А сам открыл люк в рубку, выбрался на ходовой мостик и тут же направился вниз.
В центральном отсеке было уже тесно – боцман, старпом, четыре человека аварийной команды… Среди них и Володя согласно расписанию.
Сообщение, которое прозвучало, было невероятным:
– Мы сцепились с немецкой лодкой горизонтальными рулями!
Чувствовалось, что командир растерян. Так вот почему лодка стала неуправляемой и всплыла – немцы попробовали всплыть, дав рули вверх! Лодка не слушалась, и тогда их командир продул цистерны балласта. Немецкая "семерка" значительно больше "малютки" водоизмещением, и она просто вытащила лодку на поверхность.
– Товарищ командир, дайте оружие! Пойдем на абордаж, пока немцы не очухались!
– Старпом, раздайте оружие! Всей команде – на центральный пост!
Ситуация была критической. Команда немецкой лодки значительно, почти вдвое больше, чем экипаж "малютки". Кто сейчас окажется быстрее, сильнее, бесстрашнее, тот и одержит победу, получив в качестве приза трофейную лодку.
Люди получали оружие. На лодке был один ручной пулемет, несколько карабинов, пистолеты офицеров и десятка два гранат.
Получив оружие, подводники поднимались по трапу вверх, в рубку, а оттуда – на палубу. Володя, получив карабин, загнал обойму в магазин, передернул затвор и выбрался на палубу в числе первых.
Из рубки немецкой "семерки" также выбирались на палубу немецкие подводники. Картина сцепившихся лодок их тоже шокировала.
Первым выстрелил из пистолета, личного ТТ, командир.
Володя выстрелил из карабина по немцам и бросился вперед – туда, где были горизонтальные рули, по которым можно было, как по мостику, перебежать на палубу немецкой лодки. За ним бежали другие матросы. А из рубки "семерки" появлялись немецкие подводники.
Хлопнуло несколько выстрелов, раздались крики. Подводники – не умеющая драться в рукопашной схватке пехота, а скользкая от воды узкая палуба – не траншея или поле боя.
Володя выбрался на палубу чужой лодки, передернул затвор и прямо из-под плеча выстрелил в набегающего немца. Вражеских подводников было значительно больше, и Володя испугался – сомнут ведь.
Со стороны нашей лодки ударили сразу два автомата и пулемет. Это стреляли выбравшиеся на палубу разведчики – на подлодке автоматов не было.
Внимание немцев разделилось. Часть из них стреляла по разведчикам, другая часть вступила в рукопашную схватку с русскими подводниками.
Володя перехватил карабин стволом к себе и ударил прикладом в грудь ближайшего немца. Тот упал, но за ним находился унтер. Он вскинул пистолет и выстрелил в Володю.
Володя заметил движение, когда унтер еще только поднимал пистолет, и попытался уклониться. Да где там, дистанция была всего метра четыре!
Грохнул выстрел, и пуля ударила Володе в голову. В глазах померкло, и он упал. А унтер, прошитый автоматной очередью разведчика, свалился в воду между лодками, где уже плавало несколько убитых. Форма подводников на обеих лодках похожа, все уже были порядком обросшие – не поймешь сразу, где немец и где русский.
Пришел в себя Володя на кровати. Голова была тяжелой, слева над ухом саднило. Он провел рукой – кровь! Где он? Сразу вспомнился бой на палубе подводной лодки. Он в госпитале? Володя обвел глазами комнату. Так это же офицерское общежитие! На столе стояли пустая бутылка из-под водки и недопитая – с "шилом", а на соседней койке спал Иван.
Вот черт! Но как болит голова!
Кряхтя и пошатываясь, Володя подошел к зеркалу и с некоторым страхом в душе глянул на себя в упор. На него смотрел он сам! Он, а не другой человек из той жизни, к лицу которого он уже привык. Приснилось ему все это в пьяном угаре? Или на самом деле произошло?
