Самым неожиданным открытием этого инцидента оказалось то, что особист знает про мультипликативное пронто. Откуда? Да, когда-то бывали утечки информации в местной контрразведке, когда к ним попадали аудиофайлы на двойном пронто, но чтобы мультипликативное – о таком в его ведомстве не слыхивали. Орсо был в этом уверен.
Почувствовав, что позвоночник немного отпустило, капитан сел.
Следовало составить об этом случае донесение и вообще – поскорее включить его в специальный список инструкций, который составляли действующие агенты.
Похоже, "служба защиты" недооценивала человеков и пребывала в заблуждении о полном перед ними превосходстве, в то время как они понемногу учились.
Пока капитан Орсо предавался анализу, где-то на просторах пустынного и не размеченного на картах космического пространства несся глейдер "службы защиты", доставляя агента четвертого класса Сторма на запасную базу, где тому предстояло отбыть положенный срок в резерве и благополучно отправиться в отпуск, который из-за специфики заданий переносили уже дважды.
Глейдер пилотировал тоже работник службы – посторонних в этот бизнес не допускали. Им предстояло лететь еще двое мерных суток – очень долго, учитывая, что на борту судна заняться было нечем.
Внезапно загудел зуммер связи с Центром, и пилот посторонился, чтобы агенту было удобнее взять наушники – даже среди своих здесь действовал режим секретности.
– Слушаю "двадцать шестой – у-начала-заката", – назвал агент свой затейливый позывной.
– "У-начала-заката", вам передан приказ приступать к резервному замещению немедленно.
– То есть? Мы же еще даже не добрались до места локации!..
– Таков приказ. Вы должны немедленно отправляться к узлу высадки.
– И что я там буду делать?
– Высаживаться, что же еще?
– И что за планета? Это планета, я правильно понял, или какая-то база?
– Пока без дополнительных подробностей. Просто примите навигаторскую точку.
– Хорошо, – вздохнул агент. – Переводите точку в буфер навигатора.
Он снял наушники, повесил на место, и в тот же момент экран бортового компьютера расцвел заставкой Государственного Комитета по навигации.
– Ненавижу эти картинки, – признался пилот, но агент промолчал. Он не ждал от внезапных приказов ничего хорошего, притом что его специализация подразумевала сплошные приключения.
Он был оперативным расследователем и выезжал туда, где возникали сомнения в честности или даже преданности агентов "службы защиты".
Помимо специальных знаний и методик допроса, Сторм имел опыт розыска, преследования и даже ликвидации, хотя обычно эту часть работы выполняли другие специалисты.
– О, да это далековато будет! – заметил пилот, когда навигаторская программа начертила новый маршрут.
– Сколько? – уточнил Сторм.
Пилот потянулся в кресле так, что хрустнули суставы, потом повел спиной, расправляя гипертрофированно развитые мышцы. Он был родом с Кварди, где в воде содержалось большое количество хольдецита, стимулирующего развитие мышечной массы. На молодых мужчинах это смотрелось еще ничего, но пилот уже миновал возраст расцвета, и теперь мощный мышечный каркас смотрелся немного нелепо, хотя Сторм и не сомневался, что пилот мог выдавать на динамометре запредельные показатели.
– Пять суток на форсированном режиме.
– А без форсажа нельзя?
– Сопроводиловка к навигаторской точке не оставляет нам выбора, сэр.
– Ну, раз это приказ, разворачивайся и включай форсаж.
Глава 26
Весь день Брейн просидел в запыленных кустах в сорока метрах от шоссе, не рискуя выходить к дороге, поскольку мог попасть в объектив полицейского дрона, которые проходили над дорогой каждые четверть часа. И это был несвойственный им чрезвычайный режим.
Возможно, они искали кого-то другого, но в любом случае Брейн в их объективы попадать не хотел, поэтому терпеливо ждал, кашляя от мелкой пыли, страдая от жажды и отбиваясь от крыс, которые, как и он, облюбовали эти заросли.
