- Знал я, что влюбленные дуреют, но чтобы так … - пробормотал он и, включив браслет, тут же окутался коконом защиты от подслушивания. Вроде бы надо его успокоить, но… Хотя а что я теряю, собственно говоря? Короткое письмо-просьба ушло Одоеву. А через пару минут я уже получил ответ, правда, за авторством полковника.
Постучав согнутым пальцем по тут же недовольно загудевшему кокону и дождавшись, пока Хромов его свернет, я продемонстрировал ему письмо Брюхова. Хорошо еще догадался письменно общаться, и то половину слов в его послании нужно вымарывать. Обсценная лексика - не самое лучшее украшение текста. А что было бы, если бы я с полковником по голосовой связи пообщаться решил? Уши бы в трубочку свернулись наверняка.
- Какая интересная жизнь у некоторых, - покачал головой гвардеец, прочитав послание Брюхова, и, махнув рукой, открыл дверь вездехода. - Да черт с вами, приключенцами. Не надо и не надо. До встречи на пиру, Кирилл.
- И вам не хворать, Аристарх Макарович… и спасибо! - откликнулся я, заводя "Лисенка".
- Не за что, неугомонный, - уже устроившись на переднем сиденье авто, отозвался Хромов и, тут же посерьезнев, погрозил мне кулаком. - Но не дай тебе бог втянуть в эти игрища Олю. Кишки на кулак намотаю.
- Обещаю обойтись своими силами, - кивнул я.
Гвардеец смерил меня долгим испытующим взглядом и, кажется убедившись в серьезности этих слов, что-то буркнул водителю. Тонированное стекло поднялось, закрывая от меня охрану Бестужевых, и внедорожник, лихо развернувшись на месте, умчался в сторону боярского городка.
Жаль, конечно, что пришлось засветить стрелков перед Хромовым, но, с другой стороны, иных вариантов в данной ситуации у меня и не было. Опять же полковник Брюхов, хоть и матерился, как прапорщик… м-да… но ведь и он возражать не стал, а значит… значит, буду считать это рабочим моментом. В конце концов, Аристарх и сам из той же "песочницы", так что болтать не будет. Черт, но как же неудачно получилось-то, а! И с филерами, похоже, дело табак. Кто бы ни следил за мной, увидев происшедшее с Шутьевым, наверняка насторожится. Если это, конечно, были не его люди… Но в этом случае остается только ждать их визита. Должны же господа "следопыты" попытаться вызнать, куда делся их… кхм… работодатель. Да и самого Платона эфирники наверняка расколют до донышка. А вот если филеры не имеют к нему отношения… Тогда точно швах. Затихарятся, затаятся - и фиг их выцарапаешь. Плохо? Не то слово. Но что сделано, то сделано… Остается только ждать.
Браслет тихо тирлинькнул, и я, глянув на развернувшийся экран, выругался. Опаздываю! Рыжий сорвался с места и, влившись в редкий поток машин, покатил в центр города. Подарок для Бестужева я заказал и давно получил, но ведь найти презент - это было только полдела, а ведь нужно было еще сделать на нем соответствующую гравировку, и именно сегодня мастер обещал закончить работу. Если быть точным, то мы договорились встретиться в два часа дня у него в мастерской, а сейчас уже половина второго. Так что поддать огоньку - и вперед!
- Значит, говоришь, эфирники его прикрыли? - нахмурившись, переспросил Бестужев.
- Две машины оперативников… как еще это можно понять? - пожал плечами Аристарх, бездумно теребя браслет.
- Но не могли же они приставить к нему охрану просто "на всякий случай"! - Боярин поднялся из-за стола и, совершив круг по кабинету, замер перед сидящим на диване командиром гвардии. - Там что-то должно быть. Чую, Аристарх.
- Я уже объявил готовность два, если ты об этом, - откликнулся Хромов. - Но лезть к Кириллу не стоит. Видел я тех оперативников, это не гвардия и не частные охранники. Контора. Уж их ухваточки мне знакомы, можешь поверить. Мы там только под ногами путаться будем, причем, как ты сам понимаешь, очень недолго. Буквально до первого окрика…
- Хорошо, в крайнем случае, он… тот, кто он есть, и должен суметь позаботиться о своей безопасности сам, - медленно проговорил боярин. - Но приглядеть… Аристарх, только приглядеть за ним будет не лишним.
