"Эльдира…" - больно резануло в сердце.
Лю мгновенно понял состояние Андрея.
- Андрей, давай поедим, а потом будем обсуждать твои дела, - мягко предложил он.
Землянин молча кивнул головой.
Поднос тут же трансформировался в стол. Возле него, как по волшебству, возникли два стула. Землянин и мнем сели.
Обед или что там по времени больше подходило, Кедров давно уже сбился со счета времени, прошел в молчании. Того радостного подъема, с каким Андрей проснулся на мнемовском звездолете, не было. На землянина навалились, отброшенные ранее мощным эмоциональным порывом: "Жив!", вопросы: что случилось с Матеей, что случилось с Эльдирой, где он и самое главное - что дальше делать?
- Что ж, теперь можно отвечать на твои вопросы, - Лю улыбнулся. - И не сиди такой хмурый. Просто подумай, ведь все могло закончиться гораздо хуже.
- Да, ты прав, Лю. Все могло закончиться гораздо хуже. А ты, получаешься, все время наблюдал за мной?
- Ну, не льсти себе так, - Лю вновь рассмеялся. - Мы следим за всеми более-менее значительными событиями, которые происходят у челов, кроков и мнемов. И, естественно, такую заварушку около Матеи мы пропустить никак не могли.
- Заварушка… заварушка, в которой могли погибнуть десять миллиардов фролов, десять миллиардов человек. Или для вас десять миллиардов не цифра?
- Ладно, не злись. Я может неправильно выразился. Не совсем то употребил ваше слово.
- Что с Матей? - спросил Кедров и почувствовал, как у него мгновенно просохло во рту.
- Не волнуйся, все в порядке. У кроков была одна гиперпространственная бомба. После того, как ты ее так эффектно разрядил, им ничего другого не оставалось делать, как покинуть окрестности Матеи.
- Сделают еще, - Андрей вздохнул.
- Не сделают, - неожиданно он услышал в ответ. - По крайней мере, не сразу.
- Почему?
- Их ученый, который, собственно, и сделал это страшное оружие, покончил с собой. А без него кроки отброшены на пару лет назад. Так что пару лет, а то и больше у челов и фролов есть.
- Покончил с собой? Почему?
Лю на мгновение задумался.
- Если коротко, то неразделенная любовь, - наконец ответил он.
- Неразделенная любовь, - медленно за мнемом повторил землянин, словно пробуя на вкус это горькое, жесткое слово, - а что с Эльдирой? - и снова в его рту пересохло.
- Находиться на Матеи. Вместе с Главным Судьей СакВоком управляет государством. Пытаются помирить разбушевавшихся фролов. Вроде это у них получается, через паузу добавил он.
- А этот человский генерал Рахад Виргул где сейчас?
- Он на Матеи, - тут же прозвучал ответ. - Помогает Эльдире в наведении порядка.
- И все? - через силу выдавил из себя землянин, кляня себя за этот вопрос.
Мнемы отлично понимали все недомолвки. В сущности, с ними вообще можно было не разговаривать. Стоило только подумать, и мнем все понимал. Кедров не раз в этом убеждался, еще там, на Гамеде.
- Я не знаю, близки они или нет. Мы, без необходимости, не вторгаемся в частную жизнь.
- Ну и не вторгайтесь! Я и так знаю! - Кедров вскочил из-за стола. - Конечно близки! Они были близки, когда я еще был на Матеи! А сейчас, когда я для них погиб, тем более!
- Успокойся! - слово больно хлестнуло в голове, словно бич. Как говорят у вас, еще не вечер. Любишь женщину - борись за нее!
Андрей медленно сел на стул.
- Ты можешь меня вернуть назад, на Матею?
- Могу, - тут же, без колебаний ответил мнем. - Если захочешь - верну.
- Если захочу… Лю, я еще и сам не знаю, чего я хочу.
