- Именно поэтому я выбрал его на место Гейджа, - сказал Жиллиман. - Я был зол. Предательская война глубоко ранила нас. Мне нужен был воин, способный повести Легион к мести. Но наша ситуация стала еще более запутанной, а Фрат не политик.
- Как и все мы, - согласился Долор.
- Неверно. Нет, если у меня получилось сделать то, к чему стремился. Я не формировал Легион исключительно для создания Империума и участия в крестовом походе. Походы и войны заканчиваются. Я создал Легион и для мирного времени тоже - мои воины в качестве лидеров, государственных деятелей, правителей Империума, когда тот будет построен.
Долор молчал.
- Я всегда думал о будущем, далеком будущем, - тихо произнес Жиллиман, - в котором есть только мир. Что будут делать тогда подобные нам? Что, к примеру, будет с Руссом и его Волками? Каким будет их предназначение, когда не останется больше миров для завоевания?
- Предательство магистра войны дало ему дополнительные несколько лет кровопролития для оправдания их предназначения, - заметил Долор.
Жиллиман кивнул.
- Он, наверное, почти признателен. Нет, так нельзя. Это суждение слишком сурово, даже для Русса, даже в качестве шутки. Но разве он не должен задумываться о мирном времени, которое когда-нибудь наступит? Каким будет его назначение? Он считает, что его Легион существует для расправы над теми, кто становится проблемой для Империума. Страшится ли, что однажды ею станет он и его родичи? И его покарают за то, что он слишком необузданный и опасный для цивилизованного мира.
Примарх взглянул на Долора.
- Скажи мне о другом, Валент. Давай займемся практической работой вместо теоретических рассуждений. Докладывай. Что ты нашел? Что упало с небес?
- Тело, - ответил Долор.
Жиллиман прищурился.
- Человек?
- Сверхчеловек, - ответил Долор. - Это очевидно, повелитель. Мы не опознали труп и его происхождение, но я приказал его извлечь и доставить в медицинский комплекс для изучения. Все место падения в данный момент прочесывается в поисках фактов. Я также позволил себе установить уровень безопасности "вермильон", пока мы не узнаем, с чем имеем дело. Очень немногие знают о находке, и все они поклялись не разглашать тайну.
- Я полагал, что свет Фароса привлечет много разного на Макрагг, - сказал Жиллиман. - Заблудившиеся корабли, заблудившихся друзей, даже врагов… Я был готов к непредвиденному. Но тело, падающее со звезд?
- Если бы я был суеверным, повелитель, - сказал Долор, - то сказал бы, что происшествие вызывает свойственную дурному предвестию тревогу. А если бы я был действительно суеверным, то задумался, что еще может прибыть.
Варп послал демона, чтобы убить его.
Он чувствовал, что должен быть польщенным.
Переброска прошла без происшествий. Предоставленный Кабалом катер-невидимка, с легкостью миновав высокочувствительные сканирующие системы Ультрамара, доставил его на Северный массив под вершину Андромаха.
Он очнулся от прыжка на леднике, скрючившись от боли в позе эмбриона. Из носа хлестала кровь, словно вода из крана.
- Большое вам спасибо, - громко прошептал он, брызжа кровью и обращаясь к нечеловеческим богам и полубожествам, которые больше не слышали его и которые никогда не интересовались его мнением. Катер-невидимка давно исчез: стремительный призрак вернулся во внешнюю пустоту. Человек задумался, выследила ли его хоть одна душа в вероятной империи Жиллимана. Сомнительно. Его могли принять за ложный сигнал. Или незначительный дефект изображения. Человеческая технология была высокоразвитой, но даже близко несравнима с уровнем древних кинебрахов.
Не удивительно, что люди проигрывали. И проигрывали самим себе.
Не удивительно, что он беспокоился. Он был человеком. По крайней мере, когда-то давно им был. Теперь он работал на эльдар, хотя и ненавидел их чертову сладкую вонь. Он работал на эльдар и другие нечеловеческие виды Кабала, с которыми они якшались.
Из отчаяния.
Именно этот факт он ненавидел более всего. Он ненавидел тот факт, что человеческая раса была причиной, по которой галактика умирала. Г’Латрро подробно объяснил ему это. Это произошло во время вербовки на пропитанных кровью песках Иводзимы. Человеческая раса - энергичная, невинная и плодовитая - была дверьми, которые варп собирался использовать, чтобы наводнить галактику. Хаос победит, потому что человечество было слабым звеном, которое позволит варпу проникнуть в материальную вселенную.
Он был Вечным. Он таким родился, естественный Вечный, но Кабал усилил его способности. Он работает на них с момента той вербовки на пляже, когда над его головой свистели пули старой модели.