Они натаскали сюда мусора, соорудили домики и теперь злобно посматривали на невесть откуда прибывшего нахала, который вторгся на их территорию.
Крысиные самцы проявляли агрессивность, и Брейну пришлось выдержать несколько схваток, в которых он победил. Лишь после этого стая признала его силу, и к вечеру все крысы делали вид, что его не замечают.
А между тем дроны успокоились и с сумерками стали летать вдвое реже.
Когда совсем стемнело, Брейн дождался очередного пролета дрона и рысцой выбрался на обочину.
Присев на склоне, он пропустил несколько легкоходов, развозящих йогурт и овощи, но поднялся и вышел к шоссе, заметив двухтрубный "тысячник", тащивший сдвоенный трейлер тонн на сто двадцать.
Согласно собственным наблюдениям, а также рекомендациям специальных учебных пособий, водители сверхтяжелых грузовиков были более лояльны к пассажирам. Они любили рассказывать о себе и мало интересовались сведениями о попутчиках, в то время как водители малогабаритных и развозных грузовичков обычно были молчаливы, подозрительны и в каждом пассажире видели беглого каторжника, на котором можно заработать, вовремя переслав фотографию в полицейское отделение.
Заметив голосующего, водитель "тысячника" сразу сбросил газ и включил пневматические тормоза – для водителей двойных трейлеров голосующие были на вес золота.
Путники тормозили какие угодно транспорты, вплоть до дерьмовозок, но только не двойные трейлеры, на подсознательном уровне опасаясь высоких кабин "тысячников" – их дверцы были на метр выше обычного.
Чтобы забраться к ним в кабину, требовалась немалая сноровка – ступеньки попеременно выезжали из корпуса кабины, и не всякий мог это пережить – казалось, еще шаг, и свалишься на асфальт.
Грузовик остановился, Брейн лихо взобрался до раскрытой дверцы и, усевшись на кожаное сиденье царского размера, сказал:
– Ну что, поехали?
– Поехали, чувак! – отозвался водитель и, вдавив педаль газа в пол, начал погонять свою тысячу лошадиных сил.
– Родился я в Сковерде, это такой город на окраине материка – там еще скалы имеются – Колотские скалы, так их у нас называют. Округ совсем небольшой, всего два шерифа на сорок тысяч населения. Отец работал в небольшом порту – в основном там рыбу принимали, а реже – морской камень – это у нас так коралловый массив называли. Из него в крае и дома строят, и дворцы мормонов, и крепости наркоторговцев, и даже здание городского суда – тоже из коралла, хотя добыча камня считается незаконной…
Брейн слушал и кивал. Было видно, что с хорошим слушателем водитель "тысячника" общался давно и ему требовалось выговориться.
Брейн честно слушал дорожные откровения два с половиной часа, после чего водитель и сам устал и, повернувшись к попутчику, спросил:
– Ты еще не хочешь пристрелить меня, парень?
– С чего это? Я только узнал, что твоя бабушка ловила на льду озерных крыс и так зарабатывала на свое приданое. Так она заработала или нет?
Водитель засмеялся и сказал:
– Подержи руль, я пойду отлить, а потом продолжим разговор – честно говоря, я и сам не знаю всего про свою бабушку, просто еще не было случая дойти до этого места.
Глава 27
Через полтора часа они остановились у небольшого городка в специальном отстойнике для грузовиков.
– Ну что, угостить тебя обедом? – спросил водитель. – Сам-то ты, наверное, не при деньгах, раз путешествуешь автостопом.
– Спасибо за предложение, дружище, но мне нужно наведаться в город.
– Надолго? Я проторчу здесь не меньше часа.
– Нет, спасибо, что подвез. Приятель обещал тут работу. Место, конечно, не столичное, но на первое время сгодится.
– Ну, давай, рад был помочь тебе.
