- Ну, вот так, как ты стоишь - нет. А если поставить на четвереньки, нацепить седло, приспособить вместо хвоста старое полотенце, то, пожалуй, сойдешь… - наклонив голову на плечо и прищурившись, сообщила мне моя благоверная. - Только вот, боюсь, шенкелей тебе давать нельзя - сдохнешь от хохота. Хотя… мне нравится тебя щекотать…
- Беата!!! - кинув взгляд на давящегося от смеха Угги, я подскочил к жене и вцепился в рукав ее куртки.
Однако высказать все, что я о ней думаю, мне не удалось - эта несносная особа, надув губки, горько вздохнула и пробормотала:
- Угги, смотри, как этот хам обращается с матерью своего будущего ребенка!
Абсолютно асоциальная личность! Скажи, как я могла выйти за него замуж? Отдать лучшие годы жизни какому-то грубому невеже, когда вокруг мириады воспитанных молодых парней, готовых с утра и до утра носить меня на руках? Где были мои мозги?
- Рад приветствовать Вас на земле Симинорской Империи, господа! - устав слушать нашу перепалку, подал голос командир патруля. - Согласно указанию самого императора Митриха Тринадцатого, Мыслителя, да длятся его годы вечно, при Вашем появлении мы обязаны немедленно проводить вас во дворец!
- Сопротивляться мы не будем! - постаравшись задвинуть подальше мысли о возможном наследнике, я кивнул ребятам и поправил заброшенный на одно плечо рюкзак. - Веди, Сусанин!
Черная вспышка, свидетельствующая о закрытии портала, резанула по глазам - Маныш, дождавшись, пока к нам перейдет де Коннэ, видимо, с утра забывший сняться с ручника, вырубил свой ГМР.
- Как здоровье глубокоуважаемого императора? - ехидно посмотрев на меня, поинтересовалась у сопровождающего нас офицера Хвостик. - Надеюсь, за время нашего отсутствия он не простужался?
- Митрих Тринадцатый пребывает в добром здравии, чего и вам желаю… - церемонно ответил воин.
- Блин, твои слова б, да Богу в уши… эдак дней пятнадцать назад… - вспомнив наши "приключения" в долине Серого Песка, пробормотала Беата. - А то, пока он был в слаке, я чуть мужа не потеряла… Нет, я бы, конечно, нашла его по-любому, но муж в состоянии конструктора "Сделай сам" меня как-то не очень вдохновляет…
Как реагировать на речь моей супруги, в которой две трети слов были на незнакомом ему языке, офицер не знал, поэтому благоразумно промолчал. А вот Арти зачем-то решил продолжить тему, которая меня, как бы так помягче выразиться, слегка нервировала:
- А что, глядишь, и собрала бы что-нибудь посовременнее. Тебе эта рухлядь не надоела?
- Как ни странно, пока нет… Он у меня, как диван: старенький, пыльный, скрипит, когда ложишься, но, черт возьми, уютный и родной… Нет, пожалуй, ему рано на свалку истории…
- Ну, спасибо… - буркнул я, мрачно вспоминая свое состояние в момент, когда меня запихивали в регенератор - на мне, в буквальном смысле, не было живого места, и, в общем, собственное тело с переломанными костями в тот момент вызвало у меня ассоциацию с мешком бочонков от игры в лото.
- Пожалуйста! Расти большой! - хихикнула супруга. - Кстати, что-то наш статус-то здесь слегка поувял…
- В смысле? - спросил де Коннэ.
- Хде транспорт? Я, может, привыкла передвигаться исключительно на чем-нибудь эксклюзивном…
- Потерпи немного! Обычную лошадь тебе подогнать не решились, и сейчас заканчивают седлать сиреневого ослика… - буркнул я.
- Сиреневых ослов не бывает! - подал голос Угги.
- А ты что, не в курсе, что бывает БЕЛАЯ сирень? - заржал Арти, а вслед за ним захихикали и ближайшие к нам стражники.
