Наперегонки со смертью - Дмитрий Старицкий 7 стр.


- Мм… - попробовал я ругнуться на них матом.

И тут мое тело вдруг обмякло, перестало биться в конвульсиях, а глаза вскоре снова накрыла черная мгла.

Все. "Пленка кончилась. Кина не будет…"

Кто-то меня робко тормошил за плечо.

Голова была чугунная и соображала плохо. Даже ориентация в пространстве куда-то пропала.

Нижней частью тела я на чем-то сидел, а верхней - лежал, как поручик Ржевский в салате. Меня приподняли и уложили спиной на какое-то мягкое на ощупь, но почти вертикальное ложе. Голову и лицо стали вытирать мокрой салфеткой. И вообще обращались со мной вопреки ожиданиям бережно и даже ласково.

Глаза промыли, и я УВИДЕЛ!!!

Увидел перед собой Торпедо автобуса, баранку рулевого колеса, лобовое стекло и желтый капот, упирающийся в огромный дуб.

Что за бред!

Пока пытался все это осмыслить, меня ворочали, как куклака какого. Осторожно раскрыли рот и сунули туда какую-то таблетку. И тут же поднесли к губам кружку воды.

- Жора, выпей это обязательно. Полегчает, - услышал заботливый голос.

Пришлось и пить, и глотать.

Повернул с трудом голову. Рядом со мной, справа, стояла натуральная пионерка, одетая как во времена Советского Союза на торжественный сбор. В синей юбочке, галстуке красном на белой сорочке и прической в два конских хвоста над ушами. Вот только сиськи были у нее совсем не пионерские. Номер четвертый где-то.

- Где Наташа? - спросил я эту пионерку о главном.

- Какая Наташа? - переспросила меня та удивленно.

- Синевич, - прохрипел этой непонятливой деве.

Говорить что-то мешало в гортани.

- Наташка! Синевич! - крикнула пионерка куда-то мне за спину. - Греби сюда, тебя Жора кличет.

- Зачем? - раздался сзади знакомый звонкий голос баронессы.

- Вот ты сама это у него и выясни. - А пионерка-то ехидная оказалась.

Секунд через тридцать рядом со мной, сменив пионерку, появилось красивое свежее лицо баронессы Наталии Васильевны фон Зайтц, моей венчанной жены. И соответственно бывшей баронессы.

Жива! Слава богу!

Сделал неловкую попытку улыбнуться.

В ответ Наташка тоже разлепила губы и показала замечательные ямочки на щеках. Но вела она себя совсем не как моя жена. Как чужая девушка на выданье.

Я протянул руку, и Наташа взяла ее в свои ладошки, для чего присела рядом со мной на корточки. Наши глаза оказались на одном уровне. Стало легче общаться. Только вот мысли дурацкие какие-то бегали в голове, щекоча мозги, как муха бархатными тапочками. Типа, а когда Наташа успела подстричься? У нее вроде шикарные такие волосы были, длинные. Но сказал другое:

- Наташа, я только тебе могу верить. Ты скажешь правду?

- Конечно, Жорик, ничего, кроме правды, - охотно откликнулась она на мой вопрос.

И смотрит заинтересованно синими брызгами. Как точен был поэт!

- Что со мной случилось? - Впился в ее глаза жестким взглядом, чтобы не пропустить, когда по ним станут врунчики бегать.

- Тебе просто стало плохо. Ты потерял сознание за рулем, но успел нажать на тормоз, и в дуб мы не врезались. Спасибо тебе за это. А потом Роза дернула ручной тормоз. Вот и все.

- С чего вдруг мне в обморок падать? - удивился я.

- Наверное, ты переутомился, - заявила Наташа, - пока шла вся эта бешеная подготовка к этому корпоративу. Я так думаю…

- А мы где?

- В подмосковном поместье "Сибнедр". Ворота проехали. Скоро площадка будет.

- Спасибо, милая.

Наташа на слова "милая" удивленно подняла брови.