Они пожали друг другу руки, и видно было, что водителю жаль расставаться с хорошим попутчиком. Брейн виновато улыбнулся и пошел в сторону остановки, где начиналась муниципальная транспортная сеть. Однако в город Брейн вовсе не собирался. Ему лишь требовалось сменить транспорт, чтобы ехать по другому шоссе и в другую сторону. Это было необходимо, чтобы хоть немного путать следы, в противном случае его бы быстро вычислили.
Его и так вычислят, в этом Брейн не сомневался, однако облегчать своим преследователям задачу он не собирался.
Сделав крюк и выйдя к другому отстойнику, Брейн быстро нашел подходящий грузовик, водитель которого уже отобедал и дремал в кабине. На лобовом стекле грузовика имелась табличка – "Возьму попутчика, умеющего слушать".
Брейн тихонько постучал по стеклу, водитель открыл глаза, и Брейн указал на табличку.
– Садись, – махнул водитель и завел двигатель.
Брейн забрался в кабину, и водитель уточнил:
– А точно умеешь слушать?
– Слушать – это то, что у меня получается лучше всего.
– Ну, тогда поехали в…
– Роутбидж.
– Роутбидж? Это ж всего три часа пути. Я-то сам в Слим-Леоне мотаюсь. Йогурт, блин, вожу. Ты любишь йогурт?
– По-разному, – пожал плечами Брейн, не решаясь высказываться более определенно.
– А вот другие жрут его просто ведрами.
– Так вам же это хорошо для бизнеса.
– Для бизнеса хорошо, но я не согласен в принципе.
Брейн не понял, но кивнул. Они остановились на выезде, пропустили пару автомобилей, и водитель нажал на акселератор.
– Сорок лет моей лайбе, представляешь?
– Не знаю, но выглядит хорошо.
– Дерьмово она выглядит, а не хорошо. Вот у знакомого моего такая же лайба и такого же возраста, но выглядит…
– Хорошо?
– Ха! Если бы! – Водитель хлопнул по рулю. – Хуже, чем эта. Хотя движок у него пароводородный и коробка безмасляная.
Примерно полчаса длилась странная беседа, и, как Брейн ни старался угодить водителю, пытаясь ему поддакивать, все получалось с точностью до наоборот, поскольку у этого парня была какая-то собственная извращенная логика.
Однако все неожиданно прекратилось, когда водитель сообщил, что пришла пора попутчику его послушать, и вдруг запел.
Только тогда Брейну стал понятен истинный смысл написанного на табличке.
Водитель пел песню за песней, местами попадая в ноты, но чаще жутко фальшивя. Когда улыбка на лице Брейна стала совсем уже кислой, водитель сделал перерыв и спросил, каково на вкус попутчика это пение.
– Ну, вы же не профессиональный певец, а для любительского уровня очень даже неплохо.
– Очень даже неплохо, – повторил водитель со странной интонацией. – А я, между прочим, и есть профессиональный певец, а этот йогурт вожу только пять лет. До этого восемь лет отработал в филармонической труппе при транспортно-пассажирской компании "Веспа".
– Известная компания.
– Не то слово. Компания – гигант.
– И что же вы там делали?
– Пел. Профессионально. Тенором. А потом, как-то раз, отмечали мы чей-то день рождения и хорошо приняли в камбузе на капитанском ярусе. Дорвались до бесплатного буфета, и пошло-поехало. За каким-то хреном нас потащило в сцепной бункер – может, затошнило кого, может, еще что. А там же холодно – на стенах иней.
– И вы простудились?
– Это было бы слишком просто, – горько усмехнулся водитель и, прибавив газу, лихо обошел легковой автомобиль. – Так получилось, что мы готовились пристать к порту снабжения, а вся сцепка, она автоматическая, понимаешь? И что-то пошло не так. Давление прорвало магистраль и ударило в бункер. И всех поглушило – мы стали, как контуженные. Вот нас пятерых всех и списали, а ведь я оперный колледж заканчивал, и все псу под хвост.
