Уселись, я врубил зажигание.
- Олаф…
- Ну, - пробурчал я.
- А эта девушка? Такая, с этими… как ты их называешь? Буферами…
- Ну?
- И как?
- Полный улет, - успокоил я его.
- У вас странные брачные ритуалы.
- О Господи, Карс, - вздохнул я, - где тебя готовили, черт возьми?
- На базе. Ускоренный курс.
- Оно и видно, что ускоренный. Ну при чем тут, скажи на милость, брачный ритуал? Да если уж ты телевизор наш не смотришь, хоть бы книжки почитал для разнообразия!
- Я читал одну книжку, Олаф, - с готовностью отозвался мой напарник, - хорошая книжка. "Анатомия и физиология человека" называется.
- Не то ты читаешь. Это же голые факты. Никакой романтики. А ты бы что-нибудь художественное почитал, роман какой-нибудь. Ну, хотя бы эту… "Даму с камелиями"…
- Но ведь это же выдумка, Олаф. Вранье… зачем же его читать?
Ну что ты тут скажешь?!
Мы с Карсом работаем на пару уже больше года. Прислали его сюда, когда стало совсем уж худо. До этого я работал с другим напарником - человеком… Туг достал его раньше, чем я успел достать туга. А потом на его место назначили Карса. Самое странное, что мы с ним сработались - из нас вышел неплохой тандем.
Я вот иногда думаю - если бы не Катастрофа, мы давно бы уже и сами вышли в космос, и тогда, возможно, не кадары нашли бы нас, а мы - кадаров, и не было бы у них орбитальной базы, и не мучилось бы человечество завистью, наблюдая, как спускаются с неба их легкие корабли… Правда, кое-кто поговаривает, что, не будь Катастрофы, и тугов не было бы, а значит, необходимости в помощи кадаров - тоже. Никто бы никого тогда не искал, не было бы никакого контакта, а занимались бы все своими собственными делами… Всем бы было спокойнее.
Я вздохнул…
Катастрофа потянула за собой все, что обычно приносят катаклизмы такого размаха, - экономический хаос, неразбериху, крушение политических систем, озверевшие толпы, для которых не существует ни границ, ни законов… И как только уцелевшие страны стали выбираться из того беспредела, в который они были отброшены, как только удалось кое- как наладить жизнь, сойти с грани голода и хаоса, на которой несколько лет балансировало человечество - вот тогда и появились туги…
"Пежо" вильнул на ухабистой дороге, выправился и замер у подъезда респектабельного особняка. Нас, похоже, уже ждали - свет на втором этаже горел, и, когда я нажал на кнопку звонка, замок щелкнул и дверь отворилась.
Сначала я подумал, что все-таки ошибся адресом - на пороге стояла бабенка, довольно хорошенькая, хоть и не в моем вкусе - слишком худощавая. Густые волосы с медовым отливом падали на прямые плечи, на меня внимательно смотрели глаза чудесного золотисто-карего оттенка… Одета она была в черный, наглухо застегнутый комбинезон и вид имела суровый и неприступный.
Странно, что она при полном параде сейчас, глубокой ночью, - мелькнуло у меня в голове. Место тут, в общем, спокойное, но сейчас мало кто отважится шляться по ночам…
Тем не менее я сказал:
- Привет, детка. Мне нужен доктор Перелли. Скажи ему, что машина ждет у подъезда.
- Я Перелли, - произнесла она глубоким мелодичным голосом.
Видно, жена, а может, и дочка…
- Мне нужен доктор Перелли, - сказал я терпеливо, - "Эс" Перелли - так там было написано. "Эс" - это "синьор", верно?
- "Эс" - это Сандра, - сказала она, - Сандра Перелли. И доктор - это тоже я.
Я ошеломленно уставился на нее.
- Доктор Сандра Перелли, криминалист-психолог, - холодно представилась она. - Сейчас специализируюсь по тугам - прошла полугодовую подготовку.
- В Нью-Йорке?
- Нет, в Петербурге.
- А… у Караваева?
- Верно, - все еще холодно подтвердила она.
- Слышал о нем. Говорят, он один из лучших.
