- Слушайте, это когда-нибудь вообще кончится или нет? - воскликнул в гневе лорд Пеццини, не давая Чену возразить. - На прошлой неделе тот же Мартинес подло очернил доброе имя одного из моих клиентов, весьма одаренного молодого человека из хорошей семьи, который очень уважал его, заметьте, вопреки моему мнению…
- Как хотите, а я не вижу тут никаких нарушений, - перебил лорд Чен. - Капитан Мартинес предлагал свои планы с соблюдением устава и со всем уважением к рангу вышестоящих офицеров. Более того, его начальники сами сочли предложения заслуживающими внимания.
- Да, зараза распространилась далеко, - зловеще произнес Торк. - Надеюсь, что лорд командующий Кангас сумеет восстановить во флоте здравый смысл и дисциплину. Спасти столицу и империю может лишь освященная веками тактика наших предков, применяемая с железной твердостью.
- А Мартинес пускай гниет в своем учебном центре, - проворчал Пеццини, - это охладит его честолюбие.
Чен презрительно скривился. К горлу подкатывала тошнота, и на этот раз не от даймонгской вони. "Идиоты, вы способны только проигрывать войны! - хотелось ему крикнуть. - Вам подарили путь к спасению, а вы слепо отвергаете его!" Однако протестовать сейчас было бы не менее глупо: Торк явно уперся, а частное лоббирование ещё не достигло стадии, когда можно попытаться преодолеть вето председателя.
Надо немедленно связаться с лордом Саидом и потребовать немедленной аудиенции.
Мартинес вошел в приемную дворца Шелли, весело крутя вокруг пальца ленточку с медалью Золотого шара. На лестнице его остановила одна из горничных, толстая, деревенского вида баба. Сестры всегда нанимали таких - очевидно, чтобы выглядеть на их фоне красавицами.
- Ваша светлость, - льстиво улыбнулась она, - лорд Роланд просил передать, что ждет вас у себя в кабинете.
Мартинес подбросил медаль и ловко ее поймал.
- Хорошо, сейчас, - кивнул он.
Роланд сидел за дисплеем, поглощенный беседой с какой-то торминелкой.
- Мы очень надеемся видеть вас у себя, - улыбнулся он, - вы были всегда так добры к нашей семье.
Собеседница милостиво приняла приглашение, и Роланд вежливо распрощался. Выключив дисплей, он поднял глаза на брата.
- Надеюсь, ты сможешь урвать немного времени от своих плотских развлечений и поприсутствовать на свадьбе собственной сестры? Завтра, в шестнадцать ноль одна.
Мартинес, вздохнув, опустился в кресло.
- Какую сестру ты имеешь в виду?
- Випсанию. После свадьбы она отправится вместе с лордом Одой и его семьей на Зарафан.
Мартинес откинулся на спинку кресла, закинув ногу на ногу. Сегодня он был в приподнятом настроении, и не только потому, что провел ночь в объятиях Сулы. Утром пришло сообщение от Дофага. Командующий эскадрой сообщал, что одобрил предложенный план и отослал его со своими комментариями в Совет правления флота. К письму были приложены результаты последних экспериментов по новой боевой тактике, которые они с Сулой с удовольствием обсудили за завтраком. Как приятно иметь партнера, чьи интересы и способности соответствуют твоим… Бедная Випсания, как же ей не повезло!
- Похоже, ей предстоит чудесный медовый месяц, - сказал он вслух, - на корабле с целой толпой престарелых родственников. А своей видеоимперией она тоже будет управлять с Зарафана?
- Наверное, - пожал плечами Роланд, - если только и там не станет опасно. - Сложив руки на груди, он окинул взглядом фигуру брата. - Если Семпрония вдруг свяжется с тобой, я очень прошу тебя не отвечать.
Гарет удивленно поднял брови. Роланд продолжал:
- Она будет лишена наследства. Семья прерывает с ней всякие контакты. На этом настаивает Вальпурга, и я с ней согласен, особенно после тех угроз… Да, кстати… - Он мрачно усмехнулся. - Семпрония и сама не возражает - я беседовал с ней вчера… и сегодня утром. Короче, разрешение на брак мы ей дадим, но в дальнейшем все ее прихоти пускай оплачивает лейтенант.
