* * *
В этой комнате не было металлических стен, и видеокамер. Нас никто не подслушивал - новые чувства теперь могли реагировать на электромагнитные колебания в различных спектрах. Диковинные, непривычные ощущения, которые мозгу еще предстоит научиться обрабатывать. Нам требовалось переговорить без свидетелей. Генералу и его подручным - тоже. Риск для нас, риск и для них. Саан сейчас наверняка снова убеждает хозяина уничтожить нас. Он здорово струхнул, увидев своими глазами, на что мы способны.
Мы же должны были определиться, станем ли соблюдать условия договора, под которым подписались.
- Мы всё ещё пленники, - заметил Джим. - Заперты в сотнях метрах под землей. У генерала несколько десятков человек с автоматическим оружием. Может, мы пробьёмся к поверхности. А может, и нет. Думаю, нужно подыграть. Пусть сами нас выведут. Захватим самолет или вертолёт - мы с Франческой учились летать. И прощай, Кастор. А в чистом поле он проиграет.
- Мы заключили с ним договор, - осторожно сказал я. - Никто не хочет обсудить, нет ли у нас желания исполнить его? Пусть с поправками. Обстоятельства не изменились. Разве кто-то ещё сомневается в том, что Кастор тот, за кого себя выдает? А если так, и мы не поддержим его - он может проиграть. Тогда прощай не только Кастор, но и всё человечество. А мы вроде как его часть.
- Алекс прав, - после всплеска агрессии на испытании, Франческа вновь выглядела подавленной. - Мы не можем просто плюнуть на всё. Нам придётся как-то работать с ним. Но нужно поставить свои условия. Скажем, мы можем защищать его. Тогда никто не сможет причинить ему вред, и он исполнит свой план. Или охранять его безумного братца. Тогда пришельцы не смогут его вернуть. А вот становиться его ангелом смерти я не буду. Хватит с меня убийств. Мне до сих пор мальчик снится…
- Прекрати, - перебил её Джим. - Хватит об этом. Я по-прежнему считаю, что мы должны сообщить обо всём властям. Те придумают, как всё разрешить. Как убедить пришельцев, что мы не такие, что мы можем… интегрироваться. Мы не можем поставить всё на Кастора. Он может умереть, или передумать. Его план может провалиться. Вы об этом думали?
- У нас маловато информации для серьёзных раздумий, - не согласился я. - А у земных властей её и того меньше. Я вот считаю, что если убедить их в агрессивности инопланетян, они просто попытаются уничтожить корабль. Вряд ли им это удастся. Но если они разозлят Василевского и товарищей, те могут наплевать на заложника, и перейти к плану "Земля без людей" прямо сейчас. Есть статус-кво, и ему уже два года. Если они и правда живут так долго, как говорил Кастор, может продержаться и двадцать. В это у меня веры куда больше, чем в ООН. И тем более, в правительство Североамериканских штатов.
- Согласна, - поддержала меня Франческа. - Двое против одного. Ты с нами, Джим, или пойдешь своим путем? Мы не донесём на тебя. Можешь сбежать. Но это ослабит нас.
- Я с вами, - колебался он совсем недолго. - Втроём мы серьезная сила. Да и одному мне могут не поверить. Не хочу окончить в дурке, или отбиваться от своих. Значит, так Кастору и скажем. Мы за него, но грязную работу делать не будем. Он тут сотни лет народ убивает, как-нибудь обойдется без нас в этом деле.
* * *
Генерал объявил эвакуацию через семьдесят два часа. Не знаю, что они там так долго собирали. Наверное, готовили к переезду братца. Может, клетку ему делали, чтобы по дороге никого не погрыз. У нас личных вещей не было. Я некоторое время размышлял о том, стоит ли просить привезти мне что-нибудь из квартиры в Москве, но в итоге решил, что всё ценное у меня теперь при себе. Франческа и Джим, похоже, придерживались того же мнения.
На поверхность нас не выпускали, но теперь мы могли спокойно перемещаться между тридцать третьим и тридцать шестыми этажами базы, оккупированными Кастором. Здесь были только свои - три десятка наёмных коммандос, притворяющихся американскими морпехами, несколько техников и людей из обслуги. Прочий персонал знал лишь, что часть базы занята военной разведкой во главе с шишкой из Вашингтона под сверхсекретный проект. Наших лиц им видеть не стоило.