- Извините, господа! Посыльный убежал во дворец сразу же, как мне доложили об огоньках над Плитой Возмездия. Я не знаю, почему его и лошадей до сих пор нет…
- Фигня, братан! Мы иногда не прочь и прогуляться… - успокоил его я. - Кстати, судя по конскому топоту, ваш паренек все-таки решил вернуться…
- Эх, какая засада… - сокрушенно вздохнула Беата, оглядев вылетевших из-за угла лошадей. - А сиреневого ослика-то не пригнали… И как я теперь жить-то буду?
Митрих Тринадцатый, он же Митя, сиял, как прожектор перестройки. Дождавшись, пока прислуга закончит накрывать на стол, он разогнал всю эту шайку-лейку к чертовой матери, и, лично разливая вино в наши кубки, взахлеб рассказывал о новой политической обстановке на границах его империи. В общем, после косметического вмешательства Олега и моей жены Гошшар сел на симпатичную розовую попочку и старался даже не квакать. Хватало внутренних проблем. Как доносила разведка, борьба за освободившийся престол шла нешуточная - кроме принцев, его возжелали несколько пользующихся уважением в армии военачальников, пара министров и какой-то лже-король, собравший небольшое войско и двигающийся с ним на столицу. В том, что последний - самозванец, у Митриха сомнений не было - в нового Завоевателя не верили даже присягнувшие ему отбросы. Просто шансов дорваться до власти, или хотя бы основательно пограбить погрязшее в междоусобицах государство в рядах сильного войска было больше, чем в одиночку.
- Эх, будь у меня немного больше сил, я бы легко захватил как минимум, две трети Гошшара, и в ус бы не дул… - сокрушался император. - Какой удобный момент!!!
- А зачем? - удивился де Коннэ. - Не лучше объявить о льготах при получении гражданства Симинора для лиц, имеющих капитал?
- В смысле? - не понял самодержец.
- Ну, купцы там, зажиточные торговцы и тому подобная лабуда сейчас должны быть в шоке: торговли нет, сидеть на деньгах стремно, так как желающих их экспроприировать - немерено… - буркнул я. - Значит, они готовы куда-нибудь свалить. Так пусть тащат свои капиталы и наработанные связи в Симинор! Лишних денег не бывает. Как, в общем, и головастых бизнесменов…
- Половины слов я не понял, но суть ухватил… - задумчиво посмотрев на меня.
Митрих хитро ухмыльнулся и потянулся за кубком: - Хочу поднять кубок за ваши светлые головы, господа! …Пьянка продолжалась почти до рассвета - Митрих, расстроенный тем, что мы снова уходим, то обещал нам золотые горы, титулы и перспективы, то мрачнел и сетовал на свое бесцельное существование, то уговаривал нас уделить ему еще хотя бы годик-полтора. По его мнению, жизнь на Элионе должна была быть серой, а тут, в Симиноре, нас ждало будущее, "которым мог бы гордиться любой здравомыслящий дворянин". И только далеко за полночь, поняв, что нас влечет Долг, он перестал повторяться, и взял с меня слово, что иногда, "хотя бы раз в пять лет", я буду иметь честь (и совесть) его навещать.
Сопротивляться я не стал, так как и так собирался предложить что-то в этом роде: дружественное государство, даже в соседнем мире, заслуживало толики внимания.
Кроме того, существовала вероятность возвращения этих уродов с Рокха, а налаживать связи с местным населением заново мне бы очень не хотелось. Хотя, по мнению Беаты, причина была в другом:
- Ты просто нашел себя, милый… - шепнула она мне на ушко вовремя очередного тоста Митриха. - Эти люди уважают именно тебя. За твои личные заслуги. И это уважение греет твою черствую душонку, дубина ты стоеросовая. Поэтому ты, рад стараться, и взваливаешь себе на плечи ответственность еще и за них. Как мой ненормальный братишка. А ведь на этих плечах не так много места! Как раз для меня, любимой. Усек?
Видимо, она была права - понемногу накачиваясь местным вином, я все четче понимал, что принимаю проблемы Митриха очень уж близко к сердцу, и уже планирую свое будущее появление… …К моменту, когда за окнами начало светлеть, Хвостик вспомнила о Будильнике и его супруге:
- Слышь, Митя, а хде наши оглоеды? - проглотив очередной кусок выпечки, поинтересовалась она.
- Кто? - посмотрев на нее мутным взглядом, император на всякий случай оглянулся по сторонам, но этих самых оглоедов не обнаружил.
