- Погодите! - высокий женский голос взвился в тишине. Степан остановился и повернулся. Светловолосая девушка, открыв скрипнувшую калитку, встала в палисаднике.
- Слушаю, - спокойно сказал он, оглядев ее с ног до головы. Высокая, статная, и смотрит прямо, не отводя синих глаз. А еще... Взгляд его на миг потемнел, потом стал таким, как обычно.
- Спасибо, - серьезно сказала девушка. Потом, секунду поколебавшись, протянула руку, - Татьяна.
Степан пожал крепкую теплую ладонь и внезапно почувствовал, что сам смущается. С чего бы? Поморщился, махнул рукой.
- Не за что. Степан Нефедов.
- Получается, есть за что, - усмехнулась Татьяна. - Вы, товарищ старшина, не знаете, как этот Колька распоясался. Пятый день здесь на побывке, а уже... - она не договорила. Степан хмыкнул.
- Больше не будет, - коротко пообещал он, развернулся и пошагал к сельсовету. Татьяна смотрела ему вслед, заслоняясь рукой от яркого солнца.
Уже вечером, выйдя на крыльцо после долгого разговора с задерганным председателем, Степан остановился и закурил. Председатель Прокудин - одноногий мужик с запавшими от недосыпа глазами и редкой бородой, беспрерывно смоливший махру, не сказал ему ничего нового. Путаный получился разговор и непонятный. Людей по деревне удалось разместить быстро и без всяких накладок, а вот про другое председатель говорил скупо.
Ясно было одно - в окрестных лесах неспокойно. Прокудин давно уже строго-настрого запретил ходить в лес поодиночке. За дровами теперь приходилось отправляться целой артелью, а женщины и вовсе не ходили по грибы и ягоды - боялись. После того, что случилось в Прилогах, в этом не было ничего удивительного.
Нефедов пожал плечами. Потом сосредоточился, свел брови, стиснул зубы. И тихо, одними губами, шепнул:
- Ласс, ко мне.
Ничего вроде бы не случилось, только за спиной загустела до полной черноты тень, падавшая на землю. Потом в тени кто-то шевельнулся, встал и вышагнул вперед.
- Слушай, Ласс, - не оборачиваясь, сказал старшина, - такой приказ. Нужно обойти деревню по периметру. Пройтись по опушке, посмотреть на следы. Особое внимание - на ручей, который из леса в озеро впадает. Видишь тот лесок? - Нефедов указал на березовую гриву, врезавшуюся в поле. - Начни оттуда.
Какая-то старуха, вывернувшая было из переулка, испуганно ахнула и опрометью метнулась обратно, гремя пустыми ведрами на коромысле. Альв проводил ее презрительным взглядом, улыбнулся, показав острые белые зубы. Молча кивнул и отступил обратно в тень, исчез так же неслышно, как и появился. Степан бросил окурок в пыль и отправился дальше. Он шел в церковь, давно заприметив крест, видневшийся из-за домов неподалеку.
Небольшая церквушка встретила Степана распахнутыми дверями и полной тишиной. Старшина вошел, на ходу стянув с головы фуражку. Креститься на закопченные иконы не стал, гулко покашлял в кулак. Откуда-то послышался голос:
- Кто там?
Степан промолчал. Из притвора, спешно вытирая руки тряпицей, вышел священник - сухонький старичок, одетый в выпачканный известкой подрясник. Его длинные седые волосы были собраны в косицу и перевязаны ремешком.
- Извиняюсь, - прошамкал он бодро, - ремонт у нас. Храм совсем обветшал, вот и занимаюсь помаленьку, с Божьей помощью.
Он поздоровался со Степаном за руку.
- Отец Мефодий. А Вы кто ж будете?
- Степан Нефедов. Командир особого взвода. Из города к вам, батюшка, прислали.
- Понимаю, понимаю, - священник мелко закивал, - самое время. Нечисть разгулялась не на шутку, словно последние дни близятся...
Они долго разговаривали, сидя на лавке. Священник, на удивление, оказался толковым. Он сам предложил Степану то, о чем тот хотел просить - с молитвой обойти все дома в Грачах и окропить их святой водой. Старшина, правда, особо на это не полагался, да и сам отец Мефодий, уже прощаясь, сокрушенно вздохнул.