- Кажется, он богат, - заметил Мартинес.
- У его клана крупные вложения в фармацевтику и биохимию… Впрочем, здесь, на Заншаа, ничего нет, так что после войны она скорее всего переедет.
- Какой удар, - саркастически заметил Мартинес.
Роланд с любопытством взглянул на него.
- Слушай, как тебе удалось до такой степени взбесить Прони? Никогда прежде не слышал от нее подобных выражений.
Мартинес не ответил. Брат пожал плечами, потом продолжал:
- Мы с лордом Пьером назначили свадьбу Вальпурги с Пэ-Джи через три дня. Отмечать будем скромно, но ты, надеюсь, будешь присутствовать?
Приду в трауре, не возражаешь?
Роланд тяжело вздохнул, сверля младшего брата тяжелым взглядом.
- Ты же сам понимаешь, что этот брак необходим, - укоризненно сказал он.
- Ничего я не понимаю! - Гарет снова подбросил медаль и поймал ее. - Нгени тебе нужны, потому что вводят нас в высший свет, это ладно. - Он подался вперед, встретив взгляд Роланда. - А что, если все это дам тебе я? Скажем, пожертвую собой вместо Вальпурги?
- Да ты никак задумал жениться?
- Почему бы и нет?
Задумчиво сдвинув брови, Роланд откинулся на спинку кресла.
- Что ж, дело хорошее. Честно говоря, не ожидал - ты всегда так ценил радости холостяцкой жизни… Я и сам бы тебе посоветовал, но боялся, что ты меня пошлешь.
- И послал бы, - усмехнулся Мартинес, - но когда вокруг столько свадеб, поневоле заразишься.
Взгляд Роланда стал деловым.
- Ну, так я с ходу могу предложить ряд весьма перспективных девиц…
- У меня уже есть одна на примете, - перебил Гарет.
- Надеюсь, это не Аманда Таен, а то знаешь, мое терпение все-таки не безгранично.
Это леди Сула.
Роланд растерянно моргнул.
- Понятно, - проговорил он после паузы. - Я-то думал, ты проводишь ночи с Амандой, а ты…
- Не твое дело.
- Ладно, извини. - Старший брат рассеянно почесал подбородок. - Денег у нее, конечно, нет…
Только титул, однако из самых благородных. Их род восходит к незапамятным временам. Такое имя откроет двери любых светских салонов и министерств.
- Это верно… - Брат все ещё хмурился. - Только нам придется потратить целое состояние, чтобы устроить вас, как полагается, в Верхнем городе - дворец здесь, загородный дом и все такое прочее… Она ездит верхом?
- Понятия не имею, - фыркнул Мартинес. - А вот коллекция фарфора имперского класса понадобится непременно.
- Фарфор? - Брови Роланда поползли вверх. - Да кому он нужен? Она что, поставила такое условие?
- Нет, но поверь мне, я хорошо знаю свою невесту.
Роланд вдруг прищурился.
- А ты уже сделал ей предложение?
- Сделаю сегодня вечером… Думаешь, откажет?
- Сомневаюсь, - хмыкнул Роланд. - Небось надоело жить в бедности.
- Вот и отлично! - Мартинес хлопнул в ладоши, поднимаясь с кресла. - Стало быть, Вальпургу я с крючка снял?
Брат снисходительно рассмеялся.
- Нет, конечно. Глупо даже думать. Разве я могу нарушить слово, данное лорду Пьеру… - Улыбка на его лице сменилась раздражением. - И не гляди на меня так, словно съесть хочешь, я тебе не мальчишка-кадет, а ты ещё не командующий флотом!
- Я думал, мы договорились… - начал Гарет.
- Нет, Кэролайн Сула не заменит нам Нгени, во всяком случае, сразу. Они нужны нам сейчас, а в нее ещё надо вкладывать деньги, много вкладывать. В конце концов это окупится, но очень не скоро… Впрочем, я нисколько не хочу остужать твой матримониальный пыл. Сула красива и умна, она как раз восполнит твои недостатки.
