- Я всегда думал, что ты выбрала не ту сторону, Кара, - произнес Зигмунт.
Девушка сплюнула и с такой силой впихнула ствол в его редкозубый рот, что Молох заскулил.
- Я готова убить тебя за то, что ты сделал на Маджескусе. Поверь, я… - Она замолчала и напряглась, будто услышала какую-то команду. - Хорошо, хорошо, - ответила Кара кому-то невидимому. - Живым.
- Он ведь с вами, да? - спросил Молох. - Скажи ему… скажи, что я его в аду видал.
Нунг, наконец, догнал своего хозяина. Он выскочил из-за колонн, провыл имя Молоха и открыл огонь из своего тяжелого пулемета.
Зигмунт бросился на землю. Над ним промчался поток крупнокалиберных зарядов. Он увидел, как Свол отпрыгнула в сторону, пройдясь по пыли колесом. Убравшись из зоны поражения целой и невредимой, она перекатилась за корпус одного из экскаваторов за секунду до того, как пулеметная очередь застучала по металлу машины. Не теряя драгоценных мгновений, бывшая акробатка бросилась бежать и вскоре скрылась в джунглях.
Молох не знал, удалось ли Нунгу задеть ее. Хотя, если бы это произошло, она не смогла бы так ловко двигаться. Зигмунт подхватил импульсную винтовку и тоже дал вслед Каре несколько очередей, разорвавших трубчатник и пробивших мясистые чаши цветов.
- Нунг! Останься здесь. Прикрывай меня! - приказал он и побежал к месту раскопок.
В узком, душном и темном проходе Молох встретился с Боросом Диасом. Док шел ему навстречу.
- Назад!
- Я слышал стрельбу…
- Назад, док!
Диас отступил к дальней стене. Органические части искореженных сервиторов уже начинали источать сладковатый запах разложения.
- Что произошло? - жалобно спросил Борос Диас. Зигмунт в раздражении прошел мимо него. - Молох?
- К нам прибыло правосудие Империума, упивающееся чувством собственной важности.
- Империума? Вы подразумеваете Инквизицию?
Молох наклонился к кожаному саквояжу Диаса, выбрал подходящую кисточку из дорогостоящего меха ларизель и принялся сметать пыль с настенной гравировки.
- Вы говорите об Инквизиции?
- Заткнитесь, Диас.
- О Великий Трон… - Ксеноархеолог захныкал и сполз по стене.
- Заткнитесь, Диас, - повторил Молох.
С кисточкой работа продвигалась слишком медленно. Зигмунт вытряхнул арсенал Диаса на песчаный пол и схватил горелку, которую Борос использовал для выжигания лишайника. Включив ее, Молох расширил раструб до максимума. Синее пламя заплясало по древней скале. Тесная пещера наполнилась едким запахом обгорелого камня.
- Вы повредите находку! - завизжал ксеноархеолог, увидев, что от гравировки откалываются раскаленные кусочки породы. - Она бесценна!
- Знаю, - сказал Молох, соглашаясь с обоими пунктами, но продолжил спокойно выжигать пыль и песок. - Доктор, сколько вам надо времени на то, чтобы обнажить оставшуюся часть скалы?
- Неделя… может быть, две…
- У нас нет даже часа.
Горелка не смогла справиться с толстыми наростами, остававшимися у основания и в верхнем левом углу находки. Молох схватил молоток для взятия проб и мощными ударами стал откалывать наслоения.
- Остановитесь! Прекратите! - закричал Борос Диас, падая к ногам Молоха. - Вы уничтожаете…
- Заткнитесь, - ответил Зигмунт, резкими, размашистыми ударами снося еще несколько кусков.
- Сэр, вы платите мне за советы. Вы хорошо платите мне за мой опыт. Мы даже достигли определенного взаимопонимания. Я согласился присоединиться к вам только потому, что вы говорили, что раскопки будут проводиться со строгим соблюдением всех формальностей.
- Заткнитесь, Диас.
- Молох, вы разрушаете сокровище прошлого! Вы разрушаете самый важный…
Обливаясь потом и задыхаясь, Зигмунт обернулся и опустил молоток.