Каждый получил по небольшой, но вполне комфортной комнате. Принимать душ и справлять нужду теперь можно было без зрителей. Мы щеголяли в военной форме, и почти свыклись со своим новым статусом. Даже Франческа, как мне показалось, немного расслабилась и ожила. Мы по-прежнему встречались за завтраком, обедом и ужином. Нам разрешили смотреть телевидение. Шииты опять воевали с суннитами, аргентинцы с чилийцами. Белые в Европе пытались выбить себе квоты в университетах. Социальные рационы в Японии снова снизили. Два литра пресной воды в день на человека. Никакой натуральной пищи. Мир погибал, и мы подписались служить тому, кто может его спасти. Воодушевляюще, не так ли? Кастор согласился с тем, что мы будем выполнять лишь функции охраны. Убийц у него, по его словам, хватало.
В утро переезда за нами зашел Л’Гил. Мы мало общались с подручными генерала - все они были слишком заняты сборами. Лицо гостя ничего не выражало, розовые глаза опять прятались за темными очками. Захватив выданные рюкзаки военного образца со скудным запасом одежды, мы последовали за ним. К моему удивлению, наш путь не лежал к лифтам. Привели нас в огромную столовую, куда мы раньше никогда не заходили. Место общения наёмного персонала. Похоже, сейчас он весь собрался здесь - коммандос с вещмешками, техники с небольшими чемоданчиками.
При нашем появлении гомон в помещении стих. Знали ли они подробности того, кто мы такие? Вряд ли. Но почти всем им было известно, что мы бывшие пленники, чей статус сейчас изменился. Кто-то из них помогал Брайану доставлять сюда детей. Кто-то убирал их сожженные трупики. Кто-то отмывал комнату от крови самого Брайана. А кто-то бил меня ногами по голове, и насиловал Франческу…
- Хочу, чтобы вы знали - я был против, - тихо прошептав это за нашими спинами, Л’Гил обратился к остальным. - Вы знаете этих троих. Последние три недели над ними проводились эксперименты, которые заслуживают пожизненного заключения или смерти по законам любой страны. Они все - правительственные агенты. Они видели ваши лица. Если они выйдут отсюда живыми, вы сгниёте в тюрьмах или закончите жизнь на электрических стульях. Выбор ваш.
Мы могли его остановить, когда он выходил из зала, и запирал за собой дверь. Не знаю, почему никто из нас этого не сделал. Впрочем, какой смысл? Он не хотел, чтобы нас убили. Генерал производил зачистку. Намёк ясен. Для всего мира мы теперь мертвы. Но почти сорок человек знали, как мы выглядим, и кому служим. И хотя бы часть того, как мы к этому пришли. Слишком много свидетелей.
Коммандос не нужно было приказывать дважды. Их круг стал постепенно сжиматься. Они не боялись нас. Снисходительные ухмылки на лицах. Никто из них не видел, как умер Брайан. Перед ними поставили понятную задачу, и они собирались её выполнить.
- Мак, ты помнишь эту сучку? - высокий симпатичный блондин расплылся в широкой улыбке. - Сколько раз ты поимел её в задницу? Три или четыре?
- Меньше, чем ты её в рот, - осклабился коренастый латинос. - Повторим, пожалуй? Ведь не было приказа, что нельзя?
Ему не стоило подходить так близко. Никто из них не видел удара металлическим подносом, который Франческа схватила со стола. Края его не были заострены, но скорость и сила удара сделали своё дело. Голова Мака отлетела в сторону, забрызгав окружающих кровью. Что это за странная мания у всех в этом мире рубить головы?
Их инстинкты оказались сильнее страха. Сначала. Они бросились на нас, у некоторых при себе оказались ножи. Понимание пришло, когда погиб первый десяток. Впрочем, это заняло лишь несколько секунд. Каждый наш удар, дошедший до цели, был смертелен. Головы резко откидывались назад на сломанных шеях, сердца переставали биться после ударов в грудину. Осознав, что это не наше, а их истребление, они попытались выломать двери. Тщетно. Тогда они разбились на небольшие группки, ища убежище в комнате, где его быть не могло.
Франческа не колебалась, превратившись из жертвы в охотника. Он не был ей нужен, но теперь она орудовала огромным зазубренным ножом, отобранным у кого-то из первых жертв. Перелетая со стола на стол, она сеяла смерть, режа глотки, и швыряя головы в жмущихся к стенам выживших. Когда умер последний коммандос, она перешла на техников, несмотря на вопли ужаса и мольбы о пощаде.
Мы с Джимом молча наблюдали за резней. Я не испытывал сочувствия ни к кому из погибших. Они продались, и делали за деньги то, за что заслужили смерти. И Франческа как никто была вправе свершить месть. Вот только порхающее по комнате существо с безумными глазами, хохочущее при каждом удачном ударе, больше ничем не напоминало ту, кого я встретил три недели назад.