- Андрей, на тебя слишком много свалилось за последнее время. Слишком много. Ведь еще два года назад ты был обычным молоденьким лейтенантом российской армии, а теперь ты летаешь на гиперпространственных звездолетах и для тебя проткнуть сто тысяч световых лет даже проще, чем съездить к матери в Воронежскую область. Раньше ты видел атомный взрыв только в кино, а сейчас ты уже спускался на подвергшуюся атомной бомбардировке планету и сражался там с кроками. Это все равно, что с ходу запрыгнуть на проносящийся мимо экспресс. Так можно и покалечиться. Твой мозг просто запутался и хочет одного - покоя.
- Да, на Матеи я покой получу, - произнес Андрей с горькой иронией.
- В таком состоянии ты на Матеи покой не получишь. А хочешь, я сделаю так, что все свои неурядицы в личной жизни ты будешь воспринимать спокойно?
- Это называется психокоррекцией?
- Да. Ты все будешь помнить, но эмоции будут сглажены. И все.
- Нет, Лю, спасибо. Моя жизнь - это моя жизнь. И никаких коррекций мне не надо. Я никакой ни алкаш или наркоман, которым надо внушать что-то.
- Да причем тут это!
- Повторяю, Лю, не надо. Я мужчина и я со всеми своими проблемами справлюсь сам.
- Ну, как знаешь.
- Знаю, - землянин твердо взглянул в серые глаза мнема. - И я знаю то, что я больше не хочу на Матею, - сказал Андрей и удивился, как легко он произнес эти слова. В любом случае, я им чужак. И даже хорошо, что все так закончилось. Для Эльдиры я мертв, и ее не будет мучить совесть, что она мне изменяет.
- Изменять можно и мертвым, - тихо произнес мнем. - А тем более тем, кто спас тебя. Ты изменяешь его памяти. А это бывает похуже, чем изменить живому человеку. Живой человек еще может тебя простить, мертвый же никогда. Он будит мстить тебя своей памятью.
"А ведь точно, - Андрею вспомнилась его прабабушка. - Бабушка Вера так и не вышла замуж после войны. Все ждала своего мужа, моего прадеда, погибшего в Белоруссии, в сорок четвертом. Хотя красивая была женщина, - Кедров вспомнил фотографию, висевшую в хате его прабабушки. Девушка и парень, она в каком-то темном платье с большим белым отложным воротником, он в черном костюме, белой рубашке, поверх которой виднеется какой-то одноцветный галстук - черно-белая фотография и истинных цветов, поэтому не понять. Лица спокойны и выразительны. Его прабабушка Вера и прадед Андрей. Фотография сделана сразу после их свадьбы в июне сорок первого…
Кедрову нравилось смотреть на старые фотографии. Было в лицах людей, запечатленных на них, нечто такое, чего не было на современных фотографиях. Была какая-то торжественность, величавость. Было в лицах что-то роднившее их с ликами на иконах. Это Андрей заметил еще в хате бабушки Веры. Очевидно, фотография тогда еще была редкостью и люди, позируя фотографу, что называется, выкладывались, будто инстинктивно понимая, что смотрят не только в объектив фотоаппарата, но и в вечность.
"Сейчас уже совсем не то. Люди фотографируются мимоходом, словно на ходу перекусив бутербродом. Щелк и побежали дальше. Какая уж тут торжественность. И еще эти голливудские, широкие, больше похожие на оскал, улыбки, будто отштампованные с одного клише. Конечно с одного. Все ж сейчас говорят: "Чиз", когда фотографируются. Так и хочется иногда засунуть в этот рот этот самый чиз. Просит же".
- Все равно не хочу на Матею, - Андрей тряхнул головой, отгоняя детские воспоминания. - Чужой я им. Знаешь, все же глупо погибать за чужую страну.
- Но она много тебе дала эта страна.
- А я, по-моему, сполна расплатился за это, - быстро парировал землянин.
- А то, что у тебя будет там ребенок?
Кедров несколько секунд молчал, обдумывая услышанное от мнема.
- Да, у меня будет там ребенок. Но знаешь… - землянин замолк, пытаясь поточнее подобрать слова для своей мысли.