- Доктор, вы абсолютно правы. Это кощунство, а я действительно невероятно потратился, чтобы вы могли присматривать за соблюдением всех формальных правил в этом проекте.
- Да, сэр, - кивнул Диас. - Если мы сохраним находку, возможно, Инквизиция примет это во внимание…
Молох улыбнулся:
- Доктор, вы и в самом деле не понимаете, что такое Инквизиция?
- Я… - начал было Борос Диас.
- Доктор, думаю, будет справедливо завершить наши деловые отношения прямо здесь и сейчас. Считайте, что я освобождаю вас от обязательств, изложенных в контракте.
Диас улыбнулся. Внезапно его улыбка стала оплывать, доктор истошно завопил, а затем его обнажившийся череп лопнул, словно глиняный горшок, и ксеноархеолог повалился на спину.
Молох опустил горелку.
- Вы мне никогда не нравились, - признался он тлеющему трупу.
Затем Зигмунт снова повернулся к скале и возобновил свой отчаянный натиск. Времени у него оставалось всего лишь на несколько сильных ударов. А столько еще оставалось скрытым! Возможно, если бы у него была энергетическая дрель…
Он отбросил молоток и нашел среди рассыпанных инструментов небольшой портативный пиктер. С помощью него Молох сделал несколько снимков, стараясь запечатлеть все детали гравировки.
В бедре пульсировала адская боль.
Молох сунул пиктер под комбинезон и пополз к выходу.
Нунг был мертв. Он умер от потери крови. Огрин лежал на одном из экскаваторов. Мухи нте уже копошились на его лице и в чудовищной ране между ребер.
Позаи массивных колонн, со стороны лагеря в безоблачное небо поднимался столб густого черного дыма. До слуха Молоха донеслись звуки отдаленной пальбы.
Помчавшись во всю прыть, на какую только был способен, учитывая невыносимую жару и ранение, он пересек открытое пространство и нырнул в заросли трубчатника. Теперь его скрывали мощные стволы, имеющие около пяти метров в диаметре. Он пробирался мимо огромных, напоминающих целые бассейны цветочных чаш, мясистых лиан и двадцатиметровых стволов. Вокруг жужжали ядовитые пчелы. Под ногами хлюпали лужи вязкого сока.
Только самые доверенные люди - Кибанд и Линта - знали о запасном плане экстренной эвакуации. Там, где они впервые приземлились на планету, к западу от места раскопок, находился путь к спасению, который они подготовили даже раньше, чем разбили лагерь.
Сердце Молоха бешено колотилось. Он знал, что понадобятся месяцы на то, чтобы оправиться от этого испытания. Но Зигмунт продолжать подбадривать себя.
Ему не удалось найти нужное место с первого раза. Поняв, что заблудился, Молох чуть не ударился в панику. Он споткнулся о мясистый трубчатник и упал на колени. Ладони погрузились в густую жижу. В отчаянии Зигмунт закричал. Ему стало легче. Он попытался взять себя в руки. Недаром же он оттачивал приемы всевозможных духовных практик в великой и ненавистной школе Когнитэ. Молоч сел и заставил себя выровнять дыхание. Уже через минуту он спокойно сверился с прицепленным к запястью локатором. На север, сто метров.
Молоч снова поднялся и побежал в нужном направлении. Ослепительный солнечный свет заливал поляну, на которой стоял флаер - небольшая изящная машина, модифицированная модель "Нимфы", тайком уведенная из оружейного склада Гвардии в Геликанском субсекторе. Она стояла на шести длинных полусогнутых гидравлических ногах, вывернув крылья наверх, и казалась гигантским металлическим москитом.
Молох помнил, что оставлял ее под чехлом. Теперь непромокаемый камуфляжный брезент лежал грудой в грязи.
Зигмунт шагнул вперед. Из-за хвостовой части машины появилась Линта.
- О Трон, ты напугала меня! - выдохнул Молох.
- Неудивительно. Многие меня боятся, - улыбнулась она. - Что, Зигмунт, все летит к чертям?