С тех пор он убивал для них людей: хороших людей. Иногда служба на Кабал казалась трудной для понимания. Они были очень любезными. Объясняли, почему хороший человек должен был умереть, и почему в этом нет ничего плохого. Мокрая работа, которую они ему поручали… проклятье. В Мемфисе Хороший Человек, и более чем тысячу лет спустя в Городе Ангелов - Брат. Затем в М19 Голиард в Стеклянном Храме и в М22 Масер Хассан на Спиральной Террасе перед его речью "Слово Закона".
А потом Дьюма, хотя никто не смог бы убедительно оспорить тот факт, что Дьюма действительно заслужил смерть, по всем стандартам, даже человеческим.
Обстоятельства менялись, конечно, так и должно быть, из-за особенности противника. Непрерывная космологическая шахматная игра с выдающимся, но своенравным Императором направила события по нестабильному пути. Кабал больше не мог полностью сдерживать или предсказывать его поступки. Мон-кей задирал нос.
Нынешний ход назывался Гамбитом Гора или Позицией Альфария. Цель была проста: позволить Хаосу победить. Позволить варпу победить так безоговорочно, так чертовски безоговорочно, что он обратиться против самого себя и истощит собственную ярость. Позволить человечеству стать мечом, на который варп наткнется.
Он сделал то, что должен был. Сделал то, чего хотели от него. Он находился на враждебной планете, истекая кровью из-за скрытного, быстрого прыжка, держа себя в руках и неся оружие в мешке из плоти.
Он находился в горах, в неделе пути от Макрагг-сити. Это не было проблемой. Проблемой был демон, которого варп послал за ним.
Через три дня после прыжка он повернулся и обратился к холодному горному воздуху.
- Покажись.
В ответ эхом разнесся смех, хотя он едва ли был человеческим. Звук прокатился по глубоким ущельям предгорий Андромахи.
- Давай же, господин, - сказал человек. - Давай, мистер Демон. Я жду с интересом.
Последовала долгая, безмолвная секунда, затем голос произнес: Я знаю, кто ты. Знаю твое имя. Я твой хозяин.
Человек вздохнул и бросил рюкзак и оружие, раскинув руки горному воздуху.
- Ну тогда я твой. Возьми меня.
- Деймон, - ответил голос. - Интересный выбор имени, учитывая твою профессию.
- Что я могу сказать тебе, демон? - ответил он.
Молчание.
- Ты знаешь мое имя, - снова заговорил Деймон. - Чего ждешь?
Руки по-прежнему были распростерты. Он медленно повернулся, под ногами захрустел снег.
- Я и в самом деле знаю твое имя, - ответил голос. - А истинные имена - это истинная сила. Я знаю твое имя, и ты не сможешь противиться мне.
- Я знаю, - согласился человек.
- Значит, ты знаешь, что я собираюсь убить тебя? Что меня послали именно за этим?
- Да, - ответил он.
- Хорошо.
Он прочистил горло. Воздух на нагорье был разреженный.
- Ну и как меня зовут? - спросил он.
- Деймон Пританис, - повторил демон.
- И знание моего настоящего имени дает тебе власть надо мной? - спросил он.
- Да.
- Значит я твой, дитя варпа. Полностью. Сколь я умру и принимаю свою смерть, позволь мне последнюю просьбу.
- Говори.
- Назови настоящее имя моего убийцы.
По непространству прокатился тихий смех.
- Умри навечно, зная его, - произнес голос. - Я Ушпеткхар.
- Я покоряюсь. Приди и возьми меня, - сказал человек.
Тень пустоты поднялась и заструилась к нему. Она приближалась по снежному полю подобно черному цунами.
- Между прочим, - сказал Деймон Пританис в самый последний момент, - это мое ненастоящее имя. То есть, у тебя нет власти надо мной. Но теперь я знаю твое. У меня есть твое истинное имя… Ушпеткхар!
Деймон лихорадочно схватил бутылочку, спрятанную в кармане. Он сотворил необходимые знаки и бросил нужные руны, как ему и показывали. Затем метнул заклинание в вопящее лицо приближающейся твари.
Демон покинул реальный мир во вспышке ярости и негодования. Деймона отшвырнуло на землю.
Когда он открыл глаза, то понял, что промок. Он и огромный участок ледникового уступа вокруг был покрыт кровью. Она была не его.
Тяжелораненый человек медленно поднялся. До Макрагг-сити было еще далеко, долгая дорога вниз по горе.
Вот так убийца, называющий себя Деймоном Пританисом, прибыл на Макрагг.
8
ПЕРВЫЙ СРЕДИ РАВНЫХ
- Человек выбирает себе друзей, а судьба выбирает ему братьев.
- приписывается Одрину Сараманфскому
Корабль вышел из тьмы, а внутри его собственной тьмы подходила к концу бесконечная охота.
