Они спустились в цокольный этаж центра, где находились служебные помещения, в том числе небольшое хранилище самых разных артефактов, которые команде "Поиска" удалось собрать за годы работы. В составленном Луизой Шварц каталоге большинство этих предметов были помечены знаком вопроса и словом "предположительно". "Предположительно, обломок неопознанного летающего объекта", "Предположительно, пуля из пистолета, который Дж. Сандерс заставил выстрелить, не прикасаясь к нему" – и так далее. Лишь несколько вещей у автора списка никаких сомнений не вызывали. Но Брэдли ничего на этот счёт не знал, потому что каталог ему читать не приходилось.
В хранилище Майкл отпер небольшой сейф. Уже одно это вызывало интерес: все остальные артефакты хранились на стеллажах в обычных ящиках и коробках.
– Смотри. – Вынув что-то из сейфа, Мэйнлоу поставил предмет на письменный стол.
Размерами и формой вещь была похожа сигару. От одного конца до другого её пересекала тёмная полоса, свидетельствовавшая о том, что предмет не цельный, и должен открываться. Что Майкл и сделал. "Крышка" не снималась полностью, только отодвигалась таким образом, что становилась опорой, на которую артефакт можно было установить. Под крышкой имелся рисунок, напоминавший фрагмент древнегреческого орнамента, декоративных "волн" – меандров. Майкл легко коснулся "волны" пальцем, и предмет засветился несколькими отчётливо различимыми лучами разного оттенка и интенсивности. Через небольшие промежутки времени внутри лучей стали возникать и исчезать голографические символы. Световое представление сопровождалось звуками, которые человек назвал бы музыкой.
Этот артефакт можно было принять за необычный авангардный светильник, если бы не цвет корпуса и лучей, если бы не форма символов… Похожие знаки можно было увидеть на кораблях гио, внутри зданий, которые строили они на Земле, на предметах их быта. А оттенки неяркого фиолетового, серо-синего и зеленоватого прочно связались в человеческом сознании с гиотской культурой.
В первый миг, глядя на этот предмет, Брэдли почувствовал почти что восхищение. Но оно тут же исчезло, накатила волна какого-то необъяснимого страха, и почему-то закружилась голова. Неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы в этот момент не прозвучал чей-то голос, и не рассеял странные, тревожные чары.
– Двадцать два года назад я нашла её в Ираке, на раскопках древнего города шумеров, Эриду, – произнесла стоявшая в дверях хранилища Луиза. – Сейчас это место называют Абу Шахрейн.
Майкл снова дотронулся до орнамента-"волны". Световые лучи побледнели и погасли.
– Я решил показать Брэдли книгу, – сказал, обращаясь к Луизе, Майкл. – Надеюсь, ты не возражаешь.
– Не возражаю. Думаю, ему можно доверять. – Луиза едва уловимо улыбнулась Фолио. – Два десятка лет, Брэдли, эта вещь хранилась у нас, как экспонат "предположительно" внеземного происхождения. Невозможно было открыть её и понять, что это такое. Но в тот день, когда гио прибыли на Землю, наш экспонат "ожил". Неожиданно легко получилось снять с него крышку. Ну, а для того, чтобы нажать единственную кнопку под ней, большого ума не требовалось.
– Вы считаете, это книга?
– Да. Книга, написанная… или, лучше сказать, составленная, образованная, построенная на основе гиотского мыслезнакового языка.
– Но если она обнаружилась при раскопках древнего города…
– Значит, гио были в то время на Земле, – закончила за Брэдли Луиза. – И, следовательно, они нам врут. Это вам не древние фрески, на которых якобы изображены космические корабли, да Майкл? Мало ли что там нафантазировали художники. А от такого доказательства запросто не отмахнёшься. Не возражаешь? – женщина указала на пивную бутылку, из которой Брэдли так и не сделал ни глотка.
– Нет. То есть, да, я из неё не пил, можете взять…
– Благодарю, – кивнула Луиза.