- Точно, - кивнул Молох. - Но еще не все потеряно. Мы можем убежать, ты и я. Эта птичка унесет нас отсюда. Потом включим маяк. Брайс отправит нам навстречу челнок. Мы исчезнем еще до того, как здесь все закончится.
Она пожала плечами.
Зигмунт открыл дверь кабины и включил зажигание. Векторные турбины ожили и загудели.
- А что с Тониусом? Ты убила его? - обернулся он к Линте.
Девушка что-то ответила, но Молох не расслышал ее слов за возросшим ревом турбин.
- Что с Тониусом? Тебе удалось прикончить этого ублюдка? Я видел, ты активно этим занималась.
- Тебе показалось, - ответила Линта.
Ее широкоствольный лазерный пистолет смотрел ему в лицо.
- Линта?
- Игры кончились, Молох.
- Боже-Император, нет! - забормотал он. - Я доверял тебе… Ведь мы вместе почти целый год! Линта! Мы даже…
- Да, знаю. И меня тошнит от одной только мысли об этом. Бросай оружие.
- Скажи мне, что все это не так, Линта…
- Не Линта. И даже не Пэйшенс Кыс, хотя меня и зовут так с некоторых пор.
- Пэйшенс Кыс? Одна из людей того ублюдка…
- Верно. Брось пушку, - твердо произнесла она, угрожающе сверкнув зелеными глазами.
Молох бросил оружие ксеносов в грязь.
- Теперь заглуши двигатели. - Девушка повела стволом.
Не сводя с нее взгляда, Зигмунт потянулся в кабину, взялся за рычаг газа… и рванул его вперед.
Двигатели взревели на полную мощь. Горячие струи вырвались из дюз, сметая заросли трубчатника и вздымая в воздух потоки вязкой жижи. Кыс повалилась на спину.
"Нимфа" оторвалась от земли, развернула закрылки и поплыла в сторону. Турбины двигателей вертикального взлета перемалывали черные мясистые стволы, превращая их в жидкое месиво.
Крича от невероятного напряжения, Молох подтянулся, но чуть не свалился на землю. Неимоверным усилием ему все же удалось забраться в кабину.
Зигмунт вцепился в штурвал и выровнял взбесившийся флаер. В нос корабля ударили лазерные лучи. Кыс вскочила на ноги и открыла огонь по судну. Молох развернул флаер и резко взмыл вверх.
Захлопнув люк кабины, он сделал круг над черными джунглями и белыми скалами и сверился с приборами. На востоке со стороны лагеря поднимался столб дыма.
- Брайс! Брайс! Это Молох! - закричал он в вокс. - Мне нужна срочная эвакуация!
- Принято, - протрещало в ответ. - Координаты встречи пять-одиннадцать-три-девять-шесть-четыре. Давай быстрее!
Молох вбил координаты в локатор, развернул флаер на запад и помчался над блестящими, черными, гниющими лесами. Он может сделать это. Он сделает это…
- Куда ты убегаешь, Зигмунт? - внезапно ожил вокс.
Молоху был знаком этот голос. Он принадлежал Гарлону Нейлу, самому опасному агенту его врага.
- Какая разница, охотник за головами? - прохрипел Молох, нажав кнопку ответа, - Разве ты сможешь меня остановить?
- Ох, ну ты же знаешь меня, Зигмунт, - ответил искаженный воксом голос. - Если у тебя меч, значит, у меня окажется пулемет… А если у тебя флаер…
Из леса прямо перед Молохом бесшумно поднялся выкрашенный черной краской штурмовик класса "Валькирия" без опознавательных знаков на борту. Он угрожающе медленно набирал высоту, слегка покачивая изогнутыми крыльями. По заволновавшимся верхушкам исполинского трубчатника стали расходиться концентрические круги. Орудие на носу катера засверкало.
Неистовый шквал огня лишил "Нимфу" одного крыла. Машина потеряла управление и закружилась в воздухе. Многочисленные лазерные импульсы вспороли ей брюхо и оторвали раздвижные посадочные опоры. Взревела аварийная сирена. Кабина наполнилась едким дымом, а затем пламя охватило ноги Молоха. Зигмунт закричал.