- Во всяком случае, мировая величина, - вмешался Карс, которому надоело сидеть в машине. - Нам нужно спешить, Олаф.
Я спохватился:
- Доктор Перелли, позвольте представить вам моего напарника. Карс - доктор Перелли.
Она протянула для пожатия свою хрупкую, но сильную руку. Пожалуй, в ней все-таки было нечто - какая-то изюминка. Скрытый южный темперамент тлел в ней, словно огонь под ледяным покровом, не прорываясь до поры до времени наружу. Карса она восприняла спокойно - наверняка уже имела дело с кадарами. В нашей работе иначе нельзя…
- Очень приятно, - сказала она, - можете называть меня Сандрой. Нам придется работать вместе, так что формальности отбросим. Это и есть ваша машина, инспектор Матиссен?
И она подозрительно посмотрела на мой обшарпанный "Пежо".
- Зверь, а не машина, - успокоил я ее. - Не смотрите, что он с виду такой тихий, он на все способен. Кстати, ко мне это тоже относится.
С тем же холодным подозрением она оглядела с головы до ног и меня. Мне этот взгляд не понравился. Какой-то он был… слишком уж профессиональный, что ли.
- Надеюсь, что так, - сказала она с сомнением, - впрочем, поглядим. Я готова ехать, господа. Надеюсь, с материалами я смогу ознакомиться по дороге?
Я кивнул, и мы сели в машину.
Сандра расположилась на заднем сиденье. Еще когда она пригнулась, чтобы забраться в машину, я заметил, что она неплохо сложена. Тоненькая, но вполне аппетитная, а обтянутый черным комбинезоном зад выглядел просто соблазнительно. Интересно, а какова она на ощупь? Я едва удержался, чтобы не хлопнуть ее по заду. Меня остановила четко обрисовавшаяся под курткой кобура с пушкой и охотничий нож, который висел на поясе этой амазонки. А я-то, дурак, думал, что нам придется таскать за собой толстого лысого увальня-профессора! Этой палец в рот не клади - откусит! Вон какие зубки беленькие.
Я дал газу, и мы, покружив немного в сонных улочках и слегка попугав мирных граждан, выбрались наконец на магистральное шоссе, ведущее из Бергена во Фьорде.
Оно было пустым и темным, свет наших фар еле-еле пронизывал тьму, отбрасывая в мелкой водяной пыли призрачный ореол. Ни одного огонька, ни одной встречной машины, и лишь иногда, точно безумные привидения, выплывали нам навстречу из тьмы покрытые фосфоресцирующей краской дорожные знаки.
На Сандру, однако, эта мрачная атмосфера нисколько не подействовала.
- Материалы у вас? - деловито спросила она.
Карс, не оборачиваясь, протянул ей конверт.
Вытащив из внутреннего кармана крохотный фонарик, доктор Перелли стала просматривать снимки. Я ждал сдавленного возгласа, выражающего ужас и отвращение, но его не последовало. Она и впрямь была не из слабаков, эта докторша.
- Почерк, типичный для туга, - спокойно сказала она, - горло перерезано… да… спереди, вплоть до шейных позвонков, вот на этом снимке хорошо видно, поглядите, инспектор…
- Спасибо, я уже видел, - успокоил я ее.
Она продолжала:
- Брюшная полость вскрыта, внутренние органы… да, неплохо он поработал…
- Это может быть и имитатор, - заметил Карс, - вы - очень впечатлительный народ. Стоит только кому-нибудь выкинуть что-то из ряда вон выходящее, пусть даже гадость какую-то, как тут же обязательно найдется псих, жаждущий повторить этот подвиг.
- "Гадость" - это ты верно выразился.
Карс пожал плечами. Думаю, он перенял этот жест у нас, у людей, - как и многое другое, впрочем…
- Какие у тебя планы, Олаф? Сначала едем на ферму, потом в местный участок, правильно?
- Не знаю, зачем он нам нужен. Тела-то уже везут к нам, я думаю. Но можно и в участок.
- Свидетели есть? - деловито спросила Сандра.
- Непосредственных нет, разумеется. А тело нашел живущий по соседству фермер. Он и вызвал полицию.