- Спасибо, я все вспомнил. Сейчас поедем.

Наташа встала. Она оказалась также одета пионеркой.

- Кстати, как твое отчество? - уточнил я у нее.

- Васильевна, - ответила Синевич.

- Ты из Гродно?

- Да, - улыбнулась она. - А что?

- Судьба. Вот что, - ответил я ей, улыбнувшись. - Кисмет. Иди, садись на место. Спасибо тебе. За все. Еще увидимся сегодня.

И я озорно подмигнул ей.

Видно, таблетка подействовала, та, которой меня "пионерка" Роза пичкала, и мне стало намного лучше. По крайней мере довести автобус на маленькой скорости здоровья хватит. Пора деньги отрабатывать, а то больше не дадут.

Потыкавшись "тяпкой", задним ходом отъехал от дуба.

Передо мной виднелась развилка дороги, которую венчал сбитый мною столбик невысокого фонаря. Он-то и не дал врезаться в дерево. Плюс еще скорость была небольшой. Повезло, однако. Могло все быть намного хуже. Вокруг хоть и окультуренный, но все же лес.

Так, куда нам теперь? Вправо-влево? Вроде вправо. Поглядел на ладони, вспомнил, что точно вправо. Переключил передачу, выжал сцепление, тронул акселератор и вырулил на нужную дорожку.

Знакомая корпоративная площадка встретила веселым гамом. Оркестр разогрева уже лабал что-то веселенькое. А вокруг все было украшено согласно утвержденному проекту.

Празднично одетый офисный планктон хаотично перемещался по площади, оставляя свободной ее центральную часть, где стояла маленькая группа мужчин. Приглядевшись, увидел в центре этой группы САМОГО. Хозяина всея "Сибнедр". Странно, вроде Ругин говорил, что САМ только ожидается из Лондона. Ну, раз так, то пора нажимать на наш неприличный клаксон. Привлечь внимание начальства к сюрпризу. В наших палестинах главное - не как сделать, а как подать.

Автобус припарковал напротив начальственной группы.

По сигналу клаксона весь директорат как по команде повернулся в нашу сторону.

Я первым вышел из автобуса, нещадно дудя в мятый медный горн. Даже получилось что-то типа "Взвейтесь кострами…". Хреново, конечно, получилось, но лучше так, чем вообще никак. Стиль - это наше все!

Оркестр дисциплинированно смолк с первыми же нотами, выдавленными мной из горна.

За мной на площадку повыскакивали "пионерки", почему-то захватив с собой свои объемные кофры с косметикой. Хотел сказать им, чтобы бросили все в автобусе, но рот был занят горном. Потому плюнул мысленно на это. Главное - однообразно.

Пионерки выстроились перед автобусом, как экипаж боевой машины на параде, а я, помахивая горном, пошел к директорату докладывать о прибытии эскорта. Пора мордой торговать, раз уж я здесь.

САМ - лысоватый плюгавенький мужичонка маленького росточка, крючконосый, с остатками черной когда-то шевелюры, стоял, держа руки в карманах, отчего оба разреза его дорогого пиджака фасона "мечта пидараса" растопорщились в стороны, и смотрел он вокруг себя с долей высокомерного презрения адепта культа, знающего высшую истину, но обязанного играть роль записного демократа.

Не успел я подойти к нему и уважить - все же потенциальный клиент на услуги нашего агентства, - как скучающе-презрительное лицо САМОГО исказилось неприятной гримасой страха.

- Что ЭТО?! - визгливо закричал олигарх.

Я обернулся. Все девчонки стояли, держа свои кофры в руках, и только чеченка Сажи Радуева бросила его на мостовую, раскрыв створки в нашу сторону.

В обоих отделениях косметического кофра торчало по выпуклой зеленой плоскости, на каждой из которых было написано по трафарету черной краской: "К противнику".

Радуева, яростно сверкая красивыми глазами, с торжествующим видом закричала, ломая идеальную форму пухлых губ:

- Смерть предателю! Аллах акбар!