Майкл уселся на стул, развернув его задом наперёд, и облокотился о спинку.
– Ты знаешь, Брэд, не так давно я встречался с представителем Фааром… Больше всего мне хотелось спросить у него, почему гио отрицают свои прошлые визиты на Землю. Но Луиза, да и все остальные, считают, что это опасно. Я ничего не спросил у представителя. Точнее, спрашивал… но совсем не то.
– А он? Что он хотел знать?
Сняв очки, Майкл принялся протирать носовым платком стёкла.
– Это был немного странный разговор. Даже для разговора двух инопланетян… Представитель задавал вопросы о телепатии, ясновидении и других феноменах. Потом – довольно осторожно – о наших исследованиях в области внеземных цивилизаций. Я так и не смог понять, о чём он спрашивал только для отвода глаз, и что на самом деле желал узнать. Может, его интересовал предел возможностей человеческой психики. Может – известны ли нам какие-нибудь компрометирующие факты о гио… Или что-то совсем другое.
– Что – другое?
– Знаю ли я что-то конкретное насчёт посещения Земли другими цивилизациями. Не гио, а кем-то ещё.
– Странно. По идее, гио должны быть осведомлены о других инопланетянах больше, чем мы. В конце концов, кто из нас владеет технологией межзвёздных полётов?
– Примерно то же я сказал представителю. Но он предпочёл не развивать тему.
– Одним словом, вам обоим было, о чём умолчать, – подвела итог Луиза.
– Верно, – подтвердил Майкл. – Слишком много тайн… А значит, нужны разгадки. Гиотский язык, мыслезнаки – вот что сейчас интересует нас в первую очередь, Брэд.
– Что в нём интересного, если его и языком-то можно считать только с натяжкой? Мы ни читать, ни разговаривать на нём не способны.
– Так утверждают гио, – напомнил Майкл. – И это может оказаться неправдой.
– По-твоему, у людей есть шанс понять мыслезнаки?
– Думаю, не у всех людей… возможно, у телепатов.
– Или экстрасенсов?
– Да. Сложно делать какие-то выводы о том, природу чего ты не понимаешь. А природа мыслезнаков нам неизвестна, гио слишком мало об этом говорят. Но всё-таки я предполагаю, что мыслезнаковое общение хотя бы отдалённо напоминает телепатию и сверхчувственное восприятие. Пусть и не совсем – иначе гио не нуждались бы ни в каких технологических средствах связи, а они используют связь прямого потока, – но отчасти. Можно надеяться, что у человека, который обладает экстрасенсорными способностями, получилось бы, скажем, прочесть вот эту книгу, – Майкл указал на находку Луизы. – Да и не только её…
– Понял, – кивнул Брэдли. – Я где-то слышал, что мыслезнаки позволяют хранить информацию как бы на разных уровнях… Вроде, даже в виде какой-то энергии. В общем, я не очень точно помню… Но в любом случае было бы здорово узнать, о чём пришельцы говорят между собой. И что от нас скрывают. Много бы тогда, наверное, обнаружилось вранья! Стали бы они предлагать все эти свои блага в обмен на немного генетической информации! По-моему, цели у них совершенно другие. Может, им нужна Земля, потому что их планета превратилась в пустыню. Или люди для них – подходящая рабочая сила…
Брэдли впервые открыто высказал всё, что думает о пришельцах, перед Майклом и Луизой. И так разошёлся, что те удивлённо переглянулись. Лишь заметив это, Фолио, наконец, замолчал.
– Хм-м, – кашлянул Мэйнлоу, – действия гио, конечно, можно не одобрять. Но для человека, который собирался стать буддийским монахом, ты не слишком-то терп и м, а?
– Ты ничего не знаешь, дядя! – запальчиво воскликнул Фолио. – Гио убили моих родителей!
– Но… – Майкл запнулся, не зная, что сказать.
