- По старинному закону, первым престол наследуют сыновья, затем - братья, и лишь после них идут внуки, - добавил Арцуд. - А у царя Кагена, да пребудет он в Свете, был брат.
Значит все же на царство, а не на регентство приехали звать…
- Брат? - помимо воли я горько усмехнулся - видать, наследство от Лисапета мне досталось поболее, чем я предполагал, не одна только мелкая моторика. - Да… Когда-то у него был брат… Но это было очень давно.
- Он, однако, не умер, - заметил князь Софенский.
- Умер, - спокойно ответил я. - Принял священные обеты, и умер для мира.
- Бывало, такие "мертвецы" оживали, - усмехнулся Шедад, владетельный деспот Хатикана и Горной Аршакии. - Вот хотя бы вспомнить царицу Н`Кале. Когда умер ее сын, царь, она покинула скит и правила до совершеннолетия внука.
- Она была темнушка, из народа мурин, - отмахнулся я. - С них станется и не такое отчебучить.
Князья поперхнулись - о том, что легендарная правительница Ашшории была стопроцентная негра, в столице давно пытались не вспоминать.
- Меж тем, это не единственный случай, когда люди благородного происхождения слагали свои обеты и возвращались к светской жизни по зову долга, - обронил князь Тимариани и извлек из поясной сумы свиток, который с видимым почтением (напускным - даю даже и не зуб, а всю челюсть) протянул настоятелю. - Вот, послание примаса Ашшории, где он дозволяет вам, отец мой, снять священные клятвы с царевича Лисапета, буде тот решит предъявить свои права на престол.
Тхритрава принял свиток обеими руками, склонившись в своем кресле в чем-то, похожем на поклон, почтительным жестом приложил печать себе ко лбу, подержал пару мгновений, и лишь затем вскрыл послание от первосвященника. Ох, какой актер в глуши пропадает! Хочется аплодировать и верить, что раньше он про эту цидульку ни разу не слыхал.
Зато кто в посольстве главный теперь понятно окончательно. Нет, я и так-то почти не сомневался, но эта демонстрация окончательно расставила все точки. Вопрос лишь в том - над всеми ли буквами?
- Все точно так, как и говорит досточтимый князь, - сказал настоятель, пробежав содержимое письма взглядом. - Примас действительно дозволяет снять с тебя обеты, брат Прашнартра.
И помолчав мгновение, добавил:
- Если, конечно, ты сам этого пожелаешь.
- Снять обеты… - эхом повторил я за Тхритравой. - Покинуть обитель? Зачем? Кто нынче помнит в Аарте о царевиче Лисапете? Кто поддержит его притязания?
- Те, кто от века хранит закон и традиции Ашшории, - несколько напыщенным тоном произнес властитель Хатикани. - Совет князей. Если, конечно, царевич пообещает восстановить их старинные вольности.
Ага! Вот и условия. Ну, кто же сомневался, что князюшки даже в мышеловку кладут сыр с ценником?
- А что же, старинные права и вольности членов совета попираются? - с невинным видом поинтересовался я.
Интересно, хватит посланцам наглости обвинить покойных царей в нарушении традиций и законов Ашшории, что почти тождественно обвинению в святотатстве? Прям даже интересно стало.
- В последние годы были… некоторые отступления, - дипломатично выразился князь Софнине.
Надо же! Может он вовсе и не такой дурак, каким кажется, когда с ним познакомишься поближе?
- И вы желаете обратно… наступить?
- О, этого все хотят! - горячо заверил меня князюшка.
- Так-таки уж и все? - усомнился я.
- Практически, - парировал властитель Софенского удела. - Многие члены совета письменно подтвердили это, поклявшись перед свидетелями, что поддержат претензии брата царя Кагена, коли он вернет им то, что по праву их и так. Если уважаемый князь Тимариани соизволит…
Соизволил. Сделал морду ящиком, достал из сумки еще один свиток, украшенный множеством печатей, и протянул мне. Хм, а неслабо - двенадцать гербовых оттисков из тридцати шести возможных. Причем знака самого Зулика под текстом нет.
