В баре сидело трое солдат в "песчанке", но без бронежилетов, шлемов и оружия - они пили пиво. Больше не было никого, лишь за стойкой стояла чернокожая девушка из тех, которых я раньше видел здесь работающими официантками. Я подошёл к ней, попросил "пинту", которую она мне немедленно налила. Спросила - предпочитаю я платить сразу или открыть счёт? Я предпочёл счёт: всё равно мне ещё долго сидеть. Взял с подставки у стойки меню и, прихватив кружку, пошёл за столик.
Есть не хотелось совсем, но я всё же выбрал клаб-сэндвич с курицей - и есть просто, и брюхо набьешь. И не развезёт после второй кружки. Всё же только вчера ел в последний раз.
На улице тоже было пусто, смотреть не на кого, но в баре висели телевизоры, по которым в записи крутили старые гонки квадроциклов по саванне, те самые "400 километров Порто-Франко". Ладно, хоть это посмотрю, куда так Джей-Джей стремится попасть, - и зачем ей это надо? Квады пылили, прыгали, ревели моторами, часто переворачивались, кто-то свернул себе шею. Ничего так, активненько.
Принесли сэндвич, а если точнее, то четыре небольших сэндвича из скреплённых зубочистками тостов, проложенных между ними ломтиками помидора, яйцом, куриной грудкой, салатом и сдобренных майонезом. Вокруг сэндвичей на тарелке была гора картошки "по-французски". Картошка-то "по-французски", а вот появилась впервые в Бельгии и к Франции никакого отношения не имеет, что характерно.
Кое-как, давясь и запивая пивом, проглотил два сэндвича из четырёх. Зато кружка закончилась, теперь можно следующую просить. Показал пальцем на кружку, после чего поднял один палец вверх. Девушка из-за бара одними губами спросила: "Ещё одну?" - Я кивнул в ответ, она кивнула мне и тут же наполнила следующую.
На стойке лежали местные газеты, - я взял верхнюю из стопки, развернул. Какие-то новости, местные и международные. Много объявлений. Продают, покупают. Машины, подержанную мебель в связи с переездом, даже домашних животных - что угодно. Ладно, удачно продать им мебель, что ещё скажешь. Посмотрел на часы. Ещё больше часа. Это хорошо или плохо? Может, и хорошо: сижу вот с пивом и газетой, и не надо никакой женщине объяснять, что она мне, конечно, нравится, но мы же можем остаться друзьями, и всё такое. Или плохо, потому что уже совсем плохо мне самому, и будь что будет, лишь бы скорее?
Светлана появилась ровно в семь, когда я уже осушил третью кружку и ожидал четвёртой. Против своих собственных ожиданий и надежд, я не опьянел совершенно, как будто вместо пива компот пил. Она почти бежала по улице, явно высматривая меня в баре, - увидела, лицо осветилось улыбкой. Через несколько секунд она села напротив, улыбаясь, слегка запыхавшаяся, и спросила:
- А даме пива?
- Дама вроде бы толстеет от пива, - вспомнил я её заявления с нашей прошлой встречи.
- За один раз не потолстеет, - отмахнулась она. - К тому же я и так два килограмма за месяц набрала, всё равно сгонять нужно. Не спорь, закажи немедленно.
Девушка смотрела в нашу сторону, поэтому я просто показал два пальца. Она опять молча кивнула и принялась наполнять кружки. Светлана молча смотрела на меня и улыбалась.
- Ты чего веселишься? - поинтересовался я.
- А я глазам пока своим не верю, - откинулась она на спинку стула, закинув руки за голову, отчего и так высокая её грудь поднялась ещё выше. - Действительно вернулся.
- Тебя повысили?
- Да, и очень даже повысили. - Она положила локти на стол и чуть нагнулась вперёд: - Я возглавила аналитику, хотя по названию она числится архивом.
- И теперь пользуешься служебной информацией в личных целях, - сказал я утвердительно.
- Ещё как, но не только в своих, а ещё и в твоих личных.
- В моих? - удивился я.
- Да, в твоих, - подтвердила она.