- Я бы хотела поговорить со свидетелем. Потом - в морг.
Я усмехнулся.
- Приятная нам, одним словом, предстоит программа!
"Пежо" мой петлял по горной дороге, где за каждым темным поворотом открывался новый темный поворот. Когда-то горные дороги содержались в идеальном порядке, а теперь ограничивающие столбики покосились, краска на них облупилась, и мне приходилось глядеть в оба, чтобы не выскочить за ограждение. Черный зев тоннеля, который распахнула перед нами гора, раньше был обозначен фонариками, а внутри, по разделительной полосе, отражателями; нынче же свет фар метался по стенам, выхватывая из тьмы замшелые серые своды с застывшими потеками ржавчины. У стены догнивал полуразвалившийся остов автомобиля - его так и не удосужились убрать. На какой-то миг тьма полностью поглотила нас - светились лишь огоньки на приборной доске, да где-то сзади смутно мерцал фонарик Сандры. Мы словно попали в зловещую черную дыру, из которой нет выхода. Но выход все-таки был - тоннель внезапно кончился, и мы вновь оказались под слепым темным небом. Осень давно вступила в свои права - небо было обложено непроглядными тучами, склоны насупившихся гор тоже были темными, и лишь внизу, у подножия, тускло мигали огоньки, отражаясь в свинцовой воде фьорда.
Мы выехали к паромной переправе.
Темная полоса северной недоброй воды, надвое рассекающая горные хребты, была пуста - паром ушел. У причала скопилась небольшая очередь - не то что в былые времена; один обшарпанный грузовичок, легковушка да парочка отблескивающих черным лаком и хромированной арматурой мотоциклов. Конструкция их не изменилась, пожалуй, с позапрошлого века - владельцы и так считали их совершенством. Я опустил стекло и высунулся в окошко - в лицо мне тут же ударил холодный солоноватый ветер с моря.
- Эй, приятель, - окликнул я вахтенного, который, натянув на голову капюшон дождевика, лениво прогуливался взад-вперед по причалу, - паром когда будет?
- Часа через два, не раньше, - мрачно ответил тот, - он по ночам ходит редко.
Я огляделся. Огни у автомобилей были погашены, мотоциклы подставляли небу пустые седла. Видимо, владельцы нашли себе поблизости гнездышко поуютней, чем причальные доски.
Я вновь окликнул мрачного стража переправы.
- Может, подскажешь, где тут можно переждать и выпить чего-нибудь горяченького?
- Опять выпить, Олаф? - забеспокоился Карс. - Может, на сегодня хватит?
- Кофе, парень, - успокоил я его, - я имею в виду кофе. Я ведь за рулем, верно?
- Вот это меня и беспокоит, - сказал Карс.
- Говорю тебе, все в порядке. И дама замерзла…
- Обо мне не волнуйтесь, - отозвалась Сандра.
- Пошли-пошли, - сказал я, - я угощаю. Так куда подгребать?
Смотритель неопределенно махнул рукой куда-то в сторону; там, на урезе воды, расположилась низкая одноэтажная постройка, из смутно освещенных окон, перекрывая нестройные голоса, доносилось разухабистое завывание музыкального автомата. Приятное местечко, одним словом, уютное такое…
Я оставил своего верного конька дожидаться в молчаливой очереди таких же стальных зверушек, а сам выбрался на мокрый настил и потопал на звуки музыки. Спутники мои последовали за мной. Карс благоразумно заткнулся - все, что считал нужным, он уже высказал в машине, а когда приходится общаться с внешним миром, всем заправляю я, а он - на подхвате. Это обычная практика такой вот совместной работы, насколько мне известно.
Сандра шла рядом со мной, откинув голову и засунув руки в карманы. Ее изящные ноги, обутые в низкие сапожки, уверенно ступали по настилу. Выглядела она привлекательно - даже очень, - словно яркая тропическая птица ненароком залетела в наши унылые края, и в глубине души у меня шевельнулось смутное, но недоброе предчувствие - уж слишком обращала на себя внимание ее экзотическая красота.