- Ну надо же, как много отступлений мелким почерком, едва место для печатей осталось, - я изобразил сокрушенный вид и покачал головой, попутно проглядывая написанное.
Еще бы не много. Лендед с Кагеном дворянскую вольницу за годы своего правления окоротили знатно - куда там одному популярному в некоторых районах Земли политическому деятелю, с его вертикалью власти…
- Право сбора пошлины с купцов, проходящих по землям владетельных князей, значит, утрачено? Ай-я-яй, так совсем мошной оскудеть можно.
- Истинно так, - скорбно вздохнул князь Хатикани.
- А что же это, только для владетельных-то князей? Нешто кроме тех, кто в Совете заседает, других землевладельцев в Ашшории нету?
Князья переглянулись между собой, соображая что ответить. Эх, нету в вас солидарности трудящихся и понимания классовой общности, товарищи феодалы…
- Да не по чину им будет, - нашелся Арцуд.
- Да? Ну что же, понимаю, понимаю… - я покивал. - Значит, право сбора налогов в царскую казну надо возвращать?
- Так ведь с чиновников этих государству-то одно разорение. И жалование им положено, и воруют они безбожно - вон хоть того же брата Асмару спроси, - огладил бороду Шедад. - Он, я слышал, до монашества как раз мытарем-то и был, знает про все их порядки. Мы же лишь о благе государства радеем! К чему эти пустопорожние траты, когда князья испокон веку сами цареву долю собирали?
- Да-да, это понятно, им-то воровать степенство не позволит, - снова покивал я.
- Истинно так! - возгласил князь Софенине и воздел палец.
- Хм… И, значит, охрану благолепия в княжеских землях им же поручить заново?
- Владетельный сам обязан обеспечить чинность, да безопасность жителей и путников в своей земле. Это священный его долг, - внушительно кивнул князь Хатикани. - И казне, опять же, расхода на содержание стражников не будет.
- Как это… ответственно. Ну, а исключительное право суда вернуть, это, верно, для того же?
- Зришь в корень, брат Прашнартра. - Шедад кивнул еще раз. - Именно так и есть. Судье также кормление от казны полагается, так для чего же деньги тратить и сущности умножать? Поймал князь разбойника, тут же его осудил, да на елке и повесил, добрым людям на радость, а татям - во устрашение.
- Для всего этого войско надобно… Хотя, вижу - снять ограничение на число княжеских дружинников.
- И безземельным витязям будет к кому на службу податься, - поддакнул Софенский князь. - Не только о казне, о царских подданных Совет тако же радеет.
- Но разве не почетнее им в царскую службу вступать? - прищурился я.
- Почетнее, - не стал спорить Арцуд. - Так и надо, чтобы священную особу государя окружали лишь достойнейшие из достойных! А их, увы, не так много.
- Вижу-вижу, - кивнул я. - Это потому вы хотите ограничить царское войско одними лишь Блистательными и стражей его личных земель?
- Ну а к чему траты, когда князья выставят свои дружины по первому зову своего царя?
- Ну, зов-то, положим, просто так теперь и не кинуть… - я хмыкнул. - Ведь вы желаете, чтобы объявлять войну и заключать мир царь мог лишь с согласия совета князей.
- О, это простая предосторожность от негодных советников, которые могли бы втянуть Ашшорию в неисчислимые бедствия, - с самым честным видом произнес князь Хатикани. - У подножия трона вечно толпятся недостойные, дети змеи и ехидны, порождения крокодила, но, бывает, что хитростью и изворотливостью они занимают место близ государя и отравляют его разум дурными советами и наветами на честных слуг его.
Кажется, двоих таких "честных" я уже знаю.
- Ну и право чеканки своей монеты князьям нужно?..