- Ну, Будильник и Рыжик! Дети гор, блин… - возмутившись непонятливости собутыльника, Беата аж фыркнула. - Они должны были тусоваться где-то тут, во дворце…
- Н-не знаю… - пожал плечами самодержец. - С-спят, наверное. Разб-б-будить?
- Охренеть! Мы тут в поте лица служим делу мира и делу дружбы между народами, а эти хмыри нагло дрыхнут? Непорядок!!! - в голосе моей супруги было столько возмущения, что Митрих даже слегка протрезвел. - Пошли кого-нибудь, пусть приволокут этих доходяг. Хоть покормим их, что ли…
- Стража!!! - не дослушав ее тирады, зарычал император. И через мгновение расхохотался: влетающие в малую пиршественную залу воины с обнаженными мечами, растерянно пытающиеся найти неведомого врага выглядели довольно-таки забавно.
- Господ Джамшера Утреннюю Зорьку… Или Зарю? А, плевать… И его супругу, найти… и бегом сюда!!! Остальные - вон!!!
Не прошло и пяти минут, как за портьерой, прикрывающей двери в коридор, раздался слитный топот подкованных сапог, через мгновение, чуть не оборвав тяжелую бордовую ткань, в зал влетели перепуганные таким бесцеремонным подъемом малыши.
- Але, гараж, вы что, вааще охамели? - грозно нахмурившись, спросила у них жена.
- Мы тут пашем, как папы Карло, а вы спите? А припасть к нашим грудям, заливаясь слезами радости? А сиять, как медная монетка, и вопить "ура, цирк приехал"? А подливать вино старшим товарищам или подкладывать под их утомленные руки самые вкусные куски? Что замолкли? Кто это делать должен, я спрашиваю?
- Ой, Вовка Бросок Змеи! - выдохнула Майке. - Джамшер, они живы!!!
- Ха! Еще как живы! - Беата встала с кресла, выпятила вперед свой внушительный бюст, и грозно посмотрела на рванувшихся было к нам ребят: - А, по-вашему, мы должны были накрыться медным тазом?
- Медный таз на такую грудь - это… фу… дурной тон… - подал голос Арти де Коннэ. - Не стойте там, марш за стол…
- Свободен! - Митрих, кивнув застывшему у портьеры стражнику, тут же забыл про его существование. - А мы тут празднуем их возвращение!
- Мы так рады вас видеть!!! - плюхаясь возле меня, залепетала Огненная Грива, но ее речь дослушать не удалось:
- Але, милашка! Это мой мужчинка!
Рыжик, испуганно посмотрев на мою, жутко грозную в гневе супругу, мгновенно перескочила на кресло за Джамшером, и покраснела. А Хвостик, весьма довольная произведенным эффектом, искренне расхохоталась:
- Одын маленкый кафкаски пашутилка! Шучу, в смысле! Мы тоже рады вас видеть, хотя и знакомы без году неделя… Зато мой муж от тебя без ума… И это шутка - все, харе спать! Хватайте, вон, кубки и мотайте на ус мудрость старших товарищей!
Эй, Митька! Что расселся, как неродной? Наливай!!!
Глава 9. Морозов Сергей Михайлович
Идти в эту самую "Авиценну" не хотелось. Даже после того, как жена выиграла эти самые путевки: во-первых, Сергей Михайлович не был падок на халяву, и не понимал, с какой это стати люди, только перешагнувшие порог какого-то ни было заведения, вдруг получают право на такой дорогой подарок. Во-вторых, в его ушах все еще звенел торжествующий вопль Нелли Григорьевны:
- Пока ты тут валяешься, я занимаюсь делом! И не просто так - вон, выдрала у тупых соседей главный приз! Они, наверное, думают, что меня можно будет обмануть?
Черта с два! Я у них эту поездку из ноздрей достану!