Крики стихли. Раненых не было. Один удар - один труп. Залитая кровью фигурка в центре комнаты опустила нож. Дикий смех сменился всхлипываниями. Она медленно оглянулась. Глаза больше не были застланы пеленой безумия. Она смотрела прямо на нас. Растерянность во взгляде сменила глубокая печаль.
- А знаете что, мальчики. Давайте вы дальше как-нибудь сами, - я рванулся к ней, но, конечно же, не успел. Грустно улыбнувшись на прощание, одним быстрым движением она перерезала себе горло.
Часть 2. Охотник
Глава 14
- Тебе всё это ещё не надоело? - голос Джима звучал глухо и отрешенно. Почти так же, как у Франчески в последние секунды жизни.
- Нууу…, - протянул я, отправляя в рот бутерброд с чёрной икрой. Хорошо, что теперь координация у меня куда лучше, чем когда-то. Можно не опасаться заляпать сшитый на заказ костюм за пятнадцать тысяч фунтов. За окном иллюминатора нашего джета ярко светило солнце, а внизу искрились лазурные воды каких-то карибских островов.
Кастор не шутил, произнося фразу "неограниченный кредит". Теперь мы летали на своём самолёте, жили в пятизвёздочных отелях, питались в лучших ресторанах, и носили шмотки, стоимость которых могла бы год кормить небольшой африканский городок. Ещё мы убивали людей. Ладно, убивал в основном Джим, а я был на подхвате.
Прошло полгода с тех пор, как мы покинули базу. Состоялось уже девять миссий, и в каждой количество жертв исчислялось десятками. Данные о целях нам передавал Саан, с его хозяином мы теперь общались нечасто. Банкир в Париже, китайский промышленник, африканский министр, аргентинский генерал, колумбийский наркобарон, владелец американской ИТ компании, немецкий банкир, снова какой-то министр в Таиланде, украинский бандит. Чем эти люди не угодили инопланетянину, нам не говорили. Но кое-что общее у них было - все они, согласно прессе, являлись первостатейными подонками, и у каждого имелась охрана как минимум из десятка бойцов.
Успокаивало ли это мою совесть? Чёрт, да. Я понимал, что Кастор не занимается избавлением общества от мрази. На него работали люди и похуже. Просто наши жертвы как-то мешали реализации его плана. Джим тоже смирился, пусть и по иным причинам. Как ни странно, я неплохо понимал своего двойника, пусть и не разделял его взглядов. Вызвавшись играть первую скрипку в нашем дуэте, фэбээровец подошел к вопросу переквалификации из законника в киллера со всей ответственностью.
Четыре часа тренировок каждый день. Первые два часа мы тестировали новые способности. Джим считал, что понимание пределов наших возможностей очень важно. Сколько мы можем не дышать под водой? На какое расстояние улетит брошенная мною граната? Как много противников он успеет поразить из пистолета, прежде чем в него попадут их пули? Скольких каждый из нас сможет одолеть в рукопашной? Потом начинались занятия по профессии. Мы учились стрелять из всех возможных видов оружия. Обращаться с взрывчаткой. Водить любые транспортные средства. Взламывать замки. Пробиваться через фаерволы компьютерных сетей.
Я относился к учебе без какого-либо энтузиазма. Но сейчас она не требовала больших усилий - всё получалось само и с первого раза. Услышанная или увиденная информация никогда не забывалась. Тело запоминало любые механические манипуляции, и могло мгновенно повторять их снова и снова. Джим считал, что всё это нам пригодится. Умом я понимал, что он прав. Но по факту все операции проходили по одному сценарию. Мы не крались как ниндзя в ночи, не ползали по канализациям, не отключали охранные системы, не устанавливали сложных взрывных устройств. Мы просто брали большие пушки, подходили к главным воротам, и убивали всех, кто становился между нами и целью. Физически это было легко. А вот морально…
Джим, похоже, надломился после одного из банкиров, когда пущенная им автоматная очередь разорвала на части прятавшихся за спиной отца двух девчушек лет восьми. Почему он принялся палить? Охрана уже была нейтрализована, никакой нужды ни в спешке, ни в жестокости. Можно было не спеша отвести папашу вниз, и свернуть ему там шею. Или пустить одиночный в лоб. Я видел глаза двойника после того, как всё было кончено. Он не понимал, что произошло. Утратил контроль. Но ему нравилось думать, что он профессионал. Поэтому он нашел красавицу-жену банкира, прятавшуюся в дальней комнате, и пристрелил и её.