- Поможет ли? - только и сказал он, и, шаркая ногами, скрылся в церкви.
Поглядев на треснувший циферблат своих стареньких трофейных часов, Нефедов спохватился и с досадой присвистнул. Время было уже позднее, а он, захлопотавшись, совсем забыл о том, что надо где-то устроиться на ночлег.
- Елки-палки! - громко сказал старшина, соображая, что делать. И тут же заметил в сумерках что-то белое. Приглядевшись, Степан понял, что к нему приближается женщина в головном платке, накинутом на плечи.
Татьяна подошла ближе и встала совсем близко, глядя на него безмятежными глазами.
- Это вы, товарищ старшина? - спросила она, и тут же рассмеялась. - Ой, да я же забыла, что Степан вы. Полуночничаете, Степан?
- Да нет, - Нефедов почесал в затылке, - совсем из головы вылетело, что надо бы с постоем определиться. А сейчас придется в машине спать. Хорошо хоть, своих расквартировал.
- Зачем же - в машине? - снова улыбнулась Татьяна. - Пойдемте к нам. Отец у меня сам солдат, воевал в японскую. Поймет. Да и что тут рассуждать, кто откажет, если власть вас прислала?
Старшина пробормотал что-то невнятное, но тут девушка сама взяла его за руку. Он невольно дернулся в сторону, смутился еще сильнее, но послушно пошел за Татьяной, поглядывая по сторонам. Но все было тихо, только перебрехивались по дворам собаки.
Месяц, выкатившийся из-за туч, бросил поперек улицы длинные тени от телеграфных столбов. Татьяна шла быстро, изредка взглядывая на Степана и улыбаясь. Они уже почти дошли до знакомого палисадника, когда Нефедов резко остановился.
- Стоп, - негромко сказал он, а потом добавил, - Вы, Таня, не пугайтесь.
Но девушка все равно тихо ахнула и прижалась к Степану, когда из черной тени выступил Ласс, сверкнув холодной белозубой ухмылкой. Нефедов осторожно отстранил Татьяну, мысленно ругая сам себя - черт-те что, связался на свою голову. Альв молчал, но старшина успокаивающе кивнул ему головой, и Ласс начал говорить тихим, шипящим голосом.
И то, что он докладывал, было скверно.
- Много следов. Они были здесь прошлой ночью. Наблюдали. Не напали, хотя могли. Следы везде, но больше всего их - в том лесу, на который ты показал. Ты был прав, Старший, - альв качнул головой.
- Продолжай.
- С ними был один... из нас, - последнее слово далось Ласу с заметным усилием, он выговорил его почти с ненавистью. - Он их вел.
- Гули? - спросил Степан.
- Да. И не только, - альв посмотрел на прищурившего глаза командира и бесстрастно продолжил, - и болотные псы. Они нападут, Старший. Скоро.
- Понятно. Иди, - Нефедов невидяще смотрел перед собой, не заметив, как Ласс снова пропал, став одним из сгустков теней. Степан выругался и тут же осекся, вспомнив, что рядом стоит Таня. Она смотрела на него, прикусив нижнюю губу и комкая в руках платок.
- Извините, Таня, - сказал он, - не ночевать мне у вас сегодня. Сами видите, не до сна теперь...
И, едва договорив последнее слово, исчез, скрылся за углом почти так же стремительно как альв, оставив растерянную девушку одиноко стоять у калитки.
Остаток ночи пролетел пулей.
Разбуженная Лассом людская команда мгновенно и споро принялась за дело, бесшумно рассредоточившись на краю деревни, у ручья, который отрезал крайние избы от темневшего леса. Председатель Прокудин, которого старшина поднял с кровати, засуетился было, хотел позвонить в район, но эбонитовый аппарат глухо молчал, только потрескивало что-то в трубке, словно никакой телефонной связи здесь отродясь не было.
- Гони баб с детьми по погребам! - скрипя зубами от злости, приказал Степан пацану - председателеву сыну. - Приказ, скажи! А мужики пусть берут ружья и по дворам караулят, ясно?
Пацан суматошно умчался, а старшина кинулся к своим.