– В газетах написали, они погибли при испытаниях нового двигателя. Не уточнили, что это был двигатель для первого сэнсолета, основанный на гиотской технологии. В нём использовалась их чёртова предэнергия!
– Пусть даже так, – тихо сказала Луиза, – несчастье, скорее всего, было случайностью. Какая выгода гио его подстраивать?
Наверняка Луиза была права. Но легче от этого не становилось.
– Мне всё равно, – помотал головой Брэдли. – Это сделали они, или это произошло из-за них… Знаете, если начистоту – я уж всё скажу – когда я сюда к вам ехал, надеялся… Ну, раз пришельцы проявляют к центру интерес – может, удастся и мне встретиться с гио. С этим представителем, например, с которым ты, Майкл, разговаривал…
– Я был в резиденции всего раз, Брэд, – пожал плечами Майкл. – Я не министр, не политик – короче говоря, не особо важная персона. Не я назначил гио встречу, а он – мне. Но зачем тебе видеться с Фааром? Что ты… собираешься сделать?
– Можешь не опасаться, – усмехнулся Брэдли, – ничего экстремистского. Как бы я к ним ни относился, на такое у меня духу не хватит. Если честно, сам не знаю – зачем. Просто посмотреть в глаза этим существам… Не знаю.
– Наверняка обещать ничего не могу, но, мне показалось, интерес Фаара к центру далеко не исчерпан… Если представится случай, как сотрудника "Поиска" мы можем отправить тебя на аудиенцию. Так что, не исключено, ты действительно сможешь один на один поговорить с гио…
– Свою очередь я тебе с радостью уступлю, – заявила Луиза. – У меня встречаться с инопланетянами нет никакой охоты.
После откровенного разговора на душе и у Брэдли, и у Мэйнлоу полегчало. Никаких недоговорённостей между ними не осталось.
Теперь Фолио знал, что основные усилия исследовательского центра направлены на то, чтобы найти подходящую кандидатуру для чтения – или разгадки – мыслезнаков. В "Поиск" и прежде могли обращаться все, кто желали проверить себя на наличие экстрасенсорных способностей. Сейчас Майкл старался, чтобы об этой возможности узнало как можно больше людей. Конечно, истинные цели программы станут известны только одному человеку, у которого действительно обнаружится склонность к сверхчувственному восприятию. Но чем больше желающих испытать себя, тем выше вероятность добиться положительного результата.
Кроме этого, расшифровкой мыслезнаков занимался Кристофер Грин, программист "Поиска". Правда, материалов в его распоряжении было мало. Помимо книги, имелась всего одна запись мыслезнакового "диалога" гио, точнее, его звукового уровня. Перед встречей с Фааром Майкл включил диктофон на своём телефоне. Во время их разговора представителю по прямопоточной связи поступил срочный вызов с главного корабля. Просить посетителя выйти было бы невежливо, и Фаар общался с другим гио при Майкле.
Работу Кристофера затрудняло то, что и графические символы, и звуки в мыслезнаковом языке имели второстепенное значение. Затрудняло настолько, что, по словам самого Грина, попытки расшифровки представляли собой путешествие из одного тупика в другой.
– Вот если бы мне раздобыть гиотский компьютер – или как там у них называются такие машины – дело бы пошло, – часто повторял Кристофер. – Проблема не в мощностях, а в способе мышления. Разум машины отражает разум её создателей. Разгадывать древние человеческие языки может помочь наш компьютер, но для гиотского нужен гиотский…
Сама книга в счёт не шла. Грин думал, что это воспроизводящее устройство, которое собственным "интеллектом" не обладает. А заполучить полностью гиотскую "разумную" технологию не представлялось возможным. Пришельцы охотно делились познаниями для создания "гибридов" на основе собственных и человеческих разработок, вроде тех же сэнсолётов или прямопоток-фонов. Но в чистом виде свои изобретения людям не передавали, объясняя это фактором "специализации". Поэтому Майкл возлагал больше надежды на поиски телепата, чем на труд Грина, хотя в своей области Кристофер был действительно талантлив.
