не понимал Николай.
- Хорошо, - заверил Борис. - Кому что нравится, тот то и получает.
- Тоска не мучает?
- С чего? - удивилась Лариса.
- Да, мадам, с вами мы точно не сработаемся, - бросил Чиж.
- Суду все ясно, - усмехнулся Иштван.
- Нет, они еще чем-то недовольны! - пожала плечами Лариса. - Грубияны такие, а еще с претензиями! Кому вы нужны, кому интересны? Семья! С такими? Благодарю, пары часов общения хватило!
- Взаимно, - заверили Иштван и Сван хором.
Женщина обернула бедра полотенцем и гордо прошла мимо мужчин в душевую.
- И такие здесь есть, - качнулся к Чижу Сван.
- Здорово, - заверил тот. - Кто следующая?
- Да, старик, с нами ей больше не ходить, одна радость, - с пониманием кивнул Пеши. Борис недоуменно покосился на них: чего взъелись?
- Зря вы, - заметил Ян. - Нормальная девочка. Причем очень умная. Вы сначала поговорите с ней. Ну, чувствительная, нежная, так она женщина. Ей простительно.
- Ум не делает человека счастливым, - заметил вскользь Чиж.
- А что делает? - заинтересовался Борис.
- Возвышение над ним. Чувство сопричастности к чему-то большему, чем ты сейчас, чем ты вообще. Жить для себя и лишь умом - кошмар, который не каждый придумает. Я не завидую таким, их жизнь - ад, мир их - пустота и серость.
- Патрульный она, студент, - не обращая внимания на Чижа, сказал Сван Яну.
- Да что ты меня студентом называешь?!
- Поздно, Студент, тебе идет это прозвище.
- Меня тоже никто не спрашивал - Сван и Сван, а, между прочим, зовут меня Вадим.
- Нет, я помню, брат, - заверил Иштван, закидывая вещи в шкаф.
- Хорошее прозвище, не обидное, - пожал плечами Чиж.
- Чиж тоже.
- А я и не против, - захлопнул шкаф.
Стася резко села, вынырнув из сна, как из воды. Кони неслись в том сне, табун мустангов. Он огибал, покрывая туманом пыли человека. Ни лица, ни имя у него, но он шел к ней, рискуя быть затоптанным. Он прорывался сквозь поток галопирующих коней и приближался медленно, но уверенно.
Кто? К чему?
Женщина тряхнула волосами, потерла виски.
- Тебе плохо? Хочешь пить? - спросили из тени слева.
Стася вздрогнула от неожиданности и непонимающе уставилась на мужчину, что белой туникой своей в первый момент смутил ее и был принят то ли за приведение, то ли за мираж.
- Ты кто?
- Теофил, - подал кубок с настойкой мяты.
- Теофил, - кивнула, вспомнив. - Что ты здесь делаешь?
- Сторожу твой сон.
- Спасибо, - улыбнулась, оглядывая мужчину и примеряя к тому образу во сне. Не он.
- Если боишься темноты, я зажгу свечи.
- Не боюсь. Да и луна довольно ярко светит.
Мужчина присел на край постели и нежно, чуть касаясь, провел по волосам:
- Ангел ничего не боится.
- Ангелам не дано чувство страха.
- Зато дана любовь.