И тут же вдавила большой палец в красную кнопку черной коробочки, которую держала в руке.

Два снопа поражающих роликов с визгом снесли всю группку директората "Сибнедр" вместе с САМИМ и вонзились в меня.

Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.

22 год, 39 число 5 месяца, четверг, 10:42.

Вокруг опять муть. Правда, уже не такая молочная, а словно воды в глаза налили, и все вокруг двоится или троится с искажениями, но вполне прозрачно.

Опять связанный. Точнее, привязанный к кровати за запястья и лодыжки, да еще ремнями через грудь, живот и ноги перехвачен.

Теперь отлить совсем не хочется, что странно. Вывод - хожу под себя. Хорошо, хоть девочки меня таким не видят.

Девочки!

Наташа!!!

И все снова началось так же, как и в прошлый раз.

Я попробовал освободиться, ничего не добившись, кроме стука ножек кровати по полу. А вместо осмысленного мата из глотки невнятно хрипело:

- Мм…

Просто "День сурка" какой-то.

Снова стукнула распахнутая дверь. Застучали подошвы по полу. Несколько голосов заорали в отдалении на незнакомом языке. Похоже, на испанском. Говорила мне мама: учи испанский! А так ни хрена не понимаю, что они там балаболят.

Кто-то опять столпился возле меня неясными искаженными силуэтами.

Опять что-то вкололи в шею, отчего я как-то увял и откинулся на койку. От розетки отключили, сволочи.

Со лба тек холодный пот.

По щекам - слезы.

И даже ставшего традиционным "мм…" уже сказать не могу. Только и осталось, что плакать от бессилия.

Зрение стало резче. Какая-то кривая рожа в серо-салатовой шапочке таблеткой склонилась надо мной и стала махать никелированной палочкой около моих глаз. Потом выпрямилась и что-то сказала.

В шею опять кольнуло.

Здравствуй, небытие. Ненадолго расставались.

Новое пробуждение доставило удовольствие нормальным, даже приподнятым самочувствием. По крайней мере меня уже не привязывали, хотя кровать поменяли. Лежал я на чем-то анатомическом, потому как везде было удобно, нигде не жало и не давило. Но до чего тесное помещение вокруг! Прямо гробик, только круглый. Надет на мне какой-то оранжевый комбез, в каких американские зеки ходят. На голове тоже что-то нахлобучено, а вот что - не разобрать. Не видно.

И из этой халабуды на голове мне в ухо жужжало:

- Юра, ты там что, уснул? Не ко времени совсем расслабляться. Скоро начинаем.

Ничего не понимаю. На всякий случай решил уточнить:

- Какой Юра? Я не Юра, я - Жора. Если нужен Юра, то звоните ему, а не мне.

- Он там что, умом подвинулся? - раздался в ухе другой голос, жесткий, начальственный.

- Маршал, давайте я сам разберусь спокойно, без командирского мата. Все может быть, дело новое, неисследованное.

- Валяйте, время еще есть, - ответил жесткий голос. - Я пока перекурю.

- Юра, это Сергей Палыч говорит, ты меня хорошо слышишь?

- Слышу-то вас хорошо, - ответил я ему. - Только я не Юра. Я - Жора. Георгий Волынский. И вообще: где это я? И где моя Наташа?

- Старший лейтенант Гагарин, прекратить истерику! - крикнул прямо в ухо жесткий командный голос. - Вы советский офицер или где?

- Маршал, я бы вас попросил… - вмешался первый голос.

Но тут меня действительно пробило на самую настоящую истерику. Я заорал всей мощью своих легких, со всей силой ужаса представляя, что меня сейчас зашвырнут на сто километров от твердой поверхности в безвоздушное пространство:

- Я не Гагарин! Я не Гагарин! Я не Гагарин! Я не Гагарин!!!