– Вы потеряли музыкальный слух?
– Слух? – усмехнулся водитель. – Вот произнеси слово "мама".
– Мама, – сказал Брейн, несколько озадаченно поглядывая на водителя.
– Вот ты говоришь "мама", а я слышу "бебео". А ты говоришь слух. Если бы только это.
Добравшись до Роутбиджа, Брейн поблагодарил странного развозчика йогурта и, дождавшись, когда грузовик уедет, вышел к автобусной остановке, где было пусто и под пластиковой лавочкой среди окурков спала дворняга, прижимая к себе лапой отполированную до блеска кость.
Брейн купил в автомате проездной чип и, дождавшись подхода автобуса, скромно пристроился на задней площадке, стараясь сойти за местного.
Это оказалось несложно, поскольку на нем были поношенная мятая куртка и вытертые штаны. Брейн был широк в плечах, и все это вместе делало его похожим на грузчика, которых в здешних краях хватало.
Таким образом, переехав по шоссе из Роутбиджа в город-хаб Лорен-Бич, Брейн совершил очередной маневр по запутыванию следов. К тому же только в Лорен-Бич имелся почтовый узел с оборудованием связи старого поколения. Она добивала до центральных станций других материков – так раньше работала вся система, однако позже стало модно все оптимизировать. Систему стали менять на упрощенную – короткого действия, более медленную и подконтрольную спецслужбам.
Именно это Брейна и не устраивало. Он заранее проштудировал специальную статистическую литературу и выяснил, куда прогресс еще не дотянулся, и это были Лорен-Бич и еще несколько мест по другим направлениям.
Придя на почту, он прошел в абонентский зал и, купив несколько жетонов, заперся в кабинке. Включил монитор и бросил жетон в щель приемника. Появилось окошко для цифрового кода, и Брейн по памяти набрал двенадцать цифр. Это был разовый бонус от генерала Вильямса. Большего в ситуации, когда Брейна обложили так плотно, он сделать не мог, и не потому, что оказался бессилен или боялся за себя, нет. Он являлся фигурой слишком заметной, чтобы его можно было убрать, а вот Брейн, окажись он неподалеку, тотчас оказался бы под ударом.
Вот и сервер. Брейн ввел новый код, который дал генерал, и система, подумав полминуты, все же приняла его. На вопрос о виде обслуживания Брейн выбрал "автоматический". А затем, через две ступени, добрался до сути вопроса – ему требовался малоиспользуемый агент.
На вопрос – в каком регионе, Брейн вздохнул и написал правду. Это могло дорого ему обойтись, если бы его дурачили с этим "автоматическим режимом", а на самом деле прямиком снимали показания. Но делать было нечего – пришлось рискнуть.
Он подождал еще полминуты, и на экране появились три карточки – двое агентов были вполне боевые ребята с мордами забойщиков скота, но Брейна привлек третий, который был из привлеченных и числился в холодном резерве уже двадцать пять лет. Здесь же были его данные и последний адрес.
Достав из кармана булавку, Брейн разогнул ее и, подсунув под корпус монитора, вытянул желтый проводок. Затем разорвал его, заставив монитор замигать, а терминал – начать перезагрузку временной памяти, тем самым стирая многие сведения из тех, что оставались после посещения сервера.
Это также не было панацеей, однако Брейн знал, что на каждом шагу нужно выигрывать по паре сантиметров, и тогда существовала возможность оторваться.
Ехать к агенту предстояло на другую сторону долины – километров за восемьдесят. Город назывался Шлимбург и славился наличием двух колледжей и филиала университета.
Вроде бы агент даже работал там преподавателем. Но раньше или до сих пор было неизвестно, старое досье давно не пополнялось.