Принесли пиво и меню Светлане.
- Я голодная, времени нет поесть, - объяснила она. - Сейчас, минутку.
Она просмотрела закатанную в пластик карту меню с обеих сторон и заказала карри с курицей и рисом. Попросила не слишком острый. Затем повернулась ко мне:
- Именно в твоих интересах, - повторила.
- Объясни, - попросил я, несколько заинтригованный.
- Чуть позже, - покачала она головой. - Лучше расскажи, где ты сейчас и как? Что ты сейчас делаешь?
- В общем, в основном я в дороге, - сказал я. - Я начал торговать оружием. Наверное, самое подходящее занятие для меня - всё равно больше ничего не умею толком. Сейчас приехал из Порто-Франко, открыл там магазин. Здесь мне надо встретить человека.
Я ожидал встречного вопроса вроде: "Так ты не за мной приехал?" - но такового не последовало. Вместо этого она начала расспрашивать меня о том, где я был, с кем общался, как решил заняться торговлей. Я в ответ выдал исправленную и сокращённую версию своих приключений. Рассказал, что отправился в ППД с колонной Русской Армии, что решил её опередить и по пути случайно обнаружил засаду. Рассказал, что засаду перебили. Она кивнула и сказала:
- Я уже это знаю. Ты с командиром колонны приходил получать деньги в наше отделение банка в Аламо.
- Ты за мной следила?
- Нет, и не было такой возможности, - отрицательно покачала она головой. - Я потом стала выяснять. И ещё тебе переводили деньги - две премии по тысяче из отделения Базы "Северная Америка". А потом ты снова появился в Аламо и получил сразу за семнадцать человек. Это ты их всех убил, что ли?
- Не всех, - покачал я головой. - И не сам: нас трое было. Фактически моих двенадцать, но мне помогали - сам бы не справился ни за что.
- А потом тебе снова перевели деньги, техасские "минитмены", ещё три тысячи, - продолжила она. - И под таким же обоснованием. Как ты там оказался?
- Магазин на паях в Аламо, - пожал я плечами. - Приходится участвовать в их рейдах тоже, если хочешь жить в городе и пользоваться уважением. Иначе не выйдет.
Она кивнула, как будто подтверждая, что знает правила жизни в Аламо.
- За пару месяцев на тебя мой отдел записал двадцать два бандита и соучастие в уничтожении аж сорока семи, - подвела она итог.
- Вы ведёте записи? - удивился я.
- Мы - "Архив и записи", - сказала она, посмотрев на меня как на слабоумного. - Естественно, мы ведём записи и анализируем информацию. В том числе и по критериям, по которым ты угодил в поле зрения системы. У тебя один из самых высоких рейтингов среди тех, кто проходил "ворота" на этой Базе.
- Результат результату рознь, - хмыкнул я несколько скептически. - Я снайпер по воинской специальности. У снайперов всегда результат высокий - больше, чем у других. Но снайперы действуют в рамках чужой инициативы, просто как ещё один вид оружия. Результат - не показатель в данном случае. Применили снайпера - это как сбросили бомбу удачно. Бах - и куча трупов. Но бомба же не сама наводилась в цель. К тому же очень рельеф способствует.
Здесь я несколько прибеднялся и упрощал, но мне становилось интересно. Даже грядущее объяснение отходило на второй план. Вместо плачущей девушки, прощавшейся со мной и просившей приехать, передо мной сидела вполне уверенная в себе, молодая, красивая и очень даже знающая, чего она добивается, женщина. А вот чего она всё же добивается? Она-то это знает, а вот я никак не пойму.
- И теперь у тебя есть доля в магазине в Аламо, магазин в Порто-Франко, потом ты ещё где-нибудь откроешь магазин - и станешь торговцем? Солидным негоциантом? Ты уверен, что у тебя это получится? - с заметным оттенком иронии спросила Светлана.
- Не знаю, - пожал я плечами. - Но пока мне интересно. Я люблю оружие. Я много езжу по этой земле, встречаю многих людей.
- А банда сутенёров, которую вы искалечили в Порто-Франко, - одна из встреч? - съехидничала она.