Гули пришли под утро.
Вначале дозорным показалось, будто стена леса колыхнулась и стала медленно двигаться вперед. Потом по ноздрям людям ударил запах - жуткая трупная вонь. Одновременно стал слышен скрежет, словно кто-то с силой сцеплял костяные гребенки. Отец Мефодий, мелко крестясь, обошел позицию, не уставая махать кропилом - остановился только там, где молча сидели на корточках трое альвов, неспешно заряжая винтовки.
- А теперь идите, батюшка, - Степан благодарственно пожал священнику руку, - помолитесь за тех, кому это нужно.
- За всех помолюсь, - прошамкал отец Мефодий, - коль воины на правое дело идут, тут уж Господь не разбирает, кто в какой вере.
- Ласс, за мной, - приказал старшина, уже не слушая. - Саня, за старшего!
И кинулся вперед по высокой траве, забирая вправо и огибая по широкой дуге гриву леса, чтобы зайти сзади.
Теперь, спустя долгое время, Степан никак не мог вспомнить - кто начал бой? Вроде бы, когда гули, рыча и беснуясь, подступили совсем близко, и самые резвые из них уже вытянули вперед когтистые руки, их встретили автоматные очереди и гулкие одиночные выстрелы снайперских винтовок альвов. Мертвая нечисть перла вперед и разлеталась гнилыми обрывками, заливая траву вонючей сукровицей.
А потом через бесформенные головы тварей длинными прыжками перемахнули болотные псы.
Составленные из обрывков плоти и обломков костей, перемотанных водорослями и сухожилиями, они двигались с ошеломляющей быстротой, только вперед, выискивая безглазыми мордами живых. Но это были не те живые - они не стояли кучей, отмахиваясь вилами и палками, не промахивались и не бежали в страхе. Альв Тэссер первым бросил винтовку и взметнулся вверх, на лету несколькими взмахами располосовав пса костяным клинком. Вслед за ним в рукопашную поднялись и все остальные. Люди дрались молча, псы и гули хрипели, умирая на ножах.
Степан бежал, раздвигая кусты. Подлесок кончился, и теперь старшина, не останавливаясь, несся по березняку, перепрыгивая через бурелом. Он и сам не смог бы сказать, почему бежит именно туда, вглубь, где березы сменялись елями. Ноги несли сами, и костяной амулет на груди резал шею, наливаясь мертвенной, ледяной тяжестью. Где-то рядом черной тенью скользил Ласс - кровный должник, брат, Стерегущий Спину.
Они выскочили на маленькую поляну оба сразу - и покатились по траве, сбитые тяжкой волной заклятья. Кувыркнувшись через голову, Степан вскочил, не обращая внимания на боль: словно бритва прошлась по груди, и гимнастерка уже висела лентами, пропитываясь кровью.
Посреди поляны, странно горбясь, стояла фигура, по горло затянутая в черный комбинезон.
Альв.
Нефедов перебросил кинжал из руки в руку, ощерился не хуже волка. Свистнул пронзительно и кинулся вперед. Но альв махнул рукой, и из леса на поляну выскочил десяток псов.
- Что ж ты, сука, - зло рассмеялся старшина, стягивая с плеч гимнастерку, - сам справиться не можешь? Собак позвал?
Болотные псы бросились на него. Сбоку предостерегающе вскрикнул Ласс, махнул ножом - гнилые брызги полетели в разные стороны. Альв посреди поляны не шевелился, но из леса выбегали все новые и новые псы, проворно неслись вперед, скаля пасти, полные разномастных зубов. Степана снова сбили с ног и теперь он крутился на траве, заляпанной кровью, сорванным голосом выхрипывая матюги.
Черный альв впервые поднял голову. Он улыбался. Очень медленно диверсант начал произносить слова - на древнем, скрежещущем языке. Одно за одним срывались они с его губ, и воздух постепенно начал мерцать и свиваться бледными вихрями, срезавшими траву.
"Хана, - пронеслось в голове у старшины, стряхивавшего с клинка ошметки болотника, - сейчас он договорит - и все, хана". Черный воздел вверх длинные, бледные ладони, готовясь произнести последнее слово, которое сомнет, разметает врагов, превратив их в желе, развешанное по ветвям деревьев.