В этот момент первая ракета снесла хвостовую часть флаера. Пусковые установки "Валькирии" содрогались под ее крыльями, ни на секунду не прекращая стрельбы.
Объятая огнем, "Нимфа" развалилась на части и камнем упала в чернильную темноту леса, разбросав в стороны обломки и осколки стекла.
Охваченный пламенем, Зигмунт Молох был все еще жив, когда то, что осталось от флаера, наконец рухнуло на землю.
Над местом падения разразилась огненная буря. Ударная волна, прокатившаяся по зарослям, оставила после себя опаленный круг диаметром десять гектаров.
Сейчас
Петрополис, Юстис Майорис, весна, 401.М41
Я устроился поудобнее. Не в физическом смысле. Поддерживающее поле, создаваемое креслом, обеспечивает все элементарные потребности моего тела. Я "отдыхаю" и "привожу себя в порядок" в ментальном смысле, согласно ритуалам псайканы.
Легкий транс позволяет мне открыться. Каюту корабля наполняет беспокойный шум, но его можно заглушить. Я устал от длительного путешествия.
Я концентрируюсь. Растворяюсь. И не вижу ничего. Но чувствую все. Все, что составляет Юстис Майорис. Раздувшийся мир, обросший городами. Я даже различаю корку грязи, покрывающую его. Ощущение такое, словно изучаешь разлагающийся труп.
Кончики пальцев уже кажутся грязными, хотя у меня нет пальцев.
Юстис Майорис. Меня тошнит от него. Старый мир. Изъеденный кислотными дождями. Столица субсектора. В его чахоточном дыхании сплелись запахи дегтя, слизи и оуслита. Сухой аромат торговли, душная вонь пороков.
Мне трудно это выносить. В моем горле встает ком, а желудок выворачивает.
Растворяюсь. Здесь слишком много информации, слишком много сигналов, поступающих от слишком многих жизней. Я должен сосредоточиться. Они там, внизу. Мои люди, ушедшие на тяжелое задание. Я не должен потерять их.
Индивидуальности. Я ищу конкретные индивидуальности. Охочусь за мелькающими маркерами "косточек духа". Шепотом проношусь сквозь жизни, от одной к другой, словно бреду по бесконечным комнатам огромного особняка.
Я куртизанка по имени Матри, прекрасная, но отвергнутая своим возлюбленным и защитником, мечтающая о новом богатом покровителе. Мои юбки густо украшают кружева.
Я пьянчуга по имени Тре Броггер, пересчитывающий сдачу, лежащую на стойке бара, пытаясь сообразить, сможет ли позволить себе еще один стакан амасека.
Я безымянный бандит. Бегу, запыхавшись. Мой короткий клинок стал скользким от крови. Я принадлежу клану, и мне кажется, что там будут рады приобретенным мной сегодня кредитным дискам и карманному хрону.
Я прачка, плачущая по сыну, которого однажды продала.
Я суперинтендант, и меня скрутила рвота, когда я взломал дверь комнаты, где в воздухе кружат мухи. Прошло три недели с того времени, как старика видели в последний раз. Придется вызывать арбитров. Я могу потерять работу.
Я птица. Свободная.
Я клерк по имени Оливье, щелкающий по кнопкам кодифера, и в моих аугметических глазах отражаются зеленые фантомы экрана. У меня ужасный галитоз из-за нарыва на десне. Но я не смогу позволить себе оплатить услуги врача, если не буду работать сверхурочно целый месяц. Через сто девятнадцать минут у меня запланирован перерыв.
Я сервитор, укладывающий коробки на складе. Когда-то у меня было имя, но я забыл, как его произносить. Нужно напрягаться даже для того, чтобы вспомнить, как правильно поставить коробки. На их боках есть специальные стрелки.
Я адвокат по имени Джозеф Ганге. Я нервно дожидаюсь, когда откроются двери суда.