- Понял. - Хромов кивнул и тут же насмешливо прищурился. - Все же беспокоишься о будущем зяте, а?
- Будет он мужем Ольги или нет - пока неизвестно, но то, что мой партнер должен быть способным решать свои проблемы самостоятельно, это факт. Иначе даже затевать дело не стоит, - вздохнул Бестужев.
- Э? - Глаза Аристарха удивленно округлились. - Но… они же…
- Я обещал матери Ольги, что дочь выйдет замуж за того, кого сама выберет. Будь то ее нареченный или… какой-то другой счастливчик, - отрезал боярин и тут же вздохнул: - Хотя Кирилл представляется мне чрезвычайно удачным вариантом.
- А дочка в курсе такой вот свободы воли, говоря языком вероятного противника? - протянул Хромов.
- Я похож на мазохиста? - ответил вопросом на вопрос Бестужев.
Командир гвардии хохотнул.
- Ну, ты же хочешь отдать ее замуж за человека, умудряющегося находить приключения на ровном месте.
- Главное, у него достаточно силы и удачи, чтобы выходить из них живым, здоровым и с прибытком. А удача, Аристарх, - отличительная черта настоящего боярина, - невозмутимо пояснил Бестужев.
Я откинул крышку строгой палисандровой шкатулки и, полюбовавшись сверкающим на черном бархате серебром, украшенным тонким чернением, покрутил в ладони перьевую ручку, стилизованную под кинжал, на "гарде" которого был выгравирован чуть видоизмененный, но узнаваемый девиз, от которого здесь до сих пор у знающих людей пробегают по спинам толпы мурашек. "Словом и Делом". Куда тут иезуитам с их "Деи глориам"… Впрочем, Там этот девиз тоже не забывали, хотя в последние сто лет старались не упоминать. Другие лица, другая история. Хм. Хотелось бы мне взглянуть на Бестужева, когда он рассмотрит подарок как следует. Аккуратно защелкнув миниатюрный замок шкатулки, я отложил ее в сторону и покосился на второй из приготовленных мною сюрпризов. Правда, этому предмету подарком не бывать, но ручаюсь, говорить о нем будет весь московский свет… да и новгородский тоже. Ведь если я правильно помню, то Бестужевы ой как крепко сидят именно в тамошних землях.
А здесь Новгород - все равно что Там Петербург. Тоже ведь не раз столицей становился, причем уже после правления Ивана Калиты… Да-да, все тот же затейник Иоанн Пятый на целых шестьдесят лет утвердил Великий Новгород новой столицей России и не побоялся, что дети примученных при его батюшке горожан какую-нибудь пакость подстроят. Не подстроили… или сведения о тех каверзах до нынешних времен не дошли… А его внучатый племянник, в свой срок сменивший на престоле бездетного внука Иоанна Иоанновича, вполне официально провозгласил Новгород Летней резиденцией русских государей, в каковом качестве этот город до сих пор и пребывает. Но самое забавное, что зимними государевыми квартирами зовется… Ливадия, куда правители приезжают исключительно летом. Москве же остался столичный статус и полная неопределенность в статусе светском. Вот и кочуют бояре из Новгорода в Москву, из Москвы в Ливадию… И, естественно, всюду натыкаются на "проклятых местных с их дурным укладом". Весело живут, короче говоря…
Вот и я сегодня присоединюсь к этому веселью. Кстати! Бросив взгляд на часы, я уже хотел было начать вызванивать оператора, но в этот момент с улицы раздался басовитый гудок… вовремя. Заказанное для пущей авантажности "такси", если, конечно, можно так назвать этого длиннющего, черного как ночь монстра с гордым логотипом "АМО" над огромной хромированной решеткой охладителя. Хотя будь моя воля - поехал бы на "Лисенке", но… увы. Этикет. Рыжий мотоцикл среди предстоящего апофеоза человеческого тщеславия будет выглядеть либо дурным тоном, либо тонким издевательством над остальными гостями. И хотя я не против такой вот издевки, боюсь, те самые гости… "Не поймут ведь, азияты!" Ну и черт с ними, лишаться мобильности я все равно не намерен. И именно поэтому "Лисенка" доставят в усадьбу Бестужевых уже этим вечером.