Сложность заключалась в том, что у многих, кто обращались в "Поиск" в расчёте открыть у себя необыкновенный дар, обнаруживались не экстрасенсорные способности, а мания величия или психические расстройства. Как-то Майкл признался Брэдли, что последнего настоящего телепата встречал три года назад.
– Так, может, стоит сейчас с ним связаться? – предложил Фолио.
– Не выйдет, если только для начала не найдём медиума, – без малейшего веселья пошутил Мэйнлоу. – Рэндольф и тогда-то уже был горьким пьяницей, а спустя ещё немного упился до смерти.
Но, так или иначе, кандидаты в экстрасенсы время от времени появлялись. Сначала всех их направляли к Хантингу, который проводил первые тесты с генератором случайных чисел, старыми добрыми картами Зенера и сенсорной депривацией (как Брэдли узнал, этим мудрёным словосочетанием именовалось лишение органов чувств внешнего воздействия – то есть обычная повязка на глаза или наушники). Удачно выполнившие все эти задания должны были перейти на следующий этап, ответственным за который был Майкл. Здесь претендента ждали испытания по способу "ганцфельд", или "пустого поля", с использованием белого радиошума и специальных очков, а также по некоторым другим методикам, разработанным самим Мэйнлоу. Но большинство кандидатов до второй ступени не добирались. Брайану приходилось благодарить их и вежливо прощаться.
Брэдли, желая приносить "Поиску" пользу не только раскладыванием по местам старых бумаг, предложил Хантингу свои услуги в качестве ассистента. Он мог бы, скажем, помогать в ходе тестов и фиксировать результаты. Брайан ничего против этого не имел, потому что кроме "экстрасенсорных" испытаний, у него в центре были и другие обязанности, по большей части связанные с расследованием разных загадочных происшествий.
Майкл желанию племянника включиться в работу более активно мог только порадоваться. Тем более что Брэдли для неё вполне подходил, не был ни чересчур легковерным, ни абсолютным скептиком. Неудачи не заставляли его отчаиваться, кажущийся близким успех – впадать в эйфорию. Он не отметал никаких возможностей заранее, просто потому что считал их "нереальными". А деятельность "Поиска" в целом стал воспринимать так же естественно, как если бы тут изучали что-то самое что ни на есть объективно воплощённое, вроде жизни морских птиц или болотных лягушек, только гораздо интереснее.
Невероятного в общем смысле слова для него как будто не существовало. Но уж если приходилось сталкиваться с обманом, он всегда старался его разоблачить. Например, когда они с Майклом поехали за город, чтобы осмотреть круг, таинственно появившийся за одну ночь на пшеничном поле, именно Фолио первым заметил следы от ботинок на том участке круга, куда, по свидетельствам очевидцев, с момента его обнаружения никто не заходил.
Лишь когда дело тем или иным образом касалось гио, Брэдли терял всю свою рассудительность и готов был обвинить пришельцев в каких угодно грехах. Майкл, которому нередко приходилось ставить общепринятые мнения под вопрос, невольно задумывался: может, племянник прав, и напрасно большинство считает человеческо-гиотские отношения благом для людей?..
Но вопреки неприязни Фолио и сомнениям Майкла, положение пришельцев на Земле становилось всё более прочным. В Интернете и печатных газетах постоянно появлялись сообщения о новых совместных проектах, по телевидению часто транслировали пресс-конференции инопланетных представителей и репортажи об их встречах с политиками, бизнесменами и деятелями культуры из разных стран.
Желающих выявить у себя талант телепата со временем становилось всё меньше. А те, кто всё-таки приходили в "Поиск", один за другим проваливали первые же тесты. Казалось, рассчитывать на удачу вообще не приходится. От таких мыслей у Брэдли каждый раз разбаливалась голова.