Я толкнул тяжелую дверь и вошел внутрь; в помещении было полутемно и дымно, я уже подошел к стойке бара и лишь тогда понял, что предчувствия мои оправдались. Сам виноват - профессионал должен прислушиваться к внутреннему голосу.
У стойки расположились Ангелы Ночи. Это их мотоциклы стояли на причале.
Ангелы - крутые ребята. Они носятся по матушке-Земле на своих железных конях, нигде не задерживаясь надолго. Туги страшны тем, что невидимы, что разят исподтишка, не угадаешь, кем может оказаться тихий и незаметный тип за соседним столиком в баре или доброжелательный попутчик в автобусе; но Ангелы Ночи - те никогда не маскируются. Они наводят страх одним своим видом. Затянутые в черную кожу, татуированные, вооруженные до зубов, одним только своим именем они наводят страх на живущих в отдалении мирных скотоводов и владельцев лососевых ферм.
Их было пятеро. Пятеро здоровенных бритоголовых мужиков в кожаных жилетках на голое тело расселись у стойки как хозяева, тогда как шофер грузовичка и еще один типчик, видимо водитель малолитражки, робко жались в темном углу и явно чувствовали себя неуютно.
Шкурой чую драку, но тут уж ничего не поделаешь, ретироваться поздно. Стоит лишь повернуться к этим типам спиной, как в них тут же просыпается инстинкт хищника, преследующего беззащитную жертву. Я покосился на своих. Они держались хорошо, спокойно, словно ничего не замечали. Я подошел к стойке и постучал монетой по исцарапанной пластиковой поверхности. Тихий неприметный бармен возник бесшумно, как летучая мышь. Я перебросил через стойку десять крон, и он проявил неожиданную ловкость, поймав монету на лету.
Я заказал себе двойное виски и повернулся к Сандре.
- Что вы будете пить, доктор?
- Пожалуй, шерри, - ответила она.
- Шерри для дамы и имбирного пива джентльмену.
Кадары не слишком западают на алкоголь, но пиво почему-то любят.
Бармен кивнул и деловито удалился.
- "Джентльмену", - послышался издевательский голос.
Я обернулся.
Рядом со мной возник один из Ангелов - здоровенный бугай с накачанными мышцами. Встретив мой взгляд, он словно ненароком толкнул меня плечом - не будь я готов к чему-то в этом роде, я отлетел бы к противоположной стене.
- Не нравится мне этот джентльмен, - сказал он с ухмылкой, - а вот дамочка, наоборот, нравится. Верно, ребята?
Те с готовностью загоготали.
- Может, дашь попользоваться?
- Олаф, - тихонько сказал Карс у меня за спиной, - мы, кажется, опять влипли.
- Не впервой, - отозвался я сквозь зубы.
Я небрежно расстегнул плащ, выставив кобуру на всеобщее обозрение, и стал ждать развития событий.
Оно не замедлило последовать. Особый отдел саморекламой не занимался, а оружие сейчас носили многие - на него даже специального разрешения не требовалось, нужно же людям как-то обороняться, поэтому громилу вид оружия не слишком насторожил. Таких обычно нелегко испугать - для этого у них недостаточно фантазии. Им просто в голову не приходит, что найдется кто-нибудь еще покруче. А потому он неторопливо, вразвалочку подошел к Сандре и опустил лапу ей на плечо. Что меня всегда поражало в таких вот молодчиках - это их самоуверенность. У них и сомнение не закрадывается в том, что любая особа женского пола в возрасте от десяти и до девяноста с лишком будет от них в восторге. Казалось, и Сандра не исключение - она нежно поглядела на затянутого в черную кожу бугая своими медовыми глазами и на краткий миг прильнула к нему - на очень краткий миг, потому что он тут же охнул и сложился пополам.
Прежде чем он успел опомниться, я двинул его рукояткой пистолета в ухо - и он отрубился уже надолго.
И тут началась потасовка.
Малый, которого я вырубил (не без помощи доктора Перелли), несмотря на свои внушительные габариты, был "шестеркой", мелкой сошкой, а теперь на меня пошел их вожак. Я сразу засек, кто у них тут заправляет, - этого требовала элементарная предосторожность, - у него и реакция была побыстрее, и повадка пожестче, а взгляд напоминал рыщущие глаза жестокого и быстрого хищника. В таких вот бандах на несколько тупых исполнителей всегда найдется один мужик с воображением - он-то и правит бал.