Я подошел к ростовому зеркалу, с некоторых пор занимающему полстены в моей спальне, и, окинув свое отражение придирчивым взглядом, вздохнул. Светло-серая тройка, синий галстук-пластрон в цвет юбке Ольги - и такой же платок в нагрудном кармане, дневной костюм, чтоб его! А ведь есть еще и вечерний, но он, по договоренности с хозяином дома, со вчерашнего дня дожидается меня в одной из гостевых комнат городской усадьбы Бестужевых. Все тот же чертов этикет!
Поправив манжеты, я подхватил с кровати серую же шляпу, накинул на плечи легкое пальто… конечно, того же цвета, а как же! Перчатки, трость… да-да, именно так. С некоторых пор имею полное право, точнее обязанность, щеголять на приемах с этим дрыном. А что делать, если патриархи некоторых родов помнят еще те времена, когда выйти из дома без шляпы, трости и перчаток для мужчины было просто немыслимо! Тому же боярину Громову, между прочим, в следующем году стукнет ни много ни мало сто двадцать лет, и могу поспорить, что эта старая перечница рассчитывает прожить еще лет двадцать как минимум! Что уж тут говорить о традициях…
Впрочем, именно сегодня я готов смириться и с удавкой в цвет платью Ольги, и с понтовой заколкой для пластрона, и с запонками, и с печаткой, и даже с тростью… Кстати, об аксессуарах! Чуть не забыл последний штрих… Самое главное!
Лимузин доставил меня к усадьбе Бестужевых точно в назначенное время и, прошелестев широченными шинами по мерзлому гравию подъездной дорожки, остановился напротив Красного крыльца, где уже возвышался замерший в ожидании гостей мажордом… конечно, Хромов. Кому, как не командиру своей гвардии, Бестужев мог доверить такое дело, как встречу гостей. Бедняга! А ведь ему здесь придется торчать почти безвылазно. Сначала он встретит всех дневных визитеров, потом их проводит, потом начнет встречать гостей, прибывающих на пир, среди которых, кстати, будут и уже переодевшиеся в соответствующие наряды "дневные" визитеры. На второй круг пойдут, ага.
- Кирилл Николаевич, ра… - Хромов окинул меня взглядом, задержался на руке без перчатки, сжимающей трость, и, еле справившись с собой, все-таки договорил: - Рад приветствовать вас в доме Бестужевых. Прошу…
- Благодарю, Аристарх Макарович. - Я вежливо кивнул и поднялся по лестнице, успев заметить тщательно, но безуспешно скрываемую улыбку гвардейца. А вот принявший у меня в холле пальто и шляпу один из боярских детей Бестужевых справился с собой куда лучше. Каменная физиономия… образец игрока в покер. Ничего-ничего. Еще не вечер. Я попросил подчиненного Хромова забрать из доставившей меня машины рюкзак и, глянув на себя в зеркало, глубоко вздохнув, двинулся к дверям, ведущим в пиршественный зал.
Как и положено, согласно все тому же долбаному этикету и мнению некоторых именитых старперов, я прибыл в тот самый промежуток времени, что и приличествует молодому неженатому мужчине, принятому в доме хозяев пира, то есть чуть позже начала этого… Марлезонского балета. Первой его части, если быть точным.
Ну-с, есть будем еще не скоро, а значит… значит, сейчас я, как положено, должен обойти кучкующихся по залу, разодетых в пух и прах… по последней моде середины прошлого века гостей, поприветствовать знакомых и представиться незнакомым. То, что надо!
Хм, судя по тому, как посматривают на меня окружающие, Ольга уже показывалась гостям. Что вы, какое совпадение? Все есть так, как оно выглядит, не больше, не меньше… Отслеживая напряженной до предела чуйкой поползшие по залу шепотки, уже через пару минут я вслед за Хромовым пытался удержать на лице бесстрастное выражение и не позволить губам изогнуться в довольной улыбке.