Я крыса, и я грызу. Я крыса.
Я Бенел Манной, зонтоносец. Но сейчас я сижу у ставней лавки, ожидая, когда начнется дождь. Тогда я смогу заработать. Мне девять лет. Сложенный зонтик выше меня самого. Раньше он принадлежал отцу, когда тот еще нес эту службу. Надо будет заново обтянуть зонтик, потому что он уже совсем износился. На нем все еще стоит имя моего отца. Когда я поменяю ткань, то напишу на ней "Бенел Манной".
Я лодочник Эдрик Лутц, налегающий на весла ялика и зазывающий клиентов. Вода грязная и воняет мочой. Когда-то я был женат. И все еще тоскую по ней. Сука. Да где же все сегодня? Причалы пусты.
Я рабочий листового пресса по имени Эса Хайвсон. Я крепко сплю в однокомнатной квартире в Общем Блоке К. Двойная смена так вымотала меня, что я уснул в тот же миг, как прилег. Слабый дождь, под который я намеревался выйти, все еще идет. Трубы водопровода гудят и стучат. Но они не разбудят меня. Мне снится превосходный десерт с заварным кремом, который я когда-то попробовал на свадьбе у дальнего родственника. Он был богатым человеком. Мне никогда больше не попробовать такого.
Я медсестра в приемном покое Общего Блока G. Все вокруг пропахло антисептиками. Свет слишком ярок. Мне не нравится, как накрахмаленная униформа сжимает плечи. Это напоминает о том, что мои руки слишком толсты. На бирке проставлено имя Элис Мансер, но на самом деле меня зовут Феб Экс. У меня нет квалификации. Пришлось солгать, чтобы получить эту работу. Однажды меня вычислят. Но до тех пор я намереваюсь максимально попользоваться своим неограниченным доступом к послеродовому отделению. Культ хорошо платит, и в особенности за здоровых младенцев.
Я анонимный человек, чей пол не удается установить, мертвый уже очень много лет. Я лежу замурованным в стене в Общем Блоке В.
Я две девушки в униформе курсантов СПО, спрятанные в неглубоких могилах позади ряда отравленных кислотными дождями кустарников у северного края парка Стайртауна.
Я человек, болтающийся на веревке в комнате 49/6 посреди здания, предназначенного под снос.
Я семья девочки, которая исчезла по пути в школу.
Я фабричный рабочий, который держит снимки молодых парней в том же самом ящике бюро, что и наточенный боевой нож.
Я рубрикатор, сраженный сердечным приступом в магнитном подъемнике по пути домой.
Я дерево, что увядает на площади Высшего Администратума.
Я имперский инквизитор по имени Гидеон Рейвенор.
Это понимание заставляет меня вздрогнуть. Я чуть не потерял себя самого в дисгармонии псионического шума. Постепенно из множества накладывающихся данных я начинаю выхватывать сигналы. По одному. Они почти не слышны за полифонией живых сознаний, что напоминает попытку уследить за единственным голосом в десятимиллиардном хоре.
Сфокусируйся, Гидеон. Сфокусируйся…
Есть! Вот Тониус. И псионический отпечаток Кыс тоже. Они вдвоем среди шумной торговой улицы на поверхностном уровне, два бьющихся сердца в многомиллионной толпе.
А вот Кара. Яркая, как пульсар, сияющий в глубине грязных уровней. Я чувствую ее напряжение. Сердечный ритм учащен. Чувствую общественную столовую вокруг нее. "Вот дерьмо, проклятый нинкер собирается…"
Я потерял ее!
Слишком много, слишком много. Кислотный дождь, омывающий улицы верхних уровней, обжигает мою кожу, хотя у меня нет кожи. Ощущение восхитительно. Мне жаль, что я не могу задержаться на нем.
На это нет времени. Я чувствую Нейла. Сплошные мускулы и тестостерон. Он прячется в тени глубоких, затопленных трущоб.
А затем…
Что это? Кто это? Возлюбленный Император, к нему больно прикасаться. Очень больно…
Из глубины его головы я извлекаю имя. Заэль…