Но как-то в один день появились сразу три кандидата – немолодая слепая на один глаз женщина, темнокожий парень, ровесник Фолио, и девушка, похожая на латиноамериканку, которая показалась Брэдли ужасно красивой. Когда испытания были закончены, ни Брэдли, ни Брайан не могли скрыть радостного удивления: участники показали достаточно высокие результаты. Всех троих можно было направить к Мэйнлоу.
Ближе к вечеру Брэдли поспешил к Майклу – узнать, прошёл ли кто-нибудь из претендентов тесты второй ступени.
– Да, – кивнул Мэйнлоу, – похоже, нам наконец-то повезло.
– Серьёзно? – обрадовался Брэдли.
Мэйнлоу улыбнулся:
– Ну не стану же я шутить такими вещами!
– И кто? – про себя Фолио надеялся услышать то самое имя, но часто ли случается двойное везение?..
– Анастейша Нови.
С ума сойти! Она! Красивая девушка с длинными волнистыми волосами.
Мэйнлоу то ли не заметил, как просияло при его словах лицо племянника, то ли сделал вид, что не заметил.
– Назавтра я назначил ей первый опыт с мыслезнаками.
– А можно мне будет присутствовать при испытании?
– Конечно.
4. Экстрасенс
Но принять участие в опыте Анастейше Нови было не суждено.
Утром следующего дня в дверь кабинета Мэйнлоу постучали. Отвлёкшись от разговора с Брэдли – они как раз обсуждали работу, которую сегодня предстояло проделать, – Майкл произнёс:
– Войдите!
Дверь отворилась. На пороге стояла девушка, одетая в лёгкое белое платье, толстые серые чулки выше колен и ботинки на протекторной подошве.
– Вам нужен экстрасенс, – сказала посетительница. Её слова прозвучали не как вопрос, а как утверждение.
– Да, мисс, тестирование проводит мистер Хантинг, его кабинет дальше по коридору, – принялся объяснять Майкл.
– Подождите, профессор, – девушка со значением подняла указательный палец, – сначала я поговорю с вами, а уж потом, если нужно, пойду к мистеру Хантингу.
Заметив, что Брэдли и Мэйнлоу смотрят на неё немного странно, она притопнула одним из своих "армейских" ботинок, и добавила:
– Мне надо держать ноги в тепле. В Уиллоугарде лето жарче, чем в Гардабайре, но по утрам всё равно прохладно.
– Мисс, вы неправильно поняли…
– Нет, я правильно поняла. Вы ищите экстрасенса, чтобы понять гиотский язык мыслезнаков и узнать о намерениях пришельцев.
Майкл и Брэдли переглянулись. Не верилось, что кто-то из команды "Поиска" треплет языком направо и налево…
– Вы что-то путаете, – кашлянув, сказал Майкл – просто чтобы хоть что-то сказать.
– Да нет же! – тонкие брови девушки страдальчески изогнулись. – И почему люди вечно не верят друг другу? Хотите в чём-то обличать гио, а сами-то! Человек вам ничего плохого не сделал, как раз наоборот, а у вас тут же какие-то подозрения! Сразу думаете, у меня что-то плохое на уме!
Ну вот, очередная неуравновешенная личность. В практике "Поиска" это дело не редкое. Надо как-нибудь по-хорошему её выпроводить. Но сначала выяснить, откуда ей всё известно…
– Успокойтесь, мисс… как вас зовут?
Девушка помедлила, как будто и не хотела уже отвечать. Но всё-таки назвала имя:
– Лотос.
– Так вот, мисс Ло… Постойте… как вы сказали? Неужели… Нет, этого не может быть! Вы та самая Лотеция Хелла из Исландии?
– Да, я Лотос Хелла, но из Исландии, как видите, я уехала, чтобы увидеться с вами. Кстати, не вам бы, профессор Мэйнлоу, говорить, что чего-то быть не может. А такая известность, наверное, должна льстить мне…
Произнеся эту речь, Лотос Хелла уселась на стул. И лишь после этого Майкл запоздало пригласил:
– Да, да, присаживайтесь…