- Ну и сволочь же ты, - пробормотал Мартинес.
Роланд, усмехнувшись, развел руками. Гарет встал и вышел из кабинета.
Она наследница титула, подумал он, а я нет. Что ж, по крайней мере мои дети будут носить имя Сула.
- Нет, - веско произнес лорд Саид. - Это совершенно исключено. Империя управлялась из Верхнего города двенадцать тысяч лет и будет управляться ещё двенадцать миллионов.
Кабинет верховного лорда, в отличие от сумрачного зала правления флота, был ярко освещен. Сквозь прозрачную стену виднелся гигантский гранитный купол Великого прибежища, откуда шаа правили своей империей, а за ним открывалась великолепная панорама Нижнего города. Со своего кресла Чен видел коридор, по которому бесчисленные поколения предшественников лорда Саида шли получать приказы от хозяев в Великое прибежище, ныне запертое. Планам устроить там музей положила конец война.
Предводитель парламента восседал на огромном кресле-троне. Куполообразный навес над головой оставлял в тени его лицо.
- Верхний город и правительство - не одно и то же, - попытался возразить лорд Чен, перефразируя меморандум Мартинеса. - Правительство может заседать где угодно, и лучше подальше, чтобы не оказаться уничтоженным случайным взрывом, оказавшись в ловушке на осажденной планете.
Что может быть достойнее жизни, принесенной в жертву во славу Праксиса! - парировал лорд Саид.
Хотя лорду-правителю уже исполнилось девяносто, выглядел он весьма грозно: орлиный нос, почти касающийся выпяченного подбородка, коротко стриженные белоснежные волосы и пышные усы. Клан его отличался крайним консерватизмом. Лорд Саид возглавил империю в день мятежа, сместив наксидского лорда-правителя и сбросив заговорщиков со скалы в пропасть с помощью депутатов-лоялистов.
Лорд Чен пристально взглянул на него.
- Значит, вы считаете, что правительство должно погибнуть?
Лорд Саид, казалось, удивился.
- Правительство вместе с верными подданными империи должно защитить столицу и Праксис, - провозгласил он, потом, недовольно сдвинув брови, добавил: - Сообщу вам один секрет, милорд депутат, но прошу никому больше не говорить. Мы с самого начала поддерживали контакты с мятежниками и их так называемым Комитетом спасения Праксиса.
- Простите, милорд, как вы сказали? - Лорд Чен вытаращил глаза.
- Цепочка ретрансляционных станций между Заншаа и Магарией осталась в целости, - продолжал лорд Саид. - Мы вели переговоры. Они требовали нашей капитуляции, но мы отказались… официально.
От его тона по спине Чена побежали мурашки.
- А неофициально?
- После нашего поражения при Магарии с наксидами связалась некая тайная оппозиционная группа. Они заявили, что имеют широкую поддержку как в парламенте, так и во флоте и способны организовать смещение моего, так сказать, фанатичного режима. - Лорд Саид слегка улыбнулся в усы. - Если им дадут время. Кроме того, эти якобы предатели передают врагу - через тот же канал - дезинформацию… в частности, внушают, что четвертый флот находится в гораздо лучшем состоянии, чем на самом деле, и может прибыть с Харзапида в любой момент.
- И наксиды верят? - осторожно спросил Чен.
Лорд Саид пожал плечами.
- Судя по их поведению, да. Мы надеемся протянуть игру достаточно долго, чтобы успеть подтянуть подкрепления.
Опасная игра, милорд, - покачал головой Чен. - В таких случаях трудно понять, кто кого обманывает. Кроме того, они могут напасть в любом случае, хотя бы с целью подтолкнуть здешних своих пособников.
Правитель мрачно кивнул.
- Вы правы, милорд, но у нас просто нет выбора.