- Ты мужчина и твое дело завоевывать мир, - Лю за Кедрова сформулировал его мысль.
- Ну, может не так пафосно… но в целом верно. Если честно, то я ощущаю себя сейчас варягом, случайно вынесенным на чужой берег и которого местные жители приютили. Дали кров и пищу.
- И который честно за это сражался с их врагами. А местные девушки выражали восхищение чужеземному герою, способами, им доступными! - Лю рассмеялся.
- Ты прямо мысли мои читаешь! А впрочем, я забыл, с кем имею дело, - теперь уже смеялся и землянин.
- И теперь чужеземный герой хочет домой.
- Да, - твердо произнес Кедров. - И местные девушки не вправе за это на него обижаться. Сколько таких было случаев.
- Значит - Земля?
- Да, - еще раз твердо произнес землянин.
- Хорошо, - просто ответил мнем. - Правда сделать это будет чуть труднее.
- Почему?
- Потому что сейчас мы к Матеи находимся ближе, чем к Земле. На целых миллион световых лет ближе.
- Ого! Далеко же меня забросило. Кстати, а все же, как ты меня нашел. Перелопатить такой немыслимый объем пространства всего за неделю…
- Я же сказал, что сначала подумал, а потом начал, как ты выразился, перелопачивать пространство. Вообще рекомендую - универсальная технология. Сначала думаешь, потом делаешь.
И вновь мужчины рассмеялись.
- Ну и что ты надумал, чтобы меня найти?
- Я вспомнил об одной области Вселенной, где ты скорей всего должен быть, - ответил мнем.
- И что это за область?
- Мы сейчас в ней находимся.
- Это понятно. Но из твоих слов я понял, что эта область особенная, отличающаяся от остального, что есть во Вселенной.
- Да, ты прав, она отличается… Пошли, - Лю порывисто вскочил и, схватив Андрея за руку, шагнул вместе с ним прямо в "облако".
Землянин, как и думал ничего не почувствовал, просто словно зашел в очень плотный туман. Зашел и тут же, через шаг вышел - перед ним разверзся Космос.
"Во дают", - только и подумал Кедров, удивления у него не было.
Абсолютная чернота Космоса, раскинувшаяся за панорамным стеклом, завораживала. Это было даже более впечатляющим зрелищем, чем мириады звезд, светящих тебе иногда за десятки миллионов световых лет от тебя. Завораживала своей неестественностью. Ни лучика света, ни искорки звезды, словно кто-то опустил гигантский занавес, закрывший все звезды.
- Я уже видел эту картину в своем десантном боте.
- Ну и как ты для себя это все объяснил?
- Единственное, что приходит на ум, так это космическая пыль. Мы находимся в гигантском облаке космической пыли.
- Настолько плотном, что закрывает собой все звезды? Ты вошел в гиперпространство на скорости примерно пятьдесят километров в секунду. Значит, с такой скорости и вышел из него. Ты бы давно уже сгорел бы, попади в пылевое облако, - возразил Лю.
- А если скорость этого облака по величине и направлению совпадает с моей скоростью? - защищался землянин. - Хотя, да. По закону гиперпространственных переходов, скорость корабля относительно точки выхода из гиперпространства равна скорости корабля относительно точки входа в гиперпространство. Значит, не облако. А что же?
- Мы его называем Великое Ничто. Это область пространства, простирающаяся на миллиард световых лет, где действительно нет ничего. Ни звезд, ни планет, ничего. Даже реликтового микроволнового излучения, которое "выдает себя" пусть крайне небольшой, но все же температурой. А здесь полный ноль!
- Ого. Абсолютная пустота на миллиард световых лет! Невероятно.
- Да, это невероятно.
- И как же получилась такая дыра во Вселенной?
- Мы не знаем, только догадываемся, - ответил Лю.
- Я думал, что вы, мнемы, знаете все.
- Все узнать принципиально невозможно. Мы бы тогда были богами.