Морозов пытался отвертеться от своего участия в задуманной его женой авантюре, но не тут-то было: услышав, что он не считает соседей тупыми, и путевку надо вернуть, так как посещать клинику в дальнейшем они не собираются, супруга разъярилась так, что стала брызгать слюной и топать ногами:
- Старый тюфяк! Ты еще поучи меня, поучи! Верну я им путевку, как же! Держите карман шире! Я их посетила? - Посетила! Сдала анализы? - Сдала! Была в первой сотне? - Была! Какие ко мне могут быть претензии? Даже если эта путевка в Антарктиду, я туда ПОЕДУ!!! - орала она, бегая по квартире и швыряя к нему на диван его лучшие брюки, рубашку и костюм:
- Одевайся! Еще можно успеть… До конца первой сотни - еще одиннадцать человек!
Что скуксился? Я не хочу слышать возражений!!! Быстро!!!
Конечно, можно было бы упереться, и, убравшись с глаз ее долой, просаботировать ее решение, но тогда ближайшие месяцев десять надо было быть готовым к тому, что его нежелание пойти в эту чертову клинику станет одним из ее любимых аргументов в каждой ее истерике. Которые, к сожалению, повторялись все чаще и чаще. Поэтому, тяжело вздохнув, мужчина отложил в сторону книгу, встал, заглянул в зеркало внутри "стенки" и поплелся в ванную. Бриться.
- Ой, надо же, решил соскоблить щетину! Думаешь, твоя цыпочка это оценит? - презрительно глядя на то, как он намыливает щеки помазком, прошипела жена. - Нужен ты ей, старый пенек! У нее, небось, совсем молодых мальчишек навалом. С этими, как их, мобилами, и крутыми тачками… Так что, хорошись, не хорошись - все равно уроет жизнь…
- Дура ты, Неля… - пару раз вздохнув, чтобы успокоиться, Морозов сосредоточился и аккуратно провел бритвой по щеке.
- Дура, не дура, а главный приз отцепила! - хмыкнула супруга, и, видимо о чем-то вспомнив, исчезла из дверного проема.
Против своего обыкновения, звонить подружкам она не стала - видимо, идея еще раз попытать счастья засела в ней уж очень глубоко. Вместо этого она торжествующе помахала его, Морозовским, паспортом, и, пару раз стукнув им по своему бедру, "попросила" мужа поторопиться:
- Если мы прошляпим свою очередь, то я тебе этого не прощу никогда!
- Вот уж в этом я не сомневаюсь… - добривая вторую щеку, буркнул Сергей Михайлович и, отложив в сторону станок, принялся умываться… …Клиника выглядела очень даже ничего: еще в прихожей Морозов с трудом удержал на месте пытающуюся отвалиться челюсть, увидев аппарат, который автоматически одевал на ногу посетителя целлофановые бахилы! Про идеально чистые стены и пол можно было и не говорить: ни одной из недоработок, которыми грешат сданные строителями российские объекты, он, как ни старался, не увидел.
- Хватит вертеть головой! Марш к регистратуре, дурень! - против своего обыкновения, орать на все помещение его старуха не стала. А подтолкнула к светло-синей стойке, за которой, приветливо улыбаясь, его уже ждала симпатичная молоденькая девчушка в белоснежном халатике и такой же шапочке.
- Здравствуйте, Марина! - прочитав на маленькой табличке, прикрепленной на ее груди, ее имя, Сергей Михайлович вдруг почувствовал, что краснеет: по его мнению, явиться в такое солидное заведение только для того, чтобы урвать приз, было, мягко выражаясь, не красиво.
- Добро пожаловать, Сергей Михайлович! - быстренько пролистав его паспорт, ответила девушка, и, показав рукой на ряд кожаных кресел и диванов, попросила его присесть: - Подождите буквально пару минут, пока я оформлю вашу карточку и вызову дежурную медсестру…
Как ни странно, ждать пришлось недолго - вряд ли дольше обещанных двух минут.
Морозов даже толком не успел успокоиться, как из двери, ведущей в коридор, показалась высокая, статная женщина, чем-то похожая на его одноклассницу Сашу Симонову, естественно, в молодости, и, взяв со стойки регистрации пластиковый прямогольник, пригласила его за собой.
- А…моя карта? - вскочив на ноги, как нашкодивший первоклашка, зачем-то поинтересовался Сергей Михайлович.