- Никаких свидетелей, - пояснил он устроенную резню. Чушь, конечно. Мы убивали лишь охрану, никогда не трогая прислугу и домашних. Лица наши закрывали маски, да и двигались мы столь быстро, что разглядеть что-либо было невозможно. Мы даже появились в базах Интерпола как киллерская группировка "Ночной ужас". Саан был так любезен, что переслал нам досье перед тем, как стереть его из системы. Да, они могли и это. Они могли почти всё.
Я озабоченно взглянул на напарника. Сложно привыкнуть к тому, что смотришь на другого, как на отражение в зеркале. Сейчас мы почти неразличимы. Двойник был на пару лет моложе меня, но я подтянулся, и фигуры теперь выглядели одинаково, упакованные в идентичные итальянские костюмы, сшитые по одной мерке. Те же прически, загар, даже модная щетина на лицах одной длины. Джим был уверен, что внешность близнецов нам когда-нибудь пригодится.
- Ты читал досье? - я думал, что товарищ снова включил профессионала, но после этого вопроса внезапно понял, чем вызвано его настроение. Досье. Ужасное, отвратительное досье. Мы летели в Картахену, чтобы ликвидировать некую Марию Монтес, двадцати семи лет отроду. Девушка была красива, образованна, и работала нейрохирургом в местном госпитале для бедных. Молодая особа вела скромный образ жизни, и если и упоминалась в прессе или социальных сетях, то исключительно в восторженных выражениях. Она не занималась политикой, не писала разоблачительных статей. А главное, у неё не было решительно никакой охраны.
До сих пор Кастор поручал нам сложные миссии. Такие, которые вместо нас могла выполнить лишь небольшая армия. И убивали мы только подонков. Возможно, всё это было растянутой во времени проверкой. Жертвы-негодяи должны были заставить нас работать без сбоев, и даже получать удовольствие от того, что мы в какой-то степени вершим правосудие. Мощная охрана, уничтожаемая под корень, приятно щекотала эго. Иногда я чувствовал себя супергероем. И Джим, уверен, тоже. По крайней мере, до эпизода с двойняшками.
Сейчас правила изменились. Любишь медок - люби и холодок. Мы увязли слишком глубоко, чтобы артачиться из-за того, что цель выглядит совершенно безвинной. Это просто продолжение проверки. Сможем ли мы сделать это?
- Я читал досье, - наконец ответил я. - Ты же понимаешь, что это испытание? Как детишки в бункере. Цель оправдывает средства, и всё такое. Понятно, что он мог нанять бомжа за несколько тысяч песо, чтобы тот прирезал сеньориту Монтес в подворотне. Но он послал нас. Из пушки по воробышку.
- Она такая красивая, - батюшки, теперь он пялился на её фото. - И она помогает людям. Лечит детей. А мы чем занимаемся? Зачем ему её смерть?
- Ну, может, она будущая мать Тереза, - пробурчал я. - А появление такого персонажа не входит в его великий план. Может, его хрустальный шар показывает, что через пять лет она возглавит благотворительную организацию, которая остановит использование детского труда в Латинской Америке. А он ему нужен, этот самый детский труд. Для прогресса и роста ВВП, чтоб его. Чего ты ждешь от существа, придумавшего концлагеря?
- От него я ничего не жду, - глухо процедил Джим. - А чего ждать от нас? Мы правда это сделаем?
- Хочешь, бросим монетку? - малодушно предложил я, доставая из кармана золотой крюгеранд. - Орел - я, решка - ты. Сделаем быстро и безболезненно. Вот, придумал - давай во сне? Она ничего и не почувствует.
- Да пошёл ты, - сорвался приятель. - Я вообще не собираюсь в этом участвовать, понял? Хочет убивать женщин и детей - пусть делает сам. Он не может нас заставить.
- Не может, - согласился я. - А теперь давай подумаем о другом. О доверии. Сколько раз мы его видели после базы? Один? Он нам не доверяет. Нам дают грязную работу, чтобы проверить наши способности, и держать занятыми. Мы ничего не знаем ни о его плане, ни о том, стоит ли вообще иметь с ним дело. Он говорит, что спасает планету. Но мы можем быть уверены лишь в том, что его братец мечтает её уничтожить. А Кастор… может, он тоже гонит её в ад, просто другим путём. И знаешь, что я думаю? Что мы должны жрать чёрную икру, носить костюмы стоимостью с авто, и убивать всех, на кого он укажет. Даже смазливых невинных девушек. И в результате, если повезёт, нам поверят. И мы проникнем в самое сердце его организации. Вот тогда и будем размышлять о том, что морально, а что нет. А до тех пор я намерен слепо следовать приказам. Понял?
- Да ты просто хренов Джеймс Бонд, - пробормотал напарник. - Кидай свою монетку.