- Кирилл, ты ли это? Франт, настоя… - Взгляд неведомо откуда появившейся Лины упал на трость в моей руке, и глаза девушки ошеломленно расширились. Она замерла, но в конце концов не выдержала и тихонько рассмеялась.
- Тсс… Лина, что ты тут хихикаешь? Кирилл, привет. - Мила улыбнулась, окинула удовлетворенным взглядом мой наряд, но и ее взгляд наткнулся на трость, а потом и на обмотанную вокруг ее набалдашника Ольгину ленту. - Ки… ки…
- И эта туда же, - делано грустно вздохнул я.
- Ну ты даешь. - Мила неверяще покачала головой, вновь окинула взглядом мой наряд и, явно еле сдерживаясь, пробормотала: - А Ольга… пометила нареченного платочком, называется! И кто на кого здесь права заявил, а?
- Скажите спасибо моей доброте и обещанию не мстить за помощь Ольге в ее игре со смыслами, - прищурился я. - Иначе сейчас ленты в ваших замечательных прическах были бы того же цвета, что и мой костюм.
- Что? - Сестры изумленно переглянулись. - Как?!
- Пятьдесят рублей вашему портному - и он был счастлив вплести по одному маленькому рунескрипту в каждую ленточку. Как я и говорил, у нас с Алексеем тоже были отдельные уроки этикета, - ухмыльнулся я, а когда до сестер дошло, мимо чего они так удачно просквозили, делано поинтересовался: - А что, вы бы не хотели таким образом признаться в любви своему учителю?
Сестры смущенно переглянулись, покраснели, но справились с собой.
- Ну ты даешь, братец… - выдохнула Лина и, мечтательно глядя куда-то поверх голов фланирующих туда-сюда гостей, тихонько протянула, явно сдерживая смешок: - Я хочу видеть выражение лица Ольги, когда она увидит… это. Очень…
- А я бы хотела видеть ее реакцию на наши ленты в цвет костюма Кирилла, - улыбнулась Мила.
Сестры переглянулись, фыркнули и, пробормотав какое-то подобие извинений, скрылись в холле. Ладно-ладно. Я подожду до момента встречи с нареченной. Мне не трудно… Впрочем, вру. Это чертовски трудно! Натыкаться на ошеломленные, удивленные и растерянные взгляды гостей и удержать в себе смех… положительно, больше получаса я не выдержу! Эх, ладно. Пойду общаться с народом… боярским, ага.
- Елена Павловна, доброго дня, рад вас видеть… - Я поклонился удобно устроившейся в троноподобном кресле в углу зала вдо́вой новгородской боярыне Посадской, которую по праву стоило бы называть Филипповой, женщине, знакомой Кириллу по визитам к тем же Томилиным, где эта дама наводила просто панический ужас на представителей московского боярства своим неуемным характером и полным пренебрежением к столичному укладу.
Встретив ее здесь, я не мог удержаться и не поприветствовать легендарную женщину из не менее легендарного рода. Достаточно сказать, что здесь ее шесть раз прабабка никогда не выходила замуж за посадника Борецкого, зато, мстя ему за смерть своего мужа боярина Филиппа и старших сыновей, сговорила двух других дам высшего новгородского света и поддержала Иоанна Третьего в его войне с Казимиром Литовским. А когда услышавший о возможном отложении Новгорода московский государь, потрепав Литву, повернул войска на непокорный город, именно Марфа Филиппова, в девичестве Лошинская, свернув шеи добрым двум десяткам Золотых Поясов, громче всех вопившим об отъезде Новгорода к литвинам, прибыла в Гнездово на переговоры с Иоанном Васильевичем. Результатом был так называемый Гнездовский мир, а Марфа стала настоящей посадницей. Более того, государь дозволил ей вести боярский род по женской линии, чего больше никогда не бывало ни до, ни после.