Я увидел, как он молниеносным движением татуированной руки выхватил скрытый полураспахнутой кожаной жилеткой обрез, и уже напряг мышцы, готовясь опередить его, как кто-то опередил меня. Раздался тихий, почти незаметный в общем гаме хлопок - и на груди вожака Ангелов Ночи расцвело красное пятно, а сам он начал медленно клониться вперед и наконец упал, уткнувшись головой в сапожки Сандры. Второй было тоже дернулся за оружием, но не успел. Карс с завидной ловкостью запустил ему в голову бутылкой, а пока тот соображал, что же, собственно, произошло, завел ему руку за спину, вывернув ее в суставе так, что противник взвыл от боли. Глядя на кадара, нипочем не догадаешься, на что он способен, но, если уж надо действовать, он многим тренированным бойцам даст сто очков вперед. Я не стал дожидаться, пока оставшиеся двое допрут, что на сей раз нашла коса на камень, а, подхватив табурет, обрушил его на голову ближайшего "ангелочка". Тем временем каблучки Сандры обрабатывали его напарника. Не прошло и двух минут, как все было кончено - на полу шевелились и постанывали бесформенные кучи. Сандра уже успела спрятать пистолет в кобуру и теперь поправляла прическу, а бармен наконец вылез из-под стойки, где он все это время благоразумно укрывался.
- Н-надо бы вызвать полицию, - выдавил наконец он.
- Не стоит беспокоиться, приятель, - и я помахал у него перед носом раскрытым удостоверением, - я и есть полиция.
Бармен бросил взгляд на печать, на четкий штамп "Особый отдел" и вытянулся в струнку.
- Простите, инспектор! Готов оказать посильную помощь!
- Ты несколько опоздал, - заметил я, - впрочем, можешь принести мне еще виски. Куда мой стакан подевался, ума не приложу.
- Конечно, инспектор, - заторопился тот, - за счет заведения!
И вновь исчез за стойкой.
Я махнул рукой. В конце концов, мы заслужили угощение.
- Давай, приятель, - сказал я, - тащи все вон за тот столик. И выруби ты, Бога ради, эту гадость!
Он недоуменно на меня вытаращился.
- А! Вы имеете в виду музыку?
- Если это ты называешь музыкой.
- Я посмотрю, что там у них есть, - и Сандра грациозно проследовала к музыкальному автомату, брезгливо обходя красные пятна на обшарпанном полу. Наконец из ящика полилась мягкая мелодия, томная, как южная ночь.
Мы расположились за боковым столиком - там было полутемно и почти уютно, не видно того развала, который сейчас царил в баре. Я слышал, как бармен связывается по радиотелефону с констеблем из ближайшей деревни. Не очень-то мне хотелось ввязываться в это дело, объясняться, давать показания, но я по опыту знал, что и там никто не горел желанием бежать сюда сломя голову на исходе ночи ради каких-то мерзких типов, ныне уже покойных; никто, естественно, не питал особой любви к этим бандитам, терроризирующим окрестности. К тому времени, как полиция прибудет на место - если она вообще прибудет, - паром уже отчалит и мы вместе с ним.
Что ж - фрау с воза…
- Знаешь, что меня удивляет, Олаф, - заметил Карс, с удовольствием отхлебывая свое пиво, - стоит только нам где-нибудь появиться, как почему-то сразу начинается… завируха. Я правильно сказал?
- Почти. Ты, наверное, хотел сказать - заваруха.
- Ну да. Заваруха. Ты обладаешь прямо поразительной способностью притягивать к себе неприятности.
- Вы тоже, кадары, не из воскресной школы вышли. Вон как ты ему врезал.
- Нас учат обороняться, Олаф. Ты же знаешь. Меня инструктировали на базе - по возможности не применять оружия, а использовать подручные предметы. Чтобы не возбуждать ненависть коренного населения. Хотя, честно говоря, Олаф, коренное население и так нас не любит.