Володя повернул голову и скосил глаза. Над левым ухом тянулась рваная, еще слегка кровоточащая рана – след от пули немецкого унтера. Похоже, все происходило на самом деле.
Володя смочил вату в "шиле", приложил к ране для дезинфекции и вскрикнул от жгучей боли.
На постели заворочался Иван.
– Ох, башка трещит! Ты чего у зеркала вертишься?
– Да вот… – Володя повернул голову.
– Где же ты так ухитрился приложиться?
– Сам не пойму! Может, подскажешь? Я первым вырубился.
Но Иван только пожал плечами.
В понедельник Володя вышел на службу, как обычно. Неделю он ходил сам не свой – уж слишком реалистичными были воспоминания. И эта рана на голове… Потом решился, пошел в штаб, в архивы.
Девушка, мичман, строго сказала:
– Товарищ лейтенант! Без разрешения командира штаба сюда нельзя!
– Да мне бы только одну маленькую справочку – из времен Великой Отечественной… Узнать хотел о судьбе подлодки… – Володя назвал номер "малютки".
Девушка посмотрела на него внимательно и отчеканила:
– Лодка не вернулась из боевого похода в октябре 1943 года. Предполагается – погибла от мины.
– Вы что, назубок про все лодки знаете? – даже как-то слегка обиделся Володя.
– У меня на лодке дед служил, дизелистом, – опустила голову мичман.
В памяти Володи сразу всплыли лица мотористов.
– Андрей или Михаил?
– Андрей Скоков. А вы откуда знаете?
– На фото видел – у меня там тоже дед служил. – Не мог же он рассказать ей все!
Володя опустил голову и побрел из штаба. Новость от мичмана морально раздавила его. Лодка из похода не вернулась, и все его боевые товарищи из той жизни числятся пропавшими без вести. Вечная слава героям!
Шторм времени
Глава 1. Пещера
Остались позади годы учебы в alma mater, защита дипломного проекта, ресторан и гулянье по Москве почти до утра. В отличие от некоторых других выпускников Михаил уже знал, где будет работать. Еще поздней осенью приезжали "покупатели" – представители заводов. Через деканат они отбирали студентов, подающих надежды, беседовали с ними. Так Михаил получил приглашение в объединение "Пермские моторы". Завод выпускал авиационные двигатели – как раз по специальности Михаила, поскольку заканчивал он факультет двигателестроения летательных аппаратов Московского авиационного института. Учился хорошо, но до красно-го диплома не дотянул. Понятное дело – молодость, хочется Москву посмотреть, в злачных местах вроде ночных клубов побывать, пивка с друзьями попить. Времени на все не хватало, как, впрочем, и денег, потому по вечерам и в выходные подрабатывал в автосервисе. Нет, не в фирменном – туда бы не взяли – в мультибрендовом, поскольку в двигателях разбирался хорошо. Техника, особенно моторы, ему всегда нравилась. Еще в детстве, когда другие пацаны с упоением гоняли футбольный мяч, он возился с отцом – перебирал двигатель старенького "Москвича". Отец, судовой механик на речном судне, удивлялся:
– Надо же, малец, а на лету все схватывает. Наша порода, – говаривал он иногда друзьям на дружеских застольях. – Вырастет – в инженеры пойдет.
И точно. После окончания школы в Ростове Михаил даже не раздумывал, кем быть.
Поступить удалось сразу, хотя конкурс был большой. Повезло с общежитием.
Учился Михаил упорно – ему было интересно. О профессии юриста или экономиста, как его сверстники, даже не думал.
И вот уже на руках диплом.
Он съездил к родителям в Ростов, отдохнул, со старыми школьными приятелями покупался в Дону. А уже первого августа, как и договаривались с "покупателями", прибыл в Пермь.