Потом было много всякого, и хорошего и плохого, дочери и внучки Марфы даже побывали в заточении, когда Новгород после ее смерти вновь попытался отложиться. И опять Иоанн Васильевич помог, только в этот раз уже Четвертый, прозванный Монахом. И опять Филипповы-Посадские оказались, что называется, на коне… В общем, богатая история, знаменитый род… Ну как тут было пройти мимо, особенно когда глава этого самого рода окликает гулким басом и, покрутив внушительным носом с нагло эпатирующей ухоженную публику огромной родинкой в стиле Бабы-яги, в голос, не стесняясь никого и ничего, интересуется, сколько раз юный Громов уже успел оприходовать боярышню Бестужеву?!
- Милая Елена Павловна, ваша проницательность воистину не знает границ, но как мужчина я не могу ответить на этот вопрос… По крайней мере, во всеуслышанье и без разрешения моей нареченной. - Улыбнувшись, я потеребил ленту на трости и услышал в ответ басовитый хохот матриарха одной из сильнейших боярских фамилий Новгорода… и не только.
- Ха! Юный повеса, да ты никак меня, старую, в альков зазываешь, для "личной беседы"? Оха-альник. Эх, будь я лет на двадцать моложе, сама бы тебя туда затащила. А сейчас, уж прости… поздновато. - Тут эта мощная тетка мне подмигнула и договорила, не обращая никакого внимания на воцарившуюся в зале тишину: - Но ежели хочешь, перед внучками за тебя словцо замолвлю. Глядишь, и сладите. А что, у тебя руда густая, злая! Знать, и моим девкам чуток той злости перепадет…
- Вы уж простите, Елена Павловна, но пять ваших очаровательных внучек - это уже перебор, - вздохнул я, разводя руками. - Вашим младшеньким-то едва по десять лет исполнилось. Рановато. Да и Вере с Ниной еще расти и расти.
- Тоже верно. - Черные, абсолютно серьезные глаза требовательно сверкнули, и Посадская договорила все тем же веселым громогласным тоном: - Сойдемся на одной. Жди, на днях пришлю за тобой или Лизавету пришлю. Глядишь, и сговоримся, а, мастер?
Я кивнул в ответ, но почти тут же отвлекся, почуяв кое-чье присутствие. О да! Обернувшись, я улыбнулся и подмигнул застывшей в ступоре на пороге зала Ольге, в изумлении уставившейся на символ своего девичества, обвивший серебряный набалдашник моей трости. Месть? Ну что ты, милая! Это всего лишь воспитательный процесс… И он только начинается.
Часть третья
Зимняя гроза
Глава 1
"Куда вас, сударь, к черту, занесло?"
Бестужев смотрел на мечущуюся по его кабинету дочь и старательно прятал ухмылку. Ну, уж очень потешно смотрелась взбешенная, раскрасневшаяся Ольга, наворачивающая круги по ковру и буквально искрящая во все стороны короткими трещащими разрядами, распространяя вокруг себя запах озона. Понаблюдав несколько минут за метаниями дочери, боярин покачал головой и звучно хлопнул ладонью по дубовой крышке стола. От удара вздрогнула стоящая на столе лампа, тихо звякнув узорчатым стеклянным абажуром, а дочь замерла на полушаге.
- Угомонись, егоза, - тихо, но веско проговорил дипломат. На что Ольга гордо вздернула носик, но не стала продолжать своего забега и, сделав шаг в сторону, присела на краешек кресла. Боярин, проследив за ней взглядом, кивнул. - Так-то лучше. Ну а теперь давай, сделай пару этих ваших дыхательных упражнений, успокойся и расскажи - с чего вдруг ты так взбеленилась?
- Как?! Ты что, не видел, что этот… этот… сотворил на приеме?! - Ольга аж задохнулась от гнева, и боярин вздохнул. До чего же она сейчас была похожа на мать…
- Не понимаю, о чем ты, - нарочито отстраненным тоном проговорил Бестужев, отгоняя мысли-воспоминания.
- Что?.. Ты… ты с ним заодно, да?! - возмутилась Ольга.
- Дыхание, дочь. Не заставляй думать, что я зря выбрасываю деньги на твое обучение у Кирилла, - покачал головой боярин. Дождался, пока сверлящая его возмущенным взглядом боярышня отведет глаза и примется за дыхательную гимнастику, и, лишь убедившись, что та немного успокоилась, продолжил: - Я так понимаю, ты говоришь о своем учителе. Я прав?