- Ну, вам недолго осталось, - землянин усмехнулся.
- Да, ровно столько, сколько осталось жить этой Вселенной.
- Пустяки. Так что это по-вашему? - Кедров ткнул рукой в черноту.
- На понятном тебе языке, это лаборатория для настройки фундаментальных физических констант.
- Как это? - только и смог вымолвить землянин.
- Вот так. Ты никогда не задумывался, что наша Вселенная довольно хрупкая штука? Ведь достаточно одной из констант, например постоянной квантового взаимодействия изменится хотя бы на доли процента, и Вселенная не образовалась бы попросту. Плотность темной энергии приняла другое значение, и Вселенная начала бы чересчур быстро расширяться или сжиматься. В таком случае не успели бы образоваться галактики и звезды. И так далее. И сейчас, изменись чуть любая из констант, и Вселенная прекратит свое существование максимум за миллион лет.
- А чего им меняться. На то они и константы.
- Нет, константы меняются. Мы это обнаружили, - возразил Лю.
- А как же твои слова, что достаточно небольшого отклонения и Вселенной не станет?
Мнем долго, с минуту смотрел на черноту перед собой, землянину даже показалось, что тот не услышал его последний вопрос. Но вот, наконец, Лю заговорил:
- Представь себе, что ты должен поразить цель, находящуюся, скажем так, на расстоянии километра от тебя. У тебя в руках обыкновенный автомат. Как ты будешь действовать?
- Начну пристреливать цель. Дам очередь, посмотрю, как легли пули. Скорректирую направление стрельбы и снова дам очередь и так, пока не попаду.
- Правильно. А теперь представь твоя цель - Вселенная. Как ее спроектировать, чтобы она в течение долгого времени не рассыпалась? Как учесть сразу все возможные отклонения? - Лю посмотрел на Кедрова и сам ответил. - Никак. Все сразу учесть невозможно. Да и законы, подходящие в начале строительства могут оказаться неподходящими сейчас, когда построены сотни этажей. В любом случае физические константы необходимо корректировать.
- И кто их корректирует? Бог?
- Корректирует тот, кто их создал. Человек обозначил Его словом Бог. Вероятность случайного точного совпадения значений фундаментальных физических констант с теми значениями, которые обеспечивают устойчивость Вселенной, составляет величину равную десять в степени минус четыреста. Для сведения, всех атомов во Вселенной всего лишь десять в шестьдесят седьмой степени.
- А зачем Богу для коррекции это огромное пустое пространство? - спросил Андрей и неожиданно сам понял.
Он вспомнил виденный еще в детстве фильм. Там рассказывалось о самом большом в мире телескопе. Андрея тогда поразило то, что для точной работы этого исполинского механизма, его поместили высоко в горах, подальше от света и вибрации городов.
"А тут целая Вселенная. И физические константы с кучей цифр после запятой. Тут ничего не должно мешать. Поэтому здесь и нет ничего: ни массы, ни излучения. Действительно Великое Ничто".
Мнем посмотрел на землянину и усмехнулся:
- Правильно, Андрей. Для точности. Исключить любое влияние. Слишком высоки ставки.
Еще долго двое мужчин, чьи звезды, под которыми они родились, разделены были миллионами световых лет, стояли рядом и смотрели на Великое Ничто. Землянин пытался представить, как вот здесь, только протяни руку, за бронебойным стеклом, происходит великое таинство, еще более великое, чем таинство рождения, жизни, смерти и воскрешения Христа. Великое таинство непрерывного созидания Вселенной.
- Господи, как же человек все же ничтожен перед Тобой, - невольно вырвалось у землянин, ошеломленного только что услышанным.
Лю посмотрел на своего друга, но ничего не сказал.
- Когда ты хочешь, чтобы я тебя доставил на Землю? - нарушив вновь образовавшуюся паузу, спросил мнем.
Андрей неопределенно пожал плечами:
- Я так понимаю, что звездолет, на котором мы находимся, не твоя личная прогулочная яхта, и у тебя, кроме меня, дел по горло.