- Тебе их жалко?
- Ни капельки, ещё и сама бы добавила, - категорически заявила она. - Я просто хотела сказать, что и об этом тоже знаю.
- Вы что, установили за мной слежку?
Она отрицательно покачала головой, отпив из бокала, затем ответила:
- Нет. Но если знать первоначальную информацию, ты знаешь, у кого спрашивать дальше и какие вопросы задавать. И тогда появляются новые подробности. У нас ведь почти в каждом городе есть свои офисы - банковские, представительские, военные. А моя должность даёт мне возможность задавать любые вопросы и просить что-то выяснить без всяких проблем. Никто не удивляется и не интересуется, зачем это мне.
- А зачем это тебе? - задал вопрос уже я сам.
- Это как раз то, о чём я собираюсь рассказать позже. Скажи лучше, а как ты на армейской базе сумел в РА не попасть? Они ведь должны были пригласить тебя.
- Я плохо приспособлен для действий в строю. - Я сделал защитный жест руками, как бы отрубая тянущиеся ко мне щупальца. - Одиночка. И возраст у меня совсем не призывной: сорок лет всё же. В таком возрасте легко отклонять предложения.
- А если снайпером? - уточнила она. - Снайперы всегда одиночки, насколько я из фильмов знаю.
- Я уже был снайпером на войне. Больше не хочу.
- Не обиделись?
- Нет, ни капли. Говорю же, я не призывная возрастная категория. Я даже получил право скупать у них трофеи со склада. Чем и торгую.
- Оружейник-старьёвщик? - Это уже с ехидством.
- Наверное, - пожал я плечами.
Если она хотела меня этим зацепить, то промахнулась. Не вижу ничего обидного.
- А на какой войне ты был раньше? Чечня?
- А этого вы не знаете? - искренне удивился я.
Она ответила - с расстановкой, даже похлопывая ладонью по столу в такт словам, как бы помогая мне лучше запомнить каждое слово:
- Орден - организация своеобразная, но у неё есть одно-единственное правило, которое она выполняет безусловно: тот, кто прошёл "ворота", родился заново. - Она сделала паузу, глядя мне в глаза. - Мы не выясняем ничего об их прошлой жизни и не ведём никаких записей. Для Ордена - и меня, кстати, - ты родился считаные недели назад, а я приняла твои роды, зарегистрировав вход. А ты мало о себе рассказывал. Может быть, где-то и хранятся записи о прошлом, но это намного, намного выше моего уровня допуска. И я совсем в этом не уверена - думаю, что нет таких записей. Нет у нас системы сбора сведений о "прошлой жизни".
- Нет, в Чечне я не был. Я был в Афганистане, - ответил я.
- Долго?
- Примерно два года.
- И больше в армию ты не хочешь?
- Нет, мне достаточно, - сказал я как можно более категорично. - Это окончательно.
- Как ты думаешь сам, ты человек Русской Армии?
Я немного подумал над ответом, точнее - сделал вид, что думаю, затем сказал:
- Нет, я сам по себе. Мне с ними проще общаться, чем с другими, может быть, но не более.
Ей принесли карри, два белых рисовых купола среди кусочков курицы в оранжевом остром соусе. Она взяла вилку в правую руку. Перехватив мой взгляд, засмеялась:
- Что ты уставился? Здесь в основном американцы, у них всегда вилка в правой, даже если с ножом едят. Нарежут весь стейк, а потом вилку в правую руку - и едят по кусочку. Вот и я привыкла. А карри и нарезать не нужно.
Наколола кусочек курицы на вилку, попробовала.
- Всё равно слишком острым сделали, - слегка поморщилась она. - Каждый раз одно и то же.
- Ты изменилась, - сказал я, глядя на неё.
- Потолстела.
- Нет, этого я не вижу. Ты сама изменилась.