И упал.
Нефедову показалось, что из леса вылетела белая молния, которая поразила альва в голову, лопнувшую кровавым дождем. Нелепо мотнув руками, труп отлетел на несколько метров, и упал прямо на спины сгрудившимся псам. Лязгая челюстями, те принялись ожесточенно рвать его на части, не замечая, что и сами разваливаются, превращаются в прах, разлетающийся под последними порывами ветра.
- Ласс! - позвал Степан, озираясь по сторонам. - Живой?
- Здесь, - устало отозвался его товарищ. Он сидел на траве и раз за разом втыкал лезвие ножа в землю, счищая с него чужую кровь. Старшина тронул его за плечо и тоже посмотрел туда, куда был направлен застывший взгляд альва.
Она была белой.
Замерев посредине поляны, волчица смотрела на Степана - зрачки в зрачки, не отрываясь, и вздыбленная шерсть на ее загривке постепенно укладывалась. Нефедов без страха подошел к ней, но только лишь протянул руку, как она отпрянула и одним длинным прыжком скрылась в лесу. Старшина сел и покачал головой.
- Вот оно как... - сказал он, глядя в землю.
Взвод уезжал. Солдаты уже погрузились в машины, бережно поставили носилки с ранеными. Альвы ушли раньше - повесили за спину винтовки и растворились в сумерках.
На рассвете Степан подошел к дому с голубыми ставнями. Он опустился на корточки, нашарил под ногой мелкий камешек и, несильно размахнувшись, кинул его в стекло - дзынь! Подождал немного, но все было тихо, никто не поглядел в окно. Нефедов постоял еще, потом пожал плечами и пошел по улице.
- Степан...
Татьяна, бледная, стояла, прислонившись к забору, и смотрела на него. Он подошел к ней и взял ее лицо в ладони. Погладил по щекам.
- Спасибо. Спасла.
- Ты... сразу знал?
- Сразу? - переспросил он недоуменно. Потом понял. - А, ну да. Как только увидел.
- И не сказал никому? - переспросила девушка недоверчиво. Степан спокойно улыбнулся.
- Зачем? Живете среди людей - ну и живите себе. Вас таких мало. Вон, даже священник - про тебя знает, а истребить не просит.
Степан еще раз погладил Татьяну по щекам. Потом вдруг, как будто решился - быстро поцеловал в губы и отвернулся.
- Прощай, Таня.
- Вернешься? Степан! - голос ее прозвенел перетянутой струной, чуть тронь - и оборвется. Но он не обернулся.
Скрипнул песок под каблуками сапог, и вечный "государев мужик" Степан Нефедов пропал в утреннем тумане, оставив за спиной успокоенно спящую деревню Грачи. Он шел, сжав губы, и холодная роса каплями стекала по его лицу.
* * *
Степан вышел на крыльцо и потянулся, щурясь от яркого света.
Метель улеглась и теперь снежные сугробы, которые намело за ночь, искрились на солнце. Старшина довольно хмыкнул и глянул за ворота. Грузовик уже стоял - мотор работал и клубы синего дыма плыли над дорогой.
- Ну, Николай, бывай, что ли, - Степан обернулся и пожал руку хозяину, выбравшемуся из избы следом. Потом что-то вспомнил и улыбнулся. - На гармошке-то больше не играешь?
Николай басовито рассмеялся.
- Да уж и забыл давным-давно. С войны не играл...
Он долго смотрел, как Степан пробирается к калитке, отгребая снег, и вдруг окликнул его.
- Старшина... Ты это... К Татьяне не пойдешь, что ли?
Нефедов, уже взявшийся одной рукой за щеколду калитки, посмотрел на него.
- Нет, Коля. Не пойду. Незачем ей душу бередить зря.
- Ну так... - мужик растерянно хлопал глазами.
Степан ткнул пальцем в сторону грузовика.
- Видишь? Вон мои дети, Коля. С бору по сосенке. Большие уже, и пороху нюхали, и крови хлебали. А все одно - дети. Каждого как свои пять, знаю.