Лорд Чен покинул дворец Саида в смятении. Мысли в голове превратились в бурлящую кашу. Пэр высшего ранга, чьи предки служили империи тысячелетиями, он до вчерашнего дня был готов смиренно встретить свою судьбу, погибнуть во славу Праксиса под аннигиляционными бомбами или от пули наксидских чешуйчатых жандармов, штурмующих его дворец. Оказавшись в безвыходной ситуации, он не колеблясь застрелил бы своих близких, которые без сомнения приняли бы смерть с той же покорностью, что и он сам. Но теперь…
Вчера в тихом саду среди благоухающих цветов перед ним вдруг возникла надежда, и принес ее визит капитана Мартинеса. Появился реальный шанс выжить - для жены и дочери, для него самого, - и ради этого шанса лорд Чен был готов на все, хотя ещё несколько дней назад подобная идея его лишь рассмешила бы.
Он уже составил в уме список людей, с которыми стоило поговорить - чиновников из администрации Саида и вне ее. Вернувшись домой, лорд Чен вызвал секретаря и начал звонить.
Пышные юбки с оборками, волосы, собранные в пышный пучок, густо набеленное лицо с яркими кругами румян на щеках - певица была одета в классическом стиле дериву. Зрители затихли в почтительном ожидании. Трое музыкантов сыграли вступление, и волшебный голос начал выводить мелодию, оттачивая каждый слог, каждую ноту с тщанием изысканного любовника. Руки исполнительницы дериву, белые, как и лицо, порхали в воздухе словно два голубка, подчеркивая жестами значение слов. Искусно выдержанные паузы подогревали напряжение, и публика замирала, затаив дыхание.
Аплодисментам, казалось, не будет конца. Прежде Суле приходилось видеть подобные концерты лишь на видео, и она представить себе не могла, насколько силен эффект живого выступления.
- Чудесно, правда? - произнес Мартинес.
- Да, - кивнула она.
Он взял ее за руку. Ладонь была большой и теплой… и не слишком влажной. В целом, хорошая рука.
Со сцены зазвучала новая песня, на этот раз не о любви и желании, а о смерти. Мать умоляла неведомые силы возвратить ей ребенка. Голос певицы, прежде нежный и томный, теперь приобрел болезненные нотки отчаяния, он резал по сердцу бритвой. По белой щеке скатилась слеза.
Сула отняла руку и стала аплодировать вместе со всеми. Песня обжигала, будто на оголенные нервы плеснули кислотой, но после нее почему-то становилось хорошо. Она словно бы приподнимала покров над потаенными глубинами вселенной, обнажая вечные, первоначальные истины, подлинный смысл существования.
Дериву было целиком терранским стилем в музыке. Хотя темперированный строй и явился одним из неоспоримых значительных вкладов землян в имперскую цивилизацию, в ряду великих композиторов и исполнителей людей насчитывалось чрезвычайно мало. Даймонги с их застывшими невыразительными лицами лучше и тоньше умели выражать голосом все виды эмоций. Фактически сама их речь была музыкой, поэтому блеск и изящество их интерпретаций привлекали множество любителей всех рас, хотя, разумеется, эти грандиозные многоголосые концерты чаще всего слушались в записи. Находиться поблизости от большого даймонгского хора и не упасть в обморок мог далеко не каждый.
Если даймонги говорили музыкой, то креи, по всеобщему признанию, были самой музыкой. Их примитивные светочувствительные способности вынужденно дополнялись невероятными способностями к звукоизвлечению с чрезвычайно широким спектром. Следуя их характеру, музыка креев чаще всего была живой и радостной, и большинство популярных композиторов и музыкантов принадлежали именно к этой расе. Даже если первоначальный вариант песни принадлежал людям, всеобщее признание получала обычно крейская аранжировка.
Однако в то время как выражение торжества, восторга, радости и ликования сделались бесспорной привилегией других рас, терранцы остались монополистами в области трагедии. Музыка печали и горя, потери и расставания давалась им как ничто другое. Отчаяние, стойкость, покорное принятие неизбежного - вот что было их коньком. Это признавали даже шаа. Их строгой этике импонировал стиль классических трагедий. Все в мире преходяще и смертно, кроме великих идей Праксиса; вполне понятно горе короля Лира или Эдипа, не удостоившихся света учения будущего.