- Ни капли, - покачала она головой, жуя курицу. - Я такая же, как всегда. А когда ты вышел из "ворот", тогда я - да, изменилась. Временно. У меня была депрессия, меня вместо повышения собирались переводить в Порт-Дели, где душно, влажно, скучно, где я никого не знаю и мне ничего не светит. И тут появился ты, затащил меня в постель, подарил мне три дня настоящего праздника. И я влюбилась. А потом всё наладилось: меня повысили, а влюблённой я осталась. Видишь, как всё здорово получилось?
- Да уж вижу.
- Ладно, не злись, - улыбнулась Светлана. - Твое мужское самолюбие ничем не задевается. Ты что, забыл, как я на тебя бросилась в офисе? Я не изменилась, я всё та же и хуже не стала. Просто стала самой собой. И всё.
- Здесь не о самолюбии речь, - осторожно ответил я. - Просто я был знаком с другой Светланой, а сейчас будто знакомлюсь заново.
- Не совсем заново. Все мои телесные стати и достоинства остались прежними, ты всё знаешь. - Она даже выпрямилась и сделала некое движение плечами, демонстрируя грудь. - Появилась пара лишних килограммчиков на заднице, но я с ними справлюсь. К тому же она у меня и так не слишком маленькая, так что распределились они незаметно.
- А не телесные?
- Я - прежняя, - вздохнула она. - Я всегда такой была - я знаю, чего хочу, я знаю, как этого добиться, и я добиваюсь.
- И чего ты добиваешься сейчас? - спросил я.
- И об этом тоже чуть позже, - в очередной раз ушла от этого вопроса Светлана. - Я не хочу говорить об этом сейчас и здесь. Всё… - она неопределённо пошевелила пальцами, - взаимосвязано. А насчёт "знал"… Ты ничего не знал обо мне и не знаешь сейчас. Ты не "знал", а "встретил", всего на три ночи. Ты не знаешь, кто я, откуда я взялась, почему я здесь. И я знаю о тебе столько же. Ни капли больше. Те три дня, что мы были вместе, ты думал в основном о том, как бы меня ещё попользовать, чтобы получить больше удовольствия, а я думала о том, как бы дать себя попользовать, чтобы ты получил больше удовольствия. Вся наша совместная биография укладывается в список из "как", "куда" и "сколько раз". И всё! Разве я не права?
- Всё было так односторонне? - поинтересовался я.
- Нет, ни в коем случае! - Она даже руками замахала. - Мне понравилось всё - и "как", и "куда", и особенно - "сколько раз". Я не жалею ни капли и помню каждую секунду. Но давай оставаться взрослыми людьми - у каждого из нас есть своя цель, и у каждого своя жизнь. Я добиваюсь своей цели, чего бы это ни стоило. Ты тоже, как мне кажется. Милый, симпатичный, в меру наглый, невозмутимый, спокойный и себе на уме. Когда я просила забрать меня отсюда - это была слабость, не свойственная мне. А сейчас я в порядке. И ты в полном порядке - резвишься в новом мире и вовсе не собираешься меня никуда забирать. Разве не так?
- Не совсем так, но углубляться в подробности не будем, - спрятался я в кустах.
- В подробности - не будем, - легко согласилась она и тут же пустилась в подробности: - Но ты поселился в городе кретинов, помешанных на оружии и Диком Западе, и уже превратился в местную знаменитость. Новый Дикий Билл Хикок, лучший стрелок и живущий с самой красивой девочкой города. Тебе рукоплещут, и ты счастлив. Ты вешаешь скальпы на пояс, а твоя подружка-мексиканка умеет вытащить нож из-за подвязки и метнуть его прямо в глаз любому злодею. Кино! Да, да, я знаю, что ты живёшь с девушкой, и вы даже числитесь мужем и женой! Ты удивлён? Ожидал видеть меня рыдающей?
- Уже нет. - Я усмехнулся. - Но ты хорошо собираешь информацию. Правда, она не мексиканка.
Она посмотрела на меня исподлобья, затем, помолчав, продолжила:
- Естественно, я хорошо собираю информацию, иначе меня бы не поставили во главе отдела по сбору информации. Это вытекает из элементарной логики. Какой бы протекцией ни пользовалась. А я ею пользуюсь, и за протекцию нужно платить. И я плачу. Хочешь знать, как?