В этот раз Брейн снова выбрал автобус – сдвоенный старый со скрипящей подвеской и воющей турбиной нагнетателя.
Народу было довольно много – больше половины, и это Брейна радовало, так было проще оставаться незаметным. Однако на следующей остановке ввалились две девицы не старше пятнадцати лет – сильно накрашенные и в донельзя укороченных юбках. Почему-то именно Брейна они выбрали в качестве объекта соблазнения, и ему приходилось напускать на лицо выражение скуки и даже дремать, чтобы они наконец от него отстали.
На его счастье, в автобус вошли двое парней, и он избавился от назойливого внимания скороспелок.
Доехав до конечной остановки, Брейн немного погулял по улицам, проверяясь, принюхиваясь и присматриваясь, как какой-нибудь кот на новой жилплощади. Зашел в кафе и скушал котлету. Запил ее кофе и потом в туалете придирчиво оглядел себя в зеркало. Нет, все в порядке, обычный работяга с чуть усталыми глазами. Возможно, работал сутки – такое тоже бывает.
"Поговорю с агентом, потом поем как следует и отосплюсь", – пообещал он себе.
Добравшись пешком в район, где, согласно адресу из досье, жил агент, Брейн сделал пару кругов вокруг дома и лишь после этого решился зайти в подъезд и подняться на второй этаж.
"Если что – прыгать невысоко", – автоматически отметил он.
На крашенной коричневой краской двери была планка для датчика отпечатка ладони, но теперь он не работал. Видно, для хозяина это было уже неактуально, и он пользовался обычным ключом с магнитным кодом, а царапины вокруг приемника говорили о том, что он часто приходит крепко выпивши. Ну или сильно уставшим, однако первое вероятнее.
Брейн позвонил и прислушался. За дверью было тихо. На пару этажей выше кто-то вымучивал на фортепиано гаммы, всякий раз сбиваясь и начиная заново. Брейн невольно вспомнил странного водителя и этот его "бебео". Хлопнула дверь подъезда, Брейн подошел к перилам, посмотрел вниз. Какая-то дама достала ключ и стала возиться с дверью на первом этаже, потом вошла в квартиру, и стало тихо. Даже гаммы наяривать перестали, правда, теперь у двери в подъезд залаяла маленькая собака.
Запустился лифт, и кабина поехала наверх. Брейн стал напряженно ждать, где тот остановится – по всему выходило, что где-то на седьмом.
Снова залаяла собака, и лифт пошел вниз, а затем открылся прямо перед Брейном, и из кабины вышел полицейский, который вел на поводке тонконогую собачку.
– Ну, приветик, – сказал полицейский, оглядывая Брейна.
– Приветик, господин сержант, – в тон полицейскому ответил Брейн.
– Фогеля ждешь?
– Так точно.
– А ты ему кто?
– Почти никто. Брат сводный.
Брейн знал, что называться сводным братом выгоднее всего. Всегда можно сказать, что брак родителей был неофициальным.
– А приехал-то чего? Раньше я тебя здесь не видел.
– Я раньше жил далеко – на прииске Лорнет работал и полгода, как вернулся в Роутбидж – это рядом.
– Знаю, что рядом. А приехал зачем? – продолжал наседать полицейский.
– Дык, хворает он.
– Интересно – чем же?
– Бухает.
– Ах это, – кивнул полицейский. – Это да. И все больше. А до выхода на пенсию был трезвенником.
– Стал ненужным и переживает.
– Это да, – вздохнул полицейский. – Этот вот, – он указал на собаку, – тоже вроде ненужным оказался. Баба с квартиры съехала, а его бросила. Придется теперь в приют вести. А ты в квартиру заходил?
– Дык, нет его, наверное. Я в дверь звонил – тихо.
Полицейский подошел, толкнул дверь и прошел внутрь. Брейн последовал за ним.
Фогель нашелся в дальней комнате, где спал поперек тахты босой и без рубашки, но в брюках.