Это был человеческий, имперский корабль, линкор, флагман, но его противоестественным способом вели сквозь миазмы варпа средства, чье происхождение и природу машинные кузнецы и отцы кузни человечества сочли бы еретическими.
Вслед за линкором двигался флот. Внутри его потрепанных штормом корпусов двадцать тысяч воинов ожидали сообщения о цели назначения, о безопасной гавани.
Это были двадцать тысяч величайших воинов Империума. Они были Первым и первыми среди равных.
Корабль вышел из тьмы, а внутри его собственной тьмы подходила к концу бесконечная охота.
Охотник ждал в темноте, прислушиваясь к зловещей пульсации нечеловеческого механизма, управляющего двигателями корабля. Маслянистая темнота была такой же черной, как и доспех воина.
Добыча была рядом, но ведь добыча всегда была рядом.
Она должна была быть мертвой или, по крайней мере, плененной, но благодаря прирожденному коварству и порочности, избегала захвата и свободно передвигалась по кораблю, обитая в темных и недоступных местах. Конечно, добыча формально была пленником, потому что весь корабль был ее камерой. С него нельзя было сбежать.
Тем не менее, свобода добычи не давала покоя охотнику. Она давно должна была умереть за свои преступления. Охотник должен был удостовериться в этом, пролив кровь или нет. Добыча не была разумным существом, заслуживающим уважения или же милосердия. Она была безумным животным, которое следовало убить, чудовищем, достойным истребления. Все то время, что презренный враг свободно перемещался по кораблю охотника, сердце воина пылало гневом.
Охотник отправил легионеров найти и убить добычу, прочесать корабль, палубу за палубой, выкурить чудовище из укрытия и покончить с его проклятьем. Но добыча - существо тьмы, призрак вечной ночи, что злобно глядел в темных трюмах и корпусных конструкциях, имеющихся у каждого перемещающегося по варпу корабля - убила людей, потом тех, кого послали за ними, а затем следующих. Монстр заманивал их в ловушку и разделывался, выслеживал и вводил в заблуждение, оставлял свисающие с опорных балок тела в качестве предупреждений, головы в шлюзах - посланий, пригвожденные к межпалубным пиллерсам и трубопроводам изувеченные останки - кровавых обещаний.
Охотник был благороден, хотя для тех, кто сталкивался с ним в битве, он часто казался таким же чудовищем. Почти никто не знал, как он мыслит. Он был скрытным и шел собственным путем. Его было сложно понять.
Тем не менее, он был благороден.
Он перестал посылать новых людей на смерть во тьму. Перестал приказывать, кому бы ни было делать то, к чему они не были подготовлены. Он приказал очистить и запечатать все палубы, за исключением главных. Затем облачился в броню, черный доспех, гравированный марсианским золотом, и стал охотником. Каждый день на протяжении шестнадцати недель он входил в неконтролируемое пространство своего корабля и охотился во тьме на свою добычу.
Каждый день на протяжении шестнадцати недель.
Корабль вышел из тьмы, а внутри его собственной тьмы подошла к концу бесконечная охота.
Охотник почувствовал запах добычи. За прошедшие шестнадцать недель они часто оказывались поблизости друг от друга. Произошло две короткие стычки, во время которых добыча сбегала, осознав, что заманить охотника в западню сложно. Много раз нервный голос добычи раздавался из тьмы, насмехаясь над охотником. Оставлялись написанные кровью сообщения. Устраивались ловушки и контрловушки, следовали часы медленного, скрытного продвижения по темным и вибрирующим помещениям кораблям, каждая тень проверялась на наличие той единственной, что вовсе не была тенью.
Охотник остановился, присел, балансируя плотным, но проворным телом на скрещенной балке, которая тянулась подобно каменному мосту над ущельем вытяжной шахты. Далеко внизу светился темно-зеленый мрак. Открылись термальные клапаны, и вверх по шахте устремился поток горячего воздуха, словно пустынный ветер. Он расшевелил длинные золотистые волосы охотника. Воин замер, распустил их, снова собрал и перетянул, чтобы не падали на глаза.
В сухом ветре присутствовал запах. Одна частица на миллиард, но охотник уловил ее.
Старая кровь. Боль. Адреналин. Ненависть.
Добыча была близко. Она скрывалась внизу, на одном из переходных мостиков, пересекающих шахту. За шестнадцать недель охотник ни разу не подбирался так близко.
Горячий воздух поднимался снизу, и охотник был с подветренной от добычи стороны. Несомненно, враг не слышал его из-за шума машин, разносящегося по шахте.