- Отойдите, Сергей Палыч, тут не железки, как видите, тут проблемы личного состава. А это уже мое дело, - послышался в наушнике голос маршала. - Слышь ты, козелик?! Тот, который в банке? Лично мне похер: Гагарин ты, не Гагарин. Но в ТАСС ушла информация, что первый космонавт Земли - гражданин СССР и носит фамилию Гагарин. Даже если ты не Гагарин, партия прикажет - будешь Гагарин. Понял? Не слышу ответа?

- Понял… - ответил потухшим голосом.

- Ну, вот и хорошо. Сергей Палыч, начинаем обратный отсчет.

Третий голос забубнил:

- Девять.

- Восемь.

- Семь.

- Шесть.

- Пять.

- Четыре.

- Три.

- Два.

- Один.

- Пуск!

Ложе подо мной задрожало-завибрировало, и какая-то сила стала меня выталкивать вверх, одновременно вжимая в койку.

- От, млять, попал, - буркнул я в космическое пространство.

- Юра, - раздался в ухе голос Сергей Палыча, - скажи что-нибудь в камеру. Все же момент знаменательный. Исторический.

Мля… А тут еще и камера есть. Полный попандос!

- Поехали, - по традиции помахал я рукой.

Действительно, какая уже разница - Гагарин, не Гагарин…

Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.

22 год, 40 число 5 месяца, пятница, 08:13.

В этот раз меня просто разбудили. По-домашнему так, потрясли за плечо. Молча. И даже как-то ласково.

Очень опасался, что снова увижу автобус в подмосковном лесу.

Но едва раскрыл глаза, как меня тут же чем-то укололи.

Потом напоили из длинного фарфорового носика чистой водой. Вкусной.

Потом стали обмывать, как покойника. Слегка поворачивая и приподнимая, как куклака какого, ловкими руками, нисколько не интересуясь моими желаниями и не обращая внимания на мою реакцию. К тому же руки и ноги не отвязывали. Легкий сквозняк холодил голое тело там, где его касались мокрыми тряпками.

Делали это все две женщины, глухо одетые во все белое. С вычурными белыми чепчиками, похожими на экзотических птиц.

- Где я?.. - прохрипел на этот раз вполне даже членораздельно.

Сам я, в той позе, в какой меня приковали к этой тяжелой кровати, видел только недавно побеленный потолок, от которого еще пахло купоросом.

В ответ раздались непонятные слова. И я понял, что сказал свою фразу по-русски и меня, скорее всего, не поняли. Также, как я сам не понял того, что мне сказали в ответ.

- Где я? - повторил на английском.

- Госпиталь, - ответила та "банщица", что была покрупнее телом, не переставая меня обмывать и даже не повернувшись.

Госпиталь.

Значит, не плен.

Уже хорошо.

- Наташа? - Во рту опять пересохло, но пить не просил потому, как ответ на этот вопрос был для меня важнее.

Но та санитарка, что телом худее, видимо, была телепаткой, и перед моим ртом моментом появился длинный фарфоровый носик, который принадлежал небольшому чайнику типа заварочного.

Я напился и снова повторил:

- Что с моими девочками?

Та, что потолще, пожала плечами и сказала длинную фразу, из которой я разобрал только слово "доктор".

Понятно.

Ждите ответа.

Ждите ответа.

Ждите ответа…

Потом меня напоили теплым бульоном, не куриным, но вполне себе птичьим по вкусу.

И опять чем-то укололи в шею.

Здравствуй, опа, Новый год. Хотя на этот раз откидывался в бездны я не стремительно, а весьма неторопливо - так сказать, прогулочным шагом. И не совсем в темноту черную. Просто был выведен из действительности в покой. Наверное, чтобы глупых вопросов не задавал.

Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.

22 год, 40 число 5 месяца, пятница, 28:13.

В этот раз разбудили меня явно уже ночью, так как весь свет в кубрике исходил от настольной лампы-ночника на столе рядом с кроватью где-то у меня за головой.