- Это не то чтобы обязательно.
- Не хочешь, - усмехнулась она. - Потому что что-то предполагаешь. Верно. Ну так знай - я сплю с начальницей-лесбиянкой, хотя сама таковой не являюсь. Вообще даже опыта такого не имела. Но я честно придерживаюсь правил, и когда она вызывает меня с докладом, я беру папки и с деловым видом иду к ней. И там делаю всё, что от меня требуется. А её тоже скоро повысят, и если я буду умницей, я займу её место - она меня рекомендует. И тогда я стану вторым человеком на этой Базе. А это уже немало. И это - программа-минимум. А у меня ещё и запасные варианты есть, программа-максимум. Поэтому не надо мучаться виной - ты никого не предавал, и верности от тебя мне не нужно. Пусть всё остаётся, как есть.
- Тогда о чём мы говорим? - спросил я.
- Закажи ещё пива, - заявила она. - Без пива ни слова не скажу.
Я засмеялся:
- Хорошо.
Я сделал знак девушке за баром, и она принесла ещё две кружки.
- Ты уедешь - и я пойду в спортзал, - сказала Светлана, отпив из своей кружки и критически глянув на свои бёдра.
- С понедельника - новая жизнь?
- Нет, - покачала она головой. - У меня всё время одна и та же жизнь. Просто пойду в спортзал. И буду ходить, пока не уберу лишний вес. А почему ты меня не спрашиваешь, как я превратилась в такую стерву-карьеристку?
- А надо спросить?
- Надо. Тогда бы ты лучше меня понимал.
- В таком случае - считай, что я спросил.
В общем, её рассказ на что-то сверхоригиналыюе не претендовал. Родилась и выросла в Санкт-Петербурге. Мама - учительница. Денег не было и не предвиделось. Отец умер, когда Светлане было шесть лет. Девочка оказалась упрямой, хорошо училась, занималась спортом. Стала кандидатом в мастера по лёгкой атлетике и окончила школу на одни пятёрки, что редко сочетается в одном ученике. Обычно - или спорт, или учёба. Зато ни на что другое времени не хватало. Если бы не спорт - то и поступление не светило бы: и без неё охотников хватало. Прорвалась в университет на юридический факультет. Надо было на что-то жить. Переводиться на вечерний не хотела и не собиралась. Искала работу, где могла. Долго продержаться не удавалось нигде - домогались начальники: очень уж хороша она собой. Светлана к тому времени пришла к следующему выводу - роман на работе и секс с начальником не грех. Грех - не получить взамен ничего. Или получить мало.
Со временем ей повезло. За наиболее успевавшими студентами следили. На неё положила глаз американская бухгалтерская компания, точнее - её петербургское представительство. Целеустремлённая, упорно работающая, изучающая иностранные языки, красивая девочка привлекла их внимание. И ей предложили работу, даже не дожидаясь защиты диплома. Она согласилась - и впервые получила возможность не только сводить концы с концами, но и начать помогать матери, которую искренне и нежно любила. Мать болела, была на пенсии по инвалидности.
На новом месте работы Светлане тоже начали оказывать знаки внимания, но она была стойкой. Зато сама сумела соблазнить главу представительства - сорокапятилетнего американца, отца четырёх детей и примерного семьянина. Тот был шокирован "любовью" молодой и красивой девушки, оказавшейся ко всему ещё девственницей. У неё хватило ума держать это в тайне, что его удовлетворяло полностью, не портить ему жизнь, - и он сумел в благодарность помочь ей подняться на одну ступеньку, затем ещё на одну, начать вести самостоятельные дела, и был намерен помогать ей и дальше.
К сожалению, её компания оказалась вовлечена в скандал, где фигурировала фиктивная отчётность, отмывание средств, взятки в России и других странах, фальсификация отчётов о прибылях, раздувание стоимости активов, излишне свободное манипулирование средствами акционеров. Всё рухнуло в одночасье, о петербургском филиале просто забыли, начальника отозвали в Америку, с трудом построенное благополучие затрещало по швам.