- Дабы все это поддерживать в порядке. Случается так, что монет, потребных на утоление всех нужд, не хватает даже в государевой казне, что уж говорить о нас? И вот тогда, чтобы выплатить жалование солдатам и стражникам, князья могли бы пожертвовать свои богатства, перебив хоть и те же пиршественные кубки из драгоценных металлов в монеты.
- Как же велико ваше самопожертвование, и как счастлив был, должно, царь Каген, имея столь верную и надежную опору.
- Ни одного важного решения не принимал он, не посоветовавшись вначале с владетельными князьями.
Ага, это я наслышан. Внимательно внимал тому, что вы советовали, и поступал строго наоборот.
- Ну а должности министров и капитана Блистательных распределять лишь между членами Совета и их наследниками надо, я полагаю, оттого, что слуг вернее и надежнее у царя все равно не найдется?
Софенский и Хатиканский князья закивали как китайские болванчики.
- И сами же князья решат, кому какая более всего подходит?
- Разные таланты отпущены Святым Солнцем каждому из нас, и первейший из воинов может оказаться скверным казначеем. Кто же лучше самого человека знает, к чему он более пригоден? - произнес Арцуд. - Что же, подпишет такой эдикт царевич Лисапет?
Я помолчал немного, переводя взгляд с одного из посланцев Совета на другого, а затем не сдержался и фыркнул.
- Слушайте, а при таком раскладе нахрена вам вообще нужен царь? Чтобы был хоть кто-то виноватый в том, что вы страну на куски раздербаните?
- Мы… - попытался возмутиться князь Хатикани.
- Ослы, - ласковым тоном перебил его я. - Глупые, жадные и самовлюбленные ослы, неспособные даже на шаг предсказать последствия того, чего сами понапридумывали. Хочешь знать, чем это вот, - я помахал свитком с "кондициями Анны Иоановны", - закончится? Да тем, что вы, без твердой руки, все пересретесь, потом передеретесь, а после этого соседние государства вас по одному передавят. Валиссе такие условия предложите, царевна-то дура-баба, может и согласится. Только когда она все же силу наберет и начнет вам, как курятам, бошки откручивать, вы это… сильно-то не обижайтесь. Сами себе злобные болваны ведь.
Я с усмешкой бросил свиток на стол и с удовольствием полюбовался на огорошенные физиономии посланцев.
- Нам не нравится твой тон, монашек, - со злостью процедил князь Софенине. - Ты бы знал своё место.
- Мы рыбе тоже не нравимся, но едим же, - я стремительно (невзирая на возмущенно скрипнувшие колени) поднялся, и облокотился на стол. Больше, чтобы устоять, конечно, но вышло внушительно, чего уж там. - И я-то знаю свое место. Оно здесь, в монастыре, могу даже келью показать. А вот будет ли тебе, князюшка, где голову преклонить хотя бы через год, это ба-а-альшой вопрос.
Я выпрямился и отвесил легкий поклон настоятелю.
- Пойду я, отец Тхритрава, помолюсь, чтобы Святое Солнце даровал князьям царя… в голове. А то так и помрут дураками.
Задерживать меня не стали, зато у кельи моего появления снова ожидал Тумил.
- Ну? - поинтересовался я. - И чего?
- Крипвашмуньипрахтватруждрупревашипрукавиртратраньюмохвирикордупророхримукваджамимисома! - на едином дыхании выпалил он, и, достав из-за спины свиток, протянул его мне. - На, проверяй.
- Ну ни хрена себе, - крякнул я. - С такой памятью, и на свободе…
- Я прошел испытание? - мрачно поинтересовался мальчик.
- Ну, это зависит от того, что ты испытывал. Если мое терпение, так оно и не таких пережило, - я открыл тяжелую дверь в келью и потер поясницу. Побаливает, гадина такая. - А насчет имени, это шутка была, вообще-то.
- Ты!., - парнишка аж задохнулся от избытка чувств. - Знаешь, я думаю, что в будущем история твоей жизни появится в Писаниях. Называться она будет: "Деяния просветленного брата Прашнартры, безусловно удостоенного заступничеством Пресвятой Троицы, раз уж его за эти деяния не прибили еще в ранней молодости"!