- Вот она… - "Симонова" улыбнулась. - Мы отказались от бумажного документооборота. В каждом кабинете есть компьютер, с помощью которого врач может легко просмотреть на этой карточке всю интересующую его информацию. Кстати, если вы решите стать постоянным клиентом нашей клиники, то было бы желательно принести из поликлиники, к которой вы прикреплены, вашу медицинскую карту со всем, что в ней есть. Наши специалисты перенесут всю имеющуюся на ней информацию на эту карточку, что в дальнейшем здорово облегчит труд наших специалистов… Ой, заболталась! Простите… - резко остановившись возле одной из дверей, девушка густо покраснела и, развернувшись на месте, подвела Морозова к двери в кабинет, оказавшейся за его спиной: - Ваш терапевт. Доктор наук, Иевлев Константин Семенович. Прошу любить и жаловать… …Успеть все, что запланировал Иевлев, за полтора часа, остававшиеся до конца рабочего дня, не удалось, однако основную массу требуемых анализов специалисты "Авиценны" сделали. Причем очень оперативно, и, к сильному удивлению Морозова, без присущего российским поликлиникам разгильдяйства, лени и "перерывов на перекур".
Казалось, что каждый из специалистов клиники только и ждал момента, когда очередной клиент перешагнет порог его кабинета! К моменту, когда Саша Симонова, оказавшаяся, на самом деле, Ириной, сказала, что до завершения их рабочего дня осталось десять минут, и оставшиеся анализы можно будет сделать завтра, настроение у Сергея Михайловича испортилось окончательно и бесповоротно. Поэтому, стараясь не встречаться взглядом с сопровождающей его медсестрой, он согласно кивнул, и, выйдя из кабинета отоларинголога, двинулся в сторону регистратуры.
- Нет, ты представляешь? Какой-то вшивый кухонный комбайн! - увидев возмущенное лицо жены и услышав ее голос, он почувствовал тяжесть в груди, и, с трудом затворив за собой дверь, тяжело опустился в ближайшее кресло. Потом закрыл глаза, откинулся на спинку и вдруг потерял сознание…
Глава 10. Франсуа Этоли
Отель Harvey Maillot по Rue du D?barcad?re особым шиком не отличался - обычные три звезды и не более. Если бы не близость к центру - при желании минут за пять можно было дойти до Триумфальной Арки, - и не возможность подключаться к интернету прямо в номере, то Франсуа предпочел бы что-нибудь покомфортнее: убогое, почти спартанское убранство обычного номера его слегка корежило. Впрочем, особо шиковать в его положении не было никакого резона, и каждый раз, добираясь до двери в свою комнату, он с тоской вспоминал свой дом. Впрочем, предыдущий отель, в котором он прожил почти три недели, был еще хуже - здесь хоть можно было тренироваться. А, учитывая то, что Мишель появлялся крайне редко, тренировки и интернет занимали процентов девяносто свободного времени.
Увы, как Франсуа не старался, добиться обычного уровня концентрации ему не удавалось: мешали мысли о семье, фантомные боли в вроде бы зажившем после операции лице, злость на самого себя и весь мир, голоса на улице и даже звук включенного у кого-то из соседей телевизора. Три-четыре часа отработки элементарных движений, и наступало состояние, которое Этоли называл "крахом" - клинок в правой руке наливался тяжестью, терялось ощущение его центровки и привычные движения становились похожи на конвульсии подыхающего от голода попрошайки. Первое время Франсуа приходил в еще большую ярость и пытался заставить тело слушаться, однако быстро понял, что в таком душевном состоянии три часа - это максимальное время, которое он способен себя более-менее контролировать. Поэтому сейчас, почувствовав тяжесть в клинке, тут же прекращал тренировку и заваливался на кровать с ноутбуком.
Сайт управления президента открывался буквально минут на десять - на то, чтобы просмотреть новую информацию о планах первого лица страны на ближайшие дни большего времени не требовалось. А потом Этоли включал Counter Strike и на час-полтора погружался в безумие онлайн-боев, лучшего средства для оттягивания плохого настроения. Вид расстреливаемых им противников довольно быстро возвращал ему хоть какое-то подобие внутреннего спокойствия, и, почувствовав, что он снова способен адекватно мыслить, Этоли с трудом заставлял себя выключить игрушку и отправлялся в какое-нибудь кафе. Кушать. Чтобы потом, совершив получасовой моцион по району, вернуться в свой отель и снова взяться за непослушный клинок…