Первые дни пролетели в суете и сутолоке: оформление документов, обустройство в комнате общежития, знакомство с сотрудниками отдела. Большая часть инженеров-конструкторов были уже в годах, далеко за сорок-пятьдесят лет. Не шла молодежь на инженерные специальности – там надо было серьезно работать головой, и бабок быстро не срубишь. Развратили молодежь лихие девяностые годы, когда быстро "поднимались" торгаши и бандиты. Только "братки" долго не жили, а торговля лично Михаила не прельщала.
Познакомился с парнями из соседнего, технологического, отдела. Особенно сблизился с Андреем. Физически крепкий, подтянутый, он сразу спросил Михаила:
– Что-то я тебя в спортзале не видел.
– Я новенький у вас, месяц всего работаю.
– При заводе спортзал есть, приходи.
Так Михаил, едва успев после работы поужинать и переодеться, стал посещать спортзал. Они играли в волейбол, занимались на тренажерах.
В один из дней Андрей спросил:
– Ты про рафтинг когда-нибудь слышал?
– Смутно.
– Это когда по рекам сплавляются на лодках или плотах. Лето, считай, закончилось, осень на носу. Мы с парнями в выходные решили последнюю вылазку сделать. Присоединишься? Может, понравится!
Планов на выходные не было, и Михаил согласился.
Из города выехали еще в пятницу вечером, после работы. Вез их знакомый Андрея на "уазике"-"буханке". В фургоне едва уместились из-за поклажи.
Еще когда грузили вещи, Михаил удивлялся про себя. Вроде на два выходных едут, а вещей полно. Зачем столько? Оказалось – один объемистый баул занимал надувной резиновый плот, в других сумках помещались весла, надувные резиновые жилеты, защитные каски из пластика, продукты на два дня.
Компания была дружной, все друг друга знали давно – новичком был только Михаил. И выезжали уже не один год, опыт имели.
По приезде на место лихо разгрузились, накачали плот. Вещи, по причине позднего времени, занесли в избушку охотников – была здесь такая. Запиралась снаружи на палочку – от зверья. Каждый мог зайти, переночевать под крышей. А если кто пользовался солью, крупами, что стояли на полках в жестяных банках, должен был оставить что-то свое – вроде как гостиница на полном самообслуживании.
Один из парней, Валера, вздумал побренчать на гитаре.
– Все, отбой, – приказал Андрей, бывший в команде за старшего. – Завтра вставать рано. Пока позавтракаем, уже рассветет, можно будет сплавляться.
– А обратно как, – задал вопрос Михаил, – на веслах?
Парни дружно, но без издевки рассмеялись.
– Обратно на веслах не подняться, течение быстрое. К обусловленному месту Славик на "уазике" подъедет, заберет. Не в первый раз уже, все отработано.
Перед сном Михаил вышел из избушки. Вроде от Перми отъехали не так далеко, километров двести, а природа прямо девственная. Воздух чистейший, не надышишься, вокруг лес – настоящая тайга. Ветер верхушки деревьев колышет, от чего они шумят. И хоть избушка, из бревен сложенная, рядом, возникает ощущение, что до цивилизации с ее любимыми телефонами, машинами и дымящимися трубами заводов очень далеко.
Михаил улегся рядом с парнями на нары – на матрас, набитый сеном. Спали не раздеваясь, только обувь сняли. На всех парнях спортивные костюмы – и не помнешь, и удобно.
Сон сморил быстро. Показалось – только уснул, а его уже толкают:
– Вставай! Завтракать пора.
Оказалось, кто-то встал раньше и на костре вскипятил котелок с чаем, поскольку заварку бросили сразу же.
Сделали солидные – с ладонь величиной – бутерброды с колбасой и сыром. Есть в такую рань не особенно хотелось, но все понимали – надо. Теперь скорее всего ужинать уже придется вечером, иначе сплавиться им не успеть. Да и продукты на плот решили не брать, машина к вечеру доставит.
Едва поев, они подкачали плот еще и спустили его на воду. После, усевшись, разъяснили Михаилу его немудреные обязанности. "В этом месте течение у реки спокойное – смотри, что и как делают другие". Всей науки-то было – работай веслом со своего борта, следи, чтобы плот носом по течению шел, подальше от камней и коряг.