- Занимательное, должно быть, будет чтиво, - я мечтательно вздохнул. - Ты сей труд и напишешь, через что на весь мир прославишься. А уж материал для него я тебе обеспечу - за мной не заржавеет.
* * *
После вечерни ко мне заявился настоятель. Дверь кельи отворил без стука, - ну а че, начальство же, в натуре, - да так и замер на пороге.
- Что пишешь, брат Прашнартра? - спросил отец Тхритрава, шагнув, наконец, за порог.
- Да уже почти ничего, заканчиваю, - ответил я, посыпая чернила песком и поднимаясь. - Трактат.
- Богословский? - настоятель изогнул в удивлении бровь.
- Скорее натурфилософский.
- Это хорошо, это правильно, а то вся библиотека забита свитками о тысяче и одном способе правильно вознести молитву, а такого, что можно использовать не только на растопку, того по пальцам пересчитать можно. Да ты сиди, сиди. Не в наши с тобой лета спину и суставы лишний раз напрягать, - он осторожно опустил седалище на край лежанки и вздохнул. - Умаялся я сегодня что-то. Ты от радикулита что используешь?
- Платок из собачьей шерсти в деревне выменял, когда совсем уж прихватывает - на поясницу под рясу подвязываю.
- Жарко это летом, да и зуд от него, - вздохнул наш монастырский главнопоп. - Я на ночь раскаленный камень прикладываю. Не на голую кожу, разумеется.
- Днем лопух можно подвязывать, - посоветовал я. - Обмакнуть в холодную воду и прикладывать обратной стороной.
- Лопух… Уже и не припомню, когда я последний раз видел лопух, - вздохнул Тхритрава.
- А ты на рыбалку сходи, отец-настоятель, - хмыкнул я. - Заодно и лопух увидишь.
- А я думал, что перевелось в долине это растение, - покачал головой он.
- Встречается еще, - ответил я. - Барсучьим жиром еще хорошо, слыхал, поясницу растирать, или змеиным ядом. Лучше всего, конечно, их смешать. Только у нас тут ни змей, ни барсуков, сколько себя помню, не встречалось. Одни ужики безвредные… Ну и я еще плюнуть могу на спину. Или вот князей попроси - наверняка сейчас на яд исходят.
- Ох, сказал бы я тебе, на что они исходят, да как-то ругаться по сану не положено, - хохотнул Тхритрава. - Угрожать пытались даже, паскуд… храни их Святое Солнце.
- Тебе? - удивился я.
- Ну, и мне тоже, - он многозначительно усмехнулся.
- Вот охальники, - я усмехнулся в ответ. - И что же ты, отец Тхритрава, им на это ответил?
- Сказал им что они… Что я, как лицо духовное, попробую смягчить твою суровость к ближним своим, и дальним тоже.
- А чего ж раньше-то не пытался?
- А раньше необходимости не было, - невозмутимо произнес он и извлек из рукава сутаны свиток, запечатанный аж тремя печатями. - Сейчас ее, в общем-то, тоже особой нет, так что придется искупать грех преднамеренной лжи усердным постом. От радикулита, говорят, полезно на фруктах, овощах и зелени пару недель посидеть. А ты пока почитай, что князь Тимариани тебе привез кроме той похабной цидульки, что ты уже видел.
Он небрежно бросил письмо на стол передо мной, а сам привалился спиной к стене и полуприкрыл глаза.
Я взял свиток в руки. Интересно. Очень. По краям стояли печати князей Коваргини и Самватини - командующих Левого и Правого крыльев армии соответственно, а, по-совместительству, еще и соперников-претендентов на роль регента. Зато изображение в центре - сжатая в кулак рука, - мне ни о чем не говорило. Морской воевода что ли приложился? Кораблей у Ашшории, насколько я знаю, небогато, аристократия на них служить отродясь не рвалась, ему можно и не быть владетельным князем.