Он открыл калитку и пошел к грузовику. Запрыгнул на подножку, обхлопал шинель от снега. Стукнул дверцей и уже на ходу прокричал, высунувшись в окно и перекрывая взревевший мотор:
- Вернусь, Коля! Вернусь!
10. Чугай
Как усмирить медведя?
Пополнение прибыло рано утром.
Старшина Нефедов медленно перевел глаза с гигантских сапог, размера не меньше чем сорок пятого, выше - пока не уперся взглядом в переносицу солдата. Для этого ему пришлось запрокинуть голову так, что Степан еле успел подхватить фуражку. Новичок был похож на медведя, поднявшегося на задние лапы. Впечатление довершала массивная нижняя челюсть, мохнатые брови, и кулаки, напоминавшие приличных размеров арбузы.
- Так, - задумчиво сказал Нефедов, - понятно. Такого у меня еще не было. Как фамилия?
- Чугай. Иван, - пробасил солдат, с легким недоумением разглядывая невысокого старшину.
- Рядовой Чугай, надо думать? - переспросил Степан. Новичок помолчал, потом неохотно отозвался:
- Так точно. Рядовой Чугай.
- Хорошая у тебя фамилия, рядовой Чугай, - усмехнулся старшина, - крепкая. А сейчас вот что. Расскажи-ка мне, откуда ты такой взялся, боец...
- Мамка такого родила, - хмуро ответил Чугай, переступая с ноги на ногу. Он не понимал - что нужно от него этому недомерку, нацепившему погоны с лычками?
- Это понятно, что мамка, а не дух святой, - спокойно продолжал старшина, - почему к нам, спрашиваю? Сам попросился? Не похоже вроде.
- Да что ты пристал, старшина? - прорвало Чугая. - Сам, не сам... Дело мое у тебя, вот и листай. Сразу поймешь, за что сюда. Или особиста спроси, он разъяснит. Сам я сюда не просился, и от пуль не бегал. Так что это вам виднее, зачем меня с передовой сняли!
- С передовой... - Нефедов продолжал разглядывать рядового все с той же усмешливой искоркой в глазах. Потом пригасил ее и спросил равнодушно. - А на передовой что - устав не учат? Или устав не учат только в штрафбате, где ты лямку тянул до сих пор?
Рядовой Чугай скрипнул зубами - негромко, но отчетливо. Потом шагнул вперед и навис над Степаном, кривя рот.
- Ты вот что, старшина... Кто прислал меня сюда - это их дело. А командовать мной не каждый может. И уж точно, не такой как ты. В штрафбате и не таких видали, - солдат выругался и отвернулся.
- Не таких, значит? - в голосе Нефедова звякнуло железо. Он чуть отстранился и вдруг несильно ткнул оторопевшего новичка указательным пальцем в бок.
- Ты присядь, Ваня. Не загораживай свет. А то я просто ужас как не люблю, когда нужно глаза высоко подымать.
От легкого тычка Чугай вдруг задохнулся, ноги его заплелись, и он грохнулся на землю, слепо шаря ладонями по траве. Старшина присел рядом, сорвал травинку, покусал ее, думая о чем-то своем.
- Очухался? - наконец спросил он.
"Сейчас я эту суку... Пополам его поломаю!" - рядовой схватил наглого старшину за плечо, сжал кулак. И ткнулся лицом в землю, чувствуя, как невыносимо полыхает от боли вывернутая кисть.
- Все понятно. Как ты в штрафбате живой остался с таким хулиганским поведением - ума не приложу, - сокрушенно покачал головой Нефедов, продолжая тремя пальцами держать запястье Ивана. Потом вдруг отпустил, отошел в сторону, посвистывая. Чугай медленно поднялся - весь красный от злобы и унижения. Зарычал, пригнулся, становясь еще больше похожим на матерого медведя. Во рту стало солоно от крови.
- Стоять, - Степан Нефедов пристально смотрел в глаза рядовому, и в его голосе и взгляде больше не было и намека на усмешку, - и слушать меня. Ушами. Уже не спрашиваю, зачем тебя сюда прислали - и так ясно, кто же рядом с людьми медведя станет держать? Выходит, выбора у тебя и не было. А сейчас, пока не начал тут передо мной звериные танцы устраивать, лучше оглянись.