Медсестра оказалась англоговорящей. Позвенев какими-то железками за пределами видимости, она ласково проворковала, протирая мне шею мокрой ваткой:

- Ну, вот и хорошо, больной, что вы проснулись. Теперь один маленький укольчик снотворного - и завтра будете как огурчик.

- Зеленый и в пупырышку? - попытался я пошутить.

- Нет, свеженький и ядреный, - улыбнулась она, обнажив ровные мелкие зубки, появляясь в пределах видимости. - Доктор Балестерос в восхищении. Говорит, что вы обязательно пойдете на поправку, если не будете брыкаться. С переломом шеи это очень опасно.

И снова убралась куда-то с моих глаз.

А я подумал, что своими виражами наперегонки со смертью я все-таки сломал себе шею, причем не фигурально, а натурально.

- Может, не надо уже снотворного? Я и так проспал, наверное, несколько суток! - взмолился я.

- Предписано доктором, - строго заверили меня, не оставляя никакой альтернативы.

- По крайней мере, скажите мне: где я?

- В госпитале, - ответили мне лаконично, но совершенно неинформативно.

- Это я понял уже. А где находится госпиталь? - настаивал я на определенности.

- В Виго, - ответили мне. - Вы в госпитале Рамбама.

- Что такое Рамбам?

- Не что, а кто, - строго поправили меня. - Рамбам - это акроним от раббену Моше бен Маймон. Еще он известен в Европе, как Маймонид. Это знаменитый врач из Кордовы. Жил в двенадцатом веке. А госпиталь принадлежит сефардской общине города. У нас очень хорошие хирурги. Так что не беспокойтесь, все у вас будет хорошо.

Я не видел ее лица, так как медсестра стояла практически у меня за затылком, а я по-прежнему был привязан к кровати. Понял, что укола мне не избежать, но до него решил выяснить главное:

- Где мои девочки?

- Спят, наверное. Не беспокойтесь за них, они сюда каждый день ходят, справляются о вашем здоровье. Даже удивительно. Первый раз вижу, чтобы столько красавиц одновременно бегало за мужчиной, который внешне не представляет собой ничего особенного. Вы певец или актер?

- Философ, - ответил ехидно, а в душе ликуя от того, что меня девчата не бросили тут одного.

- Вы давно со Старой Земли? - поменяла медсестра тему.

- Две недели.

- Значит, ТАМ что-то серьезно переменилось с момента моего убытия, раз стало модно бегать за философами. Куда катится мир?

С этими словами она вколола мне очередную дозу, и я поплыл на волнах препарата, вторгающегося в мою кровь. Но настроение было очень хорошее.

Я отходил почти счастливым.

Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.

22 год, 1 число 6 месяца, суббота, 10:04.

Очнулся и некоторое время лежал тихо, не привлекая к себе внимания. Надо было обдумать ситуацию, в которой оказался. Хотя при таком "обилии" информации хрен что удумаешь, кроме химеры. Однако… "Штирлиц, подумайте, - сказал Борман. - Штирлиц подумал, и ему это понравилось". Вот так и я: нравится мне сам процесс думанья после этой долгой тьмы без сознания и без думанья. Прав был Декарт: "Я мыслю, - значит, существую".

В конце концов, на философском факультете нас учили только одному - думать. Но это было раньше, во времена "исторического материализма". Сейчас со студентов тупо взятки берут. "Садитесь - пять. Профессор, может, все-таки четыре? Сказал: пять бутылок коньяка, значит - пять". Итак: я мыслю, значит, существую. Неоспоримая истина, и пофиг все основные вопросы философии. Тем, кто не мыслит, они не нужны уже. Совсем. Какая разница, существует этот мир только вместе со мной или существует так же и без меня? Мне в этом смысле все уже перпендикулярно и фиолетово, раз я это оценить не могу. Каждый человек в глубине души - солипсист. Осознание того, что его не станет, а все вокруг так и останется, его пугает похлеще дантовского ада.

Но мне главное - разобраться, на каком я свете сейчас и почему привязанный?

Назад Дальше