- Чья? - я постучал по печати указательным пальцам, одновременно демонстрируя ее отцу-настоятелю.
- Латмура Железная Рука, если не ошибаюсь, - ответил Тхритрава.
Ого! Неслабая коалиция! Командующий Центром, традиционно, это сам царь, но фактически эту обязанность часто тащит на себе командир Блистательных, а монарх только подписи ставит и в смотрах участвует.
На чем же они спелись-то, интересно? Ладно "де Тревиль", но эти… Ведь претенденты же как никак. Хотя… Коваргин и Самватин, это же самые небогатые из феодов владетельных. Думается, Каген их по этому принципу на должности и отбирал, вырывал из орбиты более богатых и влиятельных князей, превращал в фигуры и противопоставлял денежным мешкам… без которых они, на самом деле, мало что могут. Сомневаюсь даже, что они командиры толковые, наверняка всем заправляют знающие и компетентные замы, но даже если это и не так, то что? Чем они поддержат свои претензии на регентство? Солдатами? Так им платить надобно, а казначей и Главный министр не на их стороне - печати обоих на первом послании, в отличие от.
Кстати, именно потому-то и похоже что эта хренова дюжина должности промеж себя уже поделила, и генералам во власти места больше нет. Как и еще одному персонажу, кстати.
- А от князя Ливариади, заодно, он ничего не привез? - усмехнулся я.
- Меня бы это не удивило, - флегматично отозвался настоятель. - В конце концов, царь Каген именно Зулика Тимарианского всегда отправлял вести переговоры. Но, если и так, мне князь об этом ничего не сказал.
- А что сказал? - я помахал все еще нераспечатанным свитком. - Добавил же что-то к этому на словах.
- Если в паре фраз, то поступиться чем-то все же придется, но торг тут уместен. Чего хотят князья Коваргини и Самватини те, по его выражению, сами все написали.
- Ну а лично сам он чего хочет? Не может же такого быть, чтоб он за так надрывается.
- Тут все просто, - чуть улыбнулся Тхритрава. - Ему нужна жизнь Валиссы.
- Боги благие, и те что не очень! - изумился я. - Что она ему-то такого сделала, что князь возжелал ее крови? Тимарианская дружина к Шехамской кампании опоздала явиться, да и сам Зулик тогда еще совсем ребенком был, вроде.
- Я неверно выразился. Ему нужно, чтобы царевна осталась жива.
- Хех. Все равно ничего не понимаю. Это-то ему зачем?
- Да тут нет ничего сложного, - пожал плечами настоятель. - Он в нее влюблен.
- Вот как? - я неподдельно удивился. - А чего ж он тогда до сих пор живой? Насколько я помню Кагена, он бы даже малейшего шанса не дал тому, кто хотя бы в теории мог украсить его наследника рогами.
- Не знал царь ничего, потому-то и живой. Он же не орал на каждом углу о своем чувстве. Так, обмолвился раз, пару лет назад, своему духовнику… А тот это до примаса довел. В общем, включая нас, о любви князя к царевне не знает и десяти человек.
Ну надо же, какой гребаный Ланселот на мое семейство сыскался!
- И Валисса не в их числе? - скептически поинтересовался я.
- А вот это хороший вопрос… - протянул Тхритрава. - Сейчас, после того как умер Каген - не знаю.
Я снова поглядел на так и нераспечатанное послание от силовиков.
Ну интересно ж девки пляшут, по четыре штуки в ряд! Ща кто-то прозвиздится про княжеского мытого слона, и всё, туши свет да закуривай, потому как это у Цезаря жена вне подозрений, а тут доказать кому-то, что Валисса детей не с Зуликом нагуляла… Нет, можно конечно. Но даже если хоть один из князей (ну, окромя Тимарианского, естественно) в невиновность царевны и поверит, то виду не подаст. Все они в той или иной степени царям родичи, а тут каждому такой шанс свою династию основать представляется… Я уж не говорю о землях Его Величества (практически уже Моего Величества, блин-компот!), которые под это дело хапнут.