Камерное искусство дериву с горсткой аккомпаниаторов и единственным певцом было по-настоящему уникальным, и его мрачные трагические темы не имели ничего общего с кипящей радостью и легкостью крейских мелодий и даймонгским великолепием. Соприкосновение души с горем, смертью, тьмой, последний проблеск жизни, задуваемый беспощадным космическим ветром, - вот что завораживало аудиторию.
Сула слушала, широко раскрыв глаза. Чистота эмоций, напряжение в голосе, изящный неназойливый аккомпанемент - само совершенство. Сердце сжималось, слова будто пульсировали в крови.
Она сама успела хорошо узнать, что такое смерть, - когда помогала выносить обугленные мумии из разбитых, оплавленных отсеков крейсера "Дели"… когда убила две тысячи наксидов при Магарии… когда она сама до полусмерти избила взрослого мужчину, а потом приказала бросить его в реку.
Когда хладнокровно убила несчастную, запутавшуюся девчонку.
Смерть висела в воздухе, обвивала паутиной, напоминала Суле, что искра ее жизни так же преходяща, что она тоже не более чем горстка праха в кулаке судьбы…
Сула печально улыбнулась. Песня была о ней.
Лицо Сулы светилось какой-то особенной радостью, щеки разрумянились, глаза блестели. Концерт, казалось, преобразил ее. Мартинес молча смотрел и не мог налюбоваться.
Он не решался на поцелуй, пока они не вышли из клуба на улицу, где вечерний ветерок заставил Сулу зябко передернуть плечами - лучший повод заключить девушку в объятия и прижаться губами к ее губам, согревая своим теплом.
- Как чудесно! - воскликнула она.
Мартинес почувствовал разочарование, когда понял, что имелся в виду вовсе не поцелуй, а певица.
- Одна из лучших, - согласился он.
Вдоль улицы, которая вела к подвесной дороге, светились разноцветные вывески баров. Двери то и дело открывались, впуская и выпуская посетителей, изнутри слышалась веселая музыка.
Мартинес улыбнулся.
- Ты замерзла… Может, зайдем куда-нибудь, согреемся?
- Нет, мне не холодно, - неловко улыбнулась Сула. - Не хочу сегодня никакой другой музыки.
Он завел ее в дверную нишу и снова стал целовать, не в силах оторваться. Сердце колотилось, аромат духов вызывал головокружение. В голове все ещё крутился странный фантастический ритм, вызывая небывалые образы и ассоциации…
Пора, решил Мартинес.
- Ты знаешь, - начал он, - я ведь не шутил, когда просился в твою семью.
Сула весело расхохоталась.
- Может, мне тебя усыновить? Хотя, честно говоря, я не собиралась становиться матерью так рано.
- Есть более простой способ, - улыбнулся Мартинес. - Что, если мы поженимся?
Она удивленно взглянула на него, потом в глазах появилось подозрение.
- Вы, наверное, шутите, капитан?
- Н-нет… - выдавил он, начав вдруг заикаться. - Не шучу.
Лицо Сулы вспыхнуло радостным румянцем. Лучшего ответа не требовалось, разве что ещё один поцелуй… Они шли в обнимку по узкой улочке старого города, и глупая счастливая улыбка не сходила с лица Мартинеса. Сердце его пело от счастья.
- А что скажет твоя семья? - вдруг спросила Сула.
Ещё при встрече Мартинес рассказал ей о последствиях опрометчивого мезальянса Семпронии.
- У них уже куча планов, - весело подмигнул он. - Собираются вкладывать бешеные миллионы. Дворец на Акрополе, вилла в горах и так далее - все для тебя. И даже не думай сопротивляться - заставят.
Сула подозрительно прищурилась.
- А что от меня потребуется взамен?
Всего-навсего взломать пару запертых дверей. Справишься?
Она пожала плечами.
- Может быть… Только за поведение тех, кто находится за этими дверями, я отвечаю не больше, чем лом или отмычка.
- Остальное предоставим Роланду, он эксперт в подобных делах.
Расхохотавшись, она повисла на его руке как ребенок.