Сначала Михаилу даже нравилось. Течение быстрое, но пока без водоворотов и камней, подгребай понемногу и любуйся берегами, тем более что полюбоваться было на что. Вдали были видны отроги Уральских гор, поросших лесом. Под плотом вода хлюпает, бьет по днищу. Из реки рыбины выпрыгивают, как будто хотят поглядеть – кто там на плоту в гости пожаловал?
Потом течение ускоряться стало, а река сузилась. Почти постоянно приходилось работать веслом, не давая плоту развернуться боком, и было уже не до красот.
А потом и камни пошли, торчавшие из воды, словно зубья, – только успевай уворачиваться. Брызги воды долетали до сплавляющихся.
Михаил, хоть и был в штормовке, а поверх нее – в спасательном жилете, местами промок. Но адреналина – хоть отбавляй, и парням нравится, только покрикивают: "Правый борт – табань!"
Плот начало швырять во все стороны, как лодку в бушующем море – так и шторма-то не было. А плот то вниз, в водоворот ухнется, то вверх на перекате подлетит – только за скамейку держись, чтобы не выкинуло.
Андрей, как старший, на корме, на рулевом весле сидит, команды подает.
Объяснял Андрей Михаилу вчера, что река эта, Акчим, полноводна и крута нравом по весне, в период таяния снега – тогда она бурлит и мчит свои воды через перекаты. На ней устраиваются соревнования – в зависимости от выбранного участка реки – от первой до пятой, самой сложной, категории.
Михаил и этими водоворотами, камнями и перекатами был впечатлен, что же тогда творится на реке весной? Однако к полудню он пообвыкся, споро работал веслом и даже стал получать от сплава некоторое удовольствие, драйв.
Сложность была еще и в том, что, как и все бурные реки, Акчим периодически подмывала то один берег, то другой, меняя, пусть и незначительно, русло. Вот и сейчас почти по курсу возник камень, который раньше был в стороне от стремнины.
Андрей выругался, крикнул:
– Правый борт – налегли! – И сам налег на весло, пытаясь направить плот левее, обойти камень.
Попытка почти удалась, но краем плот задел камень, его резко развернуло, и он опрокинулся. Все гребцы оказались в воде.
Все произошло настолько быстро, что Михаил не успел не только испугаться, но и сгруппироваться. Только что он был на плоту, и вот уже в воде – даже под водой.
Плавать он умел и любил – но в теплой воде и без одежды. Спасательный жилет утонуть не даст, и сейчас он тянул Михаила вверх, но ботинки мешали.
Все-таки он вынырнул, жадно хватанул воздуха. Впереди, вниз по течению, были видны парни из их команды. Они пытались выгрести к берегу.
Мощными гребками Михаил тоже поплыл к берегу, выбрался. Чего там плыть – каких-то тридцать-сорок метров, только вода крутила и била о подводные камни, и достаточно чувствительно.
Он ухватился за камень, торчащий зубом, и выбрался из воды. С одежды потоками стекала вода.
Парней видно не было – видимо, их снесло течением. Но за них можно было быть спокойным – парни все опытные, и он видел в воде всех четверых. Наверняка они пытались поймать в воде плот, чтобы не остаться без плавсредства, потому и не сразу выбрались на берег. Сейчас небось его поджидают.
Михаил отошел от воды подальше – уж больно по камням идти неудобно, присел, снял ботинки и вылил из них воду. Обувшись, пошел вниз по течению реки.
В одном месте река делала резкий, почти под девяносто градусов, поворот влево, а метров через сто – вправо.
Ни на одном, ни на другом берегу парней не было. Но Михаил этим даже не обеспокоился, он решил, что прошел слишком мало, а течение у реки быстрое, и парней снесло дальше.