Охотник бесшумно поднялся и прыгнул. Он приземлился на следующей балке и пробежался по ней, как канатоходец, после чего вцепился в арматуру стен шахты. Он спустился. Через каждые несколько метров охотник останавливался и тщательно осматривался, прислушивался, принюхивался…
Близко, так близко…
Там. Охотник застыл. Он увидел добычу. Впервые. Враг присел на платформе в тридцати метрах под охотником. Добыча напоминала взъерошенного ястреба, сидящего на выступе. Она смотрела вниз, по какой-то причине ожидая приближения охотника снизу. Впервые сверхъестественные способности предвидения подвели ее. Добыча безмолвно ждала, сжавшаяся и готовая к удару.
Она понятия не имела, что охотник над ней.
Тот бесшумно вытянул из ножен смазанный маслом меч. Приготовился к прыжку, фактически не к прыжку, а к атаке. Враг будет повержен сразу же. Вес охотника и инерция пригвоздят добычу к прочной платформе, а лезвие меча закончит дело.
Убийство будет быстрым, хоть и не заслуженное добычей, но давно назревшее.
Охотник согнул руки, расслабил шею и приготовился к прыжку. Ошибки не должно быть. Добычу не стоило недооценивать. Охотник наклонился вперед, держась левой рукой за балку, напряг ноги, готовый к…
- Милорд, - включилась и затрещала вокс-система.
Внизу добыча взглянула вверх, ее голова резко поднялась на звук. Охотник увидел бледное лицо врага, удивленное и довольное.
- Близко! - крикнула добычу охотнику. - Так близко, но не вышло!
Добыча рассмеялась. Она раскинула руки и спрыгнула с платформы в шахту, поношенный плащ развевался подобно изодранным крыльям. Чудовище исчезло в темноте колодца, оставив в горячей воздухе только насмешливый смех.
Охотник выпрямился. Он подавил гнев и включил вокс-связь.
- Говори, - потребовал он низким и угрожающим тоном, - и ради самого себя, постарайся, чтобы информация была стоящей.
- Милорд, - произнес голос. - Обнаружен свет.
- Свет? - прорычал охотник.
- Маяк, милорд. Мы обнаружили сильный, но неизвестный навигационный маяк.
Охотник задумался.
- Прикажи штурмовому отделению ждать меня возле установленного выхода, - сказал он. - Я выхожу. Давайте посмотрим, что это за маяк.
Первый магистр Августон ждал его на стене крепости Монеты, возвышающейся над посадочными площадками космопорта. Первого магистра сопровождали несколько его главных помощников и множество городских чиновников. Они закончили последние доклады и молчали. Августон пристально смотрел на свет Фароса, новой и единственной звезды на штормовом небе.
Системы доспеха магистра зарегистрировали приближение космодесантника, и Августон повернулся, чтобы посмотреть на Алексиса Полукса, который шел к ним по стене. Августон привык повсюду быть одним из самых крупных живых существ, исключая Мстящего Сына. Поэтому размеры капитана Имперских Кулаков его немного смутили.
- Лорд Августон, - обратился Полукс, уважительно склонив голову. - Приношу извинения за то, что не смог присоединиться к вам раньше.
Августон поприветствовал Алексиса.
- Мне подсказали, что ты можешь помочь своим опытом, капитан. Вот отчет трехдневной проверки системы безопасности и протоколов.
- Я снова приношу прощения, - сказал Полукс. Его оружие и доспех были отремонтированы и приведены в надлежащий вид, а изувеченная рука висела на заживляющей перевязи. - Повелитель Ультрамара приказал мне выздороветь и быть готовым к предстоящей войне. Я провел два дня в трансплантационном отделении.
Августон взглянул на следы операции на руке Полукса. Вместо простой аугметичной замены апотекарии решили прикрепить трансплантат, выращенный из пересаженной органики. Внутри полупрозрачного рукава под слоями биогенной повязки и геля гормона роста Полукс носил новую руку из живой плоти, которая была точной копией оригинала. Она все еще росла и формировалась, новые кости продолжали срастаться. Наполненная насыщенной кислородом кровью рука была почти багровой.
- Прижилась? - спросил Августон.
- Прогнозы хорошие, - ответил Полукс. - Еще два дня и отторжение можно будет исключить. В течение недели рука станет работоспособной.
Августон кивнул. Он дал знак одному из помощников.
- Как я сказал, мы три дня проводили оценку нашей системы безопасности. Вот подготовленный отчет.
Помощник вручил Полуксу инфопланшет.
- Как дела у примарха? - спросил Полукс.
- Он… - начал Августон. - Я полагаю, у него все хорошо. Учитывая, что с момента покушения прошло всего три дня, он поразительные быстро выздоравливает.
Полукс бегло изучил данные. Капитан повернулся и посмотрел на площадки космопорта, затем взглянул на тени кораблей, зависших высоко вверху на высоком якоре, и похожие на облачные гряды очертания орбитальных судов.