- Ну, слетать на пару миллионов световых лет у меня время найдется, - Лю улыбнулся.
- Слушай, Лю, а почему я не вижу других членов экипажа твоего звездолета?
Мнем, совершенно по земному развел руками:
- Извини, нельзя. Если честно, то и искать тебя я не имел права. Но…
- Учитывая, что ты принц, ваши бюрократы на это закроют глаза, - закончил за мнема землянин.
- В точку!
- Да, бюрократы и на миллион световых лет от земли остаются бюрократами, - Андрей усмехнулся. - Лю, сколько необходимо времени, чтобы подготовиться к прыжку через гипер к Земле?
- Чтобы ты зашел в свою каюту и лег "саркофаг".
- Куда?
- Примерно так на твоем языке можно передать смысл нашего жаргонного слова, которым мы называем устройство, в котором человек осуществляет гиперпространственный переход.
- Гм, мрачноватый у вас профессиональный сленг.
- Когда дырявишь пространство с той же легкостью, как это делаешь и с куском отбивной, когда прокалываешь ее для сочности, невольно становишься циником. А у циников юмор всегда мрачный.
"Это точно, - согласился с Лю Андрей, вспомнив многочисленный черный юмор, связанный с врачами, очевидно, наиболее циничной профессией. - Трудно гинекологу смотреть на женщину, как на прекрасный пол, достойный воспевания лучшими поэтами, если он каждый день видит эту раскоряченную красоту в своем гинекологическом кресле да еще с букетом не совсем приличных болезней.
- Я понял, Лю. Если можно, я еще полчасика постою здесь, а потом… - землянин махнул рукой, - вези меня на Землю.
Мнем лишь улыбнулся.
- Хорошо, через полчаса я зайду за тобой, - и Лю тут же исчез, просто шагнув в непроницаемую белую стену.
Землянин несколько мгновений с грустью смотрел ему вслед.
"И все-таки, очевидно, не может быть настоящей дружбы, дружбы в земном понятии, между представителями столь различных цивилизаций. Ведь скоро, через какой-то час-другой мы, быть может, расстанемся навсегда. В такой ситуации чтобы делали два друга? Да накрыли бы знатную поляну да нажрались бы в хлам до бесчувствия, чтобы анестезировать боль расставания. А тут "через полчаса я зайду за тобой" и все. И мне при этом не тоскливо. Через полчаса, так через полчаса. Да, не могут люди с совершенно разным менталитетом по-настоящему дружить, мало точек соприкосновения. Не могут дружить по-русски!" - Кедров, наконец, нашел нужные слова. А найдя и объяснив ними свое состояние, он тут же успокоился.
И вновь земной взгляд в упор стал разглядывать Великую Тайну Мироздания. Казалось бы, ничего особенного Андрей не видел. Сплошная, без малейшего какого-либо оттенка, чернота. Такую картинку, в принципе, можно было бы увидеть, зайдя в глухую, с выкрашенными в черный цвет стенами комнату с наглухо закрывающимися дверями. Можно, но это уже будет не то. Это все равно, что смотреть на копию знаменитой "Джоконды". Пусть будет все так же, как и на оригинале: и чуть тронутые улыбкой губы, и взгляд карих глаз, и спокойно лежащие одна на другой руки. Все будет. Но не будет Тайны. Не будет какой-то магической силы, притягивающей взгляд к картине, не будет. Не будет возникать того сложного чувства при виде влекущей к себе мягкой улыбки и одновременно как бы отстраняющего холодного взгляда. Даже не холодного, нет. Спокойного и изучающего. Не будет возникать ощущения, что тебя изучают. Притом изучает не простая смертная женщина, третья жена флорентийского купца Джокондо, жившая пять столетий назад и чей прах давно истлел, а изучает нечто Великое и Вечное. Изучает доброжелательно, с легкой, мягкой улыбкой, поэтому страха нет, но нет возможности и оторваться от этого взгляда. Кролик перед удавом, только без летального конца.