Он шел быстро: вдруг парням нужна его помощь – плот на берег вытащить или еще что-то сделать. Мокрая одежда неприятно липла к телу и холодила.
Река делала поворот за поворотом, а парней не было видно. Хуже того, начал опускаться туман. Пока он покрывал только верхушки деревьев, потом постепенно стал густеть и опускаться ниже. А потом начало смеркаться, и вот тут-то Михаил обеспокоился. Что делать? Продолжить идти вперед и искать парней? Так видимость становится неважной, можно ногу подвернуть. Не хватало ему еще покалечиться и вовсе потерять возможность передвигаться. Лишь бы с парнями ничего дурного не случилось. Если плот поймают, будут дожидаться его на берегу. Говорил же Андрей, что на веслах подняться вверх по течению затруднительно.
Михаил стал поглядывать по сторонам. Пока еще было видно, надо искать какое-то укрытие на ночь.
Справа, на склоне горы, виднелось темное отверстие. Михаил свернул туда. Если парни вздумают искать его ночью и будут кричать, он услышит. Хотя лично он в ночных поисках сомневался. Да и вообще в душу постепенно закрадывалась тревога. Он прошел уже достаточно много, а ни парней, ни плота не видел. Где они, что с ними? Бросить его в одиночестве они не могли – парни производили впечатление людей порядочных, серьезных.
Пещера оказалась достаточно глубокой, жаль только – фонарика не было. Михаил крикнул в темный зев, и ему отозвалось далекое приглушенное эхо.
Вглубь идти не хотелось – в темноте можно было угодить в яму или свалиться с уступа, а рисковать он не хотел. Пещера давала укрытие от ветра, и этого ему было достаточно.
Михаил снял спасательный жилет и положил его у входа в пещеру, привалив камнем, чтобы не унесло ветром. Если его будут искать, оранжевый цвет жилета привлечет внимание.
Он разделся донага, отжал уже начавшую подсыхать на теле одежду, и натянул ее на себя. Хоть и не осень, но в Приуралье сентябрьскими ночами прохладно. Пока еще было видно, нарвал подсохшей травы близ пещеры, соорудив себе лежанку. С сожалением вспомнил охотничий домик, где они провели предыдущую ночь.
После целого дня работы веслами, купания и довольно продолжительной пешей прогулки хотелось поесть и отдохнуть. Еды с собой не было никакой, но отдых на травяном ложе в пещере его устраивал. Немного жестковато, правда, но что такое одна ночь?
Он улегся, покрутился, устраиваясь поудобнее, и почти сразу уснул – сказались масса новых впечатлений, переживаний и непривычная физическая нагрузка.
Проснулся Михаил от яркого солнечного света и пения каких-то птиц в кустарнике. Он встал, потянулся до хруста и вышел из пещеры. Никого не было видно, только вдруг возникло стойкое впечатление, что вокруг что-то изменилось, что-то явно было не так. Он не мог понять, что, но интуитивно чувствовал перемену.
Михаил спустился к реке, умылся и напился воды. Ну, коли гора не идет к Магомету… Он решил идти по берегу и искать парней сам. Подобрав спасательный жилет, он перебросил его через плечо. Все-таки жилет чужой, и надо будет его вернуть.
Через несколько минут хода он понял, что ему показалось не так, что не совпадало со вчерашней картиной. Было тепло. Вчера он не мерз в своем спортивном костюме и штормовке только потому, что активно занимался греблей. А сегодня, идя неспешным шагом, вспотел. Штормовка и вся остальная одежда на нем за ночь высохла.
Михаил снял куртку и рукавами связал ее у себя на поясе: пусть болтаются сзади.
Мало того что теплее стало, так и природа выглядела так, как будто бы стояла поздняя весна. Листья на деревьях зеленые, трава не пожухлая, кое-где из-под нее выглядывали цветы. Неужели за ночь так потеплело? Может быть, антициклон теплый с Атлантики на Урал принесло? Чудны дела твои, Господи!